Русская линия / Библиотека периодической печати / Когда и кем град Суждаль был построен

Город Суздаль, по-старинному Суждаль, как и всякий другой ныне уважающий себя город России, с некоторых пор ежегодно отмечает свой собственный День города. Мода эта, на «дни городов», появилась у нас, кажется, с начала перестройки, и идет она оттуда же, откуда идут в Россию все эти праздники «Хелловинов», «дни Валентинов» и сродные им. (Странно, что почему-то нет встречного процесса — никто с таким же методичным упорством не перенимает у нас наши Святки, Масленицу, Радоницу, Троицу или хотя бы Ивана-Купалу и Красную горку.)

Обычно, подобные «дни» привязывают ко дню рождения, то бишь основания самого города. Допустим, Москва. Известно, что основана она князем Юрием Долгоруким в 1147 году (точнее сказать, он ее начал строить, как город, в этом году). Стало быть, в 1947 году ей было 800 лет, в 1997 — 850. В 2007 г. — столица, по всей видимости, будет праздновать свое 860-летие. Это если — известно. А если неизвестно или недостаточно известно? Или, хотя и, по некоторым данным, известно, но не совсем то, что хотелось бы. Как вот в случае с Суздалем…

В 1999 году, в год 200-летия со дня рождения А.С. Пушкина, город Суздаль широко и с размахом отмечал свой не совсем, правда, круглый, но тоже какой-никакой 975-летний юбилей. В текущем, 2005 г., следовательно, прибавив шесть лет, получаем цифру — уже 981 год. Таков его официальный возраст. И исчисляется он, как принято почему-то считать, со дня первого летописного упоминания о граде Суздале в Начальной летописи у Нестора.

По Нестору, действительно, как раз такое количество лет назад, а именно в 1024 году в Суздале произошло одно неординарное, с точки зрения исторического материализма, событие — голодный бунт населения. По этому случаю прибыл туда великий князь Ярослав для усмирения жителей, взволнованных голодом, «когда ожесточенные суздальцы, под влиянием суеверных убеждений, приписали голод чарам злых жен и безжалостно предали их лютой смерти…»

Первое, что сразу же приходит в голову по прочтении этих строк: город к означенной дате УЖЕ был. Его не могло не быть, и, по всей видимости, это был не просто город, а некое немаловажное приграничное поселение на северо-востоке Киевского государства. Иначе разве стал бы самолично великий киевский князь Ярослав Мудрый, сын великого русского князя Владимира Святославича Святого, беспокоиться и проделывать такой немаленький путь для усмирения каких-то никому неведомых «суздальцев». И уж, наверно, по здравому рассуждению, этому городу было никак не менее 24 лет, ибо, согласимся, что построить и за 24 года, по тем временам, стратегический населенный центр, пусть и не очень великий — дело отнюдь не простое. Это все-таки не Комсомольск-на-Амуре и даже не Тольятти, когда напрягалась почти вся 300-миллионая страна, да и те строились не на пустом месте. Наверняка ему, то есть Суздалю, было и того больше.

В книге Д. Сахарова «Историческое описание Суздальского первоклассного Спасо-Евфимиевского монастыря» (Москва, Синодальная типография, 1905 г.) об историческом бунте далее сказано так:

«Появление мудрого Ярослава восстановило порядок: виновники мятежа были наказаны более или менее тяжело, сообразно степеням вины; независимо же от карательной меры, из уст великого князя выливались воззвания к жителям, основанные на высоком христианском веровании, что не волшебники виноваты, а Бог карает людей гладом и мором за грехи их, и что смертный в бедствиях своих должен только умолять благость Всевышнего. Речь сия имела плодотворную силу, а это ведет к убеждению, что Суздальская страна, до прибытия Ярослава, уже озарена была светом благодатного учения Христова…».

«Суздальская страна», «суздальская земля» — вот как тогда в Киевской Руси называли ее северо-восточную окраину. Ну, представим, может ли существовать Ставропольский край без его столицы г. Ставрополя? Или Хабаровский — без Хабаровска? Или (нынешний) Краснодарский?… Конечно же, город был, и, причем, центрообразующий . Это, во-первых. Во-вторых, «… уже озарена была светом благодатного учения Христова…». Вот что нам еще указывает на то, что городу никак не менее 1000 лет.

Кстати, к такому же выводу приходит известный археолог, доктор исторических наук М.В. Седова, более четверти века посвятившая раскопкам в городе Суздале и его окрестностях, которая пишет: «Время возникновения Суздаля можно без особого риска удревнить примерно на 100 лет по сравнению с первым его летописным упоминанием».

Суздальский летописец середины XVIII века Анания Федоров, ключарь кафедрального собора Рождества Пресвятой Богородицы и автор монументального «Исторического собрания о граде Суждале» (1754г.), сообщая нам о крещении св. великим князем Владимиром града Суждаля (отцом, напомним, Ярослава Владимировича Мудрого), спустя два года после Крещения в 6496 (988г. по Р.Х.) всея Руси, говорит и о том, что: «великий святитель и чудотворец Феодор, Епископ Суздальский, его же равноапостольный князь Владимир взят с митрополитом из Греции в Россию, прием (принял) паству в Суздале в лето 6498 (990)».

Вот она одна из достоверных, документально подтвержденных, отправных точек отсчета возраста г. Суздаля — 990г., исходя из которой, Суздалю, минимум , к 2005 году, — 1015 лет (а не 981; опять же какой-никакой — юбилей)! Самое малое. Ибо снова логика нам подсказывает, что не равноапостольный князь Владимир со святителем и чудотворцем Феодором построили град Суждаль, а он был, УЖЕ стоял на том самом месте, где стоит и поныне, потому как они хоть и оба святые, а Феодор еще и чудотворец, но сотворить такое чудо во мгновение ока ни тот, ни другой не могли. Да и не поехали бы они во чисто поле в такую даль, ведь ехали-то ставить епископа, а епископов не в деревнях и не в хуторах ставят, а на обширных и, как правило, обжитых территориях, с центром в них, в виде какого-никакого, а града, с какими-никакими жилыми помещениями, с соответствующей, как бы мы теперь сказали, инфраструктурой и «коммунальными службами», в виде каких-никаких артелей ремесленников: каменщиков, плотников, печников, гончаров, кузнецов и т. д. Небольшого, по нашим понятиям, но все-таки города, способного дать кров, обустроить, обогреть, да и накормить, в конце концов, епископа, с перспективой строительства в нем одного-двух, для начала, храмов, с одним обязательным кафедральным. Ведь где-то ему еще и служить, епископу, надобно. Крестить, окормлять, проповедовать…

То, что храмы были построены, мы узнаем из краткого рукописного сказания, хранившегося в Ризнице кремлевского Рождественского собора (ныне, к сожалению, утраченного, но дошедшего до нас в списках) о святителе Феодоре, суздальском чудотворце, которого протоиерей Михаил Херасков, благочинный города Суздаля в конце XIX называл «апостолом Суздальской страны»:

«Приняв паству (от святого великого князя Владимира) словесных овец в Суждальской стране и, видя их помраченными многобожия прелестию, начал, возлагая на Бога упование, сеяти семя слова Божия, возделывая слезами и многия производя труды и подвиги апостольские, труждаяся, идольские капища разрушая, храмы же святые в тех местах во славу Божию созидая и украшая; множество народа развращенна уловив в веру Христову не только во граде, но и в окрестных его местах… Видев же народ богоугодное житие его и кроткий нрав, и слыша богодухновенное учение его, обращался в веру Христову и принимал святое крещение» (перевод автора).

Из сказания видно, что храмы начинают строиться в городе с самого начала многоплодной миссионерской деятельности святителя Феодора в Суздальской земле, то есть примерно с того же 990 г. То, что храмы строились в бытность святителя Феодора, следует и из сообщения суздальского летописца Анании Федорова: «Преставился же епископ Феодор и положен бысть в Суздальской соборной церкви Рождества Пресвятые Богородицы».

Дата преставления святителя, по житию, точно неизвестна. Однако по некоторым данным можно утверждать, что кончина его последовала между 1014—1024 годами. Ныне принята дата 1023 г. Так что кафедральный суздальский собор, ныне именуемый — Рождества Пресвятыя Богородицы к 1023 году уже существовал, был возведен. Не важно, деревянный ли, каменный (есть сведения, что в те времена он носил иное наименование — Успения Богородицы).

В уточнение своего сообщения о посещении великим князем Владимиром Суздальского края Анания Федоров, дабы не быть голословным, приводит выписки из Степенной книги о Крещении России, где, в частности, говорится: «в лето 6498 (990) от Киева подвижеся блаженный Владимир шествовати в Суждальскую землю, взем с собой двух епископов, иже приидоша к нему в Корсунь с митрополитом Михаилом, послани от святейшего Патриарха (Константинопольского) Фотия и в земли Суждальской вся люди крестиша».

Из жития св. Владимира по Четьи-Минеи (изд. 1759 г.) также видно, что великий князь просил Патриарха Цареградского послать к нему новых архиереев и иереев, «жатва бяша много, делателей же мало. И поемши пришедшие к нему епископы, пойде с ними во область Ростовскую и Суждальскую"… Наконец, в настенной надписи при мощах святителя Феодора, писанной в 1635 году, сказано: «в лето 6498 (990) первый и Великий Князь Владимир просвети Суждальскую землю Святым Крещением и паству вручи Епископу Феодору».

И снова — в который раз документально подтвержденный — 990 год! Стоит ли нам после этого зашориваться на первом и, как выясняется, далеко не единственном упоминании о Суздале глубоко чтимого летописца Нестора. Возможно, до нашего времени дошли не совсем полные списки с его Летописи, написанной им, кстати, уже в XII в. на основании многих предшествующих, не дошедших до нас летописей XI в. (а каких-то, возможно, и до него). Есть даже ссылки на таковые, например, известного русского историка Татищева. Татищев видел их, работал с ними, но потом они сгорели, как сгорел во время пожара в Москве найденный Мусиным-Пушкиным в конце XVIII века первоисточник «Слова о Полку Игореве». Не отрицаем же мы после этого его подлинность. Почему же мы должны брать под сомнение вышеприведенные источники и делать вид, что их как бы нет. Ту же, к примеру, Степенную книгу, которая восходит к древним новгородским преданиям. Не надо при этом так уж недоверчиво, как мы это делали в эпоху тотального атеизма, относиться к чисто церковным источникам. Ведь и жития святых, и настенные надписи над гробницами не с потолка, знать, брались. Все-таки наши предки, а тем более люди православные, боящиеся греха, а в ту пору еще и самые ученые, грамотные, врать и заниматься приписками вряд ли бы стали.

Да и вообще, не хватит ли нам уже усекать себя и заниматься безблагодатной игрой в поддавки? Творцы истмата доказывали нам, что настоящая — великая — истории России началась с 1917 года. До этого был сплошной мрак: невежество, рабство, нищета, голод, холод, самодурство салтычих и т. д. В нынешних учебниках истории наших детей уверяют, что настоящая «рассеянская» история началась чуть ли ни с «перестройки» и что даже Великую Отечественную мы выиграли исключительно благодаря поддержке «цивилизованных» стран Запада и США…

Между тем, — и об этом часто забывают, — церковь Святителя Николая Чудотворца, к примеру, стояла в Киеве уже в 50-х годах Х столетия, а церковь пророка Божия Илии была построена еще раньше — в 944 г. А раз были церкви, значит, были прихожане, то есть: христиане были на Руси еще до всеобщего, мобилизационного, на официальном уровне, принятия Крещения . Бабушка великого князя Владимира княгиня Ольга приняла святое Крещение в 955 г. А еще раньше в 860 году крестились киевские князья Аскольд и Дир. И вот что интересно, 860 год явился также годом признания Киевской Руси самой передовой и мощной державой тогдашней «ойкумены» Византией. Но и это не все. Оказывается, принятие Аскольдом христианства с именем Николай не было первым крещением русских князей. Первые случаи крещения, совершенные в 790−830 гг. описаны в житиях святителя Стефана, архиепископа Сурожского и Георгия, епископа Амастридского.

Константинопольский Патриарх Фотий (это, примерно, тот же 860 г.) оставил нам сообщение о том, что Русь «переменила эллинское нечестивое учение… на чистую и неподдельную христианскую веру». Во-первых, тут мы узнаем, что Русь не просто прозябала в каком-то там диком славянском язычестве, как нас постоянно заверяли, а была к тому времени широко и, видимо, давно знакома с «эллинским» (греческим, дохристианским) учением, то бишь с теми же Сократом, Платоном, Аристотелем (которых хорошо, кстати, знали и вселенские учителя нашей Церкви: Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст)… Ибо, прежде чем что-то переменять, надо это что-то иметь, чем-то обладать, и достаточно длительно время. А, во-вторых, переменила на «чистую и неподдельную христианскую веру». Так, может быть, принятие веры Русью и официальное Крещение, то есть как бы закрепление этой веры на государственном уровне — это все же не одно и то же? Как ни одно и то же: личное и даже из глубин народных идущее (наряду, безусловно, с прежним язычеством и эллинизмом) исповедание христианской веры и обязательное, общепринятое, рекомендованное к исполнению. Как, например, в Византии до IV века и после ее государственного принятия царем Константином, когда во многих отношениях стало даже выгодно быть христианином, чем не быть, особенно, при дворе, в среде вельмож и купцов.

Но и это еще не все. Тут — внимание! При дальнейшем углубленном изучении русской истории, мы выясняем, что бани в России были известны в самой глубокой древности. Да, но при чем тут бани, спросит, возможно, кто-то? А вот при чем.

Наш великий летописец Нестор, на которого мы так любим ссылаться, относит их, то есть бани, к I (первому) веку по Р.Х., когда св. Апостол Андрей (Первозванный), проповедуя в Киеве Евангельское слово, отправился потом в Новгород, где он увидел чудо — парившихся в бане. В ней, по описанию его, все превращались в цвет сваренных раков. Накалив печь в деревянных банях, говорит Нестор, входили туда нагими и там обливались водой; потом брали розги и начинали сами себя бить, и до того секли, что едва выходили живыми; но потом, окатившись холодной водой, оживали. При этом, заключает Нестор, никем не быв мучимы, сами себя мучили и совершали не омовение, а мучение. Некоторые обливались еще квасом. Сам-де Апостол Андрей рассказывал об этом обряде по прибытии его в Рим…

Кстати сказать, в Европе (не считая, конечно, Рима и Греции), в Вене, Париже бани появились лишь в начале XIX века, причем русские. Правда, они значительно отличались от настоящих наших: там они парились без веников, и только обмывались и потели при весьма слабеньком паре. И то, они посещали русские бани только во время сильной простуды, ревматизма и озноба. В остальное время года, как и раньше, окроплялись из тазиков и кувшинов.

Мы не спроста пустились в такое далекое путешествие, аж в первый век по Р.Х. Обратим внимание, Киев и Новгород к тому времени уже существовали. Хотя бы в виде неких поселений с баньками на окраинах. Хотя есть и другая «усеченная» версия, из которой следует, что апостол Андрей проповедовал не в Киеве, а на некой безлюдной горе, где впоследствии вырос Киев, и не в Новгороде, а вокруг да около Ильмень-озера, где ныне град Новгород. Но если мы верим Нестору, когда говорим, что первое (у него!) упоминание о Суздале значится под 1024 годом, то почему же мы не должны верить ему же, когда он говорит, что апостол проповедовал в поселениях, с большим скоплением людей, что все же логичнее, а не на горах ежикам и птичкам и на берегах красивых озер рыбкам?

К чему мы об этом? А вот к чему. Дело в том, что есть еще одна любопытная версия касательно возраста града Суждаля, которую мы, в связи с вышеизложенным, никак не можем сбрасывать со счетов и которую наша официальная историография почему-то упорно не замечает.

Знаменитый наш летописец и ключарь Рождественского собора в уже упомянутом основательном труде под названием «Историческое собрание о граде Суждале» во первой главе своей пишет:

«О построении, и когда и кем град Суждаль был построен.

Существует народная повесть (упоминаемая во многих письменных источниках), указывающая на время основания города Суждаля.

В лето 4902 по всемирном потопе (в год 606 до Р.Х.), и по размышлении, от столпотворения людей, произшедшие от племени Аефетова, сына праведнаго праотца Ноя, три брата Великие Князья: Сан, Авесхасам, и премудрый Асан пришли во страны Российские. Два из них обосновались близ Варяжскаго моря, где устроили города, в том числе и Великий Новгород; третий же их брат, отошел от них далече в дикие леса и в топные места и избрал место, на котором и заложил град, по великому своему суждению дав ему имя Суждаль[1]. Так говорит древняя повесть, а кроме той повести, никакой другой, более обстоятельной, о зачале града Суждаля до нас не дошло (разве где имеется во иных местах, но об этом нам не известно). Слишком много с тех пор утекло воды, много сему граду случилось пережить нестроений и разорений, как и неоднократных бывших в нем великих пожаров"[2] (перевод автора).

Тут смущение, как нам кажется, происходит от словосочетания «народная повесть». Вроде как-то оно несерьезно. Можно ли доверять, каким-то изустным, передающимся из века в век байкам. Между тем, народная повесть — это то, что Пушкин называл «Преданье старины глубокой». Мы знаем: есть Писание (Ветхий и Новый заветы) и есть Предание. Для нас, православных, то есть русских, (ибо «если не православный, значит, и не русский», как сказал Ф.М. Достоевский), это то, на чем зиждется, неколебимо стоит вот уже более 2000 лет наша Православная Церковь. В отличии, скажем, от лютеранской или любой другой протестантской: у них есть только Писание. Предание — это наше святоотеческое духовное наследие. Это жития наших святых. Это наши молитвы. Поучения, наставления, житейские правила, пророчества, былины, переданные (от слова передавать) из уст в уста, из одного поколения в назидание другому, имеющие непреходящую, вечную ценность. Маловажные, сиюминутные сведения из века в век запоминать не станут. «Преданье, — по В. Далю, — рассказ, повествование (в нашем случае как раз «народная повесть»), память о событии, перешедшая устно от предков к потомкам».

Известный русский фольклорист, историк и литературовед XIX в. А.Н. Афанасьев опирался в своих исследованиях исключительно на «преданья старины глубокой», и добился поразительных результатов. Многие былины, сказания, легенды и даже сказки, передававшиеся из поколения в поколение изустно, имели под собой реальную историческую почву.

Разумеется, нам трудно делать далеко идущие выводы на основании всего лишь одного упоминания о некой «народной повести» (к сожалению, Анания Федоров, не назвал письменных источников, в которых она упоминается). Однако не иметь ее в виду мы уже не можем, ибо нет, как говорится, дыма без огня. Подходя строго научно, конечно — пока — несерьезно даже заявлять, что Суздалю более чем 2000 лет (Джордж Буш и конгресс США немедленно заявят резкий протест и откажут нам в наименовании «страны с рыночной экономикой», хотя им самим чуть более двухсот лет). Но поставить, наконец, вопрос о том, сколько же в действительности лет городу Суздалю, мы вполне имеем право. И, Бог видит, давно.

Так сколько же все-таки лет городу Суздалю?

981— со дня прибытия в 1024 г. в город Великого Князя Ярослава для усмирения жителей, взволнованных голодом?

1015— с момента прибытия в 990 г. по Р.Х. в город Великого Равноапостольного Князя Владимира с Великим же Святителем и Чудотворцем Феодором, Епископом Суздальским?

Или 2611 — со времени прибытия на место будущего Суздаля его основателя премудрого Асана, давшего к тому же по великому своему суждению ему его настоящее имя Суждаль.

По крайней мере, духовно город родился в 990 году. Для нас это ясно. Согласимся, смешно и абсурдно говорить, что город родился в год «усмирения в нем голодного бунта». Это он для вчерашних идеологов родился в момент первого «революционного» прозрения трудящихся масс. А для Бога и для Православной Руси город родился (это как минимум) в год его посещения равноапостольным великим князем Владимиром, с одновременным же официальным его Крещением и поставлением на новую кафедру святителя Феодора, епископа Суждальского, чудотворца.

Для Бога, для Православной России, ну и, конечно, для нас, православных.

P. S. Есть смысл, как мне кажется, обратить все-таки самое пристальное внимание и на свидетельство известного русского историка В.Н. Татищева (о чем мимоходом уже упомянуто выше), который в своей «Истории Российской», ссылаясь на источник, существовавший в его время, но не дошедший до наших дней, пишет, что уже в 982 году Владимиром был предпринят военный поход в богатый земледельческий район, расположенный к северу от среднего течения реки Клязьмы. Владимир «иде в поле и, покорив землю польскую (ударение на «у» — В.Д.), град Суздаль утверди». В 982 году!

Но и это не всё. Здесь, как говорят, собака зарыта еще и в том, что слово «утвердил» в старославянском языке, как, впрочем, и в нашем современном, вовсе не тождественно словам «основал» или «заложил».

В Евангелие от Матфея читаем (27, 65): «Рече же им Пилат: имате кустодию: идите, утвердите …» — в синодальном переводе: «Пилат сказал им: имеете стражу; пойдите, охраняйте…». Или, рядом (27, 66): «Они же шедше утвердиша гроб, знаменовавше камень с кустодиею» — в синодальном переводе: «Они пошли и поставили у гроба стражу, и приложили к камню печать».

Сравним у В.И. Даля: « Утвержать, утвердить что, — укреплять, скреплять или прикреплять. Утвердить столбы подпорами, пасынками. Зеркало это утверждено крючьями…» и т. д.

То есть речь в приведенном Татищевым летописном отрывке идет скорее о закреплении князем Владимиром за собой уже (опять же) существующего города в качестве пограничного форпоста на северо-восточной окраине Киевской Руси, полноправным владельцем которой он становится с 973 года, когда одержал победу над своим братом Ярополком. «Покорить» же, в данном контексте, означает — привести к покорности . Только и всего. Ведь еще годом раньше, а именно в 972 году, как говорит все та же летопись Нестора, по смерти сына Ольги киевского князя Святослава, Ростово-Суздальская земля отходит в удел его младшему сыну — Владимиру, назначенному тогда княжить в Новгороде. Князь Владимир, таким образом, буквально пришел всего лишь прикрепить , присоединить к себе де-факто то, что принадлежало ему по праву наследства де-юре. Здесь попутно выясняется также, что и Ростов и Суздаль к 972 году УЖЕ были. Ну, то, что Ростов был уже в 862 году — это по Нестору. А вот с каких пор до 972 года был Суздаль — это пока загадка, и поэтому заострять внимание на этой дате особо не стоит.

Зато стоило бы, как мне кажется, наряду с 990 годом, остановиться все-таки и на 982-ом.

В 982 году Суздаль посетил язычник Владимир (в 2007 году — 1025 лет этому событию, чем не юбилей?)

В 990-ом — он же, Владимир, но уже крестившийся и крестивший Русь. И прибывший крестить Суздаль.

На каком же остановиться? Здесь весь вопрос в том, верим ли мы Татищеву или нет? С другой стороны, почему мы должны верить Нестору и не верить Татищеву? Неужели такой серьезный и уважаемый всеми историк стал бы цитировать несуществующий источник? Зачем бы ему это могло понадобиться? Чтобы удревнить город Суздаль всего-то на восемь лет? И ради этого рисковать своей репутацией? Ведь те же современники могли схватить за руку и уличить. Нет, не похоже. Несерьезно. Архи-сомнительно. Скорее, сдается, нам лучше бы было поверить Татищеву, чем не поверить.

СНОСКИ:

[1] Кстати же, Анания и объясняет, почему — Суждаль. «Созидатель града Суждаля, — говорит Анания Федоров, — дал имя граду Суждаль, исходя, по всей видимости, из его местоположения, а место ему было определено в сухой долине в окружении непроходимых бывших лесов, изобилующих озерами и болотами. (Так не только на Руси, но и в прочих странах: наименование городов происходят или от рек, или от каких-либо знамений, или от их создателей). Поэтому град Суждаль, по суждению основателя (и суждение его, как нам кажется, справедливо) наречен от суходолов. Тогда это звучало как Сух-долъ, потом же, с течением времени, литера согласного « х » (по правилам Славенороссийской грамматики), изменилась на ж, гласного же краткаго о на долгое а , потом и одебелевающее ъ на отончающее припряжногласный ь . Так и закрепилось имя городу — Суждаль.

По старым же стихотворным правилам, ныне отжившим, согласные литеры х и ж, могут иметь промежуточную литеру з , отсюда, видимо, и пошло не совсем правильное написание — Суздаль , в противовес церковным печатным древним и новым книгам, в которых везде, как это видно, в Псалтирях, в Прологах, в Уставах, в Кормчей, в Скрижали, в Патерике Печерском, в Соборном изречении сущем, во архиерейских бумагах, и иерейских служебниках и прочих, град Суждаль печатается с литерой ж,а не с з » (перевод автора).

[2] Помимо времени основания, Анания акцентирует наше внимание и на «положении места, где град Суждаль построен»: «Расположился город, как уже было сказано раньше, в сухой долине, на месте красном, для глазу отрадном, каковое и к плодоношению всякому угодное, не токмо овощей, но и древес садовых множества плодящее; от царствующего ныне града Москвы к северо-востоку склоняющегося сто восемьдесят верст расстоянием; воздух весьма приятный и здравый, в середине лета от солнца и в середине зимы от уныния средства содержащий, где как безмерная жара, так и чрезвычайная стужа редко бывают, но все в меру и сносно, и к житию человеческому весьма пригоже (перевод автора).

Виктор Дауров, член Союза писателей России (Суздаль)