 |
| Комсомольская правда | Галина Сапожникова | 18.11.2005 |
Мы весело пересчитываем намешанные в нас крови, давно не печем по праздникам расстегаев и кулебяк и не очень походим на наших светлоглазых и русоволосых предков.
Какие мы, русские? Сколько нас? Столько, сколько зафиксировала последняя перепись? А может, в несколько раз больше — ведь это только здесь, в России, мы вспоминаем, на каких языках говорили наши бабки и дедки, а пересекая границу, немедленно становимся одной нацией — нацией тех, кто говорит на русском языке. А по рассеянности по миру запросто можем соперничать с евреями и армянами.
Кого считать нашими соотечественниками? Российских граждан? Этнических русских? Обладателей паспортов бывшего СССР? Всех, кто сам считает себя русским?
Как живут и что думают люди, которые бросили Россию? И чем они отличаются от тех, кого бросила Россия?
Для того чтобы ответить на эти вопросы, мы и затеваем сегодня новый проект. Ведь что там ни говори, но родина-то у нас на всех одна…
Первый адрес — самая больная для всего русского мира точка. Крым.
Вот вам свеженькая история из нынешней крымской жизни.
Прошлым летом вскарабкался в Мухалатку — это небольшая деревушка недалеко от Фороса — потрепанный грузовичок и выгрузил на асфальт гору коробок. Смуглая старушка тетя Аня в теплых вязаных чулках поковыляла на соседнюю улочку и заняла пост у Дома-музея писателя Юлиана Семенова.
— Вам что надо? — высунулась из окна младшая семеновская дочь, Ольга.
— Этот дом, — скромно ответила старушка. И уточнила: — Это МОЙ дом. Меня отсюда выселили в 1944-м.
…На Ольгин зов сбежались все — прокуратура, милиция, районная администрация. Право на дом отстояли. В самом деле: сам Юлиан Семенов никого отсюда не выселял — он официально купил развалины у какого-то забулдыги еще 20 лет назад и полностью их перестроил, а Ольга унаследовала дом после его смерти.
Старушка поплакала и загрузилась со всем своим скарбом в каменный остов бывшей школы, которую в начале века построил Чехов, где нет ни света, ни электричества, ни воды, а вместо кошки по кровати скачет рыжая курица. И теперь вся Мухалатка, как та обезьяна из анекдота, которая не знает, к кому ей примкнуть — к умным или к красивым, — не знает, как ей быть. То ли жалеть захватчицу тетю Аню, оказавшуюся на поверку крымской татаркой Нурией, и носить ей еду, то ли, наоборот, сочувствовать дочке Юлиана Семенова, соседством с которым деревня всю жизнь справедливо гордилась, и каждый раз, усаживаясь у телевизора, чтобы посмотреть фильм о Штирлице, горделиво переглядывалась: «Это наш сочинил!»
Одно поняла за это время Мухалатка: отстояться на обочине истории на этот раз ей не удастся. Вроде бы и не хочешь ты пускать политику в свой дом, и выключаешь телевизор, не желая слушать споры о том, кто на эту благословенную территорию пришел первым, а политика уже явилась к тебе сама, стоя на пороге с пачкой свежих газет и ордером — то ли на дом, то ли на арест.
Захват с возвратом
Национальность человека в сегодняшнем Крыму определяется по тому, как он себя чувствует.Могу стать ясновидящей и начать прием населения: если в вашем голосе появились генеральские нотки, то вы украинец. Если вдруг показалось, что все дозволено, — татарин. Ну, а если нет вам покоя ни дома, ни на работе — то явно русский.
— Просто у вас, у русских, гипертрофированное чувство вины, поэтому вы и маетесь. Мы же никого из дедовских домов не выселяем. Что вы дергаетесь-то? — усмехнувшись, спросили меня татары.
В отличие от репрессированных чеченцев и ингушей, которые вернулись в свои дома еще в 1956-м, крымские татары начали возвращаться на историческую родину лишь в 1989-м: «Мы все ждали, когда нас организованно переселят. А чеченцы действовали иначе — садились возле своих домов и точили ножи. День точили, второй, третий. И новые хозяева ушли сами…»
Поначалу помочь с массовым возвращением обещала вся страна. Но потом страна развалилась, и эта проблема вместе с Крымом достались Украине. Надо ли говорить о том, что она до сих пор не решена?
Если верить статистике, в 1944 году из Крыма в Среднюю Азию по обвинению в коллаборационизме было вывезено примерно 180 тысяч татар, в основном дети и женщины. Отцы семейств — те, что воевали в составе Красной Армии, — вернувшись домой, послушали рассказы соседей о том, как наутро после высылки весь Крым выл голосами брошенных домашних животных, так что специальным бригадам солдат пришлось их расстреливать, и поехали по местам ссылок искать своих близких… Через 55 лет в Крым вернулись дети и внуки высланных — 270 тысяч человек. Земельные участки, по информации Верховной Рады Автономной Республики Крым, были выделены 213 тысячам. В отличие от стран Прибалтики, принявших законы о реституции и возвративших спустя полвека собственность бывшим владельцам, здесь такой вариант даже не рассматривался. Страшно представить, что бы началось, если бы был создан прецедент — свои бумажки могут предъявить и те, кто лишился имущества в 1917-м… Им-то в отличие от крымских татар государство вообще ничего не вернуло! Но от того, что земли татары получили не на берегу моря, где жили их предки, а в степях, а денег на строительство домов не получили вовсе, у них осталось такое чувство, что им все должны.
А тут новая напасть: одна нехорошая страна по соседству, которая никак не дает Украине спокойно спать, вдруг начала стремительно богатеть за счет нефти и газа. Побережье стало обрастать роскошной недвижимостью, по некоторым оценкам, россиянам принадлежит чуть ли не 47 процентов земель вокруг Ялты. Обидно, да? Дабы восстановить историческую справедливость, крымские татары начали массово захватывать земли сами.
«Это не самозахват. Это самовозврат!» — строго поправил меня председатель Ялтинского меджлиса Александр Перепечин (это такая общественная татарская организация, с которой считаются органы официальной власти. — Авт.). И привез в одно чудное местечко в Гурзуфе, сплошь утыканное крохотными татарскими времянками, которое местный совхоз, вместо того чтобы бесплатно отдать татарам, удачно продал некоему ООО «Единство».
— Если нас придут отсюда выселять, мы ляжем под экскаваторы! — решительно пообещала обаятельная «захватчица» и мама четверых детей Лилия Ахтемова.
Лиля может. В свое время, в начале 90-х, она, например, 9 месяцев простояла в пикете у Дома крымского правительства, пока ее семье не выделили земельный участок в районе Симферополя.
Постойте, но что же тогда Лиля делает здесь, у моря, если государство с ней уже рассчиталось?
— Так ведь мои дети выросли! — удивилась вопросу Лиля. — Им же тоже надо где-то жить!
— !!!…(У меня нет слов. — Авт.)
— Вы рассуждаете, как типичная русская, — посмотрев на выражение моего лица, разочарованно постановил председатель меджлиса.
Вот вы теперь и знаете, где проходит между нами разделительная межа.
Россия, которую мы потеряли
О татарах в Крыму напоминают чебуречные. Нынешняя хозяйка — Украина — присутствует здесь в виде рекламных щитов. В поисках же чего-нибудь русского — например, ресторана — я исколесила полпобережья. «А зачем? — искренне удивлялись таксисты. — У нас тут и так все русское».Честно говоря, здешнюю русскую общину и общиной-то назвать трудно! Крым — это скорее русский анклав.
Вопрос, как наши соотечественники оказались вне родины и когда сюда перебрались, в Крыму считается политическим хамством. Хочешь довести крымчанина до белого каления — спроси его, как и почему Крым стал «подарком» Хрущева Украине…
Тем не менее сказать, что все 100 процентов крымских русских спят и видят Крым в составе России, было бы неправдой. Я встречала самых разных людей: и тех, кто сейчас послушно отступил в сторону, пропуская вперед обе титульные нации, и тех, кто решил ассимилироваться по принципу: «колы грають польку — нэ танцують вальс». Но чаще на глаза все-таки попадаются те, кто украинско-татарский Крым категорически не при-емлет. Их еще называют «профессиональными русскими» — имея в виду, например, депутата Верховной Рады Автономной Республики Крым Олега Родивилова, который борется за права русских школ, или председателя Русской общины Севастополя Раису Телятникову, которая ратует за возвращение города русской славы в административное подчинение исторической родины. Официальная украинская власть их страшно не любит — за то, что они с настырностью муравьев уже 14 лет после распада СССР собирают доказательства того, что Крым в состав Украины попал незаконно.
Есть среди здешних русских весьма оригинальные ребята. Евгений Шулятьев, например, представляет Российский императорский дом, точнее, Великую княгиню Марию Владимировну. («И она что, на самом деле думает, что когда-нибудь воцарится? — наивно спросила я его. «Почему «думает»? Она уже царствует!» — обиделся он.)
Владимирский собор в Херсонесе охраняют русские казаки — с ними вместе несет службу и ходит в ночной дозор камуфляжного окраса кот по имени Бунчилло. Шикарное, скажу я вам, зрелище!
Наконец недавно появился в Крыму и свой народный фронт «Севастополь — Крым — Россия», пообещавший Ющенко Нобелевскую премию мира в том случае, если тот вернет Крым России.
Всех этих людей объединяют две черты: потрясающая любовь к исторической родине и категорическое нежелание смириться с тем, что Крым стремительно меняет свой национальный окрас.
Как жена стала маслом
Как это выглядит? А вот так: на украинский переведены все вывески, судопроизводство, аннотации к продуктам и товарам и практически вся реклама. Если в первый день какой-нибудь «Швыдко-суп курячий» вместо куриного бульона, «Крапива собачья» вместо настойки пустырника, а также плакат «Куриння може выкликаты захвюрювання на рак» вызывают приступ буйного веселья, то потом — недоумение, смешанное с раздражением. Во-первых, от чиновничьей глупости: ну зачем, скажите, лезть в абсолютно русский регион с иноязычной рекламой? Если купец хочет продать товар, то это ОН должен подстраиваться под покупателя, а не наоборот! Во-вторых, от неловкости самой ситуации. Вот представьте — подарили вы сестре на день рождения хрустальную вазу, а она стала использовать ее вместо ночного горшка… С подарками, что там ни говори, все-таки следует обращаться бережно. А тем более с доставшимися в подарок людьми — они ведь не обивали пороги украинских консульств и не просили украинские визы. Они здесь жили два с половиной столетия, совершенно не планируя менять ни имен, ни гражданств.Ведь что получилось: русские Коли и Ани сдали документы в паспортные столы с одними инициалами, а получили — совсем с другими! Анны превратились в Ганн, Николаи — в Мыкол, Александры — в Олександров. «Я своей жене теперь говорю — вот и стала ты, Ленка, подсолнечным маслом! — хохотал при мне один ялтинский таксист. — Приносит паспорт, а там написано: Олена! Почти как Олейна!»
…До идеи перевести на государственный язык имена не додумались даже в Прибалтике — понимая, что право давать человеку имя все-таки принадлежит родителям, а не государству.
В результате получилось, что красивый и нежный украинский язык стал в Крыму языком приколов.
Преступление с наказанием
И вот на фоне всей этой мудрой языковой кампании происходит следующее: обнаруживается, что на всю Крымскую автономию — всего 6 украиноязычных школ. Есть масса смешанных, но они в расчет не берутся. Если страна называется Украиной, как записано в Конституции, значит, и школы тут должны быть украинскими, решили в каком-то киевском кабинете. Тут как раз в поселке Комсомольском под Симферополем, на 98 процентов русском, достроили новую школу, которую местные жители ждали целых 15 лет. Родители понесли было туда заявления, а им и говорят: отныне здесь будет украинская гимназия, и это ваше счастье — потому что если дети пойдут в украинские классы, то будут им и бассейн, и компьютерный класс. А если в русский — то только будущее в рабочей тужурке, ведь ни в один вуз ребенок поступить все равно не сможет!Получился скандал вселенского масштаба. «В нашем поселке абсолютное большинство жителей видит сны на русском языке!» — писали мамаши на плакатах, вместо того чтобы покупать деткам ранцы и прописи. Русский первый класс открыли только 31 августа. Одни политики победно вздохнули, как будто отстояли дзот, другие в очередной раз обвинили первоклашек в русском шовинизме. В действительности же в деле замешан основной вопрос философии, точнее, тезис о бытие, которое определяет сознание. Хитрость в том, что на национальное обучение выделяется больше средств! Эту тайну нам случайно поведал Анатолий Зазулин, директор школы в селе Новоандреевка, которая перешла на украинский язык обучения одной из первых в Крыму. «Мне мечталось, чтобы школа была оснащена лучше, чем другие. Кроме того, мы хотели сохранить учительский коллектив, поскольку русские классы укомплектовываются по 20 — 30 человек, а украинские могут состоять и из восьми», — честно рассказал он.
Вот дирекция и придумала способ, как преодолеть последствия демографического спада: набрала крохотные по численности украинские классы, заставила русских учителей срочно выучить украинский язык и сдать экзамен, который принимали в стенах школы свои же учителя-украинцы. Называлось мероприятие символично: внутренняя комиссия. Что там ни говори, а все-таки все мы родом из одной — советской — песочницы…
Интересно, а как в украинских школах рассказывают о том, почему Крым вообще вошел в состав Украины?
— А как есть, — ответил мне завуч новоандреевской школы Анатолий Суходольский. — Попались мне как-то на глаза фотографии — что представляла собой наша Новоандреевка в 1954 году. Ни единого деревца, степь да степь кругом! Так вот, события 1954 года я трактую по принципу: на тебе, Боже, что мене негоже. Это не подарок был Украине, а сущее наказание!
— Ничего себе — наказание! А как же курортная зона? — ахнула я.
— Только что и есть — это курортная зона, — горестно вздохнул Суходольский.
…Мы-то думаем, что сделали Украине подарок, а она, оказывается, считает его наказанием и уже целых 50 лет мучается! Может, можно ей в этом деле как-нибудь помочь?
НАША СПРАВКА
Крым: В состав Российской империи вошел в 1784 году.
Население — 2 024 000, этнических русских — 1 112 000. Русский язык считают родным 1 700 000 человек.
Как оказался за границей? В результате двух глупостей: один политик (Хрущев) в 1954 году подарил его Украине, другой (Ельцин) забыл при разводе взять подарок обратно.
Главные страхи русской общины — украинизация и исламизация.
Мечта — возвращение Крыма России.
16.11.2005
http://www.kp.ru/daily/23 612/46768/
Русских в Крыму толкают на баррикады?
Окончание
В предыдущей публикации (см. «КП» от 16 ноября) мы рассказали о том, чего сегодня больше всего боятся русские жители Крыма — исламизации и украинизации. Может ли эта смесь превратиться в «коктейль Молотова»?
Что может быть лучше плохой погоды?
— Так це вы, пани, займаетэсь идэологичнымы дывэрсиямы? — спросил меня при встрече Сергей Савченко, председатель симферопольского общества «Просвита», что в переводе на русский означает «Знание».— А як же ж! — обрадовалась я. Нравятся мне, что там говорить, люди с чувством юмора.
Юмор состоял в том, что никакого юмора не было. Дальше кандидат физико-математических наук Сергей Савченко, постукивая свернутой в трубочку газетой «Советская Россия», из которой он и черпает все свои сведения о русском шовинизме, говорил примерно следующее:
— Крым на самом деле колонизирован не русскими, а украинцами, потому как герой обороны Севастополя матрос Кошка был украинцем. Но если русские — славяне, то тогда украинцы — нет, нам татары большие союзники, чем вы, потому что они не выступали против украинской независимости. А русские постоянно призывают к объединению с Россией. Просто прямые у них на это заклыки.
Произносилось это исключительно на украинской мове, записывалось в блокнот через переводчика, хотя господин Савченко окончил в свое время вполне русскую школу. Но вот случился у него на нынешнем этапе жизни приступ любви к родине — и он говорить на русском принципиально перестал. «Я на своей земле! — повторяет он, чтобы случайно не забыть. — Таких реликтов, как я, 15 миллионов. И все мы выбрали Ющенко».
Господину украинскому президенту от русских патриотов — отдельная благодарность. Потому что именно после его прихода во власть подвядший было со временем вопрос о воссоединении Крыма с Россией вновь расцвел буйным цветом.
Вообще же нелюбовь официальной Украины к России просто восхитительна! Захожу, например, в сувенирную лавку в Херсонесе, там громко вещает радио: очередной украинский депутат требует от Верховной Рады очередного отзыва лицензий у филиалов российских вузов. «И что этой Украине неймется?» — равнодушно комментируют новость редкие покупатели. (Это, кстати, фирменное крымское: «На Украине был, с Украины вернулся, что на Украине новенького?» — то есть себя они с Украиной не ассоциируют! — Авт.) Срочно несусь в севастопольский филиал МГУ: там же, наверное, бунт? Студенческие демонстрации? Флаги?
Не-а. «Да у нас лицензию пытаются отбирать в год раз по восемь. Мы привыкли уже», — смеются студентки журфака Анна Сорокина и Валерия Яковлева. Вот примерно так к украинизации в Крыму и относятся. Как к капризной погоде.
Другое дело — татарский вопрос, о котором в отличие от рекламы в газетах пишут исключительно по-русски. Есть в Симферополе, например, чудная газета «Голос Крыма»:
«После выселения крымских татар татарские села заселили ворами, тунеядцами, проститутками, убийцами, от которых родились тысячи детей и сегодня их потомки с удовольствием называют себя крымчанами. Для крымских татар смешение с крымчанами будет означать неминуемую биологическую смерть и деградацию этноса», — переживает некий деятель по имени Сеитабла Сеитвелиев. Прямо «Майн кампф» какая-то, а не газета, учрежденная Государственным комитетом по делам национальностей и миграции Украины! Сильно же, видимо, досталось этому Сеитабле от какой-то русской дамочки, мечтавшей смешать с ним кровь!..
Другую газету — «Дзвин Севастополя» — издает севастопольское общество «Просвита». Непонятно для кого издает — разве что для курсантов Вийского-морьскиго ордена червонной зирки института имени Нахимова Павло Степановича — бывшей «нахимовки». Нет во всем Севастополе столько людей, которые были бы способны эту газету прочитать на украинском языке! «Вы только послушайте!» — зачитываю я казакам Андрею Глушакову и Юрию Федорову заголовки: «Летопись морской славы Украины!», «Украине — 1630 лет!»
Но они не смеются. «Это — ничто, — говорят они, — по сравнению с тем, что мы через день слышим в храме, который охраняем. Приходит, к примеру, во Владимирский собор какой-нибудь национальный деятель из Западной Украины и начинает всех «строить»: «А почему по стенам фотографии москальских царей висят?» «Без них, извините-с, этот храм бы не отстроили-с», — отвечают ему. Тот еще больше хмурится. Неспроста. Скоро, наверное, мы прочитаем в школьных учебниках о том, что князь Владимир — тот, что в 988 году крестил Русь, — был украинцем. А что — объявили же, что Ярославна (та, которая дочь Ярослава Мудрого) подписывала свои указы на украинском языке! Обнаружили же рядом со скифами поселения древних укров. Может, Крым вообще уже стоит переименовать в Укрым?..
«Мы от этих откровений просто падаем с диванов!» — смеясь, жаловались мне крымчане.
Это поколение еще по крайней мере падает. Следующее будет принимать эти исторические открытия как догму.
Шантаж как стиль жизни
И вот представьте себе теперь жизнь русского человека в Крыму: с одной стороны, на него давит государство с его ридной мовой, с другой — татарская община, которая ежечасно напоминает об исторической вине. И первым, и вторым хочется побыть старшим братом. В самом деле: столько лет ждали!Проблема состоит в том, что нация может признать вину и посыпать себе голову пеплом только один раз за поколение — что русские с успехом и сделали в начале девяностых. Иначе у нации начинают сдавать нервы.
Они и сдают. То в рукопашной русские и татары схлестнутся, то ножи достанут — как в марте прошлого года в симферопольском клубе «Коттон», в результате чего девять русских парней попали в больницу, а шестеро татар — под суд. Одна часть населения — русские, — читая в татарских газетах соболезнования по поводу смерти Масхадова, питается страхами перед грядущей исламизацией. Старшее поколение крымских татар к религии относится более чем спокойно, но вот их дети — выпускники школ — предпочитают учиться в Турции и возвращаются оттуда весьма просвещенными в вопросах ислама людьми. Местное телевидение в Крыму гутарит исключительно на мове, поэтому все смотрят только российские новости и, проводя аналогии с нашими событиями на Кавказе, ищут террористов в собственном саду.
Другая часть — татары — страдает от исторически объяснимых комплексов и считает, что ее ежечасно дискриминируют.
— В прошлом году, — рассказывал мне глава Бахчисарайской администрации, активист меджлиса Ильми Умеров, — у нас в районе было проведено 24 конкурса на замещение вакантных должностей, но на работу взяли только троих татар. Нас здесь много! Где-то же, значит, мы должны попадаться на глаза: в прокуратуре, службе безопасности, в таможне. Но нас там нет!
— Есть! — возражает депутат Верховного Совета Крыма Олег Родивилов, протягивая справочку. — Из 52 работников отделов межнациональных отношений, которые трудятся в местных советах Крыма, татар — 47!
Все давно подсчитано. Со всех сторон.
Спускаясь на народный уровень, эти расчеты становятся анекдотом. Возмущается, например, народ решением властей открыть бар в жилом доме — не хочет лишнего шума на свою голову. Власти не реагируют. Тогда русские говорят татарам: «А вы скажите, что всех зарежете, вас и послушают!"… Возвращаясь из народа обратно во власть, анекдот превращается в фарс. «Майдан использовал чисто татарские методы борьбы, — хвастались мне татары. — Так что «оранжевую» революцию на самом деле сделали не украинцы, а мы!»
И как только «оранжевые» терпят такие покушения на свой знаменитый брэнд?
«Лучше Крым татарский, чем москальский», — продекларировала в свое время украинская власть. Теперь вот поедает результаты: уж как только Ющенко не просил татар убрать из их Декларации тезис о праве на независимость — те ни в какую! Слишком удобный для шантажа аргумент. «А вот не дадите нам участков земли на Южном берегу Крыма — и мы объявим себя субъектом международного права и начнем национально-освободительную борьбу!» — обещают татары. «А вот не перестанете на нас давить — мы возьмем да присоединимся к России!» — вторят им русские. Сами же украинцы, не имея в карманах таких роскошных козырей, спешно лакируют действительность законом о языке: «А вот введем обязательные языковые тесты и запреты на профессию — и все останетесь без зарплаты!»
Кто из них, интересно, взорвет ситуацию в Крыму первым?
Боюсь накаркать, но по всем признакам выходит, что наши… (Это же из учебника физики для шестого класса: если сжимать воздух прессом с двух сторон — стеклянная колба разлетится на кусочки! — Авт.) И потом их обвинят во всех смертных грехах, как сербов в бывшей Югославии…
Любовь, похожая на сон
Долгое время мы отмахивались от соотечественников, как от комаров: не до вас, родные, простите. Самим плохо. Некогда. Неуютно. Холодно.Бедно. И вообще… Вы ведь сами когда-то уехали на свои окраины?
Помню, однажды позвонил нам в «Комсомолку» на «Прямую линию» русский парень из Узбекистана. Униженный и потрясенный. «Я приехал в Москву, — говорил он (представить невозможно, что ему стоило накопить на билет! — Авт.), — а меня никуда не берут! И спрашивают: зачем приехал?»
Я тоже ответила ему нечто невнятное. И вот неожиданно вспомнила его в Крыму — когда встретилась с тамошними русскими и их любовью к России — такой щемящей и такой пронзительной, какой в самой России, пожалуй, нет.
— А вы нас не идеализируете? — осторожно остановила я их бесконечный монолог о родине, который и не снился «ура-патриотам» из самых русофильских организаций.
Они растерялись:
— Разве можно идеализировать мать? Нас все спрашивают: почему вы рветесь в Россию, ведь там же плохо? Но мы же не рвемся в Голландию, где хорошо! Если мы сегодня родине не нужны, то она нужна нам…
Все эти 14 лет после распада страны они на нас надеялись и упорно ждали на вокзале, как верные дворняги, хотя последний поезд давно ушел. Они смирились, спрятав свои чувства за паспортами других расцветок, и больше не просят о помощи, потому что знают, что из длинного списка организаций, призванных поддерживать соотечественников, помогает им только правительство Москвы.
Они хотят нас просто любить, ничего за это не требуя. Это же не очень большой труд — знать, что нас с вами где-то очень любят, ведь так?
Помните, что мы говорили друг другу в самые нищие годы, когда наших соотечественников гнали с национальных окраин? Что вот встанет Россия на ноги — и тогда никто больше не посмеет обидеть ее детей.
А получилось наоборот.
— Вы бы еще на Латвию сослались! — расхохотался мне в лицо один украинский господин, когда я сказала ему, что русский язык в Крыму просто обязан быть государственным.
— Латвия вон вообще уже член ЕС, и ничего ей за то, как она обошлась со своими русскими, не стало!
…Самый точный показатель места России в табели о рангах — это не цены на нефть. Это отношение мира к тем русским, которых мы в нем забыли.
18.11.2005
