 |
| Правая.Ru | Аркадий Малер | 18.11.2005 |
Политические итоги Правого марша
4 ноября 2005 года, в День Национального единения в Москве прошел Правый марш, инициированный новой политической организацией — Евразийским Союзом Молодежи (ЕСМ), молодежным отделением Международного Евразийского Движения (МЕД) философа-неоевразийца Александра Дугина. Однако сие мероприятие, задуманное как имперское по своему идеологическому содержанию, привлекло много откровенно нациствующих элементов, на которых либеральные СМИ обратили основное внимание. В итоге Правый марш был нещадно дискредитирован в глазах государственной власти и всех москвичей. И то при том, что его изначальные лозунги носили абсолютно конструктивный, православно-имперский характер: «Слава России!» и «Москва — Третий Рим!». Попытаемся подробно разобраться в самой идее правильного Правого марша, который не раз еще пройдет по улицам нашей столицы и других городов России. I. Зачем нужны уличные акции?
Традиция выходить на улицы, чтобы выразить свою позицию по тем или иным вопросам общественной жизни зародилась вместе с возникновением самой улицы, то есть открытого городского пространства, специально выделенных под массовые мероприятия. Понятно, что власти города отводили это пространство вовсе не для протестных, а исключительно для государственных зрелищ, демонстрирующих красоту и силу легитимной власти. А иначе, зачем еще? Календарный цикл регулярных государственных праздников (которые в традиционном обществе всегда носили сакральный характер) позволял населению периодически выплескивать накопившиеся эмоции, в том числе и протестные, апофеозом чего стали специально учрежденные сатурналии, праздники хаоса, жестко регламентированные в пространстве и во времени, когда каждый мог прыгать на голове, пока не наступит следующий день. Именно таким образом предотвращались любые возможные революции: ведь в обществе очень мало людей, действительно желающих каких-то реальных изменений. Большинству, с точки зрения древнеримского ритора Ювенала, нужно только «хлеба и зрелищ» (panem et circenses), и государство должно быть в состоянии их предоставить, а какие у нас основания думать, что мы лучше древних римлян?
Большое количество людей, собранных в одном месте, выкрикивающих одни и те же фразы и выказывающих одни и те же жесты, должно производить поражающее впечатление, во-первых, чисто физическим потенциалом многоголовой биомассы, а во-вторых, самим фактом того, что столько людей хотят выразить некое мнение, тем более, протестное. В информационную эпоху, то есть в эпоху, когда механизмы управления обществом на сто процентов зависят от правильно налаженной работы разноформатных медиа, значение «прямого действия», и прежде всего, такого действия как собранного в единый кулак большого количества людей, претерпело качественную девальвацию. Если сегодня в центре Москвы соберется сто тысяч человек под любыми возможными лозунгами, но это событие будет игнорировано всеми основными телеканалами, вряд ли мы вообще об этом узнаем, если основным источником нашей информации о мире остается телевизор. А при нынешней возможности государства в России постоять за самого себя в сравнении с теми эпохами, когда сила оппозиции практически могла быть равной силе самой власти (от 1612 до 1917 годов), рассчитывать любому политическому движению исключительно на «митинги» и «демонстрации», абсурдно. Принципиальное значение имеют медиа, в свою очередь основательно взаимосвязанные с той социальной прослойкой, которая придает любому политическому явлению статус социокультурной легитимности — «гуманитарной интеллигенцией». Современные либералы поддерживают собственный и достаточно устойчивый миф о том, что только либерализм является легитимной идеологией в сознании гуманитарного сообщества. Это абсолютная ложь — когда тот же большевики захватили власть в 1917 году, они получили автоматическую легитимность в сознании значительной части тогдашней интеллигенции, которая уже задолго до этого была насквозь пропитана идеями леворадикального переворота. То же самое касается немецких нацистов, пришедших к власти в 1933 г.: если сам Шпенглер голосовал за Гитлера, нетрудно себе представить, почему за него голосовали обычные профессора знаменитых немецких университетов… Политическая сила, лишенная гуманитарно-интеллигентской легитимности, никогда не получит легитимность абсолютную, то есть Власть. И работа медиа является здесь определяющим индикатором. Конечно, можно сослаться на то, что господствующие медиа всегда идеологически ориентированны — в данном случае либерально-западнически. Но сегодня это уже не так, как было в 90-е годы: яркий и качественно проведенный Правый или Левый марш неизбежно будет освещен СМИ, ибо это событие, которое невозможно игнорировать, а равно и дискредитировать: если он качественный, то есть культурно подготовленный, то у него всегда появятся защитники из мира самой культуры. Это неизбежно. Если же весь смысл марша сводится только к тому, что нужно кого-то побить, а кого-то вообще убить, то это адекватно только для военного времени. А у нас время мирное.
Массовка из десяти тысяч человек благодаря медиа, особенно если это — прямой телевизионный эфир, автоматически умножается еще на десять тысяч тех, кто сидит у телевизора, и тех, кто готов стать ее физической частью. Но не это самое главное — самое главное в медийном освещении тысячерукого и тысяченогого чудовища митингующей толпы — это демонстрация конкретной политической ситуации, а именно, массовой поддержки или массового протеста гигантского количества граждан существующей власти. Как говорил один политтехнолог, «мы выведем на улицы Москвы триста тысяч человек и покажем это по CNN и BBC, и во всем мире увидят, что власть в России лишилась народной легитимности». Вот для чего нужна толпа, больше ни для чего. Толпа, нужная только самой себе, становится одинокой.
II. Четыре тупика в русском идеологическом лабиринте.
Публичное политическое действие, прежде всего, политика уличных перформансов, всегда имеет однозначное, ярко выраженное идеологическое лицо. Поэтому оно, как правило, радикальное. Здесь между содержанием и формой существует прямая взаимосвязь. Отсюда проблемы с перформансами у умеренных и гибридных идеологических сил, так же как любой политический перформанс всегда отдает некой радикальностью изначального посыла. Это объясняется тем, что публичная политика всегда рассчитана на самый низкий, то есть массовый уровень восприятия, без нюансов, либо «за», либо «против». Да и самим системным политикам и политическим интеллектуалам приходится часто занимать однозначные позиции по тем или иным вопросам, дабы быть «правильно понятыми» хоть какой-то частью населения. В итоге весь спектр современных политических идеологий сводится к минимальному набору трех-четырех узких позиций по всем вопросам. И если вы в эти позиции не укладываетесь, то как у политика у вас — проблемы. Либо нужно срочно сводить свою сложную идеологию к одной-единственной, весьма примитивной идее, причем чуждой, но вроде бы близкой по сравнению со всеми другими, либо создавать свой собственный радикальный полюс, а на это не все способны, нужны силы и время, пока другие будут править бал. Таковых примитивных и уже поэтому тотально неадекватных реальным вызовам Истории идей в современном российском политическом мире всего четыре. Это четыре равноудаленных друг от друга идеологических вектора, притягивающих своей одноцветностью все наиболее деструктивные силы общества.
1. Однозначный либерализм.
Можно с порога отметить тот факт, что либеральная идея в России не то что умерла, но ее вообще никогда и не было. Носителями чистого либерализма остаются крайне малочисленные круги совершенно космополитической медиа-интеллектуалов и олигархического бизнеса. Сейчас либеральное движение (которого практически нет) вынуждено подстраиваться под иные знамена, чтобы хоть как-то быть услышенным. Оно и понятно — либерализм в принципе отрицает существование России как суверенного государства, не говоря уже о ее правах хоть на какое-то господство даже на собственной территории. Это отрицание России как факта, имеющего социальное значение, сквозит во всех посылах либерализма, и именно поэтому его перспективы в стране равны абсолютному нулю. И если кто-то из политиков это не понимает, он просто отстает от времени — либерализм был фантомом, растворившимся вместе с августовским дефолтом 1998 года, в крайнем случае — вместе с СПС и «Яблоком», не сумевшими даже попасть в Госдуму в декабре 2003 года. Другой вопрос, что наша Конституция, наша медиаэлита и экономический сектор правительства все еще пребывают в матрице либерального мировоззрения, чем только продолжают историческое убийство собственной страны. Все худшее, что есть в нашем обществе, все процессы распада и вырождения — прямое следствие либеральной политики 90-х, которая за счет элементарной безграмотности и безусловного контроля со стороны Запада и, прежде всего, США продолжает по инерции проходить в нашей стране. Все зло у нас легитимировано именно либералами, и в этом их главная опасность. Убрать либералов — и зло утратит свои права. Вы видете как ребенок умирает от наркотиков? — в этом виноваты только либералы со своими бессмысленными «правами человека» и «безграничным рынком». Если вы хотите, чтобы дети умирали дальше, оставляйте последних либералов у власти. Это первый исторический тупик для России.
2. Чисто левый коммунизм.
За весь постсоветский период коммунистическая идея вроде бы сраслась с сугубо правыми, национально-державными элементами, не даром ее символом был не Ленин, а именно Сталин, ее модификациями — не большевизм, а именно «национал-большевизм», так называемый красно-белый или красно-коричневый синтез газеты «Завтра», КПРФ или «Родины». В 90-е годы действительно было очень сложно отличить «патриотов» от «коммунистов», их союз казался неразрывным. Однако в 2000-е годы, в эпоху Путина, когда наша власть пошла по пути медленного, но верного национального возрождения, ну уж во всяком случае стала больше акцентировать державную составляющую, коммунисты утратили монополию на патриотизм. Теперь уже не лидер оппозиции Зюганов, а сам Президент Путин говорит о «национальных интересах» и «великой державе». Это качественное изменение власти повлекло за собой трансформацию ее оппозиции — откровенные либералы стали объединяться со своими нпримиримыми врагами, «красно-коричневыми», что в итоге породило тот самый союз, который ныне готовит в стране так называемую «оранжевую революцию», то есть либерально-западническую, олигархическую, проамериканскую революцию под коммунистическими и националистическими знаменами. И вот в этой ситуации коммунисты обнажают свою левизну, возвращаются к своему изначальному, марксистско-ленинистскому, можно даже сказать, троцкистскому состоянию. Можно прямо сказать, что если либеральная идея как идея (то есть то, за что люди готовы отдать свои жизни), умерла, не родившись, то левая идея действительно возродилась за счет растождествления революционного коммунизма и государственного патриотизма. Вновь возникла, хоть и немногочисленная, леворадикальная молодежь, для которой русский «буржуй» больший враг, чем исламский террорист. Чистая левая идея отличается от чисто либеральной только тем, что призывает к социально-экономическому равенству, которое левые облекают в благородные слова о «справедливости». Конечно, поскольку Россия уже проходила все это в 20-е годы прошлого века, реальных перспектив эта позиция в нашей стране не имеет. Но — она может увлечь много пассионарной и интеллектуальной молодежи, готовой с именем латиноамериканских революционеров типа Че Гевары убивать русских людей и разрушать Российское Государство только за то, что оно — «буржуазное». Левая идея ведет только — и только — к социальной розни, к новой гражданской войне, хотя ее гуманитарная подготовка может выглядеть очень красиво. Кроме того, левая идея навязывает нам мысль о том, что весь смысл русской истории остался в 70 годах советской власти, а нынешний режим совершенно нелегитимен, и его срочно следует свергнуть ради абстрактных идей всеобщей уравниловки. Это второй исторический тупик для России.
3. Азиопство (прежде всего, исламизм).
Для многих сегодняшних политиков угроза азиопства представляется чем-то мифическим, пока их собственных детей не берут в заложники исламские террориств или они сами приходят домой и сообщают радостно о том, что приняли ислам или буддизм… «Азиопством» можно назвать дурно, неправильно понятое «евразийство», то есть вполне разумный тезис о том, что Россия не является ни Европой, ни Азией, а либо составляет отдельную — евразийскую — цивилизацию, либо остается Европой только наполовину, равно как и Азией, только наполовину, что следует из географического и геокультурного положения нашей страны. Нам действительно со времен Петра I пытались внушить, что мы должны быть любой ценой, даже ценой собственного уничтожения, «быть похожими на Европу», так что мы сами стали называть себя европейцами больше, чем русскими. Сегодня эта ситуация в корне изменилась — идеи евразийства во всех формах очень популярны в нашем обществе, существует уже ни одна евразийская партия, и не первый десяток евразийских изданий. Одни только имена основателей евразийства — княызь Трубецкой или Лев Гумилев говорят о том, что эта идеология глубоко укоренена в русской национальной мысли. Но — безграмотное восприятие евразийства видит в нем только «азийство», чем очень удачно пользуются те, кто теперь уже хочет, чтобы Россия стала только Азией. Вот здесь мы должны сказать себе и нашим мнимым доброжелателям — стоп! Россия — самостоятельная цивилизация, не Европа, но не Азия, а если и то, и другое, то только наполовину. Да, демографические процессы, рост численности кавказских и среднеазиатских этносов, а также и миграция китайцев в Сибирь является главным мотором превращения России в Азию. Нужно всегда помнить, что ислам и буддизм — это космополитические религии, и их принятие вовсе не зависит от происхождения, и поэтому многие русские люди в своем духовном поиске могут легко оказаться в лоне этих конфессий. Особенно это касается ислама, наиболее активно распространяющего свою миссию по России. При этом, либеральная мантра о «многонациональном и многоконфессиональном» государстве только способствует этой миссии. И преступно недооценивать ее реальную опасность: если так называемых «этнических мусульман» будет с каждым годом больше, а их миссия будет поглощать и самих русских, то вполне вероятно, что уже при нашей жизни вместо России мы увидим Объединенные российские эмираты. Так дурно понятое евразийствао, то есть азиопство уничтожит саму Россию как цивилизацию тысячелетней православной культуры. И в отличие от либерального и левого проектов, которые безнадежно остались в прошлом, азиопский или, конкретнее, исламский проект имеет реальные перпективы: он рассчитан на все слои общества — от уточненных интеллектуалов до простых обывателей, он предлагает не только особый, достаточно выверенный уклад жизни, но и свою особую, альтернативную духовность. А противопоставить одной духовности может только другая духовность, в данном случае, своя, русская. И если не работать на этом направлении, то ни о какой России как о самостоятельной и уникальной цивилизации говорить не придется. Увидеть на Красной площади «мечеть Василия Блаженного» — это уже давно не шутка. Азиопство — реально. Исламизм — это мощная цивилизационная сила. И это — третий исторический тупик для России.
4. Нацизм.
Безусловно, единственной возможной альтернативой всем трем проектам изуродования русской истории — либеральному, левому и азиопскому — может противостоять только один проект: России как самостоятельной цивилизации, основанной на уникальной русской культуре, проект подлинного возрождения России, самостоятельный Русский Путь, та самая Русская Национальная Идея. Сегодня, после коммунистического и либерального экспериментов, наше государство начинает медленно осознавать, что без возвращения к своим корням никакого восстановления России не будет. Но на этом пути есть один, ложный поворот, не сразу замеченный неподготовленным путником — это нацизм. Не национализм, а именно нацизм. Нормальный, здоровый, имперский, культурный и цивилизационный национализм в России неизбежен и необходим. Как возможно возрождение России без укрепления Русской Нации, в основе своей безусловно содержащей совершенно конкретный, арийский, восточно-славянский субстрат. Но — когда весь национализм сводится только и только к музейному сбережению этого субстрата, к совершенно биологическому или, точнее сказать, зоологическому измерению количества кровяных копиляров и правильной форме черепа, в этой точке кончается сам национализм и начинается нацизм, с которым Россия уже столкнулась в священной войне 1941−1945 годов. Вместе с этой зоологической редукцией жестоко отсекаются все остальные необходимые компоненты русской цивилизации — религиозная, государственная, культурная, социальная, экономическая и др. Понятие «русского человека» здесь сводится к разновидности приматов, некогда живущих единой стаей, а потом зараженных различными культурами. Сама история России выглядит как бесконечный кошмар, где начиная со времен крестителя Киевской Руси, святого князя Владимира, русские переживают постоянную оккупацию. Видимо, подразумевается, что современные русские люди имеют большее отношение к разрозненным языческим племенам до-владимирской Руси, чем ко всем последующим эпохам русской истории… Конечно, реальный нацизм не имеет никакого основания в самой русской культуре, он пришел к нам с Запада, вместе со всеми другими извращениями. Именно на Западе, в англосаксонской цивилизации зародился расизм, воплотившийся в самых разных экстремистских движениях от американского Ку-клус-клана и немецкого гитлеризма до современных скинхедов. И поэтому нацизм не имеет никаких перспектив в самой России — и дело тут не в мнимой «многонациональности и многоконфессиональности», а уже в самом основании русской культуры как христианской и имперской, а также и глубоко интеллектуальной, чего узколобый нацизм никак не предполагает. Так что бояться нацизма как реальной политической силы бессмысленно, но — он может быть использован в провокативных целях всеми остальными: и либералами, и левыми, и наконец, исламистами, которые в любой момент могут заявить, что «в России поднимает голову откровенный фашизм» и под этим предлогом необходимо ограничить любое проявление здорового русского национализма. Именно это и произошло на Правом марше 4 ноября — если телевидение кого и показало, так это бритоголовых скинхедов, орущих «зиг хайль!», после чего в СМИ прокатилась волна антипатриотической истерии, а само государство стало выказывать излишнее уважение к инородным и иноверческим элементам, лишь бы его самого не заподозрили в «фашизме'… Нацизм в России не пройдет, потому что Россия — глубоко антинацистская по своей природе страна. Гипотетическая победа нацизма в России означало бы ее смерть не меньше, чем победа исламизма. Но, еще раз подчеркну, что нацизм может быть использован как провокация, именно для того, чтобы помешать настоящим национальным силам возрождать Нацию. Нацизм — это удар в спину русскому национализму, удар проплаченный и хорошо подготовленный. Это — четвертый исторический тупик для России.
III. Или Православие, или ничто!
Каким основным критериям должна отвечать Русская Национальная Идея? Во-первых, эта идея должна быть русской, в ее основе должен лежать принцип абсолютной суверенности, уникальности и самодостаточности русских как Нации и России как Государства, она должна быть глубоко укоренена в самой русской традиции, она сама должна быть Русской Традицией. Во-вторых, эта идея не должна изолировать Россию от всего окружающего мира, уводить русских в этнографическую резервацию по типу эскимосов, наоборот, эта идея должна иметь наступательный, имперский, экспансионистский характер. Если русский народ — богоизбранный, если у России действительно есть вселенская миссия, о чем свидетельствует история самой России, то и ее идея должна быть вселенской. Русские распространили свои границы до Тихого океана, побеждали всех гегемонов Европы от Наполеона до Гитлера, осваивали все моря и полюса Земли, и первыми вышли в космос не для того, чтобы свернуться к этнически чистой колонии «Республики Русь». Русская Национальная Идея должна связывать всю русскую историю в единую непрерывную цепь и давать внятное видение нашего будущего, погружать внутрь русского духовного самосознания и одновременно определять уникальное место России в контексте мировых культур. Такой подлинной Русской Идеей, национальной и вселенской, глубоко архаической и абсолютно авангардной, рафинированно интеллектуальной и абсолютно массовой, объединяющей русских в единый исторический субъект остается понимание России как Третьего Рима, как Православной Империи, прямого наследника исторической миссии Византии и последнего, вселенского Царства Истины. На языке философии эта идея называется «русским византизмом», на обычном языке это просто — Православная Имперская Идея.
И тот факт, что Православие как основа и главное содержание русской культуры и цивилизации до сих пор не обрело своей полноценной политической субъектности, лежит тяжелым и страшным грехом на всех политических деятелей России. Мы создаем какие-то дутые бумажные структуры, рассчитанные на два-три политических цикла, под выборы и под праздники, чтобы предотвратить очередной бунт и обеспечить временную стабильность, мы заискиваем перед нашими откровенными врагами — либерами, левыми, исламистами, нацистами, но мы до сих пор не дорожим тем, что имеем уже тысячу лет и что позволило нам стать великой империей — Православием. До сих пор православная идеология служила культурным фоном для иных политических идей — монархии и демократии, национализма и социализма, но никогда не выдвигалась на первый план. Сегодня ребром стоит вопрос о формировании православно-политического полюса, о создании подлинно православного движения, которое естественным образом возглавит не только Правый марш, но и все национальное движение России. И тогда в следующий раз на Правом марше мы увидим не разрозненные группки скинхедов, а единый строй здоровых, уверенных себе и открытых для мира, серьезных молодых людей, под привлекательными, красивыми знаменами и хоругвями идущими к единой цели не ради разрушения существующего государства, а ради его созидания в качестве великой Российской Империи.
Православный Проект следует отличать от фундаменталистского. Полноценное возрождение Православия в России вовсе не означает, что невоцерковленные граждане будут чувствовать себя людьми «второго сорта», а продажа мяса в постные дни будет строго воспрещена. Категорически нет — подобный фундаментализм неизбежен в России, если к власти придут исламисты. Полная победа Православной Идеи будет означать только то, что вся культура и цивилизация России будет пропитана своей тысячелетней традицией, что каждый ребенок с детства будет знать свою историю и культуру, а равным образом историю и культуру всего мира лучше, чем его отцы и деды, ибо они выросли в эпоху коммунистов и либералов, а он вырастит в эпоху возрожденного Православия. Православный Проект — это единственный путь укрепления интеллектуального, нравственного и, наконец, физического здоровья Русской Нации. И тот, кто первый это поймет, выиграет Русскую Истории.
