 |
| Итоги | Светлана Сухова, Кирилл Привалов, Александр Чудодеев | 15.11.2005 |
Закат старой Европы? Отнюдь. Скорее восход новой. А беспорядки только помогут ей окрепнуть…
Под сенью креста и полумесяца
Бунт случился как нельзя вовремя: за полтора года до президентских выборов. Так что у называемого в числе преемников президента Жака Ширака Николя Саркози, занимающего жесткую позицию по проблеме миграции, все козыри на руках. Во Франции, как известно, любят «наполеонов».Нравы со времен Бонапарта, конечно, смягчились — свою карьеру Наполеон начал с пушечного расстрела демонстраций, а нынешний глава МВД Франции пока только ввел чрезвычайное положение и комендантский час, — но суть от этого не меняется. Есть впечатление, что французские власти словно дожидались повода для атаки на арабо-африканскую диаспору. А возможно, и сами его создавали. Накануне нынешних беспорядков в Париже произошла серия поджогов домов, населенных мигрантами. Полиция так и не определила, кто первым бросил бутылку с зажигательной смесью. Но после первого загадочного пожара погорельцы въехали в новые апартаменты в престижном квартале французской столицы. И пошло-поехало. Иммигранты стали сами жечь свои дома в надежде на резкое улучшение жилищных условий. Потом произошла не менее странная история с двумя цветными подростками, погибшими в трансформаторной будке, где они якобы прятались от полицейских. Далее — бунт.
На первый взгляд правительство реагировало на беспорядки весьма странно. Президент Ширак больше недели дожидался подходящего момента для оглашения программы действий, а полиция поначалу вяло противодействовала погромщикам. А вот когда пожар разгорелся вовсю, власти принялись демонстрировать предельную жесткость. Счет арестованным пошел на сотни. Если же угроза Саркози насчет высылки из страны всех участников погромов исполнится (в чем сомневаться в общем-то не приходится), по исламской общине Франции будет нанесен серьезный удар.
Помимо выборов имеется и другая временная привязка нынешнего кризиса. Подходит к концу «испытательный срок» для новых членов ЕС из Восточной Европы. По словам главы комитета Госдумы по международным делам Константина Косачева, «в ходе переговоров о вступлении в Евросоюз с восточноевропейцами были оговорены и подписаны переходные положения, согласно которым рынки труда в еврозоне закрыты для новоявленных евросоюзников на три, а то и на пять лет». Впрочем, это не такой большой срок, чтобы охладить пыл желающих попасть в западный мир. И вскоре его ворота откроются. Понятно, что те же французы на бытовом уровне не будут рады каким-нибудь полякам или прибалтам, отнимающим у них рабочие места. Но в целом замещение выходцев из арабо-африканских стран, чуждых европейской культуре, гражданами стран-евроновобранцев способно полностью изменить соотношение сил. В Европе «ослабится» исламский фактор (восточноевропейцы, как известно, в большинстве своем христиане), и при этом будет решена проблема, породившая нынешний кризис во Франции и соседних странах.
Страны «золотого миллиарда» остро нуждаются в мигрантах, и чем дальше, тем больше. Но ЕС, как следует из последних событий, до сих пор не сумел интегрировать потоки миграции предыдущих волн. И нет надежды, что это произойдет в ближайшем будущем: социокультурная и религиозная составляющая двух цивилизаций столь велика, что исключает создание однородной среды. Более того, евроисламизм становится для всего Старого Света бомбой замедленного действия. Так что тезис, что, мол, все это специфический французский сыр-бор, не выдерживает критики хотя бы потому, что погромы и поджоги прокатились и по другим странам Европы — Бельгии и Германии. Конечно, они не вылились в общенациональный кризис лишь потому, что там исламские мигранты и их потомки не составляют 10 процентов населения, как во Франции.
Гетто им. де Голля
Ошибка некоторых западноевропейских государств состояла в том, что в 50−60-е годы они попробовали решить внутренние проблемы занятости и снижения рождаемости за счет миграционных потоков. Но в отличие от США не решились производить жесткий отбор переселенцев. Это привело к тому, что обитатели бывших колоний стали тысячами покидать родные места, перебираясь в метрополию. По словам главы комитета Совета Федерации по международным делам Михаила Маргелова, Европа сделала ставку на мультикультурность в противовес американскому «плавильному котлу». Иными словами, если в США, пройдя через миграционный фильтр, нужные экономике и обществу чужестранцы становились стопроцентными американцами, то в Европе алжирцы и марокканцы оставались, по сути, теми же алжирцами и марокканцами, но с европейскими правами и пособиями.Власти Франции еще со времен Шарля де Голля усугубили проблему, занявшись компактным расселением мигрантов: для них строились дома и целые кварталы на окраинах крупных городов. Неудивительно, что со временем в эти поселения стало опасно заходить даже днем не только обывателям и туристам, но и полицейским.
Большинство политиков — и европейских, и российских — не склонны драматизировать и придавать большое значение исламскому фактору во французских событиях. В отличие от политиков мусульманских стран. Премьер-министр Турции Тайип Эрдоган прямо заявил, что причина событий во Франции — «расизм, дискриминация и отказ учитывать религиозные различия». Дескать, нечего было хиджабы запрещать. Глава турецкого правительства озвучил то, что стесняются высказать вслух политики европейские. Турцию, как известно, не пускают в Евросоюз, хотя экономических причин в пользу ее интеграции куда больше, чем в присоединении бывших членов Варшавского блока. Но тут главную роль играют иные резоны. Как бы те же французы ни были раздражены мигрантами из Восточной Европы, они им куда ближе, чем самые цивилизованные турки.
Источники, близкие к Русской православной церкви, ситуацию во Франции охарактеризовали так: можно было бы не педалировать значение религиозного фактора, если бы зачинщики беспорядков направили свой гнев исключительно против госструктур или богатых сограждан, однако они сожгли церкви, разгромили школы и библиотеки. Иными словами, учреждения, составляющие основы европейской христианской цивилизации. По мнению того же источника, христианская Европа вполне может поучиться у своих мусульманских визави — например, взяв за основу миграционный кодекс стран Персидского залива. Ведь, как известно, там не менее охотно принимают иноверцев, но при условии, что они не будут открыто исповедовать свою религию и строить храмы, а только работать. Социальные пособия для «кафиров» там не предусмотрены. Что мешает Европе пойти таким путем?
Опрошенные «Итогами» политики и эксперты убеждены: главным результатом беспорядков станет подъем националистических настроений во французском (и не только) обществе. Как выразился Косачев, вряд ли французы простят тысячи сожженных автомобилей. Впрочем, утрату средств передвижения скорее не простят страховые компании. А что же касается националистических настроений, то их рост не подлежит никаким сомнениям. И Франция здесь не исключение: в Голландии, например, ультраправые недавно едва не оказались у власти, а в Австрии при недавнем обсуждении возможности вступления Турции в ЕС не только политики, но и общество высказались категорически против.
Мы к вам заехали на час
Могут ли в России заполыхать французские пожары? По словам Косачева, «Россия обладает более успешным и уникальным опытом, которым мы могли бы поделиться с нашими европейскими партнерами». Другое дело, что в России сегодня некоторые политические силы предпочитают разыгрывать националистическую карту. «ЛДПР и „Родина“ раскручивают этот маховик», — убежден глава думского комитета.Михаил Маргелов считает, что французские события могут повториться в России, «если не уточнить наше иммиграционное законодательство и не учесть европейский опыт, из которого следует, что стихийно ценности новой родины мигрантам не прививаются». А как заметил «Итогам» источник, близкий к РПЦ, «в России более здравая политика по отношению к мигрантам, но если в Европе этот пожар потушить не удастся, он рано или поздно перекинется и на Россию».
Так или иначе, но сегодня Москва и другие крупные российские города могут не опасаться повторения парижских событий. Хотя бы потому, что у России и Евросоюза различные структуры миграционных потоков — там речь идет об эмигрантах, становящихся гражданами страны или претендующих на это право, а в России это, как правило, гастарбайтеры, берущиеся за любую работу, дабы прокормить свои оставшиеся на родине семьи. В Европе мигранты в большинстве своем легализованы и получают пособия, а в России подавляющая часть иностранных рабочих — нелегалы.
Однако в ближайшие годы расстановка сил может поменяться. По прогнозам Standard&Poor's ситуация в России хуже, чем в ЕС: к 2010 году, а по самым пессимистическим подсчетам уже к 2007му, для компенсации недостатка рабочих рук страна будет вынуждена принимать до миллиона мигрантов в год. А к 2030 году нам может потребоваться пять миллионов ежегодно. Проблема в том, что России будут необходимы не только гастарбайтеры, но и просто граждане, число которых год от года убывает. Да и гастарбайтеры понадобятся легальные, платящие налоги, а не дающие взятки. А легальные мигранты, да еще с видом на жительство, — это уже совсем другая история. Французская…
ВРЕЗ: СПРАВА
Переводчик с французского
— Кризис во Франции — это стихийный выплеск недовольства со стороны иммигрантов, итог подрывной работы исламистов или начало гражданской войны?
— Прежде всего это результат близорукой политики правящих партий. И социалисты с коммунистами при Миттеране, и так называемые правые при Шираке старательно вели Францию к самоубийству. Они упорно осуществляли политику псевдофранкофонии, которая обернулась нынешней трагедией. Бывшие французские колонии предоставили метрополии дешевую рабочую силу, а заодно и породили неразрешимые проблемы. Алжирцы, марокканцы, тунисцы, африканцы переехали во Францию, вовсе не желая врастать в культуру и цивилизацию этой страны. Нет ничего удивительного в том, что пригороды французских городов, заселенные иммигрантами и их потомками, превратились в своеобразные гетто, где чужаку — то есть европейцу — появляться опасно.
— Неужели нельзя было избежать такого развития событий?
— Для этого правительство должно было действовать иначе. Во-первых, тщательнее отбирать кандидатов на иммиграцию. Во-вторых, жестче определять юридические, религиозные и культурные рамки, в которых иммигранты могли бы жить во французском обществе, а не вне его. В-третьих, властям необходимо было помочь пришельцам адаптироваться к нашему обществу, в значительной степени чуждому для них. Вместо этого и шираковцы, и миттерановцы предпочли использовать арабских иммигрантов и их детей в своих меркантильных, откровенно политиканских целях. И вот вам результат! Неужели премьер-министр Доминик де Вильпен искренне верит, что, сделав Азуза Бегага, сына алжирского строительного рабочего, министром-делегатом правительства, он в одно мгновение завоевал любовь и уважение исламской диаспоры?
— И что же теперь будет?
— Может начаться интифада. Как в Израиле. Резиновыми пулями и слезоточивыми патронами силам правопорядка не справиться с парнями, закидывающими жандармов камнями и бутылками с зажигательной смесью. Подумайте только: самому младшему из участников беспорядков, задержанных полицией, всего десять лет! Его даже в тюрьму не посадишь… В общем, случилось то, о чем мы давно предупреждали: демографический взрыв за счет мусульманских иммигрантов привел к критической ситуации. И специфика международного положения, разогретого незатихающей иракской войной и наступлением терроризма, такова, что исламский мир теперь осуждающе смотрит на Францию: «Как же так?! Если во Франции разгоняются банды погромщиков, значит, нарушаются права мусульманского населения!» Все теперь на грани абсурда.
— Есть ли риск того, что беспорядки охватят всю Западную Европу?
— Этот риск существует. Сказав «нет» конституции единой Европы, строящейся по планам Белого дома, французы первыми из европейцев заявили свой протест также и вхождению турок в наше пространство. Сказали «нет» ползучей исламизации континента и подрыву христианских ценностей… Да, объединенная Европа может существовать, но это должен быть континент национальных ценностей. Мы никого не неволим, кто не хочет жить по нашим нормам и правилам, пусть остается у себя.
— И все-таки что теперь, на ваш взгляд, требуется делать французскому правительству, чтобы положить конец беспорядкам?
— Могу вам сказать по секрету, что сделает правительство. Попытается купить подачками мир у вожаков погромщиков, наобещает арабской молодежи с три короба, попробует свести на нет ее ярость с помощью мелких благодеяний. Нет, это пока что не гражданская война. Перемирие все-таки удастся установить. Но затишье сохранится ненадолго. То же, что начнется потом — не только во Франции, — окажется гораздо страшнее.
— Не думаете ли вы, что президентские шансы, скажем, Николя Саркози, министра внутренних дел, назвавшего «отребьем» хулиганов из иммигрантских пригородов, могут стремительно возрасти?
— Не исключаю, что в ближайшее время Саркози или кто-то еще от неоголлистов постарается присвоить себе лозунги «Национального фронта». Но избирателей уже не обманешь, как случилось на предыдущих президентских выборах. На них, напомню, во второй тур вышли Жак Ширак и — вопреки большинству прогнозов — Жан-Мари Ле Пен. Чтобы не дать победить лидеру «Национального фронта», даже социалисты и коммунисты проголосовали во втором туре за Ширака. Те же самые арабские подростки, которые сейчас жгут машины, тогда бились в эйфории на площади Бастилии, размахивая при этом почему-то алжирскими флагами…
Кирилл Привалов
ВРЕЗ: В РОССИИ
Амнистия — дочь миграции
ФМС уже не первый год с переменным успехом решает проблему нелегальных гастарбайтеров, которых в России насчитывается до 10 миллионов человек. Вначале к ним применялся жесткий подход — в ходе рейдов нелегалов отлавливали и депортировали на родину. Выяснилось, что поступать так себе дороже. Высланные за счет государства иностранцы вновь возвращались в Россию и опять превращались в нелегалов. Недавно ФМС решила повернуться лицом к своим постоянным клиентам. Служащие ведомства стали выезжать на место работы и проживания гастарбайтеров и оформлять им миграционные карты в недельный срок вместо обычных двух месяцев (в реальности этот срок достигает полугода). В ходе таких «зачисток» наоборот легализовано более двух тысяч человек — капля в море. Правда, и нынешняя идея амнистии нелегалов коснется не всех. Личность каждого обратившегося в ФМС (на первом этапе амнистия предусматривает добровольную явку, а в дальнейшем, возможно, и принудительную) будет проверяться по информационным базам милиции и спецслужб. Также будет запрашиваться информация у правоохранительных органов стран СНГ. Если мигрант не замечен в правонарушениях, в течение десяти дней ему выдадут законную пластиковую карточку трудового мигранта. В противном случае нелегал так им и останется, при этом с видами на депортацию и запрет въезжать в Россию. Амнистию ФМС планирует провести не по всей России, а лишь в крупных регионах, включая прежде всего Москву, Санкт-Петербург и ближайшие к ним области. На первых порах предполагается охватить около 10 тысяч мигрантов-нелегалов. В любом случае, по словам Вячеслава Поставнина, новый эксперимент должен стать неким «клапаном, помогающим сбросить избыточное давление».
Александр Чудодеев
http://www.itogi.ru/Paper2005.nsf/Article/Itogi_200511_1400_4163.html
