 |
| Сегодня.Ru | Леонид Ивашов | 07.11.2005 |
На каких-либо совещаниях с помощью инструкций этих убежденных людей ориентируют на борьбу. Иными словами, центр управления поведения бойца сетевых войн должен находиться у него в душе, в сердце. Такие люди объединяются в небольшие группы, поддерживая горизонтальные связи с соседними аналогичными структурами. И хотя, на первый взгляд они выглядят достаточно локальными, их взаимодействие друг с другом носит региональный и глобальный характер. В центр обращаются только за финансовой помощью и, может быть, за идеологическими установками. Выявить такую сеть достаточно сложно: по иерархической цепочке не пройдешь — ее просто не существует. Нет однозначного центра, с уничтожением которого можно было бы разрушить всю систему. Более того, если центральный орган, который не проявляет видимой активности и будет локализован или даже уничтожен, управление автоматически перейдет к другому центру. Любая крупная или авторитетная организация, входящая в сеть, берет на себя функции лидера. Нечто подобное мы наблюдаем на Северном Кавказе. У бандподполья существует общая установка, есть разветвленные организации. Они не устраивают общих сборов и построений. Но все их участники убеждены в том, что должны вести войну против правительственных силовых структур и служб. Что они и делают. Они растворены среди населения, могут ходить на работу, казаться законопослушными, вполне благопристойными гражданами. В какой-то момент такой человек участвует, задействован в теракте, нападении, бандитской вылазке, после чего сразу же возвращается к мирной жизни.
Такова сущность сетевых войн. Они могут проявляться не только в террористических организациях. Они ведутся и финансовыми, в том числе и глобальными финансовыми структурами, наркомафией, имеющей обширную разветвленную структуру и годовой оборот почти в триллион долларов. Через свои сетевые структуры, внедренные в правительства, правоохранительные органы, они способны преодолеть все барьеры.
Безусловно, сетевые войны ведутся сегодня в политике. Их инициатором выступают США. Сегодня у них это откровенно прописано в стратегии национальной безопасности и военной доктрине. Правда, здесь некоторая иерархия все-таки присутствует: обозначены структурные подразделения, которые создают сеть и подают импульс. Они себе могут это позволить, поскольку такой центр обезвредить сложно — за ним стоит мощное государство. Но если говорить об Америке, следует учесть, что сегодня это не самостоятельная страна. Она зависит от международных сетевых структур, которые называют мировым правительством глобальной управляющей системы. Посмотрите: сегодня создана мощная сеть так называемых неправительственных организаций (НПО), которые не имеют четкого положения, устава. Тем не менее, они не только обозначают себя, присутствуют, но и оказывают серьезное влияние на мировую политику, финансовую систему, экономику. И там принимается решение о смене политических режимов в той или иной стране, смене курса развития. Например, такие подходы мы наблюдали в отношении Союзной республики Югославия в 1998 году.
Что это за структуры? Давайте посмотрим: ход мировой экономики и во многом мировой политики определяет т.н. «Большая семерка», ну сегодня, с «приставным стулом» — «Большая восьмерка». Кто ее учреждал? Чьи интересы она выполняет? А ведь она принимает решения глобального характера, не имея на это соответствующих полномочий. Это руководители наиболее развитых стран, но это и представители глобального капитала, олигархата. Возьмем те же Бильдербергский клуб, Трехстороннюю комиссию. Кстати, удалось отследить, что решение о бомбардировках Югославии и сроках их начала принимались именно на заседании Бильдербергского клуба.
— Леонид Григорьевич, честно говоря, далеко не всякий осведомлен даже о его существовании. Пожалуйста, два слова об этой организации…
— Бильдербергский клуб — это неформальная структура непостоянного состава. Есть руководство клуба, которое собирается ежегодно при большой таинственности. Они арендуют целые острова, гостиничные комплексы, меняют весь обслуживающий персонал, и при закрытых дверях проводят заседания. Есть часть людей, видимо, самых главных, принадлежащих к «высшей» закрытой касте. Это представители самых богатейших и самых влиятельных фамилий мира. Притом что руководят именно они, их не всегда можно видеть на заседаниях. Есть низовой, исполнительский уровень, представителями которого являются Бжезинский, Киссинджер и многие другие влиятельные лица. Что касается переменного состава, то на заседания клуба в свое время приглашались, в том числе и представители российской политической элиты, такие, как Анатолий Чубайс, Любовь Шевцова, Григорий Явлинский. Но это обстоятельство еще не дает право на членство в этом клубе. Представителей непостоянного состава скорее можно рассматривать как «смотрящих» клуба в своих странах. В России таким «смотрящим» является Анатолий Чубайс.
Не менее любопытной организацией является «Комитет трехсот», в частности описанный английским разведчиком Джоном Клеманом. На глобальном уровне в «Комитет трехсот» входят 300 самых богатых людей мира; на региональном — 300 самых богатых людей региона; на национальном (в том числе и в России) — 300 наиболее состоятельных людей страны. В принципе, член этого комитета может и не быть самым богатым, достаточно того, чтобы был влиятельным, или влиятельным его сделают. Этот комитет определяет внешнюю и внутреннюю политику государства, социальный курс. И самое главное, что эта корпорация определяет кадровую политику государства! В том случае если государство распадается на несколько других, в каждой из вновь возникших стран создается свой комитет 300. Если же государство, как, например Германия, объединяется, их все равно будет триста. То есть число 300 остается неизменным. Вот это и есть достаточно гибкая, влиятельная сетевая организация, всегда находящаяся в тени. Так же мы знаем и Трехстороннюю комиссию, базирующуюся в США, но дающую импульсы всей политике в области международной безопасности и межгосударственных отношений. Самое интересное — все то, что обсуждается на заседаниях этих закрытых клубов, комиссий и комитетов, затем находит законодательное закрепление в документах и в политике в ряде государств, в первую очередь в США. То есть эти сетевые структуры, и сетевые войны ими ведущиеся, — достаточно серьезная сила, представляющей серьезную опасность. В то же время достаточно девальвирована роль ООН. Данные структуры ориентируют ООН на решение второстепенных задач. В то же время разработка стратегий глобального выживания, прекращения насилия, распределения ресурсов Организацией объединенных наций, по большому счету, не обсуждается.
Я не утверждаю, что все, кто заседает в Совете Безопасности ООН, являются представителями сетевых структур. Но они оглашают их решения. Вот посмотрите, какие проходили дискуссии, когда решался вопрос о нанесении ударов по Ираку. Я помню, даже выступал у Светланы Сорокиной по этому вопросу. Проводились социологические опросы населения, опросы общественного мнения. Абсолютное большинство россиян — от 70 до 90% выступили против этой агрессии, и против ее поддержки Россией. Но, посмотрите, мы все равно ее поддержали. Достаточно символичным было поведение президента России. Первоначально, он заявил, что-то, что делают американцы — грандиозная ошибка. Но уже через несколько дней его словно кто-то вынудил поправиться. Он заявил, что мы не желаем поражения Америке. Вот таково влияние сетевых структур.
— Каково влияние мировых сетевых структур на происходящее на Северном Кавказе?
— Эта ситуация контролируется и направляется на горизонтальном уровне, по крайней мере, из двух центров. Сегодня пытаются уверить всех в значительном влиянии на эту ситуацию исламского мира. Оно, конечно, присутствует, но не является решающим. Между тем, четко прослеживаются два центра управления — Лондонский и Московский. Эти сетевые структуры влияют на принятие управленческих решений, передают информацию боевикам. Они, используя сетевые методы, определяют объекты, сроки, время.
— А каким образом можно оценить взаимоотношение этих центров?
— Сущность сетевых структур в том и заключается, что все центры и организации действуют достаточно автономно, работают только на взаимосвязи. Здесь неясно, кто и кем управляет. Так, в порядке обсуждения, один центр может послать импульс другому и получить согласие. Или с помощью иных символов, они обозначают проведение в такой-то период серьезных акций. Возражений не поступает, откуда-то идет финансирование. А все дальнейшее на региональном уровне решает непосредственно террористическая сеть на Кавказе. Вся структура достаточно закрыта. То, что мы видим на примере действий наших войск, когда их вдруг останавливают, или их деятельность парализуется, особенно правоохранительных структур, говорит само за себя. Как это было в Беслане. На этот период вдруг поступила команда: сократить численность личного состава, несущего службу на блокпостах, отозвать на совещания, или на учебу, или, допустим, для награждения, самых принципиальных руководителей. И таким образом интересующее пространство раскрывается для террористов.
…Информация о методах сетевых войн уже прорывается в СМИ, на телеэкраны, но пока что системно никто этим не занимается.
— Какова, на Ваш взгляд, роль так называемого гражданского общества, и столь важной его составляющей, как НПО в политических процессах, происходящих на постсоветском пространстве?
— Наверное, наиболее характерным примером в данном случае является Украина. Мы очень внимательно отслеживали все происходящее там. Первоначально, как это может показаться, главным субъектом «оранжевой революции» является народ. Большинство населения начинает верить, что люди, возмущенные беззаконием, добровольно пришли и организовали эту революцию. Между тем, сегодня можно отслеживать по сайтам, какие отчеты посылают НПО, такие, как Республиканский институт США, Демократический институт, фонд «Наследие», и другие. Анализ этих отчетов ясно демонстрирует то, как поработала сеть этих неправительственных организаций. Они отчитываются, что, начиная, скажем, с 1992 года, ими было подготовлено столько-то учителей по их программам, столько-то профессорско-преподавательского состава и т. д. Таким образом, они охватывают данную социальную площадку. Другие НПО работают с иными категориями граждан. И дальше, указывается, что сэкономлена такая-то сумма, которая может быть потрачена на работу в таком-то направлении.
Вырисовывается следующая картина: за всем этим стоит определенная цель, прежде всего, мозговых центров США. Не секрет, что американцы и трансграничная олигархия поставили однозначную стратегическую задачу: управление миром. Называться это может по-разному: лидерство, управление глобальными процессами. Но суть одна и та же: мировое господство. Исходя из этого, выстраивается достаточно гибкая концепция. Начинают в нужном направлении работать СМИ, управляемые глобальной сетью с помощью финансовых вливаний и внедренных людей. Создается ажиотаж, для которого, строго говоря, нет никаких поводов и причин. Так было, в частности в Союзной республике Югославия, где мне довелось по долгу службы неоднократно бывать. Все объясняется по-другому, нежели всем преподносили в Вашингтоне или Брюсселе. Просто наркомафия, которая была создана и укрепилась в Албании и Македонии, своим перевалочным пунктом определила Приштину. Наркомафии придали некий идеологический окрас. Надо сказать, что вооружалась она достаточно самостоятельно. Уже став националистической военной силой, эта мафия развернула террористическую войну против сербов, югославской администрации и сил правопорядка в Косово. Параллельно с этим, мировыми СМИ велась тотальная демонизация сербов и Милошевича. Создавалось общественное мнение, с помощью которого оказывалось давление на колеблющихся руководителей в НАТО. Которое должно было подвигнуть их к «решительным действиям» в отношении Югославии.
Итак, первоначально следовала информационно-психологическая война, следом за ней шли экономические меры. Дадут, например кредит, потом потребуют его возврата, прервав кредитование в середине какого-нибудь инвестиционного проекта, что приведет к его замораживанию. Кстати, такие методы применялись и в Польше в конце ее социалистического периода. Тогда Запад согласился финансировать грандиозные проекты, а потом, «в связи с нарушением прав человека» кредитование прекратил, и Польша оказалась в коллапсе. Нечто подобное мы наблюдали и на Украине. Ну, а дальше в дело включаются другие структуры: дипломатические представительства, организации «демократического покроя». Они и доводят дело до того, что общественное мнение готово поддержать вооруженную агрессию против суверенного государства. Сегодня мы наблюдаем такой же концептуальный подход, хорошо проплаченный в отношении Белоруссии. Когда побываешь в этой стране, и не предвзято разберешься во всем, то, честное слово, начинаешь завидовать белорусам, у которых существует целевая установка, одобренная народом, концепция развития своего государства и общества. И есть реальные планы. Где-то они исполняются полностью, где-то идут с задержкой, но по пути, одобренному белорусским народом. И при этом, даже многие российские СМИ вещают о союзном государстве или только плохо, или вообще ничего, дают демонический образ Лукашенко, говорят о непрерывном нарушении прав человека, полицейском государстве и т. д. А на самом деле там все спокойно. Часто ни одного милиционера на улице не увидишь. Нет терактов, нет нищих и много другого.
— Если совершить небольшой экскурс в нашу недавнюю историю, когда и как начиналось построение пресловутого «гражданского общества» на территории бывшего СССР?
— Я думаю, что это началось после прихода к власти Михаила Горбачева. Конечно, не сразу в 1985 г., а когда наши противники присмотрелись к нему, изучили особенности его личности, слабые стороны. И где-то в 1986−87г.г. началось активное формирование этих структур. Как это происходило? Прежде всего, это велась персональная работа с Михаилом Горбачевым и Раисой Максимовной. Ему показывали картинки счастливого будущего, которое должно наступить в результате «перестройки». Но вникнуть в глубинную сущность процессов, которым сам же дал зеленый свет, он не мог, поскольку по своему уровню так и оставался руководителем регионального масштаба, слишком быстро поднявшимся на всесоюзный уровень. При этом, шло всяческое задабривание Раисы Максимовны, пока не увидели, что под давлением определенных сил Горбачев готов менять стратегический курс государства. Вот тогда и стали приглашаться на Запад делегации, в том числе по линии парламентского обмена, обмена политических деятелей, которые по большому счету только зарождались. Один мой знакомый, Валера Очиров, герой Советского Союза, наш известный вертолетчик, рассказывал с каким восторгом, как их встречали за границей, как размещали. И рассказал, как «совершенно случайно» рядом с ним оказался подполковник американских ВВС, тоже вертолетчик. Как американец пригласил Очирова на свою шикарную виллу, и как он замечательно живет. Когда мы навели некоторые справки, вилла, конечно же, оказалась ЦРУшная, а подполковник служил отнюдь не в армейской авиации. Такими, отнюдь не самыми изощренными, методами создавалась то, что в те времена называлось агентурой влияния. Это те же сетевые структуры.
Человека соответствующим образом обрабатывают, он начинает работать на контракте или каких-то иных условиях. Затем через него поступают средства, и уже он сам выступает в качестве организатора: «Я найду деньги на проведение митинга, мне обещали в одном месте». Через него также поступала дефицитная в то время оргтехника, в результате чего он оказывался в центре, и брал на себя функции координатора. А далее, в толпе им направляемой, оказывается немало людей: кто по убеждениям, кто по недомыслию, кто по причине национальной солидарности. То есть, имеется ядро, вокруг которого можно собрать управляемую толпу. Сегодня вопросы решаются еще более прагматично. Так в Белоруссии около ВУЗов время от времени появляются представители оппозиции, созывая молодежь на участие в митинге. Всем пришедшим дается, скажем, по пять долларов до начала акции, и еще по десять-двадцать по завершению. Объявляют, что деньги будут выдаваться там-то и там-то. Точно так же происходит и у нас. Так что сеть в те времена была создана достаточно мощная — в нее входили даже некоторые члены политбюро ЦК. В их числе упоминают Яковлева и Шеварднадзе. Напомню эпизод, когда Шеварднадзе поехал, и от имени СССР проголосовал за начало операции «Буря в пустыне». Это было в начале января, а через двадцать дней он вновь отправился в США. В те времена спецслужбы работали так, как надо, и удалось отследить, зачем и куда он поехал. Фонд «Наследие», причем какое-то его региональное отделение выписало Шеварднадзе премию «за поддержание мира» в размере 75 000 долларов. Тогда это было много. Вот он и поехал, не афишируя свой отъезд в Союзе, получать эту премию. Когда наша разведка проверила, то выяснила, что на счетах фонда «Наследие» всего то было 6000 долларов. Или взять господина Горбачева. США издает его книгу «новое мышление». Специалисты говорят о том, что эта книга может быть приобретена только библиотеками, да крайне узким кругом советологов. На самом деле никакой обычный американец не станет читать про «новое мышление», поэтому тираж подобных книг составляет, максимум, 10−15 тыс. экземпляров. Между тем объявили, что первый тираж книги генсека составляет 250 тыс. экземпляров! Естественно, никто такую пропасть печатать не стал. Но Горбачеву выплачивают весьма солидную премию за якобы состоявшийся тираж «Нового политического мышления». При этом огромный гонорар проводится через штат, где налоги поменьше. Разумеется, он понимал, что такого тиража просто не было. И в любой момент может быть осуществлен информационный вброс, разоблачающий роль Горбачева в данной ситуации. Чтобы избежать этого, он становится послушным, таким же, как Шеварднадзе и многие-многие другие.
— Но ведь помимо корыстных мотивов бывают и иные, благородные. Кто-то из членов НПО считает, что он борется за экологию, другой противостоит произволу репрессивной или правоохранительной системы, третий помогает неблагополучным детям, четвертый борется против «родимых пятен» армии. А в результате получается, что они все вместе разрушают свое государство, и воюют против собственной страны…
— Об этом очень хорошо сказал выдающийся философ и социолог Александр Зиновьев, который эмигрировал из СССР в еще достаточно молодом возрасте, сделал себе имя на Западе. Сегодня он вернулся на Родину. И, пожалуй, трудно найти большего защитника Советского строя, чем он. Он сказал: «Мы видели недостатки. Они были. Но вместо того, чтобы с ними бороться, мы развернули войну против государства, раскачали его и разрушили». Так и эти люди. Создается впечатление, что они делают благое дело: борются с коррупцией и другими язвами. Действительно, это крайне необходимо, поскольку без общественного контроля, без общественного глаза, общественного давления власть превращается в паразитическую диктатуру, что собственно и происходит в сегодняшней России. Но вот тут заключена главная опасность. Гражданское общество состоится только, если вырастит снизу. Если будут созданы советы трудовых коллективов, офицерские собрания, и так далее. И когда это вырастает снизу и формируется затем руководящие, координирующие органы, то такое гражданское общество имеет право быть, тогда оно необходимо стране. Но, к сожалению, этого не происходит. И, скажем, в экологической среде деятельность энтузиастов и подвижников направляется совсем не в ту сторону. Вместо того чтобы защищать окружающий мир, они начинают подрывать устои нашего государства.
— Вероятно, для того чтобы гражданское общество состоялось необходимо, чтобы были общепринятые абсолютные ценности, вокруг которых как вокруг стержня, оно сможет расти?
— Общество всегда стоит на определенной системе ценностей. Для нашего православно-славянского, евразийского мира существует следующая иерархия ценностей: это, прежде всего, духовное начало, приоритет духа над материальным. Во-вторых, это общественные приоритеты. Мы живем не изолированно, а в коллективе, в общине. И интересы этого коллектива, членом которого являюсь и я, приоритетны. И дальше: сострадание, соболезнование, сопричастность. Кодом российских народов является совесть. И если на этих принципах будет выстраиваться гражданское общество, если же они станут основой профессиональной этики, мы будем непобедимы. Но эту нашу иерархию ценностей пытаются поломать, подменить иным. Скажем, приоритетом атлантистской системы ценностей являются деньги, материальный успех, и дальше — индивидуальные свободы. Мы не ставим их под сомнение и не осуждаем. У них иные пути развития. И их религия — протестантизм, в особенности его ветвь иудео- протестантизм, защищает и абсолютизирует эти ценности. Кодом этой цивилизации является выгода. И сегодня пытаются переидентифицировать нас, превратить в какую-то иную цивилизацию. Безусловно, сделать это не удастся. Код культурно-исторического генотипа, о чем говорил Данилевский, достаточно устойчив, и он пробудится, хотя сегодня немного девальвирован, затушеван всей этой западной мишурой, но он уже пробуждается. Другой вопрос: успеем ли мы реализовать свою систему ценностей, вынести их на поверхность, чтобы она стала доминирующей идеологией? На телевидении, в СМИ, а затем и в душах всех людей. Успеем ли мы до развала России, поскольку он весьма вероятен?
— Мы видим, что спецслужбы тех или иных стран не единственные игроки на поле сетевых войн. Здесь присутствуют и силы, которые не выражают интересы не одного из существующих государств, хотя по своим возможностям могут дать фору любой национальной спецслужбе…
— Это как раз то, что называют транснациональными корпорациями (ТНК). Причем, даже если обратиться к видимым структурам, то можно увидеть, как они размывают, меняют ценностные установки своих сотрудников. Возьмем, например, систему Макдональдс. Люди, которые работают в этой структуре некоторое время, становятся ее «патриотами», усваивают корпоративные ценности и начинают ими руководствоваться. Они, конечно, могут при этом продолжать любить свою страну, но будут и «патриотами» данной корпорации. Возьмем трансграничные теневые структуры — финансовые, наркомафию, торговцев оружием и иные, еще менее видимые организации. Они осуществляют подбор своих кадров, предъявляя к ним достаточно жесткие требования. Например, большое значение имеет готовность человека действовать в интересах корпорации даже против своей страны и своего народа. Таких людей подбирают целенаправленно. В результате такие организации могут действовать против той или иной страны с помощью ее граждан.
— Подчас возникает ощущение, что для успеха сетевой агрессии необходимо, чтобы страна — ее жертва действовала по правилам, навязанным извне. В том же случае, если государство эти правила отвергает, успех «сетевиков» вовсе не гарантирован. Как это произошло, скажем, в Венесуэле.
— Как сегодня складывается ситуация на глобальном уровне? С одной стороны идет разрушение государственных границ. Затем в ход идут финансы в виде инвестиций, и, главным образом, в виде кредитов. Так, когда России в 90-х годах давали большие кредиты, и кредиторов особенно не волновало, куда эти средства пойдут. Зато сама выдача кредитов обуславливалась целым рядом политических условий. Таким образом, после «прорыва» через границу, финансы начинают «раскрывать» страну изнутри. К сожалению, предстоящее вступление в ВТО обернется для нас катастрофой, поскольку мы открываем границу для беспрепятственного проникновения сюда иностранных товаров.
— На чем же строится оптимизм тех, кто усиленно лоббирует вступление нашей страны в эту организацию?
— Греф, Кудрин и др. уже встроены в эту сетевую структуру мировой элиты, в надежде, что и они когда-то займут места в этих клубах. Поэтому они так рьяно и исполняют поставленные перед ними задачи. Парадоксальная ситуация: народ на 99% выступает против категорически, президент пытается их как-то одернуть, Фрадков пытается убеждать, все губернаторы кричат, что этого делать нельзя. А они делают. Поскольку получили установку оттуда. И все это под предлогом развития демократии и либерализма. Эти непотопляемые министры, с которыми ничего не могут сделать не президент, ни премьер, демонстрируют подчиненность Фрадкову только перед телекамерами. В реальности ни Греф, ни Кудрин, ни Зурабов ему не подчиняются. Аналога подобной системы не найдешь даже в латиноамериканских странах. Всенародно избранный президент назначает правительство, но после этого не управляет его работой. Более того, он, как политический обозреватель, публично критикует его, дает ему негативные оценки, тем самым, выводя себя за рамки ответственности. Идем дальше, берем Госдуму. Парламентское большинство, руководство «Единой России» со всех телеэкранов уверяли нас, насколько необходима монетизация льгот, и насколько всем хорошо будет жить. Но после принятия этого закона, когда пошли протесты, они сбросили с себя всю ответственность, попытавшись возложить ее на правительство и губернаторов. Таким образом, в России создается неуправляемая и совершенно безответственная система, где никто не за что не отвечает.
— Политологи сравнивают сетевые войны с вирусной инфекцией. Есть ли какая вакцина против этой болезни?
— Есть. Прежде всего надо собрать подлинную интеллектуальную элиту страны. И разобраться с происходящими глубинными процессами. И когда мы сможем выявить эту сеть, работающую на разрушение нашего государства, то сможем принять необходимые решения. Мы работаем в этом направлении. Времени у нас не так много. Но сетевая система противника уже начинает давать сбои. Ситуация достаточно драматическая, так ее оценивают и в руководстве страны. В частности министр регионального развития в интервью агентству «Регнум», сказал, что при сохранении существующих тенденций Россия будет разорвана на две части — между Западом и Азиатско-Тихоокеанским регионом. Это, надо сказать, достаточно оптимистический прогноз. А куда денется Кавказ? А что будет с ядерным оружием? А пожелают ли Татарстан и Башкортостан быть присоединенными к одному из этих кусков?
…С этой сетью необходимо бороться. Наш характер таков, что русский мужик очень долго терпит, а затем без всяких компьютеров и сетевых войн начинает крушить все вокруг. И к этому мы идем.
— Мы видим, что одним из приоритетных объектов сетевой агрессии являются правоохранительные органы. Как может МВД в рамках своих полномочий противостоять этому?
— Присутствует сознательный момент в разложении МВД. Здесь, в правоохранительной системе в целом, создаются такие корпоративные структуры криминального характера, которые пронизывают все эти службы. Но при этом, я убежден, что большинство сотрудников органов внутренних дел — честные люди. Встречаясь с нами, сотрудники милиции говорят: «Как нам быть? Мы ведь не можем заниматься политикой». На что мы им отвечаем: «Быть честными, выполнять свой профессиональный долг как должно — это и есть ваша политика. Стойте на том месте, где стоите, и сражайтесь, как сражались Ослябя и Пересвет, с коррупцией, с несправедливостью». Вот в чем состоит сегодня и «политика» и долг, и честь сотрудников МВД, да и всех других правоохранительных органов. Понятно, что система давит, раскачивает, людей одолевают домашние проблемы, нехватка денег. Но всем гражданским и военным высшим чиновникам нужно знать, что если взял взятку, то ты входишь в эту криминальную корпорацию, которая разрушает Россию.
Ярослав Таманцев
Петр Иванченко
http://www.segodnia.ru/?part=article&id=1357
