Лавра и ее посетители

Александро-Невская лавра создавалась на протяжении многих десятилетий многими архитекторами. Основанная Петром I в 1710 году как Александро-Невский монастырь, она с первых своих лет стала одной из городских святынь. Особенно после того, как в 1724 году сюда были перенесены из Владимира мощи святого князя Александра Невского.

А со времен Елизаветы Петровны ежегодно 30 августа, в день св. Александра Невского, в лавру шел пышный крестный ход, о котором писала в начале XX века Анна Григорьевна Достоевская:

«Доныне праздник св. Александра Невского считается почти главенствующим праздником столицы, и в этот день совершается крестный ход из Казанского собора в лавру и обратно, сопровождаемый массою свободного в этот день от работ народа. Но в прежние, далекие времена день 30 августа праздновался еще торжественнее: посредине Невского проспекта, на протяжении более трех верст, устраивался широкий деревянный помост, по которому, на возвышении, не смешиваясь с толпой, медленно двигался крестный ход, сверкая золочеными крестами и хоругвями. За длинной вереницей духовных особ, облаченных в золоченые и парчовые ризы, шли высокопоставленные лица, военные в лентах и орденах, а за ними ехало несколько парадных золоченых карет, в которых находились члены царствующего дома. Все шествие представляло такую редкую по красоте картину, что на крестный ход в этот день сбирался весь город».

Лавра застраивалась постепенно. Постройки петровских времен были где дополнены, а чаще заменены новыми. Особенно много поработал для лавры Иван Егорович Старов, автор знаменитого Таврического дворца. Ему принадлежит авторство Троицкого собора, главного лаврского храма, устроенного при императрице Екатерине II (на освящении его в 1790 году присутствовали кроме самой монархини ее преемники на престоле — наследник Павел Петрович, великий князь Александр Павлович, а также великий князь Константин Павлович). Старов же поставил Надвратную церковь, которая замыкает перспективу Невского и открывает проход внутрь лавры. И он же возвел невысокие каменные дома, завершающие сам Невский…

Лавра всегда была центром церковной жизни столицы. Здесь, в главном монастыре Петербурга, находилась резиденция митрополита. Здесь служили лучшие певчие — и петербургская знать XVIII столетия с наслаждением слушала их пение. Монахи лавры угождали сильным мира сего и на других поприщах, иногда весьма неожиданных. Известно, например, что для императрицы Елизаветы, очень любившей медвежьи пляски, мохнатых танцоров обучал келейник лавры Карпов. В 1754 году он доносил о своих трудах: одного медведя он приучил ходить на задних лапах и в платье, а вот «другой медведенок к науке непонятен и весьма сердит».

Вообще жительство лаврских монахов нельзя было назвать особенно уж напряженным и трудным. Обри де ла Мотрэ, французский путешественник, посетивший Петербург в 1726 году, уделил монашеским обычаям особенное внимание.

«Приехав в монастырь, я увидел, что подавали последнюю перемену блюд. 12 монахов сидели вокруг стола, на котором стояли бутылки и большие стаканы, а в руках у монахов были псалтыри и листы бумаги. В комнате, примыкающей к залу, где находились три высокие персоны, эти монахи в продолжение всего обеда распевали гимны во славу Господа и святого Александра. Пели также песни, прославляя императрицу Екатерину и князя Меншикова, и в перерывах пили. Один из них, видевший меня в обществе настоятеля в первое мое посещение монастыря, пригласил меня войти и сесть с ними. Я сделал это, чтобы послушать их пение. Не успел я войти, как он предложил мне полный до краев большой стакан. Едва я его выпил, как другой монах подал мне еще стакан, затем мне дали третий; это повторялось столь быстро и часто, что я сказал своему знакомцу, довольно хорошо говорившему на латыни, что прошу компанию позволить мне самому обслуживать себя, как привык в своей родной стране. Он это передал, но монах, как раз наполнивший для меня стакан, оказался пьяным и, обидевшись на эти слова, выплеснул вино ему в лицо. Тут я поднялся, намереваясь уйти и попросив у знакомца прощения за то, что оказался причиной этой грубости. Он ответил, что это ничего, и от имени всей компании просил меня остаться, обещая, что мне не придется пить больше, чем хочу».

Время от времени в лавру наведывались посетители неожиданные. Иногда они задерживались здесь надолго — как, например, генерал-адъютант Григорий Потемкин. Случилось это в 1774 году, когда Потемкин был весьма раздосадован неблагорасположением к нему императрицы. Как писал историк Бантыш-Каменский, Потемкин «сделался пасмурным, задумчивым, оставил совсем двор, удалился в Александро-Невский монастырь; объявил, что желает постричься, учился там церковному уставу, отрастил бороду, носил монашеское платье. Так необыкновенный человек этот пролагал дорогу к своему возвышению! Душевная скорбь его и уныние не остались сокрытыми от двора, возбудили любопытство и жалость оного, и вскоре временный отшельник сбросил черную одежду и явился среди изумленных царедворцев во всем блеске любимца счастья…»

А ранним утром 1 сентября 1825 года перед своим дальним путешествием по России в лавру заехал император Александр I. Он отстоял службу в Троицком соборе, потом навестил митрополита и одного из схимников в их кельях. И прямо из лавры отправился на юг, навсегда покинув Петербург…

Совсем уж неожиданный гость посетил лавру в самом начале XX века, во время русско-японской войны. Прямо к ректору Духовной академии епископу Сергию, жившему в лавре, явился мужик из Сибири — Григорий Ефимович Распутин. Приезжему удалось обаять епископа, и тот поселил мужика в лавре, а затем познакомил с некоторыми влиятельными персонами. Это было самое начало блистательной карьеры Григория Ефимовича в северной столице. Карьеры, которая закончится трагически…

Распутин и потом бывал в лавре — чаще всего у жившего здесь столичного митрополита Питирима, получившего назначение на главную церковную кафедру страны не без участия Распутина. В митрополичьих покоях обсуждались вопросы государственной важности. Распутинский оруженосец Арон Симанович в своих мемуарах приводит такой эпизод:

«В Александро-Невском монастыре, на квартире Питирима состоялось совещание. Было решено, что Питирим должен написать царю очень убедительное письмо и в нем умолять царя склониться перед требованием времени и объявить ожидаемые новшества. Письмо подписали Питирим, Штюрмер и Распутин. Мне было поручено доставить письмо царю, и я повез этот исторический документ в Царское Село».

Вскоре после смерти Распутина начнутся революционные перипетии, которые коснутся и лавры. В начале 1918 года, например, группа революционно настроенных товарищей с оружием в руках ворвется в лавру, чтобы реквизировать ее помещения и имущество. Звонари ударят в набат, начнется стрельба. Одной из пуль будет смертельно ранен обратившийся с увещеваниями к солдатам отец Петр Скипетров, настоятель Скорбященской церкви. Тогда лавру удастся отстоять, но события окажутся лишь отсрочены во времени.

Сначала в лавре запретят хоронить, потом все-таки начнут изымать ценности, а за ними и помещения. В 1922 году состоится публичное вскрытие и осмотр мощей Александра Невского. Присутствовать на нем будут представители воинских частей, предприятий, парторганизаций, митрополит Вениамин. Из тогдашней «Петроградской правды»: «Эксперты определили, что здесь имеются две неполные берцовые кости, одно ребро, остатки от височных костей и ключиц… Верующие разочарованы…». Серебряный саркофаг мощей был тогда изъят и перевезен в Эрмитаж; сами мощи остались в храме…

А в 1933 году путеводитель по Ленинграду сообщит обстоятельства жизни лавры в новых условиях: «При лавре помещались семинария и Духовная академия, в здании которой сейчас разместился Институт народов Севера. Кроме того, в лавре теперь находятся народный суд, Трест общественного питания и районная педагогическая станция (в б. митрополичьих покоях)…».

Кстати говоря, епископ Сергий переживет все эти печальные для церкви события. И станет в 1943 году первым после долгого перерыва патриархом Русской православной церкви.

http://www.spbvedomosti.ru.udns.incru.net/document/?id=9198&folder=225