 |
| НГ-Религии | Александр Петров | 02.11.2005 |
На сегодняшний день основным документом, регламентирующим контакты между религиозными организациями и силовыми ведомствами, является 8-я статья Федерального закона «О статусе военнослужащих» (1998 г.). В соответствии с ней создание религиозных объединений в воинской части не разрешается. Однако закон предусматривает, что «военнослужащие в свободное от военной службы время вправе участвовать в богослужениях и религиозных церемониях как частные лица» (ст. 8 п. 1) и «…не вправе… использовать свои служебные полномочия для пропаганды того или иного отношения к религии».
Тем не менее РПЦ решила воссоздать существовавший во времена Российской империи институт военного и морского духовенства. В законе, оговаривающем взаимоотношения между религиозными организациями и Вооруженными силами, не существует статуса «военного духовенства». В настоящее время в воинских частях православные священники часто действуют по собственной инициативе, а иногда по благословению местного епископа.
Попасть в армию стремятся не только православные священнослужители. Активные шаги по распространению своей веры среди военных предпринимают и протестанты, и мусульмане. Можно с уверенностью сказать, что российская армия превратилась в арену соперничества различных религиозных организаций.
Таким образом, на территории воинских частей сложилась определенная практика проведения общественных богослужений. При этом командование отдельных частей и соединений использует свое служебное положение для пропаганды православия, что, безусловно, является нарушением существующего законодательства. В соответствии с Законом «О статусе военнослужащего» существование православных храмов на территории воинских частей — это также нарушение запрета на создание религиозных объединений при воинских частях.
Однако за последнее время в различных частях были построены более 100 храмов. В обход закона РПЦ уже давно подписала соглашения с Минобороны и различными силовыми ведомствами. Подобные договоры заключаются и на уровне епархий и расквартированных на их территории воинских частей.
Желание Московской Патриархии узаконить статус военного духовенства наталкивается на серьезные возражения представителей командования Вооруженных сил. Например, в ноябре 2003 г. на конференции «Отечество. Армия. Церковь» начальник Главного управления по воспитательной работе ВС генерал-полковник Николай Резник заявил, что «возврата к дореволюционному статусу священнослужителя в армии и на флоте быть не может из-за светского характера государства, государственной системы образования, а также по причине отделения государства от Церкви».
Впрочем, единого мнения на этот счет нет. В прошлом году во время заключения соглашения о сотрудничестве между Нижегородской епархией и 22-й гвардейской армией, дислоцированной в Нижегородской области, командующий армией генерал-лейтенант Алексей Меркурьев высказался за возрождение в Вооруженных силах института полковых священников. По его мнению, это единственный способ эффективной борьбы с неуставными взаимоотношениями, суицидом и другими негативными явлениями.
Протоиерей Дмитрий Смирнов, глава Синодального отдела Московского Патриархата по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными учреждениями, считает, что только структуры российского православия реально могут обеспечивать права военнослужащих на свободу совести. Более того, «если государство примет решение о создании института военного духовенства в армии, православная Церковь готова взять на себя роль посредника между религиозными организациями и верующими различных конфессий».
Представители РПЦ высказываются категорически против деятельности в армии миссионеров. По словам протоиерея Всеволода Чаплина, «ни в одной уважающей себя стране мира миссионеры в армию не допускаются, священники, муллы, раввины, пасторы должны приходить в армию именно к последователям своей Церкви или религии». Однако прямой обязанностью любого священнослужителя является проповедь своей веры. Поэтому постоянное присутствие священнослужителя в воинской части (подразделении) будет не чем иным, как явным или скрытым миссионерством.
Опасаясь конкуренции со стороны других религий и конфессий в деле «духовного окормления» военнослужащих, представители РПЦ открыто призывают командиров не допускать в свои подразделения «сектантов». Недавно даже было принято «специальное определение», касающееся деятельности «нетрадиционных» религий в Российской армии. В нем, в частности, отмечались факты проникновения представителей «сект» в Вооруженные силы РФ.
Выступая за создание института военного духовенства, РПЦ рассчитывает на то, что уже существующая практика взаимодействия Церкви и ВС будет оформлена на законодательном уровне. Российские армия и флот — это еще и грандиозное по своим масштабам поле деятельности, до сих пор полностью не охваченное религиозной пропагандой. На данный момент в силовых структурах РФ (Минобороны, МВД, МЧС, Минюсте и других ведомствах) служат около 4 млн. военнослужащих. С точки зрения религиозных организаций их можно считать потенциально верующими. Но, согласно данным социологических опросов, число практикующих верующих в ВС остается незначительным — не более 5%, что примерно соответствует общему числу верующих в стране.
Создание института военных капелланов, представляющих только РПЦ в поликонфессиональной стране, и придание этому институту законодательного статуса, может привести к новым конфликтам на религиозной и национальной почве. А когда речь идет о «человеке с ружьем», это опасно вдвойне.
