 |
| НГ-Религии | Иван Лыкошин | 02.11.2005 |
Например, особую сложность представляет то обстоятельство, что российские мусульмане подчинены абсолютно разным структурам и разным лидерам. Вопрос «кто главнее?» — Равиль Гайнутдин или Талгат Таджуддин — давно стал для российского обывателя тайной о семи печатях, равно как и принципиальное непонимание различий между Центральным Духовным управлением мусульман, Советом муфтиев России, Высшим координационным центром духовных управлений мусульман России.
Тем более странной выглядит сложившаяся в России ситуация для тех, кто еще помнит стройную систему административного подчинения советского периода. Она включала в себя всего четыре крупных Духовных управления, сформированных по географическому и отчасти религиозному признаку, выделявшему азербайджанских шиитов в отдельную структуру.
Монография Романа Силантьева «Новейшая история исламского сообщества России», выпущенная этой осенью информационно-издательской продюсерской компанией «ИХТИОС» и Союзом писателей России, является в высшей степени своевременной. В ней подробно проанализированы внутренний механизм административного кризиса, поразившего мусульман России, его причины, предпосылки и внутренняя мотивация.
За нейтральным заглавием кроется главная тема исследования — состояние и раскол исламского сообщества в России, который, по мнению автора, до сих пор окончательно не преодолен. Представив читателю краткий экскурс в историю российского ислама, автор дает подробнейшую и беспристрастную хронологию событий, произошедших в сообществе мусульман с 1989 по 2004 год.
Особый интерес для читателя представляет авторская оценка численного состава российской уммы, которую в одном из выступлений перед зарубежными мусульманами президент России оценил в 20 млн. человек. Однако, по данным Всероссийской переписи населения 2002 года., эта цифра несколько иная, а именно 14,4 млн. Силантьев подчеркивает, что и в это число включены все так называемые «этнические мусульмане», то есть каждый башкир или татарин по этим данным может считаться настоящим мусульманином. Экспертная оценка автора определяет число мусульман в России в пределах 11−12 млн. человек, тогда как «некоторыми муфтиями и исламоведами называются цифры в 25, 35 и даже 45 млн. человек».
Не менее интересным представляется и раздел, посвященный региональной истории российского ислама. Помимо хроники сложных межэтнических конфликтов среди мусульман Поволжья или многочисленных народностей Северного Кавказа весьма любопытной выглядит история Духовного управления мусульман Республики Карелия, представленных в основном этническими христианами, принявшими ислам и исповедующими его в весьма радикальных формах.
Стоит отметить, что история отечественного ислама даже в научно-беспристрастном изложении Романа Силантьева становится временами увлекательнее любой беллетристики.
Автор не дает прямых оценок деятельности того или иного мусульманского лидера, как и методам борьбы с оппонентами, избранными инициаторами раскола.
В числе основных объективных и субъективных причин раскола Роман Силантьев уверенно называет проблемы этнического паритета, такие, как, например, татарско-башкирский конфликт в Поволжье или конфликт между дагестанцами и другими народностями в ДУМ Северного Кавказа, вопросы политической мотивации, религиозной составляющей и, конечно же, личностных взаимоотношений.
Весьма драматическим выглядит эпизод, положивший, по мнению автора, формальное начало расколу, когда на открытии мечети «Таубе» в Набережных Челнах имам мечети нарушил распоряжение Верховного муфтия Талгата Таджуддина об установке специально изготовленного витража, помимо исламской символики изображавшего также и крест. Этим и не преминули воспользоваться его противники.
Анализ раскола российской уммы не стоит сводить к простому делению на «плохих и хороших». Налицо ярко выраженная борьба двух основных структур за главенство в сообществе. Кто именно и в какой степени использует рычаги политического влияния, чтобы дестабилизировать обстановку в стране, становится ясным после прочтения книги Романа Силантьева — первого по масштабу и глубине анализа исследования исламского сообщества современной России.
