Непризнанные приходы

Стратегические цели РПЦ и интересы России в Закавказье

Перманентный кризис в российско-грузинских отношениях вновь и вновь ставит вопрос о том, в чем выражаются российские интересы в этом регионе. Один из немногих институтов российского общества, который их там реально имеет, — Русская православная церковь.

Исчезающая епархия

Приходы РПЦ, хоть и не в большом количестве, существуют во всех южнокавказских государствах. Поэтому на происходящие в них события она не может взирать безучастно. Резкая активизация деятельности РПЦ в Закавказье в последние месяцы — прежде всего визит патриарха в Азербайджан в середине сентября и очередной конфликт между Русской и Грузинской православными церквами из-за некорректного поведения епископа РПЦ в Южной Осетии — наглядные тому примеры.

Азербайджан — типичное постсоветское исламское государство, и его власти признают православие как средство идентификации русских и русскоязычных людей. Четыре из шести номинально имеющихся на его территории приходов РПЦ существовали еще с советских времен. С 1998 г. они входят в состав Бакинской и Прикаспийской епархий РПЦ. Этих приходов (из которых реально существуют только два-три — в остальных сохранились лишь здания и сторожа) очевидным образом не хватало для образования в стране самостоятельной епархии, о чем так настойчиво просили власти Азербайджана. Тогда Священный синод РПЦ решил включить в ее состав общины, существующие в Дагестане и Чечне (несуществующие в действительности приходы воюющего российского региона были возвращены в состав Ставропольской епархии в 2003 г.). При этом понятно, что в связи с массовой эмиграцией русских из этого региона епархия фактически является «исчезающей».

Периодические визиты патриарха к гостеприимным президентам страны — в 2001-м к отцу, а в сентябре нынешнего года к сыну Алиевым — подчеркивают, что православие в Азербайджане находится в более привилегированном положении, чем большинство других конфессий, поскольку, по мнению властей, не порождает «экстремистов». В то же время из примерно 2000 мусульманских общин различной направленности зарегистрировано около 300. Остальные если и не подвергаются репрессиям, то, во всяком случае, власти стремятся ограничить их активность и права.

Впрочем, желание азербайджанских властей видеть патриарха имеет и другое измерение. Патриарх — фигура, приближенная не только к президенту, но и к московскому мэру. Тесные связи азербайджанских предпринимателей (оптовиков и владельцев рынков) с московским истеблишментом (и наоборот) заставляют страховать риски и «дружить семьями».

Новости о видениях

В Армении находится четыре прихода РПЦ. Три из них образованы при военных базах российских войск, еще один храм находится в Ереване. Основное население Армении — христиане-монофизиты. Их национальная церковь — Армянская апостольская — имеет развитую приходскую сеть и несколько епархий в России. Поскольку в этой стране религиозная и этническая идентичность в большинстве случаев совпадает, то прихожане РПЦ — лишь немногочисленные русские и военнослужащие РФ.

Наиболее сложная ситуация в Грузии. Это полиэтническое государство, народы которого исповедуют православие, ислам, язычество (подавляющее большинство этнических абхазов и осетин), иудаизм. Есть также приверженцы Армянской григорианской церкви и католицизма (со службами как на грузинском, так и на армянском языке).

Грузинская православная церковь до революции 1917 г. входила в состав российской, хотя была основана еще за несколько веков до распространения православия среди восточных славян. В советский период она имела очень хорошие отношения с Московской патриархией (МП), в значительной мере они сохраняются и сейчас. Для нее характерны те же проблемы, что и для РПЦ: номинальное православие большей части населения и довольно слабая реальная религиозность, относительно небольшое количество храмов, свои неподконтрольные иерархии старцы, церковные либералы-экуменисты и «раскольники» из числа борцов с Всемирным советом церквей (ВСЦ). Однако в межконфессиональных отношениях «уровень активности» в Грузинской церкви существенно выше, чем в РПЦ. За последние семь лет в стране произошли десятки нападений на собрания протестантов и свидетелей Иеговы, а риторика официальных представителей церкви часто содержит весьма резкие высказывания в адрес других конфессий.

Хотя новая грузинская власть в начале 2004 г. ликвидировала наиболее известный очаг православных фундаменталистов — отколовшуюся от Грузинской православной церкви тбилисскую общину, именующую себя «Глданской преследуемой епархией», принципиально это не изменило ситуацию. (Арест верхушки экстремистской группировки, скорее, произошел в рамках борьбы с сепаратизмом, в том числе в религиозной сфере.) Использование православных символов для оформления государственной идеологии, представление Грузинской церкви традиционалистических концепций в качестве социальных проектов (например, в стране запрещены браки между представителями различных конфессий, а министерство образования закон обязывает координировать свою деятельность с Патриархией) по-прежнему актуальны в современной Грузии.

Грузинская церковь значительно дальше, чем РПЦ, ушла по пути сакрализации своего этноса — например, у нее введена служба в честь грузинского языка, а идеализация народных обрядов приводит к тому, что ритуальные жертвоприношения животных проходят в ограде храмов. Характерно также, что в новостных программах грузинского телевидения всерьез сообщается о видениях, посетивших верующих. ГПЦ пошла на разрыв не только межхристианских (в 1997 г. она вышла из ВСЦ), но и межправославных контактов.

В составе Грузинской церкви есть русскоязычные приходы (например, в Тбилиси их два), и в среде монашествующих ощущается влияние русского православия. Теплое к нему отношение сохраняет фундаменталистское духовенство, однако старается не демонстрировать его своим прихожанам, настроенным патриотически.

Убежище для радикалов

Ситуация с приходами в непризнанных республиках, бывших до 1992 г. автономиями в составе Грузинской ССР, стала еще одной серьезной проблемой во взаимоотношениях Русской и Грузинской православных церквей.

Большая часть населения отколовшихся автономий ненавидит все, что ассоциируется с Тбилиси, включая Грузинскую православную церковь. Стратегически автономии желают присоединения к России, и многие жители этих регионов приняли российское гражданство. Поэтому проживающие там православные видят РПЦ в качестве своего духовного руководителя. Хотя количество православных в двух регионах невелико, поскольку номинальные христиане и мусульмане, принадлежащие к абхазскому и осетинскому (аланскому) этносам, в большинстве своем являются практикующими язычниками, оно оказалось достаточным для функционирования некоторой инфраструктуры. Единственное условие, на которое пришлось согласиться духовенству, — толерантно относиться к языческим обрядам. Поэтому не редкость ситуации, когда священники принимают активное участие в языческих празднованиях.

Абхазия в течение всего советского периода считалась местом, где власти в наименьшей степени занимаются преследованием православных, и поэтому в абхазских селах и на склонах гор находили себе убежище многие радикальные последователи РПЦ (двое из трех рукоположенных в ГПЦ до 1992 г. нынешних абхазских священников — славяне). Часть из них осталась в республике и после гражданской войны. К ним также присоединились новые сторонники, приехавшие из России и Украины.

В настоящее время в Абхазии есть с десяток приходов, руководимых как этническими абхазами, так и этническими русскими. Кроме того, в республике два монастыря, один из них — колоссальный Ново-Афонский, насчитывающий в настоящее время более сотни насельников. Известно, что сформированный из представителей приходов и монастырей Епархиальный совет Абхазии, которым в настоящее время руководит протоиерей Виссарион Аплиа (номинально правящий архиерей Сухумско-Абхазской епархии Грузинской ПЦ не может показаться на ее территории), поддерживает контакты с Майкопской и Краснодарской епархиями РПЦ.

На неформальном уровне отношения уже сложились. По словам самого о. Виссариона, он регулярно бывает в Москве. Подобная ситуация не радует Грузинскую церковь, хотя она и не в силах всерьез повлиять на ее развитие. Максимум, чего удалось добиться грузинской стороне, — моральной компенсации. В начале июня 2003 г. в ходе визита представительной делегации ГПЦ в Москву патриарх Алексий заявил, что РПЦ продолжает считать Абхазию «канонической территорией» Грузинской православной церкви и будет содействовать «продолжению диалога» между находящимися там православными приходами и Тбилиси. Затем Священный синод РПЦ подтвердил эту позицию в своем официальном заявлении.

«Старостильники»

Ситуация с православной общиной в Южной Осетии развивалась по другому сценарию. Как и в Абхазии, доминирующим вероисповеданием в этой непризнанной республике является язычество. Сформировавшаяся вокруг мирянина Пухатэ православная община после гражданской войны несколько раз обращалась к МП с просьбой о духовном окормлении. Получив в 1992 г. отказ и напоминание о том, что Южная Осетия находится на канонической территории Грузинской православной церкви, она вошла в состав Русской православной церкви за границей (РПЦЗ). Община росла бурно — к концу десятилетия в ней насчитывалось 6 тыс. человек и даже появилось свое подворье в Москве.

Отношения с РПЦЗ у нее также не заладились. Зимой 2002−2003 гг., воспользовавшись сменой главы РПЦЗ, она при поддержке местных властей перешла под юрисдикцию Греческой православной церкви («старостильников»). При этом благочиние было преобразовано в Православную епархию Южной Осетии-Алании.

И вот недавно ситуацию резко обострил визит епископа Ставропольского и Владикавказского Феофана (Ашуркова), который в конце сентября побывал на параде по поводу празднования 15-летия независимости непризнанного государства.

Протест Грузинского патриархата, последовавший сразу после того, как епископ появился на трибуне, был неизбежен.

Если в Южной Осетии РПЦ заняла типичную для нее позицию миротворца (выступление епископа Феофана пока единичный инцидент), то в случае назревающего вооруженного конфликта между правительством Грузии и абхазскими сепаратистами РПЦ неизбежно вынуждена будет принять более активное участие в урегулировании ситуации.

Для РПЦ весьма важен ее миротворческий имидж на Южном Кавказе, который дает впечатление влияния на реальные политические процессы на постсоветском пространстве. Однако стратегические соображения не всегда доминируют в ходе конфликтных ситуаций и периодически упираются в самостоятельные инициативы на нижних этажах церковного управления. Ситуация усугубляется активизировавшимся в современной Абхазии переделом собственности (в том числе скупкой ее россиянами), что все глубже вовлекает российское общество, и в частности духовенство, в происходящие там события.

http://www.politjournal.ru/index.php?action=Articles&dirid=56&tek=4405&issue=126