 |
| Комсомольская правда | Николай Варсегов, Ольга Безденежных | 01.11.2005 |
— Говорят, Березовского скоро поймают и к вам привезут, — пошутил я.
— Чего?! Типун вам!.. У нас и так уж закончилась спокойная жизнь на ближайшие несколько лет! Теперь начнется: журналисты, адвокаты, комиссии, правозащитники!.. За что нам такое?!
Видно, хотелось служивому много чего сказать, да инструкция запрещает.
-…Зимы у нас холодные, главное, чтобы не заболел! — изрек он задумчиво.
— Будете утеплять бараки? — спросил я.
— Придется! — пробурчал служивый и прыгнул в машину.
Как мы уже писали в прошлом номере «КП», жена Ходорковского Инна после трехсуточного свидания с мужем вернулась домой. А журналистов сюда прибывает все больше и больше на радость читинским авиаторам. В лагере повышенная готовность, и все офицеры вне службы обязаны быть трезвы в любое время суток, с прессой сдержанно вежливы, но никаких интервью! Про то сказал мне один милиционер.
Отец Сергий посетил узника Михаила
После отъезда жены Ходорковского с узником номер 1 разрешили встретиться только настоятелю Спасской краснокаменской церкви отцу Сергию Таратухину. Вот что он рассказал:— Поселили Ходорковского в общем лагерном бараке. Народу там 150 человек. Это неимоверная скученность, койка к койке без всяких перегородок, что, конечно же, чересчур тяжело даже для человека бывалого. Но встретились мы с ним один на один в молельной комнате. Я передал Михаилу Борисовичу ваш привет от журналистов «Комсомольской правды» и сказал, что читатели «Комсомолки» его помнят и уважают!
Если уж честно, то по поводу наших читателей батюшка добавил от себя. Но не буду сие оспаривать, конечно же, ЧАСТЬ читателей действительно Ходорковского уважает.
— При этих словах, — продолжал батюшка, — лицо Ходорковского вдруг озарилось светлой улыбкой, и он стал излучать неподдельную радость. Говорит мне: «Вы даже не представляете, как приятно слышать ваши слова! Мне ведь все время следователи внушали, что народ меня ненавидит! И я с этой болью прожил два года! А вы вдруг сказали такое, спасибо вам!» Потом он сам стал расспрашивать обо мне: кто я, откуда? Далее попросил помолиться за его детей, они православные. А сам он некрещеный, но в Бога очень даже верует. И признался, что из всех верований ему ближе всего православие. Говорит: «За последнее время я очень многое передумал и осмыслил. Потому ни на что не ропщу и не жалуюсь. Все, что случилось со мной, я принимаю с великим смирением, как волю и промысел Божий. Значит, Господу так было надо, чтобы я и эту часть жизни познал».
Еще передал Михаилу ваш вопрос: почему его заслали так далеко? Он опять же ответил: «На все воля Божия!» Ходорковский, как известно, болен гастритом, я спросил и про то. Он ответил: «Слава Господу, со здоровьем у меня все нормально». Я поведал ему, что у ворот колонии десятки и десятки журналистов наших и западных. Он удивился и просил всем передать, что у него все хорошо, что осужденные приняли его очень по-доброму, конфликтов нет. А бытовые условия, говорит, это для меня далеко не главное. Но я от себя добавлю, что жизнь там далеко не сахар. Сам я прошел в советское время по трем лагерям как политзаключенный и представляю, что значит людская скученность в сто пятьдесят человек. Но мне было гораздо легче, я был среди своих — политических, интеллигентных людей. Мы даже всегда обращались друг к другу только на «вы». А Ходорковский сидит с матерыми уголовниками.
Как я спорил с батюшкой
— Вы, отец Сергий, все же упорно считаете Ходорковского политическим? — спросил я.— А вы? Если б у нас сажали за воровство, то почему, например, Абрамович и многие иже с ним на воле?
— При чем здесь Абрамович? Он налоги платит исправно. А вот чего добились вы, диссиденты? При коммунистах была хоть двойная, но какая-то мораль. Вы победили — всякая мораль рухнула, народ разлагается!
— Раньше под мораль надо было подстраиваться, даже если в душе ты последний подлец. Это было общество ложных моралистов. А ныне свобода, и каждый волен быть самим собой. Хочешь — иди в подлецы, хочешь — будь праведником! Свобода, и каждый честно выбирает свой путь.
— Как вам показалось: Ходорковский считает себя хоть в чем-то виновным?
— Он ни в чем не раскаивается, но дело в том, что нам практически не дали поговорить. Я рассчитывал побеседовать с ним часа два-три, но уже через двадцать минут пришел охранник и прервал нашу встречу. Мы с Михаилом крепко обнялись, и он еще раз поблагодарил меня за те слова, что наш народ от него не отвернулся!
— Он сильно расчувствовался?
— Не прослезился, но таких радостных и добрых глаз я, поверьте, давно не видал…
Краснокаменск.
Автор благодарит краснокаменскую фирму «АргуньСофт» за помощь в работе над материалом.
