 |
| Итоги | Роман Силантьев | 31.10.2005 |
В России проживает не более 10 миллионов мусульман. Это один из выводов только что опубликованного и поистине сенсационного исследования «Новейшая история исламского сообщества России». Напомним, что председатель Совета муфтиев России говорит о 23 миллионах приверженцев ислама в стране, а недавняя перепись выявила 14,5 миллиона этнических мусульман. О своих подсчетах, а также о настоящем и будущем российского ислама, о ситуации на Северном Кавказе и «войне миров» в интервью «Итогам» рассказывает автор книги, исполнительный секретарь Межрелигиозного совета России Роман Силантьев.
— Роман Анатольевич, вы идете совсем не в ногу с общественным мнением, убежденным, что мусульманское население России растет не по дням, а по часам. На чем основываются ваши выводы?
— Откуда взялись данные о 20 миллионах мусульман в России, абсолютно не понятно. Эта цифра не опирается ни на какие научные исследования. Судя по всему, впервые ее высказал какой-то мусульманский лидер, потом упомянул в своем научном труде ученый-исламовед, откуда она вновь перекочевала в уста исламских лидеров. Дошло до того, что в 2003 году ее озвучил президент России. Правда, в этом году Владимир Путин заявил уже о 16 миллионах. Разумеется, это не означает, что численность мусульман уменьшилась за два года на четыре миллиона. Просто цифры постоянно подвергаются корректировке.
— Ну, а результат переписи, показавшей 14,5 миллиона этнических мусульман, чем вам не угодил?
— Что значит «этнические мусульмане»? Это представители преимущественно мусульманских народов — татары, башкиры, народы Северного Кавказа. По умолчанию все они считаются мусульманами. То есть данные переписи говорят лишь о том, что мусульман в России максимум 14,5 миллиона. Но реально их меньше, поскольку не все татары, не все башкиры и даже не все чеченцы исповедуют ислам. Более точные данные о вероисповедании позволяют получить социологические опросы. Я исследовал около 25 опросов, и все они дают 4−5 процентов мусульман от общего числа населения. Эти цифры сразу меня смутили. При наличии 14,5 миллиона этнических мусульман доля исповедующих ислам должна быть значительно выше. По крайней мере, 7−8 процентов. Я стал разбираться, посетил 65 регионов — практически все, в которых мусульмане составляют сколько-нибудь значимую часть населения. И, как выяснилось, немало этнических мусульман исповедуют христианство. Примечательны, кстати, результаты переписей населения в Эстонии и Литве, в ходе которых в отличие от российской переписи задавался вопрос о религиозной принадлежности. Так вот, согласно этим данным доля христиан среди татарского населения Прибалтики сравнялась с долей мусульман.
— Но в России, наверное, все-таки другое соотношение.
— В России да, ситуация несколько иная, но та же тенденция прослеживается и здесь: в христианство перешли до двух миллионов этнических мусульман. При этом надо учитывать, что христианизация происходит не столько вследствие какой-то целенаправленной миссионерской деятельности (ее ведут только протестанты), сколько под влиянием русской культуры, имеющей ярко выраженные христианские корни. Достаточно сказать, что 80 процентов детей от смешанных браков мусульман и христиан становятся христианами. Ассимиляция этнических и религиозных меньшинств является неизбежным процессом в любом обществе, а в России она еще и ускоряется за счет деятельности экстремистов. Так, после известных событий в Беслане доля мусульман Северной Осетии сократилась по меньшей мере на 30 процентов. В самом Беслане, в котором мусульмане составляли от 30 до 40 процентов населения, их количество уменьшилось минимум вдвое. Как подтверждают даже мусульманские источники, после каждого теракта тысячи, а может быть, даже десятки тысяч людей из числа этнических мусульман принимают крещение. Но, хочу подчеркнуть, речь, как правило, идет о тех, кто является мусульманином лишь по рождению. Те, кто действительно исповедует исламские ценности, регулярно посещает мечеть, редко меняют веру.
— Но есть ведь и обратный процесс: этнические православные тоже, случается, принимают ислам.
— Да, в СМИ можно встретить массу материалов на тему якобы массового перехода русских в ислам. Но нам удалось досконально изучить этот вопрос. На самом деле за 15 лет ислам приняли лишь около 2,5 тысячи этнических православных. Что даже странно: уважаемая мировая религия приобрела среди них в 10 раз меньше новых приверженцев, чем, скажем, секта кришнаитов. Учитывая, что в стране живут миллионы мусульман и происходит масса межнациональных браков, можно было бы ожидать десятков тысяч людей, принявших ислам просто по семейным мотивам. Когда две мировые религии тесно сосуществуют друг с другом — как, например, в Ливане, — это довольно распространенное явление. Но русские почему-то гораздо охотнее идут в секты, чем в ислам.
— А вы учитывали в своем исследовании мигрантов-мусульман, прибывших за последние годы в нашу страну?
— Да, учитывал, но многие из них постоянно в России не проживают. Они приезжают-уезжают, поэтому вряд ли их можно считать полноправными членами российского мусульманского сообщества. Кроме того, мигранты тоже входят в эти 14,5 миллиона этнических мусульман, охваченных переписью. Правда, многие говорят, что перепись была неточной. Действительно, к ней есть претензии, но они иного рода. Например, согласно переписи очень сильно, чуть ли не вдвое, выросла с 1989 года численность чеченцев и ингушей. Учитывая условия войны и социально-экономическую нестабильность, это странно. Также странно, что в полтора раза возросло количество башкир, при том что численность родственных им татар осталась на том же уровне. Есть также серьезные вопросы, касающиеся кряшен — тюркского православного народа. Из 300 тысяч кряшен осталось только 30 тысяч, остальные были записаны в татары. То есть, по всей видимости, в действительности этнических мусульман даже меньше, чем 14,5 миллиона.
— Словом, вводить пост вице-президента для представителя мусульманской общины, как это предлагают некоторые российские исламские лидеры, рано?
— Этой инициативе дали уже отрицательную оценку представители РПЦ и иудейской общины. Хочу в данном случае просто заметить, что начинать подобного рода проекты стоит, наверное, с Татарстана и Башкортостана: доля русских в высших властных структурах этих республик очень невелика, намного ниже их доли в общей массе населения. В Татарстане, кстати, была когда-то должность вице-президента, закрепленная за русским, однако в середине 1990-х годов такой пост упразднили. Странно, что, ликвидировав этот институт там, его предлагают ввести на федеральном уровне.
— Являясь сотрудником Отдела внешних церковных связей Московского патриархата, вы рискуете нарваться на обвинения в предвзятости. Мол, православная церковь заинтересована в скромных оценках численности мусульманской общины.
— Ну, во-первых, в данном случае я выступаю не как представитель Русской православной церкви, моя книга — научное исследование, а не позиция РПЦ. Во-вторых, как мне кажется, именно завышение численности мусульман сильно способствует разжиганию исламофобии. Если все время говорить о том, что мусульман становится все больше и больше, что их численность растет чуть ли не на 10 миллионов в год, люди действительно начинают паниковать, бояться, что Россия вот-вот станет мусульманской. На самом деле доля мусульман в России не увеличивается. Но проблема в том, что в самой мусульманской среде быстро растет число радикалов. Эти люди активно выдвигают разного рода инициативы, в том числе и крайне оскорбительные для верующих других конфессий. Поэтому и возникает некая иллюзия исламизации России.
— Сколько сегодня в России ваххабитов? Правильно ли, кстати, скопом причислять к ним всех приверженцев неформального ислама?
— Этот термин уже прижился в русском языке. Можно сколько угодно говорить, что он некорректен, что ваххабизм саудовского образца — вполне мирное течение. Но так уж сложилось, что под ваххабитами в нашей стране понимаются все, кто исповедует ислам радикального толка, причем не только сунниты, но и абсолютно далекие от классического ваххабизма шииты. Я бы дал такое определение: ваххабиты — это последователи сект исламского происхождения, призывающие к физическому уничтожению инакомыслящих и инаковерующих, а также к насильственному изменению существующего строя. Сегодня их в России от 500 тысяч до миллиона, то есть от 5 до 10 процентов всех мусульман. В некоторых районах они составляют уже большинство населения.
— В каких именно?
— Ну, например, широко известен Кадарский анклав в Дагестане. Довольно много ваххабитских сел в Чечне и Ингушетии. Ваххабитские анклавы имеются в Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, Ставропольском крае и даже в Мордовии. Довольно много ваххабитов в Татарстане и Башкортостане.
— Одним из выводов, который был сделан из событий в Нальчике, стало предложение увеличить дотации республике из федерального бюджета. Насколько эффективен, по-вашему, такой способ решения проблемы?
— Считаю, что связывать рост терроризма с благосостоянием населения — это серьезная стратегическая ошибка. Увеличение дотаций федерального центра только ухудшает обстановку, поскольку рассматривается северокавказскими ваххабитами как дань запуганного противника, которую нужно постоянно увеличивать. Когда говорят, что люди идут в террористы из-за бедности, мне хочется спросить: а сами вы, впав в нищету, пойдете закладывать фугасы и убивать детей за деньги? Кроме того, народ на Северном Кавказе живет далеко не так бедно, как это принято считать. Там самый высокий уровень строительства в частном секторе, на сельских улицах масса дорогих машин. Можно ли назвать бедным человека, у которого нет денег на джип, и он вынужден ездить на «Жигулях», который живет в двухэтажном доме, а не в трехэтажном? Всегда найдется сосед, который богаче тебя. Но нищие крестьяне из российской глубинки почему-то не склонны решать свои проблемы подобно далеко не бедным джамаатчикам из Кабардино-Балкарии. Я не знаю ни одного террориста из Бангладеш — самой бедной мусульманской страны. Но смотрите, сколько их вышло из богатейших стран Персидского залива. Усама бен Ладен вырос в совершенно небедной саудовской семье, да и Шамиль Басаев пошел воевать с Россией отнюдь не по причине нищеты. Для того чтобы спланировать и осуществить захват самолетов, акцию в Беслане или «Норд-Ост», надо иметь большие деньги. Бедным это не по карману.
— Достаточно много сторонников имеет та точка зрения, что всплеск насилия на Северном Кавказе спровоцировали сами власти, преследующие мусульман-«неформалов». Как вам такое объяснение?
— Меня всегда умиляли подобные заявления: в том, что человек стал террористом, виноваты все, кроме него самого. Виноваты коррумпированная власть, МВД, разруха и нищета, православная церковь, СМИ. Бедные, но благородные молодые люди из лучших побуждений напали на Нальчик, чтобы выразить протест против преследующих их коррумпированных кланов… Если говорить о причинно-следственной связи, то преследование ваххабитов является ответом на их атаки, а никак не наоборот. Эти атаки идут с середины 1990-х годов, и понятно, что местные правоохранительные органы с очень большим подозрением относятся к тем, кто не подчиняется традиционным мусульманским структурам. Причем не просто не подчиняется, а призывает к их уничтожению. А что до «коррумпированных кланов», то, господи, у нас много регионов, где есть такие кланы, но это, извините, еще не повод детей убивать.
— Но если причина не в бедности и не в коррупции, то в чем же?
— Причина простая: люди завербованы сектами, мечтающими о мировом господстве. «Исламские» террористы весьма обижены на всех, кто не хочет жить во «всемирном халифате» и препятствует его созданию. Дайте им власть над миром — и можете спать спокойно. Этих людей надо лечить, если, конечно, есть такая возможность. Но поскольку идет война и такой возможности обычно не представляется, у государств не остается никакого выбора, кроме как их уничтожать. Лучших вариантов пока, увы, не придумано.
— Возможно, усиление радикального ислама связано с кризисом христианства? Причем не только западного — активность экстремистов в ничуть не меньшей, если не в большей степени проявляется и в России.
— Но при этом, как я уже сказал, на две тысячи русских, принявших ислам, приходится два миллиона этнических мусульман, принявших христианство. Огромная диспропорция в пользу именно православия. Что бы там ни говорили, в нашей стране христианство находится на подъеме. Однако на Западе другая ситуация: христианство вытесняется из общественной жизни, из школ и даже из Европейской конституции… Недавно в России опубликована любопытная антиутопия «Мечеть Парижской Богоматери», которая описывает следующее развитие событий: Россия отбилась от исламистов, но во Франции они установили «халифат» и жестоко притесняют «недобитых» католиков-лефевристов.
— И что, такое, по-вашему, возможно?
— Многие мусульманские радикальные богословы — а их доля, к сожалению, постоянно растет и составляет уже больше половины всех улемов — действительно считают, что, пока западный мир идейно слаб, его нужно подмять под себя. Дескать, когда он опомнится, возвращаться к христианским ценностям будет уже поздно. Конечно, все может быть. Но я все-таки считаю, что складывающаяся ситуация очень невыгодна для ислама со стратегической точки зрения. С каждым новым терактом — будь то в Нью-Йорке, Лондоне или у нас — количество людей, которые считают, что права человека превыше всего, становится все меньше. И в какой-то момент, после энного теракта, в западном обществе произойдет перелом, и исламский мир этого не выдержит. Это не будет третьей мировой войной, поскольку военные потенциалы несопоставимы. В принципе одна Россия или одна Англия способна воевать со всем исламским миром. Вспомним, что Ирак, имевший самую большую армию среди мусульманских стран, был разгромлен с минимальными потерями за две недели. Если такая война начнется, она закончится уничтожением ислама. Поэтому те, кто сегодня толкает его на столкновение с христианской цивилизацией, на самом деле ведут его к гибели. То же самое касается и нашей страны: на волне терактов и исламофобии к власти могут прийти националисты, которые начнут с мусульманами войну на уничтожение. Разумеется, для православной цивилизации такие апокалипсические сценарии неприемлемы. РПЦ не воспринимает ислам как враждебную религию, считает, что с ним можно жить в мире. И это не пустые слова: жили же вместе многие сотни лет. Но православные могут нормально общаться только с традиционными мусульманами, не считающими их язычниками и не призывающими к их уничтожению. Если в какой-то момент к власти в российском мусульманском сообществе придут радикалы, это будет катастрофой, концом межконфессионального мира. С этими людьми невозможно договориться, как невозможно договориться, например, с сектой «АУМ Синрике». Поэтому мы прилагаем все усилия к тому, чтобы поддержать традиционных мусульман. Именно на них направлен основной удар, они главные враги ваххабитов. Можно привести сотни примеров, когда люди ценой собственной жизни пытались защитить Коран от фанатичных толкований, от рук ваххабитов погибли три муфтия и десятки имамов. Есть такие люди и сегодня. Но я с ужасом вижу, что экстремисты все более нахраписто выдвигаются на первые роли, они, например, контролируют 80 процентов русскоязычных исламских интернет-сайтов.
— Этот процесс можно остановить?
— Без мощной поддержки властей традиционные исламские структуры долго не продержатся. У них нет ни сил, ни денег, чтобы сопротивляться ваххабитам. Поэтому они проигрывают эту войну.
— А при наличии денег они способны ее выиграть?
— Если государство будет вкладывать деньги не в строительство мечетей и не в отправку на хадж, а в подготовку грамотных имамов, которые умели бы полемизировать с ваххабитами, а при случае — отстреливаться от них, то да, шанс есть.
Андрей Камакин
ВРЕЗ: КОНТРАРГУМЕНТ
Верующие и уверовавшие
Председатель Исламского комитета России Гейдар Джемаль, представляющий как раз неформальное крыло мусульманского сообщества, из всех выводов Романа Силантьева согласен с одним: традиционные мусульманские структуры могут быть сметены радикалами.— Г-н Джемаль, что вы думаете по поводу утверждения о переходе значительного числа этнических мусульман в христианство?
— Ничего общего с реальностью. Возможно, и есть какие-то крестившиеся, возможно, они исчисляются десятками, может быть, даже сотнями. Но при этом сотнями исчисляется также и число русских, принявших ислам. В настоящих мусульманах очень многие видят людей дела, которые способны бороться с социальной несправедливостью, бюрократией, имущественным неравенством. Только в рядах НОРМ — Национальной организации русских мусульман — состоит более трех тысяч человек. При этом большая часть русских, принявших ислам, не входит в НОРМ. Это лишь верхушка айсберга.
— А каковы могут быть размеры всего айсберга?
— По оценке МВД России, 80 тысяч. Эта цифра фигурировала в закрытой справке, которая случайно попалась мне на глаза. Думаю, она завышена (возможно, с целью кого-то напугать). Но не на порядок, а в полтора-два раза. Речь в данном случае идет о тех, кто принял ислам сознательно. Если брать также тех, кто стал мусульманином в результате брака и так далее, то тогда, может быть, и 80 тысяч будет мало.
— А что скажете о том, что среди российских мусульман очень быстро растет доля ваххабитов?
— Согласитесь, что одно утверждение г-на Силантьева противоречит другому. Либо испуганные терроризмом мусульмане толпами перебегают в другие конфессии, либо среди них растет доля ваххабитов. Одно из двух. Я считаю, что под ваххабизмом на самом деле понимаются молодые люди, которые требуют реформ, не хотят жить в условиях отсталого архаичного общества, где существуют пережитки феодализма. Как, в частности, в северокавказских республиках, где милиционеры и прочие чины практикуют поборы с молящихся мусульман на право совершать свои обряды.
— Традиционные мусульманские структуры могут быть вытеснены более радикальными?
— Думаю, это соображение близко к истине. Но тут надо подчеркнуть, что главными агитаторами за радикализм являются региональные администрации, которые загоняют молодежь в противостояние для того, чтобы потом продемонстрировать якобы имеющийся сепаратизм, якобы ваххабитский вызов и свою незаменимость. В этих условиях, конечно же, молодежь будет радикализироваться. Если тебя бьют, то рано или поздно ты начнешь кусаться в ответ. Но люди, которые от отчаяния берут в руки оружие, воюют не с Кремлем, а с местными бюрократами.
— Какую роль в этих процессах играют, по-вашему, традиционные исламские структуры России?
— Самую гнусную роль. Они подыгрывают власти, они, как правило, состоят из людей, ориентированных карьеристски и конформистски. Такой, с позволения сказать, муфтий, как Пшихачев (муфтий Кабардино-Балкарии. — «Итоги»), думаю, активно подыгрывал министру внутренних дел республики Шогенову в его действиях по дестабилизации ситуации, провокации молодежи на выход на улицу. Что же касается Совета муфтиев России, то там думают лишь о том, чтобы выглядеть хорошо в глазах администрации президента. Больше их ничего не заботит.
http://www.itogi.ru/Paper2005.nsf/Article/Itogi_200511_0101_4240.html
