Семиглавый дракон. Глава IV

Кто и как борется с наркотической чумой в России?

Глава I
Глава II
Глава III

Глава IV

СЕМЬЯ И ДОЛЯ

Бди!

Отец Максима как-то высказал: «Мы никогда до конца не узнаем, почему сын погиб». Согласен: смерть есть тайна. Но еще большая тайна — выбор самоубийцы.

Понимал ли Максим, что «глотать», «курить», «колоться» вредно, плохо? Разумеется. Подозревал ли, что за кражи путь у него один — за решетку? Конечно. Хватая с «иглы» то вирусный гепатит, то ВИЧ-инфекцию, догадывался ли о своем недолгом пребывании на бренной земле? Не то слово: век иных его дружков-приятелей оказался еще более короток. Выбор его был сознателен, внутренне оправдан. В конце концов, не безусый уже пацан сел на Бору в ту злосчастную пьяную «копейку».

Что за механизм саморазрушения запускает порой в себе человек? Кому это надобно? Чего ради? Резон в чем?

Специалисты считают: наркотики подросток начинает употреблять, потому что:

— принимают сверстники (подражание, «зеркальное поведение»);
— просто любопытно («все в этой жизни нужно попробовать»);
— желает поскорее стать взрослым (приобщившись — хотя бы пока так — к их тайным или явным утехам);
— из чувства противоречия устоявшимся «навязываемым» правилам;
— ему тоскливо, одиноко;
— у него масса внутренних комплексов, а хочется быть уверенным в себе, сильным.

Отец Максима так до конца и не знает, почему. А Максима не вернешь, у него не спросишь. Но если бы отмотать, отмотать, как ленту киношную, годы назад… Этого бы отец Максима сейчас хотел более всего.

Родитель!

Всмотрись в своего ребенка. Не как в зерцало, то есть в продолжение себя, любимого. Как в личность, особенную, со всеми ее достоинствами и заморочками. А если ЕМУ 13, если переживает ОН пресловутый переходный возраст, когда «гормоны бьют по мозгам"… всмотрись как можно пристальней.

Нравится ОН тебе? Да? Нет? Как же — родная кровь! Но — носит не то, слушает не тех, болтает не о том! Вот я в ЕГО годы!

Или так влюблен в дитя свое, что недостатков (бревна в собственном глазу) не видишь?

Полно-ко! Ты в ЕГО годы за школой на переменке «Приму» в кулак чадил. А помнишь, водочки впервые хлебнул? Вывернуло-то тебя!

Что? Ты пионером был, примерным мальчиком? Но других, не в пример тебе, было вокруг сколько? Их тоже плохому не учили. Но каковы их судьбы? Все ли — пример?

С тобой обошлось. Обойдется ли с НИМ?

Случись с ним что, переживешь ли? И не дай Бог, если ОН у тебя ЕДИНСТВЕННЫЙ.

У тебя — КАРЬЕРА. Ты — В ДОМ НЕСЕШЬ. Сегодня пом., завтра зам., послезавтра — зав. Там, глядишь, и степень светит. Остепенившись, остепенишься ли? Вряд ли. Вон ведь сколько не освоенных еще высот и президиумов!

Угомонись! Напряги мозги! Рассуди, что деньги и звания — они, в общем-то, хороши, но — суета сует.

Есть ты и есть ОН. И ты без НЕГО? КТО? В конечном счете, внуков бы тебе приласкать. А на погосте что докторанты, что лаборанты — все равны.

Бди!

Если с твоим ребенком начинается:

— подолгу отлучается из дому, «кучкуется» с малознакомыми сверстниками во дворе, на улице;
— съезжает в школе на «посредственно»;
— теряет интерес к былым хобби и увлечениям;
— забывает элементарное, речь его порой медлительна, бессвязна;
— то спит на ходу, то сверхактивен;
— то ничем не спровоцированно гневлив, то безудержно смешлив, то чего-то необъяснимо боится;
— часто болеет ОРЗ, «гриппом» (это может выдаваться за грипп): покраснение глаз, зрачки или чрезмерно расширены, или сужены, постоянный насморк, кашель, рвота);
— очень скрытничает, чего раньше не бывало, ищет уединения («уход в себя»)…

Не факт, что твой ребенок начал принимать наркотики. Но согласись, что любой из этих «показателей» уже должен встревожить.

Почему ОН при первой возможности уходит из дому? Почему забросил любимые марки, а рыбки в аквариуме передохли? Чем уличная компания ему дороже? Психиатры, психологи предупреждают: «кучкуются», «группируются», «сбиваются в стаи» инфантильные, то есть те, кому как-либо проявить себя по-другому или затруднительно, или нечем. А там, в «стае», свои законы, о которых добропорядочный родитель и не подозревает.

Думай, выясняй. Поройся в вещах ребенка (большого греха в этом нет). Тактично в ванной или в парилке осмотри. Откуда эта татуировка? И что она? А здесь — царапина или укол? Папиросная бумага — в каких целях? Шприц? Тем более! Наведи осторожно справки о дружках-приятелях (участковый или по месту их учебы, проживания что-то да знают).

Поговори с ребенком, без грубостей, откровенно. И ребенок, если будет в чем признаться, признается. Если дело все же в наркотиках, не благодушничай. бей тревогу!

Есть телефоны доверия. Есть наркологи, которые примут анонимно или в частном порядке. Есть специальные общественные организации и фонды («Родители против наркотиков», «Нет — алкоголизму и наркомании», «Второе рождение» и др.), их адреса и телефоны узнать нетрудно. Советуйся, бери литературу и читай. Каждый случай индивидуален, так же как индивидуален и неповторим твой ребенок. А потому нельзя всех грести под одну гребенку.

Пока не поздно.

Далеко еще не поздно!

Это подтвердит любой врач.

А потому, — не вдавайся в панику.

И не стыдись. Не может быть болезнь «хорошей» или «нехорошей», «приличной» или «не очень». Болезнь — она и есть болезнь.

И помни: сейчас все зависит ОТ ТЕБЯ.

Даже и не пытайся вину за случившееся свалить на кого-либо. Ты уже понадеялся в воспитании сына или дочки… на школу, к примеру. И что? Вот уж, действительно, к кому за помощью теперь идти нельзя, так это к учителям.

Alma mater

Максим учился в обычной, «без уклонов», школе. Обычно учился. В связи с детскими заболеваниями имел «послабления режима» (не ходил на физкультуру, был свободен от контрольных, экзаменов). И, как понимаю, ловко пользовался этими послаблениями (а чего особо-то тянуть лямку?). Учиться после 9-го класса не захотел. К 15 годам у него не было увлечений, он почти не брал в руки книгу, хотя в доме была немалая библиотека, прочитанная матерью и отцом от корки до корки. Единственная отрада — телевизор. Тут его было — не оторвать.

Максима в школе не трогали. Ему повезло?

Меня вот, автора этих строк, трогали. И в этом смысле тяжко пришлось.

Школа мне сейчас вспоминается как десятилетняя каторга, отбывать которую — без права на помилование! — пришлось от звонка до звонка. Сущий кошмар.

Причем, как-то я взбрыкнув, сделал финт — одну школу бросил: «Не пойду больше, и все!» Родители — в шоке. Перевели в другую. Это мне как раз 15, когда Максим впервые «курнул» у школы. За прогулы уже в новой школе мне грозило отчисление. Но новая классная руководительница меня «вычислила». Она установила, что поутру, позавтракав, собрав портфель, проводив родителей до дверей, я сажусь к столу писать очередной «гениальный» рассказ или же заваливаюсь с книжкой на диван. Читал запоем. Я очень любил и люблю литературу. А в школе было тягостно и скучно. В общем, добилась «классная»: школу я закончил на «хор» и «отл».

А знаете, какой предмет «классная» преподавала? Литературу? Как бы не так. Была Валентина Дмитриевна учителем физкультуры, которую я, увы, тоже безбожно прогуливал. С тех пор Валентина Дмитриевна — единственный мой любимый учитель.

Был у меня по окончании университета и печальный опыт преподавания в школе. Выдержал несколько месяцев. Нет, я не пугался жесткого ритма, нервотрепки или малой зарплаты. Я понял, что при существующей дикой загрузке педагога и строго регламентированным методикам преподавания ничего дать детям, кроме определенной суммы знаний, не могу. И если бы дети эти знания брали. Вопрос из вопросов для обычного учителя обычной школы — держать дисциплину. В смысле — хотя б соблюсти тишину в классе. Иначе и «суммы-то» в детские головы не вбить.

В один день со мной уволился учитель физики, как и я, недавний выпускник пединститута… Надо было видеть, с какой любовью он весь август готовил физкабинет (всякие там весы, стенды, приборчики)! Вашему покорному слуге окончательное расставание со школой далось с легким сердцем (я в какой-то мере пошел на поводу у моей матушки, мечтавшей для сына о карьере педагога, директора школы и — предел мечтаний — заведующего РОНО). Для несостоявшегося же учителя физики это была драма, если не трагедия. Он — педагог в нескольких поколениях, с младых ногтей готовил себя «сеять разумное, доброе, вечное». И вот: не смог элементарного — добиться в классе ТИШИНЫ. Физик плакал.

СИСТЕМА. И ничего тут не перестроить, не переделать? Только попробуй! Коллеги — почти поголовно женщины. Не все здоровы: на педсоветах кто в крик, кто в плач, кто в голос смеется. Что-то такое напоминает, ну, сами понимаете. Многие всецело отдали себя любимому делу, а потому от многих ушли мужья, а собственные дети — без пригляду. Но зато СТАЖ. И конспекты — двадцатилетней давности.

Школа — это нередко огромный даже по современным рамкам коллектив (тысяча и более учащихся, педагогов, обслуживающего персонала). Ее стены собирают порой людей, в иной ситуации и за стол бы рядом друг с другом не севших. Но если на производстве, в фирме коллектив должен сплотиться (иначе не будет ни конечного продукта, ни зарплаты), то сотрудничество между физиком и физруком вовсе не обязательно, о сотрудничестве же ученика с учителем речь чаще всего вообще не идет. Отсюда бесконечная череда конфликтов, ни к чему не ведущих разборок, столкновений, драм, трагедий — стрессов.

СТРЕСС! Я бы сказал, школа — это такой десятилетний перманентный СТРЕСС!

Единичны звезды на педагогическом небосклоне. 99 процентов — АВТОРИТЕТЫ.

Авторитет искренне считает себя мудрее и образованнее ученика, а следовательно — умнее. И потому ДАВИТ.

Авторитет на все сто уверен в уникальности именно своей ДИСЦИПЛИНЫ, увлечение чем-то иным — недопустимо. Отсюда ревность в связи с «недисциплинированностью» ученика (например, к его увлечению другим предметом).

Авторитет не различит в «троечнике» доброе сердце, а в «отличнике» — приспособленца и подхалима.

При этом ученик перед диктатом учителя абсолютно бесправен. Какая там конвенция ООН о правах ребенка! Не для нас это. Нашему ребенку и пожаловаться-то в случае нужды некуда. Впрочем, жалуйся — куда хочешь, хоть в ООН. Но — себе будет дороже. Авторитет отделается привычным легким СТРЕССОМ, а ученику СИСТЕМА не простит никогда.

Если и воспитывает наша школа, то умению выживать в состоянии постоянного давления и диктата. В принципе, ВОСПИТЫВАТЬ ей некогда. Нет в школьной программе такой ДИСЦИПЛИНЫ.

С некоторым страхом наблюдаю за успехами своего сына. Ему 15, учится в престижной школе, учится на «отлично». На «отлично» — это его собственная установка (моя установка — не было лишь бы троек, а впрочем, Эйнштейн или Ландау вообще были в школе посредственностями). При шестидневной школьной рабочей неделе парень трудится все семь дней. На домашние задания уходит до 4−5 часов, рабочий его день, таким образом, — до 10 и более часов. Были помладше, сводила их «классная» пару раз в «Макдональдс», стали постарше — на дискотеку в клуб «Рокко». Ни театров тебе, ни музеев, ни занимательных экскурсий. Кстати, «классная» — литератор. Чтение — исключительно по программе.

Программы гимназий и лицеев мало отличаются от рядовых. Требований просто больше. Но смешно, что для поступления ребенка в ВУЗ родители за редким исключением вынуждены раскошеливаться на репетиторов. То есть и «суммы знаний» наша школа дать при всей своей «занятости» не может.

Зачем? Не бред ли это? Кого мы растим — согбенных кабинетных работников или полноценных, крепких умом и телом членов общества? Что помню сейчас я, гуманитарий, о законе Ома или алгебраических функциях? Пригодился ли мне по хозяйству хоть раз синус с косинусом? К чему будущему математику чрезмерные подробности о пестиках и тычинках, особенности пищеварения дождевого червя? И сколько не втолковывай фанату-компьютерщику, он так до гробовой доски и не отличит сюжета от фабулы.

К чему я все это?

Не стоит уповать на сторонних воспитателей. Повезет с учителем, нет — это еще бабушка надвое сказала. А вот чем-то увлечь ребенка, поставить его по отношению к какому-либо знанию на «автопилот» — это да!

К тому же школа, как только проведает, что ваш ребенок пристрастился к наркотикам, тут же от него и избавится. Он для школы — чумной. Уж коли на ВОСПИТАНИЕ нет времени, на ПЕРЕВОСПИТАНИЕ — тем более. Да и родителей других учеников понять можно — кто же «заразу» рядом со своим чадом потерпит!

Воспитывать и перевоспитывать желательно индивидуально и на дому. Работа эта штучная, кропотливая.

Как?

А Бог его знает. Тут сколько людей (то есть родителей), столько и мнений.

«Кроха сын пришел к отцу…»

Отец Максима считал, что нечего рассусоливать — воспитывать нужно личным примером. Правильно считал. Состоятельность родителя, его высоты в обществе, достаток в доме — пример не из последних.

У кого-то из больших людей читал: отец уходил рано, приходил поздно, сын редко отца видел. Но воспитывала сына полоска света из-под двери отцова кабинета. Отец и дома подолгу засиживался за работой.

Отец Максима полагал, что сын должен быть самостоятельным, что ни к чему излишняя опека. А где самостоятельность, там и ответственность за свои поступки. На этой почве с супругой не раз затевал споры. Сыну доверял. И вновь, казалось бы, педагогически верный подход.

Отец Максима не может терпеть блата, всех этих «дашь на дашь», «ты — мне, я — тебе»: он всего в жизни добивался сам. потому и от сына требовал — устраивайся после школы на работу самостоятельно. И даже от биржи труда по фирмам с сыном ходил, чтобы показать — как. Тоже хороший принцип.

Но итог…

Социологи давно бьют тревогу: семья теряет свои исконные функции, в том числе одну из главных — воспитание подрастающего поколения.

Семье эту функцию исполнять не на что. И некогда.

По данным опросов ВЦИОМа, 80 процентов россиян считают, что живут «бедно» или «скорее бедно». Повышая цены на все, что угодно, кроме рабочей силы, родное наше правительство стремится не уморить с голоду «работника», напрочь забыв, что «работник» хотел бы завести семью, детей. А если завел, ему надо, как минимум, их кормить. «Работника» как бы изначально этого права лишили. Не до излишеств. Кроссовки сыну на секцию по легкой атлетике обойдутся иному папе в месячную зарплату! Да и за секцию сегодня чаще всего нужно платить. И за бальные танцы. И за музыкальную школу. И за уроки рисования.

Отца Максима, как большинство из нас, «реформы» застали врасплох. Он не «перестроился». Не заимел магазинов, фабрик и заводов, пенсию заслужил более чем скромную, а потому продолжает работать. Он не стал «героем нашего времени». Очевидно, не был он героем, при всех его заслугах, и для Максима.

Старомодные принципы родителей «из прошлого», их суждения о долге, о чести, о совести плохо вяжутся с блеском витрин ночных клубов (борделей) и навороченными лимузинами «новых русских», «заработанными» бог весть на какие доходы.

Шкалу былых ценностей сменил курс доллара. Можно, конечно, на физкультуре обойтись без новомодных кроссовок, но как объяснить при этом ребенку, что терпение и труд все перетрут? Нотации вызовут разве что раздражение.

Впрочем, у французских, английских, американских пап и мам, зарабатывающих не в пример нашим, проблем в воспитании детей отнюдь не меньше. Их дети тоже «нюхают», «колются», «курят».

И кто бы что не говорил, а нашим с тобой, читатель, родителям, взросление которых пришлось на тяжелейшие предвоенные и военные годы, похлеще кого бы то ни было испытать пришлось. И — воспитались же! Коли внуков дождались…

А сколько, взгляните, вокруг достойных семей, где при мизере достатка растут хорошие дети?!

Экономикой что-то можно объяснить, но не все. Есть, на мой взгляд, одна первопричина, от которой нужно плясать и на которую никто из социологов, педагогов, психологов внимания отчего-то не обращает.

XX век с его сверхнормами, специализацией всего и вся расселил нас по разным квартирам и комнатам, расслоил по этажам, ступеням, сотам, клеткам и подклетям. Разъединил. И между «отцами» и «детьми» пролегла пропасть. Образно говоря, «отцы» и «дети» сегодня друг друга не знают.

Как шло взросление в традиционной русской семье? Ребенок с детских лет включался в общий «производственный цикл» — семейный быт: наравне со взрослыми сеял, пахал, пас, заготовлял, собирал. Моего отца в его деревне лет с 10-ти уже величали по имени-отчеству, и он сие почтение оправдывал: с дробовиком за плечом по трое-четверо суток не выходил из зимнего леса, выполняя двойную норму взрослого охотника-заготовителя. За пушнину в военное лихолетье давали американскую тушенку, крупу, хлеб… Отец был за кормильца, потому что деда на многие года угнали куда-то далече, «на окопы».

Но об этом я узнал довольно поздно, лет в 15, когда… познакомился с отцом. Вы не о том подумали: семья у нас была, как говорится, «полная», папа был рядом, всегда был. Но его как бы и не было. На работу — с утра пораньше. С работы — устал, скорей поесть да прилечь. Матушка тоже — на работе. Ее, правда, хватало — женщины, как известно, покрепче будут — и на родительские собрания, и на проверку дневников-тетрадей. Но она и по сей день нас с сестрой уверяет: «Воспитывала вас по телефону». Словом, у каждого — своя жизнь. Не объединял нас даже кухонный стол, поскольку каждый наведывался на кухню в свое время. Ну, и где, в чем мне с отцом было «перехлестнуться»? Не ведро же помойное напару выносить?!

А «познакомиться» с отцом довелось, когда приобрел он шесть соток земли (больше прежде не давали) и предложил строить садовый дом — начать «с нуля». И лихо у нас с ним дело пошло! Более того: пока строились, сдружились.

Эх, и дуралеи же сидели в Политбюро! Все семьдесят лет Советской власти решали, как коммуналки и бараки расселить, «хрущевок» понастроили, «панелей», а теперь уже и сносить пора… Ничего решать не надо было! Нарежь земли — в России ее разве мало? Проложи коммуникации (тут, конечно, некоторые затраты). Дай, если нужно, кредиты (на процентах бы еще Госбанк заработал). А все остальное — люди сами сделают. Отец, сын, да родня, да товарищи — как навалятся. Стройматериал копейки же стоил… Сегодня — стройся, пожалуйста. Да на какие «шиши»?

Детсад, школа, техникум, вуз — до двадцати с лишним лет ребенок, юноша, молодой человек оторван от реальной «взрослой» жизни, варится в собственном соку. «Отцы» и «дети» — это как бы две планеты, орбиты которых редко пересекаются, а пересекутся — упаси Боже от столкновения.

Молодежная субкультура — порождение XX века.

XX век — эпоха разъединения. У наших детей своя мода, свои кумиры, свои понятия, своя музыка, свой язык, наконец. Да, мы подчас так далеки, что не слышим друг друга, а, сблизившись, не умеем друг с другом разговаривать.

Ну, казалось бы, кто, кроме родителей, должен посвятить ребенка в такие интимные вопросы, как половые?

Как-то поинтересовался у деревенской своей бабушки: как раньше на селе решалась эта проблема. А, вроде бы, и никак. Курочки, поросята, коровки-бычки вокруг — всем все каждый божий день видно и понятно. Частушки, прибаутки, сказки — откровенные, но не пошлые. Сына в положенный срок просвещал отец, дочь — мать. И про заблудшую Магдалину, и про содомский грех (Библию все читали). Без затей, без ханжества. У бабушки, к слову, было шестеро детей.

Что сейчас? По данным одного отечественного исследования, более 70 процентов опрошенных детей уверяют, что их родители намеренно избегают с ними разговоров на интимные темы. Родители… краснеют, стесняются. Начинают «читать лекции», вместо того чтобы выслушать и понять.

Ясное дело, что здоровый любознательный ребенок все равно найдет источники информации. И, увы, учительница, оперирующая смущенно на уроке по половому воспитанию фаллосом, ему здесь тоже не товарищ.

Нет взаимопонимания — нет тепла.

Ребенок стремится из дома? Вероятно, дома его НЕ ГРЕЕТ.

Или он ИЩЕТ? Пусть ищет. Мы должны понимать: ЭКСПЕРИМЕНТ — это его право. Он познает, сравнивает, выбирает. И вовсе не всегда выбор его будет плох. В конце концов, выбор этот, для подстраховки, можно тактично подкорректировать. Главное, чтобы ребенок всегда возвращался домой, в свое укрытие, в свою крепость. И чтобы горел в очаге огонь. А согреется, все, — это ТВОЙ сын, ТВОЯ дочь.

«…не помнящие родства»

Пару лет назад спросил у сына:

— Кто такой Минин? Кто — Пожарский?

Заметьте: спросил у семиклассника — не совсем уже оболтуса, к тому же, не последнего ученика в классе, учащегося, ко всему прочему, в ГУМАНИТАРНОЙ гимназии. Сотни раз сынок, потомственный нижегородец, проезжал и проходил по центральной площади родного своего города — им. Минина и Пожарского. А есть еще бюст Минину, огромный ему памятник, улица его имени — все это тоже не на окраине, а в историческом центре Нижнего.

— Ну-у… - задумался сын, — Пожарский, кажется, полки водил, а Минин… говядиной торговал.

— Пусть так. Но чем знамениты?

— А они… это… на Москву пошли.

— Зачем?

— Против бояр. Бояр, чтобы, значит, скинуть.

— Та-ак… Пожарский-то сам родовой князь был! Чего ему против своих идти?

Сын надолго задумался. И сник.

— Хорошо, — продолжаю «исторический» допрос. — А кто такой Ленин?

-Ленин? — отвечает сын (держись, читатель!). — Он… это… победу обеспечил…всех мобилизовал… над фашистской Германией.

Я — к маме моего сына. Весь комизм (или драматизм?) ситуации в том, что она преподает историю, преподает в той самой гимназии, где учится сын, в том числе и в его классе.

— А что бы ты хотел? — услышал я отповедь. — Программы сейчас таковы. Отечественная история отнесена на старшие, 10−11 классы.

— И как преподаете? Чью точку зрения отстаиваете?

— Этих точек, знаешь, сколько!

Дискуссионно преподают, показывают весь спектр мнений…Недавно нынешний наш Президент Владимир Путин поднял бучу по поводу учебников истории для средней школы. Подросли его дочки, и так же он, вероятно, завел разговоры на исторические темы. Стал разбираться, полистал учебники. И — за голову схватился.

Оказывается, наши дети и ведать не ведают, в какой стране родились и проживают (по старым-то программам «Историю СССР» галопом, правда, по Европам, но в четвертом классе проходили). А в 15 они знакомятся с ней ДИСКУССИОННО.

Максим учился по новым программам. В 15 лет оставил школу, так и не узнав, что помимо Спартака, Жанны Д’Арк и Гаррибальди есть его земляк Кузьма Минин, Спаситель Отечества, великий сын Земли Русской. Что с него, Кузьмы Минина, наша государственность и ведет отсчет. Что Россия — могучая мировая держава, что бы там про нее враги ее не плели и какие бы козни против нее не строили. Что времена Смуты, трудные времена бывали в ее истории, и не раз, но — выстояла. Выстоит и теперь! И — к чертям собачьим все эти ДИСКУССИИ!

От Максима и его сверстников попытались скрыть не только историю родной страны, но и национальную принадлежность. Получи он паспорт нового образца, графы «национальность» он бы там не нашел.

На вывеске школы, где учился Максим, также нет слова «русская». У татар и башкир, чуваш и мордвы школа, где преподавание идет на родном языке, пренепременно НАЦИОНАЛЬНАЯ. У русского ребенка — нет такой привилегии. Но уж если по совести, писать на школе, где учился Максим, следовало РУССКОЯЗЫЧНАЯ. Национальная, в том числе и русская, предполагает УГЛУБЛЕННОЕ изучение родной, в том числе и русской истории, культуры, искусства, литературы, фольклора. Чего в помине нет.

А жил Максим, живем и мы с вами в каких-то странных не нашенским словом названном образовании — СУБЪЕКТАХ Федерации. Область не область, губерния не губерния, княжество не княжество, республика не республика, государство не государство — сколько ни ломай головы, не разберешь. В России, где более 80 процентов населения индифицируют себя как «русские», имеем мы лишь их некие раздробленные субъекты-поселения.

А какие русские песни мы знаем? Что поем за столом? «Шумел камыш, деревья гнулись…»? Уверяю, редко кто допоет до конца — слов не знаем.

У кого в гардеробе после дедушки-бабушки завалялся национальный русский костюм? И завалялся бы — куда его надеть? На Масленицу? Больше массовых русских гуляний что-то и не припомню. Да и засмеют: «РЯЖЕНЫЙ!»

Что за народ мы такой — САМИ СЕБЯ УНИЧИЖАЕМ!

ОРТ. КВН. Выходной день. Пол-России у экрана. Юные сибиряки над собой потешаются:

— Славяне — это такой народ, который в древности занимал обширные территории, благодаря способности водить хороводы!

— В пищу славяне употребляли все то, что не употребляли в питиё!

— Торговать славяне не умели, а тех, кто умел, — били!

— Славянку замуж выдавали рано или поздно — в зависимости от того, работало племя или пило!

— В рабство славян уводили, но и там они не работали!

Понятно, что за «племя», которое или «пило», или «работало» (а все одно «не работало»), которые «торговать не умели» и кого в сердцах, неразумные, «били». Зал, в особенности члены жюри, ухохатывались.

А мне — тошно.

Не было в русской деревне пьянства! НЕ БЫ-ЛО! Не пил мой дед — ну, разве что стопку-две на большой праздник. Прадед вообще в рот не брал — закоренелый был трезвенник. Некогда им было — землю они пахали. Пьяниц, кои встречались, всенародно презирали, из сельских общин изгоняли. А в том, что сейчас творится, уж точно не моих дедов вина!

По-моему, не нужно супротив нас никаких идеологических диверсий, прямых и тайных вторжений. Мы — сами себя СДЕЛАЕМ!

Если без конца твердить кому-то, что стадо они безмозглых баранов, что ж, те в конце концов и заблеют!

Какими бы мы хотели видеть своих детей? Любой здравомыслящий родитель, даже самый махровый олигарх, если, конечно, не навострил он лыжи на Запад, скажет: «Конечно же, умными! Честными! И чтоб Родину-мать любили! Чтоб достойными были гражданами своей страны!"… У Максима не было оснований любить Россию. Под ее крылом чувствовал он себя пасынком, сиротой. А без опоры этой ой как трудно.

Максима уже не вернуть.

Но вернуть нашим детям чувство Родины, национального плеча, сопричастности к чему-то великому и в величии том непреложному — разве не это наш с тобой долг, читатель?!

Роковая «13»

Не хочется так думать, но факты — упрямая вещь. Признаем прямо: поколение Максима, мальчишек и девчонок, чье взросление пришлось на бесноватые 90-е годы, поражено многими недугами и во многом потеряно. Наркомания — заболевание не только тела, но и души — это крайнее проявление. Но есть и другие опасные «инфекции», такие как уныние, апатия, бессердечие, равнодушие, беспринципность. Нужно спасать тех, кого еще можно спасти. И поднимать, ставить на ноги новую поросль.

Если мы позабыли традиции, утратили связь времен, порастеряли друг друга в семьях и общежитии нашем, бессильны в миропонимании своем и того и гляди опустим руки — не посмотреть ли нам по сторонам? Не позаимствовать ли опыта?

Я бы выбрал Японию. Хотя в ней и не бывал. Но много о ней читал… Объясню, почему.

Япония, как и мы, лишь сравнительно недавно стала индустриально развитой, а до того плелась в хвосте патриархально-аграрных стран.

Население ее вот-вот будет сопоставимо с нашим.

Как и Россия, Япония не раз испытывала жестокие социальные и экономические потрясения. И поднималась.

Япония — наш ближайший сосед.

Япония — многоконфессиональное государство.

Именно в Японии мы находим яркое преломление близкой сердцу многих русских идеи СОБОРНОСТИ, КОЛЛЕКТИВИЗМА.

Сразу оговорюсь: есть в Японии и малолетние преступники, и подростковая проституция, и наркомания молодых. Есть тенденция роста этих негативных явлений. Но абсолютные цифры на порядки ниже, чем в России.

До начальной школы японский малыш — пуп земли. Ему позволено многое, если не все. Обращаются к нему по-особому, добавляя к имени не стандартную частицу «сан», а нежное «чан». Когда ребенок идет в школу, ему довольно жестко ДАЮТ ПОНЯТЬ. Есть в Японии у родителей поговорка: до пяти лет ребенок — господин, до семи — друг, после — слуга.

Помимо учебы, у него обязательный довольно обширный круг обязанностей в семье и по дому.

Японцы традиционно исповедуют буддизм и синтоизм, но множество здесь и других общин — православных, католических, мусульманских и др. По религиозным праздникам обязательно посещение храма родителей с детьми. Богословие в любых его формах Конституцией в школах (кроме частных) запрещено, но ст. 24 в то же время гарантирует принцип «уважения религии и ее места в жизни общества».

Национальный наряд (кимоно) — обязательный атрибут любого национального или религиозного праздника.

Дни рождения японские дети отмечают коллективно. Скажем, во время праздника Шти Го Сан в конце декабря в храмы приходят те, кому исполнилось три, пять и семь лет. 15 января вся Япония гуляет по поводу всех 15-летних, 3 марта — особый праздник для японских девочек, 5 мая — для мальчиков. Праздники обставлены особыми церемониями, ритуалами.

Школьные классы поделены на группы. Группы и классы могут перетасовываться. Цель здесь троякая: во-первых, научить ребенка большей адаптации, приспособленности к меняющемуся окружающему миру; во-вторых, дабы не превратить лидера группы или класса в диктатора; в-третьих, дети при таком подходе более управляемы. Дух соревновательности всячески поощряется.

Форма одежды для всех школ Японии, вплоть до шнурков на обуви, единообразна. Но по классам могут варьироваться цвет панамок или, скажем, зонтиков — в этом изюминка данного коллектива.

Все ориентиры, в том числе и нравственные, четко прописаны. В 1966 г. Центральным Советом по образованию утверждено «Описание идеального японца» (нечто вроде нашего «Кодекса строителя коммунизма»). В нем 16 качеств, и на видном месте — качества патриота. Официальные программы и инструкции регламентируют «Обучение основным правилам поведения» (14 параграфов), «Соблюдение норм общественного поведения в повседневной жизни» (18 параграфов), «Осознавать необходимость вести жизнь, достойную человека» (22 параграфа). «Часы нравственности», «особая деятельность» (поездки на экскурсии, посещение кружков, клубов и т. д.) дополняют и усиливают учебно-воспитательный процесс.

Что тут скажешь… Многое и у нас некогда было. Правда, с коммунистической подоплекой. Были и мы когда-то самой читающей и образованной страной в мире. Но японцы, взяв за постулат единство нации, а не абстрактное единство всего трудового человечества, буквально за полвека добились феноменальных экономических и интеллектуальных результатов. Занимая пятачок суши на мировой карте, живут достойно, себя уважая и других не унижая. Поговаривают об обязательном всеобщем высшем образовании. И никакие глобалисты их с этого пути не свернут!

А мы — ДИСКУТИРУЕМ.

Но сколько не спорь, Ст. 13 (роковая статья!) нашего Основного Закона однозначно гласит, что в России «признается идеологическое многообразие» и что никакая «идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной». Вот так — и не иначе.

Но, во-первых, многообразие идеологий — уже идеология.

Во-вторых, декларирование чего-либо еще не означает исполнения.

В-третьих, государство без идеологии — что корабль без руля и ветрил.

В-четвертых, глава такого государства — без царя в голове.

В-пятых, при многообразии идеологий идеологию как раз определенного рода проводили в жизнь творцы нашего Основного закона.

Нужно переписать эту статью.

И дать ей другой, хотя и не верит автор в приметы, порядковый номер.

Продолжение следует