 |
| Вера-Эском | И. Иванов | 28.10.2005 |
Взгляд из зала
Сидя в зале, среди молодежи лет 13−18, испытываешь странное ощущение, что где-то ты уже все это видел. В президиуме дяди и тети, говорящие серьезные и не всегда понятные слова. «Дети — наше будущее», «молодежь остается на переднем фланге» — когда о тебе говорят в третьем лице, это, вообще-то, воспринимается несколько странно. И еще этот эмоциональный перебор: «Дети несут весть о Христе» — словно здесь собрание ангелов, а не просто девчонок и ребят из разных городов (в основном) и сел (реже) Коми, ищущих себя в православии. Вспомнил: так же проходили съезды пионеров и комсомольцев четверть века назад. Но что-то изменилось. Сегодня, в отличие от советских времен, с трибуны звучат все больше не рапорты о свершениях, а тревоги.Вот Сергей Пономаренко, замминистра образования республики, — симпатичнейший человек, ну, вылитый секретарь обкома комсомола, — говорит о свертывании в республике программ господдержки культуры, спорта, молодежи… Вроде и начальник, за эту самую господдержку отвечает, но в то же время «свой» человек, озабочен. Епископ Сыктывкарский и Воркутинский Питирим объявляет: этот, пятый, съезд православной молодежи станет последним. Цель съездов достигнута. «Православная молодежь заявила о себе», — говорит владыка. Но есть и более прозаическая причина: средств на проведение таких форумов становится изыскивать все труднее.
Сколько стоят деньги
Усинск — город «Лукойла». Владыка в благодарственном слове упомянул «Лукойл-Коми», но это был, скорее всего, ритуальный жест: к чему портить отношения с нефтяным гигантом республики. Несмотря на договоренность, в последний момент «Лукойл» отказался спонсировать проведение съезда. Это не единичный факт: огромный Воскресенский собор, начатый в городе, брошен незавершенным. На месте иконостаса в храме теперь — жутковатая стена из кирпича: своим видом он не соединяет, а отгораживает молящихся от Неба.Начато это богоугодное дело было еще при прежнем руководителе «Лукойл-Коми» Владимире Зарубежнове, дело довели до внутренней отделки, подводки сетей и пр. Но пришел новый — В. Муляк, прагматичный руководитель нового поколения, о таких говорят, разводя руками: «считает деньги». Приоритеты изменились. Планы установки мраморного иконостаса, как задумывалось, пришлось отставить. Задумывалось, кстати сказать, не Церковью, которая уже имеет в городе более скромный деревянный храм, а самими нефтяниками, чья сверхидея с самого начала, в общем, была не столько в том, чтобы помочь Церкви, сколько показать этим сооружением в 167 млн. рублей: вот мы какие! А ведь в условиях Крайнего Севера только отапливать этот храм — какие деньги нужны приходу!
Печальный опыт общения с нефтяниками есть и у нашей редакции. В долгих переговорах с замом по общественным связям «Лукойл-Коми» Феликсом Гельманом мы загубили не один православно-просветительский проект. Удивляюсь, как же четко они, эти нефтяные олигархи, знают, сколько «должны» бросить народу, — никогда не «переплатят». У них все сосчитано: если надо, предъявят, сколько построено детских площадок, спонсировано концертов «звезд», футбольных команд…
Только отчего же не верится в их благие намерения? Вряд ли только от сознания, что, в сравнении с барышами нефтяных королей, выделенное ими на благотворительность — воистину крохи. Да мы ведь и не умеем считать деньги в чужом кармане. Дело в ином. Именно они, нефтяные олигархи, вспучившиеся от дурных денег в 90-е годы, превратили «потребность души» Мамонтовых и Третьяковых — традиционную русскую благотворительность, зиждущуюся на вере, любви к Отечеству и ближнему, — в меркантильный имиджевый бизнес, сухопарый «пиар». Средство к тому, чтобы зарабатывать больше не только на скважинах, но и на репутации.
А мы, православные, с радостью приняли эти сомнительные «правила игры». Наверное, поначалу нашим отцам казалось, что уж для православных-то копилка будет всегда открыта, что на Церковь этот расчет «мы — вам, вы — нам» не распространится. Побоятся в своих целях Церковь использовать, как рядового русского обывателя. Ошиблись… Поделом нам.
Храм не в бревнах…
На пресс-конференции с подачи местного журналиста идет выяснение: отчего на съезде практически нет молодежи из самого Усинска, всего 30 человек. Ну, пришли дети активных прихожан… Владыка Питирим, явно недовольный этим, переадресовывает вопрос местному настоятелю о. Михаилу, ответственному за это, тот начинает оспаривать: не 30, а 40! «Позвольте, — вмешивается представитель городской администрации, — у нас все зарегистрированы, детей именно 30». Возникает небольшая перепалка, наконец, факт недоработки признается, и пресс-конференция продолжается.В самом деле, удивительно: столько усилий, средств положено и администрацией Усинска, и епархией, а зал во Дворце культуры, где проходит заседание, полупустой. Владыка замечает: «Многие, наверное, еще не подъехали. Но важно не то, сколько участвует в открытии форума, а то, сколько будет на закрытии». На закрытии ситуация еще плачевнее: пустует 4/5 мест в зале.
Я расспрашивал разных людей о жизни православной молодежи города и с огорчением убедился: оказывается, православной молодежи в Усинске нет. То есть, конечно, как везде, здесь немало православных молодых людей, еще больше тех, кто ищет Истину. Но православной молодежи как сообщества, как объединенной общей идеей, общим служением группы, как общественной силы, наконец, здесь нет. В этом отношении Усинск — такое белое (или черное?) пятно на карте республики. Но таких «пятен», увы, немало.
Прямо беда какая-то: не умеет нынешняя молодежь самоорганизоваться для добра. На злые дела быстро находится лидер, а на добрые — без настоятеля ну никуда. Нет смысла говорить, плохо это или хорошо, это так. В результате, если нет дела настоятелю до молодежи, ее и вокруг храма нет. Именно «вокруг», потому что на богослужения по праздникам молодежь приходит. И — уходит. Меняется ли что-то в их жизни после богослужения? Перестают ли они чувствовать себя одинокими, заброшенными в этом мире, знают ли они Евангелие именно как Путь?
Зато купол усинского храма иконы «Умягчения злых сердец» золотом сверкает, внутри штабелями лежат доски, какие-то сумрачные рабочие ходят — отделка в самом разгаре. Еще совсем недавно мы почему-то были уверены, что главное — поднять храм, и он, по мановению Божию, сам собой наполнится людьми. Одно время даже решили, что главный дефицит в Церкви — на толковых церковных строителей. Теперь видим, что это не так: многие роскошно отделанные храмы из домов Божиих, где должно жить, превращаются в места отправления обрядов. Теперь очевидно: как и во все времена, прежде всего нужны в Церкви пастыри — попечители о душах не только молодежи, а всех, кто тянется к Богу и Церкви.
Вот съезд. С самого начала духовенство отделилось от основной массы: жили, ели-пили, общались отдельно между собой и для себя. Это очень характерно для многих православных форумов, когда по секциям и «круглым столам» ходят два-три озабоченных батюшки, маститые же отцы, почтившие своим присутствием форум, все больше льнут к застольям да в свиту к архиерею: деловито шествуют в этом окружении, обмениваются замечаниями, даже балагурят — тут они чувствуют себя в своей тарелке. А с молодежью, в той беспокойной среде, где надо работать, отвечать на вопросы, внимать кому-то, — им скучно и неуютно. Только руководитель епархиального отдела молодежи, воркутинский иеромонах Рафаил (Беловолов), как-то стремился общаться с ребятами и по-своему рисковал, не проявляя солидарности. Когда о. Рафаил, вновь единственный среди священства, ехал с ребятами в автобусе на экскурсию по городу, я спросил, отчего он здесь, а не «там». Он ответил просто: ему здесь интересно.
Упаси Боже, это не критические замечания. Но в этом есть что-то трагическое: наши отцы-протоиереи родились и воспитывались, как правило, в совершенно иной — православной — среде, среди иных интересов, в иной стране. Все иначе у сегодняшних молодых.
Вместе
Гостья съезда из Литвы Ольга Янушкявичене с улыбкой представляется заместителем председателя Внецерковного православного молодежного движения. Шутка в том, что на этот пост ее избрали еще в 1991 году, на I съезде этого движения (на нем тогда присутствовали и корреспонденты «Веры»), а с тех пор съезд ни разу не собирался, и вообще это начинание как-то подзаглохло. Но люди, собравшиеся тогда, в пору больших надежд и ожиданий, по сей день активно работают в Церкви, я постоянно пересекаюсь с ними на разного рода православных мероприятиях. Диакон Андрей Кураев, отец Олег Стеняев… Вот и Ольга Янушкявичене выпустила уже несколько книг по православному воспитанию, постоянно ездит с лекциями, у себя в Литве руководит воскресной школой, консультирует правительство и т. д.Дело в том, что для православной молодежи, чтобы она жила жизнью духа и совершала служение, не нужны ни съезды, ни формальные организации. Главное, чтобы была живая православная община, и тогда молодежь найдет в ней свое место. Съезды же нужны, чтобы встречаться, видеть глаза друг друга. Именно общение поддерживает, дает силы. Вот и на нынешнем Пятом съезде молодежи недоставало прежде всего общения — ведь расселили их в разных общежитиях города. Отсюда и пожелание: собираться в следующий раз где-нибудь в монастыре, подальше от городских соблазнов и, главное, чтоб все вместе.
«У нас не Европа»
После выступления Ольги Янушкявичене — вопросы из зала. «Отдел образования от нас, школьных преподавателей, требует принять меры по профилактике самоубийств, — спрашивает с заднего ряда какая-то учительница. — Вот и подскажите, какие мероприятия мне в эту справку включить?» — «Какие могут быть мероприятия? Нужно детей в вере воспитывать, в критических ситуациях нужна индивидуальная работа…» — «Нет, вы скажите, что мне в справку вписать!..»Перед «круглым столом» епархиальный секретарь игумен Филипп рассказывает гостям об особенностях ситуации в Усинске: «Едва мы начинаем говорить о необходимости преподавания основ православной культуры, как чиновники нам: «У нас 30 процентов населения — мусульмане…»
Беседуем в ожидании транспорта с сотрудником молодежного отдела администрации города.
— В сущности, ну почему добиваться преподавания основ вероучения должен непременно батюшка, — говорю я. — Ведь воспитание молодежи (а воспитывать, кроме как на православии, больше не на чем) — это и проблемы администрации…
— Ну, у нас огромная воспитательная работа ведется.
— На чем она строится? Как вы объясните юноше, почему это хорошо, а то — плохо? Общественной моралью? Но ведь сегодня она одна, завтра — другая… Еще полвека назад курящую девушку было не увидеть, а теперь в школе девчонки курят. Преподавание основ православной нравственности разве не подмога в этом?
— А кто будет учить?
— Епархия готова помочь в подготовке преподавателей.
— У нас дети и так уроками перегружены. И вообще: в городе треть населения — мусульмане.
— Но как раз с муфтием республики у нас споров по этому вопросу нет…
— А родители? Некоторые — против.
— Но ведь решен этот вопрос во многих европейских странах.
— У нас не Европа…
Ласковое осеннее солнце, столь необычное в этих местах в начале октября, ленивый теплый ветерок… Молчим. Не договорились.
Свое благословение
Возвращаемся домой. Долгая остановка в Печоре, и все, кто едет со съезда, направляются в здешний женский монастырь во имя иконы Божией Матери «Скоропослушница». Спустя час матушка, пообщавшись с молодежью в лавке-часовне, ласково смотрит вслед: «Какие хорошие девочки!» Не удержавшись, язвлю: «А ведь все как одна в брюках…»Еще каких-то полчаса назад я стал свидетелем такой сцены: молодежь, в основном девушки, — в платочках, но в джинсах — просит допустить их к монастырской святыне — чудотворной иконе Божией Матери. «Вы же видели объявление — женщинам в монастырь входить в брюках не благословлено!» — отвечает им матушка. «Нас батюшка так благословил ехать», — слышатся нестройные голоса. «У вас свое благословение, а у нас здесь — свое!»
В конце концов храм для них все же открыли, и то, с каким благоговением девчата поклонились святыне, честно говоря, у меня слезу вышибло. У нас, взрослых, ЭТОГО (не знаю чего) нет.
И вот теперь мы, взрослые, стоим и смотрим им вслед. Матушка еще по инерции говорит о том, что побоялась гнева настоятельницы, я испытываю неловкость, что заставил монахиню оправдываться, а о чем думают, что чувствуют они, молодые? Насколько же им труднее быть православными в сегодняшнем мире, чем было когда-то нам! Помоги-то им Бог на всех путях.
