Страна неизвестных героев

Если попытаться подвести итог сетевых аналитических дискуссий последних лет о русских и России, то можно сделать несколько очень полезных, в том числе и на практическом уровне, выводов. Эти уникально плодотворные и невероятно активные дискуссии ведутся, впервые в истории России, на свершенно ином качеcтвенном и огранизационном уровне благодаря Интернету — словно древняя русская демократия, дающая право высказаться практически каждому, вновь показала, почти забытый за последние столетия в России, свой светлый лик… Конечно, начинать делать выводы из этих дисуссий не означает пытаться подводить какие-либо итоги — разговор продолжается, и качественный уровень мысли в текстах этих публикаций становится всё выше. Поэтому мне хотелось бы остановится на одной конкретной теме, постоянно проходящей в них красной нитью, а именно: русский менталитет и русский характер.

Сегодня никто не подвергает сомнению тот факт, что русский характер сформирован Православием. В самом главном это действительно так: ключевые, ниболее высокие проявления русского характера связаны с теми тайными сияниями благородства и самопожертвования, которые зажигаются в глубинах души человека через соединение с православной верой. Прививаемые как будто попутно, параллельно «основному тексту», исподволь и вне строго софрмулированных императивов, эти качества пробуждаются словно сами собой, как естественный духовный стиль православного мировоззрения, как техническое средство, применяемое человеческой душой для практического осуществления в реальной жизни своей православной веры… Довольно очевидно, что эти качества связаны с любовью, однако не во всех случаях следуют напрямую из признания главенства этой любви.

Однако, рискну заметить, что русский характер сформирован не только Православием: есть в нём бесспорно и мощная этническая компонента, и довольно исторически «молодая», но также активно действующая компонента, связанная с климатом, в котором сформировались как нация русские люди. Россия — едиственная страна на земле с независимой и масштабной историей и культурой, которая возникла в климатических условиях, где кажется, сама природа предполагает существование человека на грани выживания и вырождения. Достаточно вспомнить о периоде до четырёх-пяти месяцев в году, когда страна, скованная морозом, лежит под снежным покровом — и сравнить эту ситуацию с пресловутым европейским «севером»: с тем же Копенгагеном (лежащим севернее Москвы) или даже с приполярным Осло в декабре, там, где мощёные брусчаткой улицы омываются тёплым атлантическим ветром, где цветут крокусы и дремлют под солнышком на лавочках безработные… Хорошо, если выпадет снег в январе — тогда в городе становится светлее, отступает долгая ночь — но снег вскоре тает, тает… И вот уже горожане снова сидят с бокалом пива на улицах в кафе, а фермеры — работают на тракторах в своих уже зеленеющих полях… Но у России — иная судьба и нет смысла плакать об этом.

Свойственные русскому характеру уникальные мужество, стойкость и навык выживания — как и естественно связанные с ними очевидные резкость и грубость — это те качества, которые развились в русском характере не без помощи радикально сурового и циклически крайне контрастного климата в России. Всякое явление имеет свою обратную сторону — и с этим ничего не поделать. Чем ближе к «оранжереям Европы» живёт та или иная евразийская нация, тем внешне лучше, богаче и комфортнее она живёт. Взгянув на разницу в образе жизни и культуре между такими родственными народами, как, скажем, венгры и финны с одной стороны — и северно-сибирские племена ханты и манси с другой, — русские, по идее, должны начать гордиться тем, что разрыв между ними и родственными народами Восточной Европы намного меньше. Но это касается лишь чисто материальной стороны и общего уровня бытового комфорта — а если же начать говорить о науке и культуре… Это и есть яркое, бросающееся в глаза свидетельство уникальных трудолюбия, мужества, таланта и воли к созиданию, объективно свойственных русским.

Таким образом, факторы, влияние которых связано с формированием у русских мужества с одной стороны, и самопожертвования — с другой, создали мощный личностный сплав, в котором особое место заняла такая черта русского характера, как верность. Верность традициям, верность принципам, верность привычкам и ошибкам… Можно построить общественную систему, которая бы игнорировала эту исторически заложенную в фундамент русского характера черту, — но тогда такое общество будет слабым, неадекватным, нелюбимым самим народом и, будучи неустойчивым, не сможет обеспечить нормального существования русского народа и сделает себя зависимым от переменчивых внешних обстоятельств. Верность русских отмечали даже такие абсолютные, метафизические враги России, как англосаксонские авторы — апологеты «заокраинного Запада», эту черту русских вынужден был признавать даже всегда поклонявшийся и восхищавшийся Англией Адольф Гитлер… Высмеивая верность русских как «тупость», внутренние враги России пытались «опровергнуть» это непостижимое качество народного характера в течение многих десятилетий, если не столетий… В дальнейшем стало принято просто молчать об этом.

Сегодня молодые политические философы-патриоты, ведя между собой дискуссии в сети с разных концов нашего континента о будущем России, пытаются найти ту силу, которая бы стала двигателем спасения страны перед теми чудовищными, почти непреодолимыми вызовами, которые ныне поставлены перед Россией беспощадными победителями ещё не оконченной холодной войны. Но в текстах этих философов звучит, зачастую подспудно и неартикулированно, одна и та же, как будто «общепризннная» мысль: «мы здесь, как небольшая группа понимающих, что происходит патриотов (или националистов, кому как нравится), являемся тем самым источником формулировки «духа спасения» страны, представляющей собой бурлящую, ядовито булькающую пучину продажности, предательства, осознанного вредительства и циничного наплевательства, царящих вокруг и нарастающих в геометрический прогрессии по мере приближения к «вершинам власти». «Русские сегодня — сломанная, искалеченная репрессиями и геноцидом, больная нация — и в конечном итоге соврешенно непонятно, что именно сейчас делать». Могу сказать, что и я сам писал не раз тексты в подобном духе — прежде всего потому, что эта картина, увы, не так уж далека от истины.

Но сейчас речь идёт о другом. Будучи знакомым с западным — англо-скандинавским ли, американским ли — характером непонаслышке, я имею право позволить себе предположить, что если бы вызовы, подобные вызовам, поставленным сегодня победителями перед народом России, были поставлены в таком же виде перед определёнными странами и народами самого Запада — в этих странах вскоре началась бы всеобщая гражданская война. Да, речь идёт именно о национальном характере! Американец амбициозен, предприимчив, социально активен и привязан к своим детям и семье. Он индивидуально-логичен в своём социальном поведении, — но глубокой внутренней общности, такой неосознанной и вполне немотивированной, как эта «нелепая русская верность» в западных обществах — по крайней мере там, где доминирует англосаксонская культура — просто нет. То есть, она, конечно, есть — но реально её на Западе, как «заморском», так и «заокеанском», намного меньше — точнее говоря, качественно меньше.

К чему это приводит на практике? Мы могли наблюдать это на примере Нового Орлеана, где всего лишь мощный ураган привёл к массовому разгрому города, его торговой сети и инфраструктуры, вооружёнными людьми, жителями этого же города, начавшими свои действия уже после урагана. Это можно было сравнить с анархической революцией. Америка — страна перманентной анархистской революции, войны всех против всех; общество, которое удерживается в относительном порядке лишь благодаря интенсивным финансовым вливаниям награбленных по всему миру средств, иллюзорной «властью доллара» и изощрённой системой государственного управления. Поэтому сегодняшняя Америка не сможет существовать, не будучи богатой. Может быть, я слегка утирую эту картину — но по сути эта картина верна. Не в этом ли секрет не всегда порой объяснимой американской агрессивности и яростной американской хаотической экспансии?

Однако вернёмся к России. Странные вещи начали происходить в России ещё до разрушения Советского Союза… Власть, как мы сегодня понимаем, вела себя компрадорски, то есть поступала как предатель своей страны и, значит, отдавала рычаги управления государством в чьи-то другие руки. Мы помним это время и время после, когда никому не известные врачи, инженеры и учителя работали, подолгу не получая зарплаты, и даже не будучи уверенными, что они когда-либо вообще её получат. Моя мама, будучи врачом, была одним из этих людей — и я знаю об этом на личном уровне. Вопрос не стоял, бросать ли работу, если не платят зарплату — вопрос стоял, есть ли средства к существованию, чтобы жить и ходить на работу. И пока такие средства находятся — человек ходит на работу, лечит людей, выписывает лекарства, даже делает небольшие операции, качая головой по поводу неверно мигающего иногда света софита над операционным столом — и вот так живёт свою жизнь. Люди искали дохода на стороне, чтобы иметь средства жить и продолжать выполнять свою «основную», профессиональную работу. Разве это было не так? Сегодня мы говорим о гражданском обществе, об общественной работе… Но как называется коллективная работа, за которую не платят? Мощное, превосходное, развитое гражданское общество в России так же рассеянно, (подобно рассеянному свету для глаз, когда светло — но не замечаешь источника света), оно так же неочевидно и неартикулированно, как и сама негласная, однако общепринятая российская или русская верность. Лгут те, кто говорит, что этого общества нет.

Нет беды в том, что уважаемые мной философы-патриоты могут заблуждаться относительно своего одиночества. Главное то, что есть в глубинах народа подсознательное, но всё крепнующее интуитивное ощущение наличия этих самых незримых струн, вместо видимых внешних «скреп» соединяющих людей где-то в самых мягких и тёмных глубинах, где из пресловутых мечущихся в «суете за счастьем» индивидуальных душ рождается (точнее, никогда не умирает) понятие народа… Кто были эти, вполне незнакомые нам люди из «тотально коррумпированного чиновничества», которые пытались тормозить развал Союза и кровопролития на окраинах расчленяемой империи? Кто были эти люди, вершиной айсберга которых был «удивительный мастер Лукьянов», человек робкий — и всё же, всё же… Кто поддержал идею и огранизовал назначение гротескных «абрамовичей» олигархами разрушаемой России [1] - с тем, чтобы абрахамсоны, абрамбаумы и те же абрамовичи в Нью-Йорке таки вдруг задумались: а надо ли разрушать и добивать огромную страну, в которой «нашим людым» досталось «так много»? Кто они, все эти маленькие ивашовы и рохлины, глазьевы и дугины, примаковы и маргеловы, действующие там, на своих маленьких, возможно купленных за взятки местах? Эти и другие вопросы — лишь небольшая часть того, что можно назвать историей подвига неизвестных героев. Россия — страна неизвестных героев.

Если углубить эту мысль и осознать эти процессы не только как действия «административного саботажа» (ибо одним саботажем систему работать не заставить), но и с тем, чтобы понять как действуют все эти люди, — то можно неожиданно для себя разглядеть в некоем полу-мистическом озарении, подобном откровению веры, эту сетевую структуру, эту кровеносную систему нации, состоящую их бесчисленных, но статистически вполне исчисляемых неизвестных героев — полу-героев, четверть-героев, немножко-героев, однажды-героев — всех тех, кто имея на своём месте возможность выбирать, сделал и делает правильный выбор. Это — русские люди, не обязательно церковно-православные, и даже необязательно русские — но всё же люди этой культуры и этого самого характера, и не суть важно, осознают ли они свои поступки как «акт верности» (что как правило вряд ли), или же просто как следование здравой о объективной логике… Или же они вообще ничего не осознают и не желают даже думать ни о каких спорных формулировках и обощениях, — помимо того самого, исконного, настоявшегося на морозе, в глубоких русских снегах, возлелеянного в трепетном свете ночных огоньков церковных свечей, долгими зимними ночами… в синих снегах…на морозе под звёздным небом… того самого… Как мы это назвали?

А разве мы уже нашли это слово?… А разве нет? Ну, и не важно — главное, что оно есть и оно работает… пока живы русские, пока есть целостная Россия… Россия, спасемая… Россия — страна неизвестных героев.