 |
| Нескучный сад | Владимир Хотиненко | 18.10.2005 |
Владимир Иванович Хотиненко родился 20 января 1952 года в городе Славгороде Алтайского края.
В 1976 году окончил Свердловский архитектурный институт. Год служил в армии. В отпуске в Свердловске познакомился с Никитой Михалковым. Считает его своим учителем. Фильмы Владимира Хотиненко не раз получали награды на международных и российских кинофестивалях.
— Владимир Иванович, вы уже начали съемки?
— Да, ранней весной мы прилетели в Рим. За неделю удалось провести ряд уникальных съемок. Снимали у могилы апостола Петра! (До нас лишь однажды Ватикан разрешил там снимать посторонним — фирме, реставрировавшей росписи Микеланджело.) Немножко вошли в материал, но основная работа впереди.
Чтобы донести историю двухтысячелетней давности до широкого зрителя, нужно показать ему безусловные свидетельства того времени. Рим тем и замечателен, что там таких свидетельств очень много. Надеюсь, что и верующим наш фильм будет интересен, но в первую очередь я все же снимаю для другой аудитории — людей, смутно представляющих, кто такие апостолы Петр и Павел, что такое вообще мученичество.
— Фильм рассчитан на скептиков?
— Скептика убедить невозможно. Он не настроен на волну. Скептик может прийти к вере только сам, когда по Божией милости набьет себе шишек. Или когда ему предъявят неоспоримое доказательство. Наша задача — пробудить интерес, приоткрыть неизвестные страницы, рассказать о том времени популярно, но не упрощенно. Как, пока до конца сами не понимаем.
— Историки вас консультируют?
— Фильм — совместный проект Ватикана и Русской Православной Церкви. Всю организационную часть съемок осуществляет «Православная энциклопедия». Силами ее студии снимается фильм, ее сотрудники подбирают и редактируют материалы. Консультантов не приглашали, они в штате, пригласили меня. Честно вам скажу, я сначала отказывался. Это совершенно новая для меня стезя. Не знаю даже, как правильнее определить жанр будущего фильма: документальный или научно-популярный? Знаю только, что никогда раньше в таком жанре не снимал. Все же решил, что раз так складывается, то я как православный человек не должен отказываться. А как профессионал я, конечно, приложу все силы к тому, чтобы фильм дошел до зрительских сердец.
— Вам не привыкать браться за незнакомый жанр. В одном из интервью вы признавались, что и сериал — не ваш жанр. Но сняли же и «По ту сторону волков», и «Гибель империи».
— Я тогда имел в виду немножко другое. Тем и опасны интервью, что мысль, выраженная в двух словах, может быть неправильно понята читателями. Необязательно по вине журналистов. Я говорил (и продолжаю так считать), что в поточном сериале неизбежна потеря качества. Но режиссер не может снимать «в стол». А снять фильм, который люди увидят, сегодня, увы, возможно только на телевидении. На телевидении же востребованы только сериалы. Но после «Гибели империи» многие зрители звонили и отмечали не телевизионное, а кинематографическое качество материала. Рад, что мне удалось преодолеть традиционную для телевидения поверхностность. Но это требует больших отнюдь не творческих усилий. Все-таки я не жалею о том, что снимал телесериалы. Та же «Гибель империи"… Вряд ли где-то, кроме телевидения, мне выпала бы возможность снять фильм о таком потрясающем периоде русской истории.
— Я слышал мнение об упрощении этого периода в «Гибели империи». Сменил, дескать, режиссер плюс на минус, изобразил каких-то анекдотических большевиков…
— Наверное, невнимательно люди смотрели фильм. Но если бы и была в этом фильме тенденциозность, что такого? Про хороших большевиков сотни фильмов — плохих, средних, хороших, очень хороших. А про хороших белых снято два-три фильма. При таком перекосе допустима тенденциозность. Но в «Гибели империи» ее нет. Помните в десятой серии капитан Костин (герой Саши Балуева) избивает солдат, которые приставали к старому генералу? Кстати, я прочитал у Бунина в «Окаянных днях», как приставали солдаты к генералу, и в фильме только развил тему.
— Есть ли у сериала свои, присущие только этому жанру художественные средства?
— Сериал выдерживает длинные диалоги, недопустимые в кино. В кинозале никто не будет слушать диалоги. А дома у телевизора будут. (Конечно, если диалог интересный.) Это скорее не кинематографическое, а литературное преимущество сериала. Поэтому именно через сериал, как ни печально звучит, можно популяризировать классическую литературу. Самый свежий пример — «Идиот» Владимира Бортко. Знаю, что снимаются «Доктор Живаго», «Анна Каренина», другие классические романы.
— Мы отвлеклись от основной темы — вашего будущего фильма о первых христианах. Задействованы ли каким-то образом в этой документальной работе актеры?
— В каждой серии есть ведущий, комментирующий события. Необязательно актер. В серии про апостола Петра это известный польский режиссер Кшиштоф Занусси, католик. (Напоминаю, проект совместный, мы должны соблюсти определенную деликатность. Не в последнюю очередь и поэтому снимаем о святых, равно чтимых православными и католиками.) Серию про женщин-мучениц комментирует Ирина Купченко. И так в каждой серии.
— Видимо, по жанру ваш фильм близок к 10-серийному телефильму «Земное и небесное». На мой взгляд, одна из лучших серий того фильма — о женщинах, сохранивших веру в годы гонений — как раз с участием Ирины Купченко.
— Да, наш фильм — в чем-то даже его продолжение. Сначала мы думали не повторяться, приглашать только новых ведущих. Но потом поняли, что это вообще неважно. Важно добиться конечного результата. А какой нам нужен результат? Ведущий — актер он или не актер — в нашем фильме должен не играть, а переживать события, о которых рассказывает. Купченко идеально подходит на роль ведущей серии о женщинах-мученицах. Эту историю нельзя пересказывать сухим языком, ее нужно дарить людям через свои чувства и сопереживания.
— А будут ли в вашем фильме показаны мучения первых христиан?
— В основном будем иллюстрировать рассказ фресками, произведениями живописи. Совсем не показывать нельзя. Как же тогда зритель поймет страдания? Иногда христианину достаточно было съесть кусочек жертвенного мяса, чтобы избежать мучений. А люди не ели и принимали такие муки… С них снимали кожу, заставляли бегать в утыканных гвоздями сапогах.
— Если не ошибаюсь, вы недавно сказали о будущем фильме: «Сделать чудо вещественным, зримым — вот задача». Но осуществима ли она? Одно дело — пережить чудо (возможно, тогда и скептик уверует), и совсем другое — слушать рассказы о чудесах. Можно ли рассказать о них убедительно?
— Все зависит от рассказчика. Поэтому мы и пригласили в качестве ведущих людей, которые могут рассказать об этом убедительно. Это не значит, что они убедят всех. Да я и сам… Я каждое утро читаю жития святых, память которых отмечается в этот день, и, грешный, не во все верю. Хочу дожить до того светлого мгновения, когда буду читать жития без тени сомнения. Но пока недостаточно глубока вера.
Мы постараемся рассказать о некоторых чудесах в остроумной форме. Например, о состязании апостола Петра с волхвом Симоном. Когда волхв, чтобы доказать свое могущество, предпринял попытку вознестись на небо, взлетел на некоторую высоту, но по молитве апостола упал. Мы уже сняли отпечатки колен Петра в камне, на котором он молился. Скептик, конечно, никогда не поверит, что это отпечатались колени апостола Петра.
Мне кажется, для начала людям надо задуматься над простейшим вопросом: почему христианство уже два тысячелетия владеет умами, когда были разные течения и проповедники? Во многом благодаря чудесам. Это в наше время чудес почти нет, а во времена первых христиан их было очень много. Как было не уверовать простым язычникам, когда они видели, что христианин остается невредимым в кипящей смоле? Они, пришедшие поглазеть на казнь, в одночасье понимали осмысленность собственной жизни, выскакивали на арену и исповедывали себя христианами. Я верю в те чудеса даже не потому, что я православный, а потому, что иначе просто не было бы христианской цивилизации.
— Приходилось ли вам спорить о вере с коллегами и друзьями?
— Не приходилось, и думаю, что никогда ни с кем не буду спорить о вере. К Православию нужно прийти, почувствовать его. Я могу говорить людям сомневающимся о преимуществах православной веры, но никого не буду втягивать силком. Мы же не сектанты. Меня никто не тянул, я сам в 28 лет пришел к вере по неведомым для меня причинам. Просто почувствовал потребность на что-то опереться и в 1980 году крестился. Бабушка у меня была верующей, но мама крестилась после меня. Я по телефону диктовал ей Символ веры и «Отче наш».
— Владимир Иванович, а изменились в процессе работы над фильмом ваши представления о первых христианах?
— Изменяться было нечему. Развеялись некоторые сомнения. Например, в одном храме мне показали открытую не очень давно икону Пресвятой Богородицы, почитаемую уже в IV веке, а потом утерянную. Я, пожалуй, впервые поверил, что эту икону написал евангелист Лука. Потрясающая икона!
Очень много нового я узнал. В Риме на семи площадях семь стел, вывезенных римлянами из Египта. Оказывается, стела на Пьяцца дель Пополо — та самая, что стояла у дворца фараона. Мимо нее Моисей ходил просить фараона отпустить евреев из Египта. А стела, которая стоит у собора святого Петра, видела, как распинали апостола Петра.
— В фильме будет рассказано только о римской общине?
— Нет, мы расскажем о разных первохристианских общинах, но в основном повествование будет вестись из Рима. Ведь Рим в то время был не просто городом и даже не просто страной, а центром мироздания. Римская первохристианская община была одной из самых крупных. Там проповедовали и приняли мученическую смерть апостолы Петр и Павел. Не случайно имя этого города давно стало нарицательным («Москва — третий Рим»). Я даже думаю, что неспроста по-русски справа налево слово «Рим» читается как «мир».
— Почему о мучениках и мученицах рассказывается в разных сериях? Для вас женское мученичество отличается от мужского?
— Мне кажется, что женщины изначально мужественнее. Видимо, в силу того, что они носительницы плода. Но это мой субъективный, бытовой взгляд.
Мы расскажем только о самых известных мучениках. По одной серии посвятим апостолам Петру и Павлу, по одной — мученикам и мученицам и одну — «Церковь и власть» — равноапостольному императору Константину. Мы сочли такое разделение по сериям наиболее целесообразным для максимально подробного рассказа о первых христианах.
— В наше время много попыток «переосмыслить» евангельские события — от фильма «Был ли Иисус в Индии» до романа «Код да Винчи». И ведь пользуются такие «шедевры» успехом у читателей и зрителей. Почему, на ваш взгляд, люди предпочитают серьезному изучению истории дешевые сенсации?
— Основная причина — лень человеческая.
В современном суетном мире она усугубилось. Меньше стали читать серьезные книги. Кроме того, с основами религии надо знакомить с раннего детства. Потом вырастет человек, разберется. У нас же эта традиция была прервана. Стоит ли удивляться, что люди, до седых волос не имевшие представления о христианской истории, предпочитают серьезным книгам этого дурака Брауна. Действительно полный идиот, но никого не убедишь. Верят люди мошенникам. А ведь Брауна очень легко уличить в мошенничестве. Например, у него есть роман «Ангелы и демоны», написанный раньше «Кода да Винчи», но изданный позже. В одном эпизоде там описано, как умирает очередной папа Римский (правда, вымышленный). Никому нет до этого дела, дежурят два посредственных журналиста. Мы все только что видели, как было на самом деле, когда умирал Иоанн Павел II… И все остальное в романах Брауна так же противоречит действительности. Ему лишь бы прокукарекать, а там пусть хоть солнце не встает.
— Будут ли в вашем фильме элементы сенсационности?
— Мне бы хотелось. В сенсационности как таковой не вижу ничего дурного. Просто сенсационность сенсационности — рознь. Утверждение, что на фреске Леонардо да Винчи изображен не апостол Иоанн, а женщина — не сенсация, а идиотизм. Настоящая сенсация — новая информация. Или мало известная. Такая информация в нашем фильме будет.
