 |
| Седмицa.Ru | Егор Горбатов | 13.10.2005 |
Древнерусские паломники ходили на поклонение святыне, а также и к старцам-отшельникам, опытным монахам, преуспевшим в созерцательной жизни.
Паломничество к старцам и паломничества к святыням, в том числе и ко гробу святого, различаются по своему характеру.
Целью посещения великого подвижника древнерусским паломником было получение духовно-нравственной пользы. Особое внимание следует уделить посещению старцев «благословения ради». Когда преподобный Антоний Печерский стал широко известен в Русской земле, люди «начали приходить к нему, прося от него благословения». [1]
Узнав об известности того или иного угодника Божия, люди возгорались желанием видеть святого, подобно тем, кто хотел видеть Святые места. Так, например, один крестьянин, «живый на селе своем, орый плугом своим и от своего труда питаася, пребываше от далече сущих мест, иже от многа желания и слышания въсхоте видети» преподобного Сергия.[2] Когда он пришел в обитель преподобного, он долго не мог поверить, что ему показывают знаменитого старца, так как тот имел слишком смиренный вид, что не соответствовало представлениям крестьянина о преподобном. Следует остановиться на тех словах, которые он произносит: «Аз пророка видети приидох, вы же ми сироту указасте. Издалече пришествовах ползоватися начаахся и в плъзы место тщету си прияхъ. Аще и в честенъ монастырь приидохъ, но ни ту плъзы обретох… Аз свята мужа Сергиа, яко же слышах, тако и надеахся видети его въ мнозе чти, и славе, и въ величьстве». [3]
Крестьянину, услышавшему о великом подвиге святого, представляется пребывание того в славе и величии. Действительно, человек, пользующийся популярностью, поддерживает ее, охраняя себя от бесчестья, избегая действий, способных уронить его в глазах окружающих. Крестьянин хотел увидеть некоего «князя» в великой гордости и славе, окруженного полками, недоступного простому смертному, а не кроткого и простого старца, не ответившего даже на очевидное для всех оскорбление со стороны неразумного паломника.
Однако, согласно дальнейшему рассказу, крестьянин получает желаемое. Он видит величие старца, которому пришедший в это время земной властелин отдает сугубую честь, склоняясь перед ним до земли «еще издалече сущи», принимает от него благословение, садится с ним вместе, в то время как все вокруг стоят, воспринимает его как достойного равной себе почести.
Таким образом, крестьянин-паломник, желая получить пользу от видения некоего земного могущества, преодолевает большое расстояние. В результате он видит как земное могущество во всем своем величии склоняется перед кротостью и смирением духовного мужа, не имеющего ничего общего с земным величием. Крестьянин, пришедший издалека, получает пользу духовную вместо ожидаемого впечатления. Почитая святым и достойным уважения только то, что охраняется людьми, что возвышается посредством человеческой славы, крестьянин изменяется под впечатлением увиденного сокрушения земной славы о камень веры и духа, заключающиеся в скромном подвижнике.
Замечательна в этом случае позиция самого преподобного Сергия. Его слова, сказанные в утешение разочаровавшемуся крестьянину, показывают отношение самого старца к посещавшим его паломникам. Выслушав оскорбительные для себя слова, старец сказал ему: «Не печалуй! Зде есть милость Божиа сицева, да никто же печаленъ исходит от зде». [4] Таким образом, он указывает глубокие причины, заставляющие паломников приходить к нему. Говоря в превосходной форме о присутствующей на месте своего пребывания благодатной силы, старец объясняет причину, по которой он не покидает места, ставшего всем доступным.
Благодатная сила, очутившаяся в другом подвижнике — Никите Столпнике Переяславском, побудила князя Михаила Черниговского идти к нему. «Слышав (Михаил — Е.Г.) о преподобном чюдотворци Никите Богом дарованную ему благодать еще в телеси». [5] Князя Михаила Белевского привлекают к старцу Кириллу Белозерскому рассказы о чудесах, совершающихся в Кирилловом монастыре [6]. Таким образом, паломники, идущие к старцам, знали о чудесной силе, пребывающей в местах жительства святых старцев.
Знание о чудесной силе дает надежду паломникам получить исцеление от болезни или избавление от скорби. Князь Михаил Белевский, услышав о чудесах Кирилла Белозерского, послал своих слуг к нему в надежде получить от Бога, по молитвам старца, избавление от неплодства своей жене. [7] Князь Михаил Черниговский, узнав, что Бог молитвами Никиты Столпника «источник целеб изливаше приходящим с верою…, поим с собою два болярина и от слуг мало, идяше в путь». [8] По молитвам преподобного Сергия исцелился бесноватый вельможа, «живый на реце на Волзе… Слышавъше же яже о святем Сергии елика творит Богъ чюдеса исцеления его ради, и тогда племя его (т.е. родственники — Е.Г.) съвещавшеся и везоша его въ монастырь святому Сергию». [9]
Паломничества к старцам имеют и еще одну цель. Главная черта, разделяющая паломничества к старцам и паломничества к святыням — духовное наставление. Старец, несмотря на великие духовные, сверхразумные силы, обитающие в нем, тем не менее — живой человек, в теле обитающий, разделяющий судьбу многих живущих окрест и далече и принимающий страждущих людей, утешая их и духовно окормляя.
Когда мать преподобного Феодосия Печерского, в поисках своего сына, пришла в Печерский монастырь, она отрекомендовалась как пришедшая к старцу Антонию: «Се бо многъ путь гънавъши приидохъ, хотящи беседовати къ тебе и поклонитися святыне твоей и да благословлена буду и азъ от тебе». [10] Позже сам Феодосий, стяжав славу, принимал князей и бояр, которые «исповедывались ему в грехах и уходили от него с великой для себя пользой». [11]
Для наставления приходит и князь к преподобному Сергию в рассказе «о крестьянине». [12] Так, вышеупомянутый крестьянин, ушел домой после того, как преподобный Сергий «побеседова с ним душепитателными утешительными словесы». [13] «И мнози к нему прихождааху не токмо ближнии, но издалече, и от далних градовъ и странъ хотяще видети и и слышати слово от него, и велику ползу, и душевное спасение приемлюще от поучениа и делъ его». [14] «Слава же и слышание пронесеся о немь повсюде, и все слышащеи издалеча притекааху к нему, и велик успех, и многу ползу и спасение приимаху от него: дасть бо ему Господь разум о всемь, и слово утешениа даровася ему, могый утешити печалныя». [15]
Таким образом, паломничества к старцам в период с XI по середину XV в. совершались по нескольким причинам. Главной причиной, побуждавшей паломников к странствию, была распространяющаяся слава о великих подвижниках, об их жизни, о чудесах, совершенных через них, о присутствующей в местах их жительства чудодейственной силы. Цель паломничества — видеть старца, получить от него наставление, благословение на дело или исцеление посредством чудотворной силы, исходящей от него.
Паломничество к святыням (иконам, мощам и др.) несколько отличалось от паломничества к старцам по указанной уже причине. Богомольцев привлекала к себе исключительно благодатная сила, исходящая от мощей и чудотворных икон. Если, направляясь к старцу, паломник, в первую очередь, желал видеть его как человека или даже сверхчеловека, то паломник, идущий к святыне, надеялся ей поклониться, и, вместо наставления старца, унести некую часть невидимой благодатной силы.
Паломников к древнерусским святыням можно разделить на два вида. Во-первых, это люди, имеющие уважение к святому, ко гробу или иконе которого они направляются с целью поклонения, молитвенного обращения, принесения благодарности за что-либо содеянное для них Богом через святого. Целый комплекс поклонения киевским святыням совершил Владимир Галицкий после того, как ему удалось в 1150 г. выгнать из Киева Изяслава Мстиславича. «И еха Володимир Вышегороду к святома мученикома (Борису и Глебу — Е.Г.) поклониться, и тако поклонився святою мученику и приеха к святей Софьи; и оттуда еха к святеи Богородици Десятиньней, и оттуда еха к святой Богородици Печерьскои монастырь». [16]
Поклониться святому Леонтию Ростовскому приходит из Владимира великий князь Андрей Боголюбский (уб. 1174). Это, наряду с посещениями Владимирской иконы, один из первых, зафиксированных источниками, случаев паломничества к святыням Северо-Восточной Руси. Мощи святого Леонтия Ростовского весьма почитались паломниками. Об этом говорят многочисленные редакции его Жития, а также те известия, которые находятся в других источниках. О почитании Леонтия Ростовского говорит Житие Сергия Радонежского. [17] В то время, о котором идет речь, мощи Леонтия Ростовского были только-только открыты. Князь Андрей Боголюбский повелел построить церковь, куда должны были быть положены мощи святого. После того, как она была построена и освящена, князь Андрей приехал из Владимира в Ростов поклониться мощам святителя. Очевидно, что здесь имело место официальное посещение. Князь не идет сразу же по обретении мощей, почтить святого угодника. Это делается в рамках определенной идеологической программы. Князь Андрей своей поездкой официально признает святого, так же как он признавал или не признавал епископов, назначенных на ростовскую кафедру. [18] С князем к мощам едет боярская делегация. Поклоняясь святому, князь читает молитву, в которой благодарит Бога, что святой явился именно в его земле, ибо это является знаком небесного благословения. Вотчина Андрея Боголюбского не имеет какого-либо духовного ущерба перед другими русскими землями. [19]
Чудотворной иконе святителя Николая в Жидичине «поклониться и помолиться» поехал Даниил Галицкий. [20] Вельможа Захарий, получив исцеление по молитвам преподобного Сергия, «обещася идти в монастырь и достоину честь воздати еже о исцелении святаго». [21]
Нередко поводом для паломничества к святыням был день празднования памяти святого. В домонгольский период особенно распространено было поклонение святым страстотерпцам Борису и Глебу. Сказание о чуде, совершенном святителем Николаем («О детище»), так описывает это торжество. «Некогда памяти приспевшю святою мученику Бориса и Глеба, и множества приходиша людей от всех град и сел яже в Рустей области». [22] Князь Юрий Долгорукий «приспевшю же празднику святою мученику иде… на Льто (р.Альта -Е.Г.) и з детми (своими)». [23] На реке Альте Владимир Мономах создал церковь «во имя ею (т.е. святых Бориса и Глеба — Е.Г.), идеже святаго Бориса кровь прольяна бысть». [24]
Кроме повсеместного почитания Бориса и Глеба ради праздника святому сходились «изо всех мест русских» к мощам преподобного Феодосия Печерского. [25] С открытием мощей Сергия Радонежского паломничество на праздник святого становится, видимо, регулярным. Так сентябрем датируются две жалованные грамоты великого князя Василия Васильевича Троицкому монастырю, имеющие помету, что они даны «у Троицы», причем ранняя из них (1432 или 1433 гг.) имеет точную дату — 26 сентября. Отсюда следует, что она дана была на следующий день после праздника святого. [26]
Нужно также отметить, что в Троице-Сергиев монастырь приезжали также и на праздник Пятидесятницы, как об этом неоднократно указывается в третьей Пахомьевской редакции Жития Сергия Радонежского. «Празднику приспевшю Святого Духа Сшествию, и множеству народу бывшю"… «Пришедшу же празднику Господьскому святыя Пятидесятница…И яко же по вся лета обычаи имут православнии христиане, от различных градов и стран, не точию от московских, но и от окрестных, сиречь от литовских, и рязанских, и тферских, приходят к Живоначалнои Троици и Пречистои Богородици и к чюдотворцеву гробу Сергиеву, и приемляху, еже кто аще что требоваху"… «В ту же суботу Святаго Духа безчисленное множьство уже приидоша, мужи и жены, от различных городов и стран, яко же обычаи, вси, кииждо коимждо недугом одержими, прикасахуся мощем святаго Сергиа и исцелевахуся"… «На Сшествие Святаго Духа, черноризица именемъ Маремиана прииде от града Коломны къ гробу святаго». [27] Упоминание «чюдотворцева гроба» говорит о том, что паломники приезжали в Троице- Сергиев монастырь на праздник Пятидесятницы не потому, что кроме этого монастыря не было Троицких храмов в округе, а именно потому, что в этой обители находились мощи святого Сергия, который так чтил Святую Троицу, что построил в честь Нее храм.
Другой вид паломников к святыням состоит из людей, ищущих исцеления от болезней. Чудеса, совершаемые у гроба святого или от чудотворной иконы, привлекали особое внимание церковной иерархии, видевшей в этом знамение святости умершего старца. Поэтому чудеса подобного рода тщательно записывались монахами или уполномоченными от митрополита людьми (Пахомий Логофет и др.). При этом учитывались мельчайшие подробности дела. Часто в повестях о чудесах опускались разного рода литературные формы, характерные для агиографических памятников, так что эти повести приобретали документальную, даже протокольную форму. Эти рассказы сохранились как в первоначальных, так и в более поздних редакциях житий святых.
Уже во второй половине XI в. появляются первые записи о чудесах, совершившихся у святых мест. Возможно, что таковые были и раньше, но памятников об этом не сохранилось. Первые чудеса у святых мест зафиксированы авторами борисоглебского цикла — «Чтения» и «Сказания» о Борисе и Глебе. Рассказы «Чтения» и «Сказания» различаются, однако между ними есть очевидные сходства и даже совпадения. Это свидетельствует о том, что в основу рассказов о чудесах в «Чтении» и «Сказании» о Борисе и Глебе был положен один протограф. А.Н. Насонов, указывая на этот факт, предположил, что записи о чудесах велись «при вышегородской церкви имени братьев, убитых Святополком», которые и легли в основу рассказов о чудесах, находящихся в «Чтении» и «Сказании» о Борисе и Глебе. [28]
Жития святых более позднего периода (преподобных Сергия Радонежского, Кирилла Белозерского и др.) содержат огромное количество рассказов о чудесах. И здесь нужно отметить то влияние, которое оказал на последующую русскую агиографическую традицию Пахомий Серб. Именно его авторству принадлежит несколько редакций Жития Сергия Радонежского, изменяющиеся от количества чудес, вносимых в каждую редакцию Пахомием. Им же были составлены Жития Кирилла Белозерского и новая редакция Жития Варлаама Хутынского, содержащая несколько новых чудес, записанных Пахомием.
Среди рассказов о чудесных исцелениях, совершившихся у гроба преподобного Сергия, имеется 7, повествующих о богомольцах, пришедших «издалече». И, что характерно, подавляющее большинство паломников — 5 — отроки (два бесноватых, один немой, один сухорукий и слепая отроковица). К ним примыкают слепой нищий и сухорукая черноризица. Все они получают исцеление от гроба святого. [29]
Такое исцеление в то время называлось «прощением». Так Рогожский летописец содержит несколько свидетельств об исцелении у гроба святителя Петра, и все они именуются там «прощением». Под 6856 (1348) годом «бысть прощение в церкви у гроба Петра митрополита. Девица некаа имущи руце свои скорчене и исцеление получи от гроба его и бысть здрава"… Под 6859 (1351) годом «бысть чюдо въ граде Москве оу святаго Петра митрополита оу гроба, жена некаа два лета лежала безъ ногъ и бысть прощена и здрава"… Под 6880 (1372) годом «бысть чюдо въ граде Москве, оу гроба святаго Петра митрополита прощенъ бысть некыи отрокъ седми летъ, зане не имеяше роукы, прикръчившеся къ персемъ и нему соущу ему и не могущу проглаголати». [30] Нигде не говорится о какой-либо вине этих людей перед духовным законом. Однако вина эта предполагается. Так другой летописец объясняет болезни: «Теми бо кажа насъ, обращает ны к собе Богъ, и казни посылает на ны временные, разумити намъ веля теми вечныя моуки гоньзнути, аще раскаемся въспять и паки възвратимся отъ злыхъ съгрешении своихъ на праведное житие, в немже ны Богъ всегда велить жити». [31] Таким образом, болезни посылаются свыше для того, чтобы человек обратился к Богу. О болезни, попущенной Богом ради духовного исцеления известно на Руси уже с появления повести о крещении князя Владимира, когда он ослеп перед совершением обряда крещения, а затем, в момент погружения в воду, прозрел. [32]
«Чтение» и «Сказание» о Борисе и Глебе рассказывают, по-видимому, один и тот же случай такого исцеления, но в некоторых деталях эти рассказы отличаются. Речь идет о женщине, которая нарушила 4-ю заповедь Декалога, предпочитая суету земной жизни. В «Чтении» эта женщина была если не богатой, то позволявшей себе носить золотые кольца в ушах. В «Сказании» эта женщина — раба, которая «делаше в вежи, по повелению госпожи своея, в день святаго Николы». В обоих случаях женщина наказана болезнью. И для того, чтобы исцелиться, она приходит к мощам Бориса и Глеба в Вышгороде и пребывает «у черкви ею день и нощь, молящеся има». И лишь после того, как она совершенно раскаялась, ей вернулось здоровье. [33]
В «Житии» Сергия Радонежского есть два случая наказания людей болезнями за непочтительное отношение к мощам преподобного Сергия. Это случай с вельможей Захарией, исцелившимся предстательством святого Сергия после того, как, не исполнив обета паломничества ко гробу святого, он заболел «зубной болезнью». А также случай с печерским архимандритом Игнатием, которому «случися некогда приити въ обитель святого Сергиа. Исходящю же ему от обители святаго во вратех бывши монастырских, и внезапу абие вси уди тела его разслабишася, яко не мощи ему от места онаго никако же двигнутися. И тако въ тъи чяс разуме вину немощи своея, яко не прииде къ святому гробу поклонитися, сего ради пострада и не може поити. И повеле себе в тъи чяс понести въ церковь принесоша его и положиша у гроба святого. И начят съ слезами молитися о согрешении своем, праваго пути погрешешю ему и о сем тепле каятися. И абье… здравье прият». [34]
Таким образом, паломничество к русским святыням ради исцеления носило покаянный характер.
Некоторые исследователи утверждали о существовании в эпоху Древней Руси покаянных паломничеств и на Христианский Восток. [35] Однако в источниках нигде об этом не говорится. Единственное, что могло натолкнуть на такое предположение это былина «Как Василий Буслаев молиться ездил». Отправляясь к святым местам, Василий говорит:
«А мое-то ведь гулянье неохотное:
Смолода бито, много граблено,
Под старость надо душа спасти.
А скажите вы, молодцы, мне прямова путя
Ко святому граду Иерусалиму» [36]
Однако, как считал Б.Н. Путилов, «поездка Василия в Иерусалим лишь внешне носит характер покаяния; на самом деле эта поездка знаменует решительный отказ Буслаева от смирения; у него нет каких-либо благочестивых намерений, и он кощунствует в Иерусалиме». [37]
Кроме этой былины нет ни одного упоминания о поездке древнерусских паломников к Святым местам Христианского Востока ради покаяния. Поездки же больных к чудотворным мощам носили именно покаянный характер, а потому не только не запрещались, но и поощрялись церковью, что было зафиксировано такими церковными памятниками как «Чтение» и «Сказание» о Борисе и Глебе, Жития Сергия Радонежского и Михаила Клопского. Человек, носящий бремя болезни не мог думать ни о чем другом, как об исцелении от болезни, что подвигало его на сугубые моления о прощении его грехов. Отсюда исцеление у чудотворного гроба отождествляется древнерусским книжником с прощением.
Таким образом, паломничество к старцам и паломничество к святыням имеют существенное различие. Путешествия к старцам предпринимались ради духовного наставления, получения благословения на дело. Старец воспринимался как человек, наделенный духовным разумом, имеющий способность видеть умопостигаемые вещи, недоступные для простого обывателя. Паломники, направляясь к такому «пророку» были уверены в том, что их сомнения разрешатся. Паломничество к святыням не давало такого результата. Путешествия к святыням нередко приурочивались к церковному празднику. Целью такого паломничества было поклонение чудотворному гробу или иконе. Паломничество к святыням носило также и покаянный характер.
1) Киево-Печерский Патерик//БЛДР. СПб., 1997. Т.4. С. 319.
2) Клосс Б.М. Житие Сергия Радонежского. М., 1998. С. 338.
3) Там же, с. 339.
4) Там же, с. 340.
5) Житие Никиты Переяславского//РГАДА. Л.7об.
6) Житие Кирилла Белозерского//БЛДР. СПб., 1999. Т.7. С. 168.
7) Там же, с. 168.
8) Житие Никиты Переяславского, Л.7об.
9) Клосс Б.М. Цит. соч., с. 358.
10) Житие Феодосия Печерского//ПЛДР. М., 1978. XI—XII вв. С. 318.
11) Там же, с. 339.
12) Клосс Б.М. Цит. соч., с.340−341
13) Там же, с. 341.
14) Там же, с. 274.
15) Там же, с. 277.
16) ПСРЛ. М., 2001. Т.2. Ипатьевская летопись. С. 403.
17) Клосс Б.М. Цит. соч., с. 452.
18) ПСРЛ. М., 2001. Т.1. Лаврентьевская летопись. СС.351−352, 355−357.
19) Семенченко Г. В. Древнейшие редакции жития Леонтия Ростовского // ТОДРЛ. Л., 1989. Т.42. С.252−253.
20) Ипатьевская летопись, с. 751.
21) Клосс Б.М. Цит. соч., с. 425.
22) Чудо святителя Николая о детище//ПДПИ. СПб., 1888. Т.72. С. 43.
23) Лаврентьевская летопись, с. 335.
24) Там же, с. 294.
25) Лаврентьевская летопись, с. 454.
26) Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси кон. XIV — нач. XVI в. М., 1952. Т.1. С.65−66, 107.
27) Клосс Б.М. Цит. соч., сс.429,448−449, 451,453.
28) Насонов А.Н. История русского летописания. М., 1969. С.46−47.
29) Клосс Б.М. Цит. соч., с.429−432, 451−453.
30) 13. ПСРЛ. М., 2001. Т. 15. Рогожский летописец. С. 58, 60, 100.
31) 12. ПСРЛ. М., 2001. Т.4. Новгородская IV летопись. С. 280.
32) Лаврентьевская летопись, с. 111.
33) Абрамович Д.И. Жития святых мучеников Бориса и Глеба и службы им. Пг. 1916. С. 24, 58.
34) Клосс Б.М. Цит. соч., с. 422.
35) Срезневский И.И. Русские калики древнего времени//УЗ АН. СПб., 1862. Т.1. Кн. 2. С.186−210.
36) Сборник Кирши Данилова. М., 1977. С. 93.
37) Там же, с. 440.
http://www.sedmitza.ru/index.html?sid=77&did=27 404&p_comment=belief&call_action=print1(sedmiza)
