 |
| Коммуна (Воронеж) | Митрополит Воронежский и Борисоглебский Сергий (Фомин) | 10.10.2005 |
В августе 2003 года, всего через три месяца после своего назначения на кафедру Воронежской и Борисоглебской епархии, митрополит Сергий побывал в гостях у журналистов издательского дома «Коммуна». Многие из нас и сегодня помнят тот разговор — откровенный, живой, проникнутый чувством общей ответственности за положение дел в родном Отечестве и за духовное здоровье народа. Поинтересовались мы тогда и тем, как владыка воспринял свое назначение на новое место службы, и тем, каким он увидел положение дел в епархии.
Митрополит ответил примерно так: «Воспринял с послушанием и с интересом. Люди здесь разные, но общее, что их объединяет, — это здоровое отношение к жизни и труду, желание созиданием устроить нормальную жизнь, что-то сделать, собрать, укрепить. Именно с таких регионов, как dоронежский край, и должно начаться возрождение всей России». Как активную оценил тогда митрополит Сергий и жизнь епархии.
Та встреча не просто легла в основу подробного о ней отчета — она положила начало наших добрых и бескорыстных отношений с митрополитом Сергием, свидетельством чему — многие публикации на страницах «Коммуны» и ее дочерних изданий.
А недавно журналисты «Коммуны» побывали в гостях у митрополита Сергия. Встреча прошла в его новой резиденции. Разговор носил такой же откровенный и искренний характер, как и два с небольшим года назад.
А начался он с того, что мы коснулись недавнего телевизионного общения Президента России Владимира Путина с гражданами своей страны. Отвечая на один из вопросов, Президент заметил, что при советской власти единственной легальной оппозицией существующему строю была Русская Православная церковь.
— Это замечание Владимира Владимировича Путина очень ценно для нас, — отметил митрополит Сергий. — Хотя я немного поправил бы Президента, уточнив, что в качестве такой же оппозиционной силы выступали и другие религиозные организации, и так же, как и Русская Православная церковь, они подвергались гонениям со стороны государства.
Нападки на Русскую Православную церковь, рассказал митрополит Сергий, продолжались даже при Хрущеве, несмотря на так называемую хрущевскую «оттепель». Более того, Никита Сергеевич сумел понять, что причины неудач всех прошлых богоборческих кампаний в том, что они направлены были в основном против церковных иерархов, а православие — это не только иерархи, но прежде всего — русский народ. И борьба с верой стала более конкретной и адресной.
Вспомним не такие еще далекие годы, когда родителей «прорабатывали» за крещение ребенка на партийных и комсомольских собраниях. Если ты верующий, то тебе нельзя было быть врачом, офицером Советской армии, директором школы, начальником заводского цеха и тем более директором завода. А это уже — борьба не только с верой, но и с самим русским народом.
И слава Богу, заметил митрополит Воронежский и Борисоглебский Сергий, что те времена канули в прошлое.
— Слава Богу, — согласились и мы, журналисты «Коммуны».
И, вспомнив без малого восьмидесятилетнюю историю газеты, признали: долгое время «Коммуна», как и большинство других изданий того периода, была органом власти, в том числе и партийной, и на ее страницах не раз принижалась роль православия в жизни народа, допускались и более желчные выпады в адрес церкви. Но то время действительно прошло.
Сегодня «Коммуна» совсем иная, и новое поколение ее сотрудников проповедует в своих публикациях не классовую ненависть и религиозную рознь, а идеалы добра, справедливости, духовности, патриотизма. Мы хорошо знаем, что значительная часть, если не подавляющее большинство нынешних читателей «Коммуны», несмотря на самые разные их возраст и социальное положение, — люди верующие, и газета стремится к тому, чтобы ее публикации на духовные темы воспитывали и подрастающее поколение.
Но, поскольку ныне церковь играет все более активную роль в жизни общества и государства, а государственные чиновники столь же активно участвуют в религиозных мероприятиях, то, спросили мы митрополита Сергия, не настала ли пора внести коррективы в соответствующее положение Конституции, согласно которому на сегодня церковь в России отделена от государства?
— Я категорически против такого подхода, — ответил владыка. — Церковь не может и не должна быть государственной структурой, что наглядно подтверждается огромным негативным опытом того двухсотлетия в российской истории, когда церковь, по сути дела, являлась государственным департаментом. То, что известный патриарх Никон получил тогда равные права с государем и даже ставил под документами свою подпись как «великий государь», — это нонсенс в нашей истории, и мы не хотели бы такого повторения.
Хотя история, отметил митрополит Сергий, знает и другие, более достойные примеры, уходящие в раннюю историю государства. И один из них связан с именем Дмитрия Донского, 625-ю годовщину победы которого на Куликовом поле недавно отмечала Россия. В том XIV веке была очень значительной роль митрополита Алексия, который поначалу, по причине малолетства Дмитрия, являлся регентом престола российского. Потом Дмитрий, когда вырос и возмужал, покидая пределы государства по каким-то делам, не раз оставлял государство на мудрость митрополита Алексия, и тот управлял страной. Но это, скорее, пример не слияния церкви и государства. а того, как Дмитрий ценил в митрополите государственного мужа.
Продолжая тему сегодняшнего сближения церкви и государства и их сотрудничества, митрополит Сергий отметил, что, тем не менее, никакого их взаимопроникновения не происходит и происходить не должно. Государство не должно вмешиваться в дела церкви, равно как и церковь не может вмешиваться в дела государства. Но при этом то, какие процессы наблюдаются в обществе, не может не волновать церковь. Не случайно сам митрополит Сергий не раз критиковал печально известный Закон о монетизации льгот, ибо он касается жизни прихожан и ущемляет их интересы.
Кстати, отнюдь не лестно высказывался в центральной прессе о 122-м Законе и патриарх Московский и Всея Руси Алексий II. Столь же постоянен патриарх Алексий II и в своем негативном отношении к войне в Чечне. На первый взгляд, с точки зрения обывателя, такое отношение можно расценить как вмешательство в дела государства. Но ведь вооруженный конфликт на Кавказе затрагивает интересы миллионов людей, принося им десятки и сотни смертей, разрушения, страдания, горе. Быть в стороне от того, что волнует общество, верующих, церковь не имеет права.
— А вот если бы церковь по Конституции была приравнена к государству, — подчеркнул владыка, — то критиковать войну в Чечне, тот же 122-й Закон, многие другие действия правительства мы не могли бы. Но вообще, говоря на эту тему, я бы советовал всегда более четко разграничивать такие понятия, что есть государственное, а что — негосударственное, общественное. И тогда многие вещи будут расставлены сами собой.
Тогда как оценить большевиков, которые, с одной стороны, сразу после своего прихода к власти объявили об отделении церкви от государства, а с другой стороны, в самом начале Великой Отечественной войны обратились к верующим с призывом единения в борьбе со страшным и коварным врагом, напавшим на страну?
— Я не могу дать здесь однозначной оценки, — услышали мы от митрополита. — Тем более что советский период истории, движущие силы того, что произошло в семнадцатом году и после, изучен мало и до сих пор вызывает больше вопросов, нежели ответов. То, что сделали с Россией в семнадцатом году, трудно поддается нормальной логике. Я подчеркиваю: именно «сделали», а не случилось, ибо уже не секрет, откуда и с какими инструкциями и деньгами возвращались в Россию после февральских событий революционеры.
Чем одержимы они были, можно судить на примере Якова Михайловича Свердлова, о чем недавно благодаря документальному фильму узнали миллионы телезрителей. Конечно, многое остается на совести создателей фильма, тем не менее факт остается фактом: Свердлов был одним из главных творцов Октября, причем, в отличие от тех же Троцкого и Ленина, он имел колоссальные преимущества, ибо все годы их эмиграции находился в России, пусть в ссылках и тюрьмах, и знал ее изнутри. Но тот огромный моральный капитал, которым посему располагал Свердлов, был злым по своему духу, ибо зло — в натуре этого человека.
Еще за многие годы до революции, пребывая в Екатеринбурге, Свердлов сумел воспитать таких молодчиков, которые потом, не дрогнув ни единым мускулом, спокойно расстреляли императора и всю его семью. Как сегодня выясняется, вполне возможно, что именно Свердлов устроил в 1918 году покушение на Ленина. Допрошенная вскоре после покушения Каплан была по приказу Свердлова изъята в Кремль, где, опять же по приказу Свердлова, ее расстреляли и сожгли в бочке, причем ни одного протокола допроса не сохранилось. Именно Свердлов потом был инициатором изоляции Ленина в Горках.
Пламенный, бескорыстный революционер? Может быть. Только почему тогда в сейфе Свердлова, открытом, кстати, лишь через шестнадцать лет после его смерти, обнаружили около ста килограммов золота, немалое количество драгоценных камней, несколько немецких и несколько российских паспортов с фотографией Свердлова, но на разные имена и фамилии?
Между прочим, умер Свердлов скоропостижно и по совсем банальной причине: в дороге заболел гриппом, и врачи не успели спасти его. Но возникает другой вопрос: что случилось бы со страной, если бы у ее руля встал именно этот человек?
— Феномен Сталина как раз в том и состоит, — отталкиваясь от Троцкого, Свердлова и других деятелей революционной поры, дал оценку еще одной личности митрополит Сергий, — что, получив в наследство развалины от российского государства, он на этих развалинах сумел построить цитадель. Да, он тиран, да, он — один из тех, кто проводил политику репрессий, и ответственность за это с него никогда не будет снята, но никто не сможет оспорить и того факта, что Сталин — это патриот России, многое сделавший для укрепления ее силы и могущества, хотя зачастую очень неприемлемыми методами.
— Видимо, далеко не случайно, — поделились мы своей осведомленностью, — что тогдашний патриарх Московский и всея Руси Алексий в своей речи перед панихидой по Иосифу Сталину заявил: «Упразднилась сила великая, нравственная, общественная; сила, в которой наш народ ощущал собственную силу, которою он руководился в своих созидательных трудах и предприятиях, которою он утешался в течение многих лет».
Подтвердив, что эти слова действительно прозвучали в марте 1953 года, митрополит Сергий продолжил:
— Как государственнику, Сталину удалось привлечь в схватке с гитлеровской Германией на свою сторону и своих потенциальных противников. Не случайно после окончания второй мировой войны Черчилль вынужден был сказать, имея в виду Гитлера и Сталина, что, мол, «закололи борова, да не того». Но, каково, скажите, было бы России и русскому народу, если бы закололи «красного борова», а «коричневый боров» воплотил бы в жизнь свою идею мирового господства?
Между прочим, заметил митрополит Сергий, эти идеи обладания миром, известные со времен Александра Македонского и получившие развитие при Наполеоне и Гитлере, до сих пор витают в воздухе и не дают покоя руководителям отдельных держав, о чем можно судить по поведению на международной арене Соединенных Штатов Америки. Видимо, горький опыт истории кое-кого ничему не учит, а жаль. Тем более что у истории бывают и повторения.
Подобное повторение, по наблюдениям владыки, не так давно случилось в нашем Отечестве. В начале 90-х страна была похожа на ту Россию, что была сразу же после февральской революции: все торжествовали, ликовали — и ничего ровным счетом не делали для укрепления нового государства. Более того, сознательно разрушали и разворовывали то, что созидалось десятилетиями, причем во времена Бориса Николаевича Ельцина такое разрушение и растаскивание чуть ли не поощрялось и стимулировалось. Слава Богу, что нашлись мудрые люди, которые очень осторожно и кропотливо выводят Россию из упадка. Кого-то такая осторожность не устраивает, но если этому процессу придать более активные и динамичные формы, то вполне может быть, что кого-то уже и не было бы в живых.
Эти слова митрополита Сергия вновь подтвердили то, что нам было ясно еще с прошлой встречи с ним: к тому, что делает Президент России, и к самому Владимиру Путину владыка относится с искренним уважением: «Во-первых, Владимир Владимирович — человек верующий и не стесняется открыто говорить об этом. Во-вторых, он все силы отдает работе по укреплению российской государственности, возрождению страны, в том числе и ее духовного облика».
В то же время отдельные действия министерских чиновников вызывают у митрополита Сергия, мягко говоря, чувство недоумения. В частности, на уровне Президента, Госдумы принимается немало хороших законов, других документов, но они порой тонут в недрах чиновничьих кабинетов и не работают на реальное улучшение жизни народа. Кстати, в том же недавнем телевизионном общении Владимира Путина с россиянами разговор шел и на эту тему, и Президента спросили, что это — обычная чиновничья неисполнительность или же сознательное противостояние чиновников вышестоящей власти. Владимир Путин твердо заверил, что ни того, ни другого в нашей жизни нет.
— Мне кажется, что он не прав, — высказал свое мнение митрополит Сергий. — Отторжение власти от народа сегодня налицо, а такого не должно быть. Люди, ставшие чиновниками любого ранга, не должны забывать о том, откуда они сами вышли, и помнить тот благодатный период своей жизни, когда они вместе с народом несли все тяготы и лишения. Ибо политических деятелей, выращенных искусственно, быть не может, как не может быть и исходно богатых людей.
— А какое отношение у церкви к тем, кто еще вчера имел партийный билет и был ярым атеистом, а сегодня, уловив дух времени, стоит в храме со свечкой в руке?
— Отношение двоякое. Если человек искренне осознал то, что он заблуждался, и пришел в храм по велению своей души, то мы столь же искренне рады за такого человека. Но есть и те, кто идет в храм не по убеждению, а из-за моды, а порой и для того, чтобы со свечкой попозировать перед телекамерами. Скажу прямо: такой человек ненадежен ни для церкви, ни для дружбы, ни для государства.
В этом плане, считает митрополит, более постоянны те, кто не может переступить через свои убеждения, какими бы они ни были. За примером он не стал далеко ходить: Свсем недавно, в конце сентября, прошла инаугурация нового губернатора Калининградской области Георгия Бооса, назначенного на эту должность Президентом России. Многие на телеэкранах видели кадры, когда Боос принимал из рук митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла икону. Но немногие обратили внимание на то, что при этом новый калининградский губернатор… не перекрестился.
— Я не могу осуждать его за это, — отметил митрополит Сергий, — ибо человек не стал кривить душой. Да если сказать откровенно, то и нашего губернатора Владимира Кулакова не заставишь перекреститься, но это вовсе не умаляет уважения к нему и как к губернатору, и как к человеку.
Коль скоро беседа в новой резиденции митрополита опустилась на нашу грешную воронежскую землю, то и тут журналистов «Коммуны» волновали десятки вопросов. Что нового появилось за эти два с небольшим года в Воронежской и Борисоглебской епархии? Как идет восстановление храмов и монастырей? Почему явно затягивается возведение Благовещенского собора, камень в основание которого патриарх Московский и всея Руси Алексий II освятил еще в 1998 году? Насколько власть поддерживает воскресные православные школы, о которых уже не раз рассказывалось на страницах «Коммуны», «Воронежской недели», других наших изданий?
На последний вопрос — о поддержке воскресных школ — митрополит Сергий дал своеобразный ответ:
— Этому процессу активно не мешают. Что, между прочим, тоже уже хорошо. Ибо отношение к этим школам разное: одни за такое обучение подрастающего поколения, другие же против, что тоже вполне объяснимо. Не поддается же объяснению стремление отдельных взрослых людей в духовном воспитании молодежи работать с другими конфессиями. И дело вовсе не в том, что в данном случае я выступаю как архиерей Русской Православной Церкви. Дело в том, что вся история российского государства тесно, органически связана с историей православия, и если мы действительно хотим построить сильное и свободное государство, то должны знать, на каких корнях и на каком фундаменте это делать. Кстати, даже советская сласть, формально попирая православие, по многим позициям строила свою политику по его законам и нормам. И пока есть институт государства, пока есть институт положительных национальных ценностей и достижений, ими нужно дорожить и их надо отстаивать и защищать.
Весьма критическая оценка прозвучала из уст митрополита в адрес тех, кто копирует и насаждает западные ценности, кто слепо рвется в то же ЕЭС: «Попытки создать человека надгосударственного, общечеловека, свободного от национальных корней, в истории уже случались. Взять хотя бы Кампучию, где Пол Пот ставил задачу вырастить поколение новой формации, раскрепощенное от национальных и даже родственных чувств: младенцев зачинали и рожали в общих бараках и вскоре навсегда забирали от матерей. К чему привели подобные опыты, известно. Но для всех ли они стали печальным уроком — еще вопрос.
Кстати, даже недавнее посещение митрополитом Сергием Святой горы Афон вызвало у него весьма противоречивые чувства. Как известно, расположенный в Греции Святой Афон — единственная в мире православная монашеская республика с очень богатой, более чем тысячелетней историей. Когда-то здесь действовали 180 православных монастырей. Ныне — двадцать, в том числе один русский (Свято-Пантелеимонов), один греческий, один болгарский, один сербский.
— В последние годы здесь тоже происходят разительные перемены, — рассказал владыка. — Ведутся очень значительные реставрационные работы, тем более что многие храмы находились чуть ли не в руинизированном состоянии. Появились широкие, хорошие дороги — раньше же до многих монастырей можно было добраться лишь на мулах. Но и тут, увы, чувствуется этакая европеизация на западный манер, заретушированное стремление лишить православие самобытности, исторических и национальных корней. Противостоять нашим монахам подобной тихой экспансии весьма и весьма тяжело.
Возвращаясь к вопросу о воскресных школах, митрополит заметил, что их назначение «вовсе не в том, чтобы ребятишки обязательно стали верующими. Но если они овладеют историей православия, если будут знать его нравственные законы, если они станут духовно богаче, добрее, то от этого общество будет лишь в выигрыше».
В числе важнейших забот епархиального управления и правящего архиерея — восстановление разрушенных православных храмов и строительство новых. Причем митрополита радует, что этот процесс по-прежнему идет снизу, от желания самих верующих. Тем не менее в области еще немало таких храмов, которые пребывают в забвении. Причина проста и банальна: не хватает средств, тем более что они требуются немалые — ведь в свое время в первую очередь к жизни были возвращены те храмы, которые оказались менее разрушены и требовали меньших затрат. Многие из оставшихся невосстановленными находятся просто в руинах.
С другой стороны, желание епархиального управления вернуть верующим те храмы, которые в свое время были превращены в заводские корпуса, склады и помещения подобного рода — например, в Воронеже, Россоши — по-прежнему не встречает должного понимания со стороны ряда руководителей. Но особенно тревожит митрополита то, в каких условиях идут сегодня занятия в Воронежской семинарии. Если картина не изменится, то через два-три года учеба здесь будет просто прекращена. В то же время обращения епархиального управления о необходимости того, чтобы семинария получила нормальные условия, светская власть оставляет без конкретного ответа.
Но динамику епархиальной жизни, заметил владыка, неверно было бы оценивать только количеством построенных и восстановленных храмов. Есть и другие значимые измерения. Так, летом 2003 года, когда митрополит Сергий заступил на кафедру Воронежской и Борисоглебской епархии, во многих селах сверкали купола восстановленных храмов, а настоящей православной жизни в них не было, ибо не было священников. И таких вакансий было около сотни! Благодаря усилиям епархиального управления и работе Воронежской семинарии, более 70 прежних вакансий удалось заполнить, а храмы зажили настоящей жизнью. Но сегодня остро требуются еще около двадцати настоятелей приходов, и очень важно, чтобы они тоже умели быть целителями человеческих душ. Где их взять — вопрос, не дающий покоя владыке.
Самое же важное, продолжил митрополит Сергий, что за эти годы у населения, в том числе у интеллигенции, заметно возрос живой, неподдельный и непоказной интерес к православию. Это, в частности, подтвердила его встреча с учителями средних школ, которые занимаются на действующих при епархии курсах по изучению истории православной культуры. «Я увидел в них людей ищущих, неравнодушных к вопросам духовности, желающих активно делать добро. С ними у меня состоялся очень конструктивный, откровенный и полезный разговор».
Весьма значительную заинтересованность в духовной составляющей жизни нашего общества митрополит замечает и у медиков Воронежа и области. И очень символичным называет то, что, по его предчувствию, совсем близок тот день, когда он придет в Воронежский госуниверситет или другой вуз города, чтобы выступить с лекцией перед студентами и ответить на их вопросы, — взаимная потребность с обеих сторон в этом огромная.
Заметные перемены видит владыка и в своих встречах с верующими, особенно в малых городах и сельской местности: «На меня уже не смотрят, как на гостя, а воспринимают как своего близкого человека и откровенно, искренне делятся со мной всеми своими радостями, болями, заботами и переживаниями». Очень добрый след, например, остался у митрополита Сергия от поездки в Борисоглебск на День города. «Борисоглебск — очень самобытный город. С одной стороны, здесь прекрасные духовные и культурные традиции, а с другой — город в определенной степени «красный» в смысле отношения к религии.
Не добавлял авторитета церкви и затянувшийся конфликт между нашими борисоглебскими священнослужителями. Мы этот конфликт, слава Богу, погасили, и то теплое общение, которое было у меня с горожанами, несомненно, послужит идеалам православия».
Особый разговор — о Благовещенском соборе. Его строительство, рассказал митрополит, вовсе не заморожено и не остановлено, как складывается порой впечатление у воронежцев, но ведется такими незначительными темпами, что в глаза просто не бросается. Причина одна — нехватка средств. Чтобы достроить собор, нужно около 150 миллионов рублей. «Для Воронежа эта сумма не такая уж и большая, как может показаться на первый взгляд, и вполне посильная, — считает митрополит Сергий. — Если бы, например, предприниматели — а их у нас около ста тысяч — сложились бы примерно по тысяче рублей, то завершение строительства стало бы вполне реальным, и собор бы уже весь — а не только Нижний храм, как сейчас — начал действовать. Но в ответ на все наши многочисленные просьбы большинство из тех, у кого есть средства, и немалые, отвечают, что они небогаты, и кивают в нашу же сторону. Тем более не приходится рассчитывать и на московскую помощь».
— По поводу Благовещенского собора я и нервничал, и голова болела, и сердце кровью обливалось, — признался владыка. — Но потом понял, что на то и промысел Божий. Затянувшееся строительство собора — не что иное, как свидетельство того, что воронежцы нравственно не дозрели до того, чтобы иметь такой храм.
— Но может быть, этой стройке звезды мешают? — пошутил кто-то из «коммуновцев», имея в виду те звезды и другие революционные символы, что выкованы на ограде Первомайского сада. Кстати, не единожды нам приходилось слышать и читать мнения кое-кого из воронежцев, что, мол, не совсем понятно, как будет стоять прекрасный храм в обрамлении «революционной» ограды. — Нет ли в планах епархии поменять ограду или каким-то образом «заретушировать» эти символы?
— Мое мнение на сей счет твердое и определенное, — ответил митрополит. — Не надо трогать ограду, не надо сбивать звезды. Потому что это — наше прошлое, наша история. Историю нужно уважать, у истории надо учиться, но переделывать ее никому не дано. Более того. Такие попытки перекроить историю могут пойти только во вред. Лучше заняться сегодняшними созидательными делами.
Одно из таких созидательных дел ждало митрополита Воронежского и Борисоглебского Сергия в тот же день: уже через час после нашей с ним встречи в селе Костенки Хохольского района он освятил крест и место под строительства храма Анастасии Узорешительницы. Жившая 17 веков назад в Риме, святая Анастасия смысл своего земного бытия нашла в служении христианам, заключенным в темницы. За это после своей мученической смерти она и была названа Узорешительницей. В Костенках Анастасии Узорешительнице предстоит печься о тех христианах, которые, побывав в заключении и искупив свою вину, становятся на путь честной жизни.
— Социальная реабилитация бывших осужденных — очень серьезная проблема и для общества, и для государства, — заметил митрополит Сергий. — И Русская Православная церковь не может, не имеет морального права оставаться от нее в стороне.
Столь же серьезными считает владыка и вопросы адаптации в наших краях вынужденных беженцев и переселенцев: «Далеко не всегда, из-за продолжающегося развала и иных неурядиц, они встречают понимание и доброе отношение со стороны местного населения. Наш долг — оказаться рядом с такими людьми в минуты их отчаяния и утешить всем, чем можно».
Конечно, помочь всем беженцам, всем вчерашним заключенным, даже малой толике из них Русская православная церковь не в состоянии. Но глубоко символично, что в тот же день в Костенках митрополит Сергий вручил символические ключи от будущего жилья двум семьям, уже хлебнувшим немало горя и невзгод.
— Творить добро и побуждать людей делать добро — в этом я вижу один из главных смыслов своего служения на Воронежской кафедре, — отметил владыка. И пожелал нам, журналистам «Коммуны», тоже активно проповедовать в своих публикациях идеалы созидания, добра и гуманизма. — И тогда все мы волею Божьей будем жить в хорошем, благоустроенном, здоровом обществе.
Алексей СОЛОВЬЕВ.
http://www.kommuna.ru/newsview.asp?id=1 084 287 682
