«Наше будущее состоит в выборе между крестом и полумесяцем»

— Елена Петровна, как Вы докатились до такой жизни? Вся «прогрессивная общественность», представители партии «Яблоко» и подобных оной кругов возмущены! Состоялась презентация на ВВЦ Вашей «экстремистской» книги! Как же это произошло?

— Хотя много чести говорить об этом зеленом «Яблоке», но, тем не менее, не могу удержаться. Меня восхитило то, что моя книга-де может послужить предлогом к кровопролитию. Эти господа-товарищи даже не заметили, что кровопролитие идет уже 15 лет! Видимо, потому что оно их не касается. Я лично спросила «яблочника» Митрохина, всерьез ли он так наивен, полагая, что мировому джихаду нужен предлог? Неужели он не понимает, что исламу нужен не какой-то мнимый «предлог», а вполне конкретный Халифат «от моря до моря»!? Партия же «Яблоко» продолжает бегать на задних лапках перед исламистами, по сути, потакая их достаточно открытым целям.

— Между тем, самый чёткий тезис, который они могут Вам противопоставить, приблизительно звучит следующим образом: «Ну, допустим, есть ваххабиты, которые разделяют приведённые Вами цели, мы тоже против них, т.к. мы против терроризма. Но есть же и мирные мусульмане! Есть умеренный ислам, который представляют вполне респектабельные муфтии, коих мы чуть ли ни ежедневно наблюдаем по телевизору. А Вы, получается, разжигаете религиозную рознь, выступаете против мусульман вообще!»

-Я против ислама, но не против сограждан по Российской Федерации. Однако ислам должен быть первым объектом христианской проповеди, разъясняющей его истинную опасность и ложность с нашей точки зрения. По сути же, умеренного ислама не бывает — то, что пытаются представить в образе такового — лишь политкорректная обработка интеллигентными муфтиями подлинной сущности ислама воинствующего.

— Так что же? Позиция наших «дорогих и любимых» либералов — глупость или измена?

— Я вообще была в некотором шоке от личного знакомства Митрохиным, выступившим от имени своей партии против моей книги!

Когда «Мечеть Парижской Богоматери» обсуждалась на радио «Эхо Москвы», Митрохин лично признался в студии, что книгу он не читал, «но знает и протестует»! И это подвигло меня к простому выводу, что у коммунистов и либералов абсолютно одинаковым образом прокомпостированы мозги. Видите ли, в едином порыве со всеми знатными оленеводами он осуждает! Знакомая модель. И при этом он минут 20 говорил о том, что надо всем уважать друг друга: и атеистам, и верующим, и всем. Но с какой Луны свалились эти яблочники, если в самом начале передачи я сказала о том, что наше будущее состоит в выборе между крестом и полумесяцем, секулярного общества не будет! Я это доказываю моей книгой, той самой, что он не прочел. Может быть, секулярное общество кому-то нравится, может, оно имеет свои приятные черты, но оно уже показало свою нежизнеспособность. Раз все-таки приехал, хоть услышать-то можно, о чем оппонент говорит? Нет, он вгрызся в микрофон и повторял как тетерев: надо жить дружно и политкорректно! Даже когда 70% радиослушателей в интерактивном телефонном опросе высказало, что боится исламской угрозы, на толкование сего политика это никак не повлияло.

Строго говоря, единственную свободу мышления дает людям Христос. Что в общем-то, и требовалось доказать на примере Митрохина. Он подписал заявление, не прочтя книги, откровенно оболгав в нем и Михаила Леонтьева, с которым мы на деле во многом расходимся по позициям относительно ислама. И эти позиции как раз были озвучены на той пресловутой презентации, где Митрохина, разумеется, не было. Я в свое время писала статью «Синдром Чацкого» — как раз про «яблочников». И вот, в очередной раз мы убеждаемся, что в самом деле партия каких-то невыросших детей, детей-перестарков. Абсолютно инфантильная, оторванная от жизни полумаргинальная структура.

-Хорошо. Однако среди некоторых из тех, кто всё-таки прочёл Вашу книгу, уже ходят такие утверждения: автор, безусловно, антиисламист, но, якобы, совершенно не против того, чтобы Россия была исламизирована. В книге-де явно прослеживаются западнические и даже прокатолические симпатии. Напрашивается вывод: быть может, это некий проект, спонсированный Ватиканом?

— Не совсем понятно, зачем Ватикану нужна исламизация России. Что же до прокатолических симпатий, то где они взяли в Ватикане католицизм? Сегодня Ватикан представляет собой иерархическую баптистскую организацию. Вспомните, у меня в книге встречается священник, для которого Христос — аллегория, типичный современный неокатолический священник. Он убегает от мусульман, на ходу сдирая пластмассовую вкладку в воротник, предавая, таким образом, свой сан и свою веру… Между тем, я даже не криптокатолик. Хотя я всё время позиционирую нашу европейскость.

Мы долгое время были оторваны от общеевропейской семьи. С одной стороны за этим занавесом начались ереси, сперва догматические отступления внутри католицизма, потом реформация. Нас это, благодарение Богу, не затронуло. Это плюс изоляции. Однако сам этот занавес нам на пользу не пошёл, он добавил нам ненужной азиатчины и в каком-то смысле законсервировал нас. Увы, Московская Русь после ига — государство довольно местечковое. Законсервированное мессианство. И когда говорят плохо о рубеже 17−18 веков, я не могу с этим согласиться, даже в религиозном аспекте. Я этот рубеж воспринимаю как благодетельный период. Просто не надо связывать его с личностью Петра. Личностью мягко говоря неприятной. Но, как говорил выдающийся историк В.Б.Кобрин, повернись колесо истории чуть иначе, мы бы сейчас сидели и говорили о победе прогрессивных Софьи с Голицыным над реакционными Нарышкиными. Но возврат в европейскую семью был неизбежен. Двуглавый орел расправляет крылья, Империя стремительно растет.

— Однако вернемся к книге. Основная тема — 2048 год, Париж полностью исламизирован. Небольшие остатки христианского меньшинства, католики-традиционалисты, находятся в катакомбах. Движение Сопротивления же, в целом, отнюдь не религиозное, а секулярно-патриотическое.

Кто же эти люди, которые в середине XXI века в Вашей книге осуществляют противодействие исламской экспансии, которая к тому времени фактически установила своё господство над всей западной Европой?

— Строго говоря, уже были попытки обвинить меня в том, что якобы я изображаю христиан террористами. На самом деле в книге фигурируют два подполья. И христиане только молятся, так как считают, что наступило Скончание дней. Они просто принимают смерть за свою веру. А светское подполье, эти самые «макисары» (термин второй мировой войны, Маки — антифашистское сопротивление) XXI века, потомки светских французов, остатки современного нам безрелигиозного общества. У них есть какие-то ценности, им не хочется от них отрываться. Но они идут в никуда. Они берут в руки автомат, чтобы обороняться, чтобы просто умереть не рабами, а такими, какие они есть. Они не могут победить, они в тупике.

— То есть для них единственная ценность не материальная, они борются за иллюзорные культурные ценности, которые попраны этими исламистами?

— Иллюзорными ценностями были общечеловеческие взгляды их дедов. Но есть еще ценности духовно-материальные: статуи, картины, музыкальные инструменты… При шариате все это пойдет в печку. Еще одна ценность, патриотическая: они хотят быть французами, ведь ислам поглощает национальную культуру.

— До 2048 года осталось не так долго. Понятно, что здесь год неспроста выбран…

— Да, конечно, это перекличка с Оруэллом…

— Так вот, насколько, на Ваш взгляд, исламская угроза актуальна во временном пространстве, неужели через два-три десятилетия возможен захват Парижа ваххабитами?

— Увы, исламская экспансия идет, и она будет идти, сегодня её уже фактически невозможно остановить. В книге у меня есть сноски о нынешнем состоянии исламизации европейцев. Цифры и факты — устрашающие! Но либералы закрывают на это глаза…

— Тогда вернёмся к либералам. И к вопросу о том, является ли их позиция глупостью или является предательством. Наша точка зрения, что либерал — предатель «априори». Это человек, который чувствует себя посторонним в данном обществе, в данном культурном контексте, тем более, в контексте религиозном. И эти люди — типа Митрохина, партии «Яблоко» — проявляют себя, свою истинную сущность во взглядах на внешние угрозы. Насколько, по Вашему мнению, сегодня велика опасность актуализации современного антигосударственного либертарианства, т.н. «оранжевой угрозы»? И является ли она по отношению к опасности исламизма первичной, параллельной или же они пересекаются?

— Выражаясь медицинским языком, либералы в нашем обществе не симбионты, а паразиты. Они входят в наш общественный организм как ослабляющий элемент, в него вписанный. Если бы они просто существовали вне нас, то о чем речь. Но именно не хотят во вне. Они именно внутри нас. И, вне всякого сомнения, дороги врагов и предателей пересекаются постоянно.

— Но существует ли всё-таки опасность?

— Существует. У меня этот акцент, по-моему, прослеживается. Горстка либеральных уродцев, которые аплодируют освобождению исламского террориста, за которое они боролись — это же всё картинки из нашей жизни. Ислам идёт, опираясь на внутренних предателей-либералов. Это же весьма симптоматично, что именно «Яблоко» выступило сейчас против моей книги. Европейское общество выпускает чеченского террориста, а наши «правозащитники» этому рукоплещут. Что там какая-то девочка, которой отстрелили пальцы чеченцы. Ерунда какая-то! Главное, что торжествуют общечеловеческие ценности! И если бы среди нас, на паразитарном основании не существовало бы этой прослойки, то мы были бы куда менее уязвимы перед исламской угрозой.

— А каким Вы видите практическое осуществление исламской угрозы? Помимо, разумеется, террористических актов и региональных конфликтов. Каким образом сейчас ислам актуализируется в христианском и постхристианском мире?

— Это очень просто. С тех пор, как Католическая церковь пошла на поводу у мiра сего и окончательно уронила свой авторитет, приноравливаясь к нуждам современного человека, к его морали. Страшно, конечно, как было у нас в советское время, когда нас отдирали от религии, но гораздо страшнее, когда профанируют религию, якобы не извлекая её из жизни общества. И поэтому у большинства наступил некий «праздник непослушания». Церковь настолько не мешает человеку грешить, что он уже устал от свобод. И в какой-то момент у человека появляется желание, чтобы его кто-нибудь «выстроил» как ребёнка!

— И здесь появляется ислам?

— Да, потому что он приходит сначала к священнику и говорит: «Мне плохо!» Тот отвечает: «Да что ты! Ты же совершенен и вечен! Ты же идеал, венец творения! Какой грех, Бог тебя любит таким, какой ты есть!» И начинается в лучшем случае сеанс психотерапии. От этого священника человек идет к мулле, т.к. в той же Германии на одной улице, где стоит одна православная церковь, обязательно находится пять мечетей, причем большая часть из них — незаконно. И тут этот обычный наш западный человек, который не дошел до православной церкви, убежав из католической или протестантской, видит на дороге мечеть. И там его начинают брать в оборот. Молиться столько-то раз, того не есть, это делать, это хорошо, это плохо. И он счастлив, ему не надо больше думать. Сладкое ощущение, что наконец-то пришёл взрослый. Однако если бы Православная Церковь имела большую миссионерскую активность, то западный человек, скорее, пришёл бы к нам, а не в ислам. И сегодня ещё не поздно эту миссию активизировать.

Более того, православной миссией на Западе мы можем решать и проблемы политические. Чем больше будет православных, тем легче мы сможем уйти от столкновения с Западной Европой и Америкой. А отнюдь не противоестественным объединением с исламом в антизападных целях.

-Но что здесь и сейчас мы можем противопоставить исламской угрозе?

— Здесь и сейчас мы могли бы больше заниматься проповедью. Мы должны стягивать элиту внутрь церковной ограды, выращивать ее внутри оной. Многие жалуются, что люди, идя в Церковь, не находят ответы на какие-то острые моменты современности. Церковь должна принять вызовы времени. Только она не должна под них приспосабливаться. Некоторые считают, что надо ограничить телевидение. Ни в коем случае! Необходимо экранизировать православную культуру! Как, например, издание «Лепта-пресс» выходит на светский рынок и несет туда мою любимую Юлию Вознесенскую. Светский человек не сможет без подготовки читать серьёзные богословские труды. Его нужно подтолкнуть. И вот он, проходя мимо прилавка с детективами, покупает «Мои посмертные приключения». Это ли не миссия? Это ли не наша экспансия? На мой взгляд, это достаточно серьёзный ответ! Вот миссионеры должны как раз церковную ограду покидать, идти в общество. Мне кажется, что сейчас это потихоньку начинается в отношениях Церкви и общества.

— Скажите, а в государственной политике Вы видите какие-то в последнее время положительные сдвиги?

— Я этого Президента выбирала, я ему верила и верю сейчас.

— Отлично. Поговорим тогда о Вашем творчестве. Самый дурацкий журналистский вопрос: Ваши творческие планы.

— На самом деле, эта книга явилась событием, которое меня от моих творческих планов отвлекло. Это не я ее решила написать, а она решила, чтобы я ее написала. Потому что я сидела и писала роман о шуанах. Это было совершено естественное для меня внутреннее движение. В юности я писала о белогвардейцах. Скоро роман о них снова выйдет. Я его люблю, невзирая на отроческое несовершенство. Лучшего все равно нет, как я все время говорю, лучшего-то нет. Я писала продолжение «Ларца», хотя нет, не люблю слово продолжение. «Ларец» — книга из 18 века, про трех девочек, где мне хотелось выписать образ священника, сделать его таким, чтобы в него детям хотелось играть. Сама книга, конечно, не для детей. Для отрочества и взрослых. Просто захотелось такого священника, чтобы он и верхом скакал, и всех спасал. И, действительно, по-моему, недурно получилось. Но в конце «Ларца» оказался некоторый зачин на новые события, развивающиеся во время французской революции, куда, 10 лет спустя, уже молодыми женщинами, попадают мои героини. Они попадают в Бретань, становятся свидетелями чудовищной гражданской войны. Так я от нашей гражданской войны пришла к французской. Хотя она даже не совсем гражданская, потому что Франция и Бретань это совершенно разные вещи. По отношению к Бретани это был действительно геноцид бретонского народа, отнюдь не забытый и не прощенный. Следы видны. Вон как описывает Бальзак бретонских крестьян в романе «Шуаны»! Я бы ему голову оторвала просто, старому дураку, который с тупостью горожанина пишет, что эти-де деревенские скоты не умеют как следует хранить навоз, чтобы он не терял питательных веществ… А им навоз вообще не нужно хранить. Бретонцы удобряют водорослями.

— Не могли бы Вы разъяснить, кто такие что шуаны, а то кто-то может решить, что это какие-то китайцы.

— Шуаны — это белогвардейцы. Французские белогвардейцы, которые были не только дворянами, как нас вводили в заблуждение в курсе истории. Это было в основном крестьянское сопротивление безбожной, омерзительной французской революции. То есть это был здоровый религиозный дух восставшего народа, который ложился костьми за свои святыни. И народ этот был просто вырезан. Вырезали, выжигали целые деревни. Убивали мальчиков, которые доставали до чеки телеги. Страшнее ничего нет. Но это все повторяется. Я сейчас все время задаюсь вопросом, почему все повторяется до такой степени? Когда я читаю описания того, что происходило во время французской революции, я вспоминаю то, что узнавала, когда писала о нашей революции. Когда читаю о французских белогвардейцах, узнаю то, что было у нас. Все в этой истории повторяется, только в новых страшных красках.

Удивительно, но и Бальзак, и Гюго люто ненавидят крестьян, которые встали с крестом в руках. Это для меня было откровением, но когда пересмотрела роман «93 год» Гюго и «Шуанов» Бальзака, я была просто потрясена. Это как Максим Горький писал, мол надо этих надо лапотников раскулачить. Слепую ненависть к крестьянству Ленина и Горького я нашла у французских писателей. Ну что делать, вот не пишет никто хорошего о шуанах. Значит нам, русским, надо написать.

— Если можно вкратце сюжетную линию.

— Сюжетная линия такова: моя героиня, Нелли Сабурова, точнее она уже Елена Роскова, она выросла и вышла замуж, попадает во Францию. Санкюлоты украли ее маленького брата. Она отправляется его спасать. Со своими прежними подругами. А почему санкюлоты украли мальчика, не скажу, потому что будет неинтересно.

— Это период французской революции?

— Это 1793 год. В «Ларце» Нелли была 12−13-летняя, это 1783-й год, а здесь уже десять лет спустя.

— Действительно, наверное, многие читатели, которые прочли «Ларец», ждут продолжение.

— Я это мыслю это как семейную сагу. Это второй роман из этого цикла, называется «Лилея». Это связано с одной прекрасной легендой о святом Людовике, которая бытовала не где-нибудь, а в Москве. Это местная московская легенда среди московских католиков, бывшая до того, как Второй Ватикан до Москвы добрался. В конце «Ларца» рождается маленький брат Нелли, в книге «Лилея» ему уже 8−9 лет, 2 года ее сыну. А потом будет третья книга «Декабрь без Рождества». Сразу вопрос на засыпку, о чем такая книга может быть?

— О чем же?

— О декабристах, конечно. Какой декабрь без Рождества еще был в русской истории? И там уже взрослые Платон и Роман, герои «Лилеи», они, естественно, как верные цепные псы Николая Павловича, моего любимого, они борются с этой нечистью декабристской, вольтерианской, со всей этой чумой Европы, для которой отступление от христианских догматов не прошло безнаказанно.

— То есть контрреволюционная трилогия.

— Контрреволюционная трилогия, абсолютно контрреволюционная.

— Спасибо, Елена Петровна. Дай Бог Вам удачи и творческих успехов.

Беседовал обозреватель Правой.Ру Михаил Тюренков

http://www.pravaya.ru/manifesto/