 |
| Радонеж | Митрополит Иларион (Алфеев) | 21.09.2005 |
Среди участников конгресса — примас Польши кардинал Юзеф Глемп; глава Папского Совета по содействию христианскому единству кардинал Вальтер Каспер; председатель Евангелическо-Лютеранской Церкви Германии епископ Вольфганг Хубер; бывший канцлер ФРГ Г. Коль; бывшие премьер-министры Польши Т. Мазовецки, А. Сухоцка и Е. Бузек; министр культуры Италии Р. Бутильоне; председатель группы Европейской Народной Партии в Европарламенте Х.-Г.Пёттеринг, ряд других политических и церковных деятелей.
16 сентября, в день открытия конгресса, состоялось пленарное заседание на тему «Диалог между Церквами и Европой», на котором выступил представитель Русской Православной Церкви при европейских международных организациях епископ Венский и Австрийский Иларион (Алфеев). Мы публикуем текст этого выступления.
Ваши Высокопреосвященства, Ваши Превосходительства, дамы и господа, братья и сестры!
Мне хотелось бы сегодня поделиться с вами теми мыслями, которые я высказал два месяца назад в ходе встречи представителей христианских конфессий с президентом Европейской Комиссии Ж.М.Баррозо. Большое внимание на этой встрече, носившей неформальный характер, было уделено европейскому конституционному договору, который призывает к «открытому, прозрачному и регулярному» диалогу с церквами и религиозными, а также философскими и неконфессиональными организациями (статья I-52). Как я отметил в ходе встречи, важно, чтобы, несмотря на негативные результаты референдумов по конституционному договору во Франции и Голландии, этот призыв был сохранен и включен в тот законодательный документ, который придет на смену конституционному договору.
Но почему такой диалог необходим? Как он должен быть организован? Каковы должны быть его цели? Кто основные партнеры в этом диалоге? И к какому результату он должен привести?
1. Современный европейский интеллектуальный дискурс характеризуется противостоянием двух весьма различных систем ценностей, одна из которых основана на унаследованных от Эпохи Просвещения антропологический теорий, другая же основывается на религиозном мировоззрении. Это противостояние нередко рассматривается как столкновение между либеральным гуманизмом, основанным на научном знании, с одной стороны, и, с другой, на «теологических и метафизических спекуляциях прошлого». В действительности, однако, речь идет о двух кардинально различающихся версиях гуманизма, одна из которых проистекает из атеистических убеждений, другая же вдохновлена религиозными и духовными ценностями. К тому же, религия не относится исключительно к области прошлого: она является мощной духовной силой, вдохновляющей миллионы людей в настоящем. Последние десятилетия двадцатого века были свидетелями беспрецедентного по своим масштабам религиозного возрождения во многих частях мира, в частности, в странах Восточной Европы с преобладающим католическим и православным населением, таких как Польша и Россия.
2. Поэтому неверно полагать, что религиозная система ценностей устарела, утратила популярность и вышла из моды, что она должна быть полностью заменена секулярными нормами. Речь не идет о преемственности ценностных систем в их историческом развитии: скорее, речь идет о противостоянии, которое может привести и в некоторых случаях приводит к политическим, религиозным и военным конфликтам. Между двумя сторонами необходим диалог с целью гармонизации двух упомянутых систем ценностей, которые должны сосуществовать и в будущем. Предлагать только одну систему ценностей в качестве универсальной и безальтернативной значит подпитывать потенциальную взрывоопасность сегодняшней межкультурной ситуации, когда тотальный диктат западной гуманистической идеологии нередко воспринимается как угроза обществам, основанным на религиозных нормах. Наиболее радикальным примером этого противостояния является всплеск терроризма, который не может быть оценен без учета той реакции, которую в «не-западном» мире вызывают попытки Запада навязать ему свои мировоззренческие и поведенческие стандарты. Мы привыкли к заявлениям о том, что у терроризма нет ни национальности, ни религии, и никто не спорит с тем, что причиной большинства террористических актов являются нерешенные проблемы этнического и политического характера. В то же время невозможно отрицать тот факт, что наиболее агрессивные представители современного терроризма вдохновляются именно религиозной парадигмой, воспринимая свои действия как ответ на тотальную гегемонию западного секуляризма.
3. Современные либеральные гуманисты критикуют религии за якобы присущий им агрессивный потенциал, а также за якобы имеющую место их неспособность сосуществовать друг с другом. (Одним из основных аргументов против включения упоминания о христианстве в Европейский конституционный договор как раз и было опасение оскорбить этим упоминанием мусульман и воспрепятствовать вступлению в Евросоюз Турции). В действительности же, однако, все основные мировые религии имеют мирный характер и приспособлены к гармоничному сосуществованию. С чем религиям трудно мириться, так это с воинствующим атеизмом и секуляризмом, который бросает вызов их самопониманию. Абсолютно неприемлемым для большинства религий является, например, современное стремление изгнать их из общественной сферы — из школ, университетов, средств массовой информации, политической и социальной жизни — и свести их к сфере частного благочестия отдельных индивидуумов. Это противоречит миссионерскому императиву большинства религий, в частности христианства, которое должно иметь пространство на общественном поле для проповеди своих ценностей, своего духовного и нравственного учения.
4. Столь необходимый сегодня диалог между религией и либеральным гуманизмом касается не богословия или религиозных верований. Это антропологический диалог, основной темой которого является судьба человечества. Я глубоко убежден в том, что церкви и традиционные религии предлагают ту антропологическую парадигму, которая абсолютно необходима современному обществу. Во всех трех монотеистических религиях (христианстве, иудаизме и исламе) эта парадигма основана на представлении о сотворении человека по образу и подобию Божию. Отсюда проистекает идея абсолютной этической нормы и богоустановленного нравственного закона, а также уклонения от него, именуемого грехом. Эти идеи чужды либеральному гуманизму с его подчеркиванием права каждого индивидуума на свой образ жизни и на свободу, простирающуюся настолько далеко, насколько она не препятствует свободе других индивидуумов.
5. Существует множество примеров разительного противоречия между современными секулярными стандартами и традиционными религиозными позициями по нравственным вопросам. Религия, в частности, настаивает на нерушимости брачного союза, греховности гомосексуальной практики, недопустимости любых форм искусственного прерывания человеческой жизни, будь то контрацепция, аборт или эвтаназия. Секуляризм, напротив, пропагандирует «свободную любовь», борется за права сексуальных меньшинств и доказывает, что человеческая жизнь может быть искусственно прервана. Если секулярные нормы будут провозглашены универсальными и навязаны всему населению Европейского Союза, мы рискуем создать такую Европу, которая никогда не станет домом для миллионов людей, чьи системы ценностей и поведенческие стандарты религиозно мотивированы.
6. Церкви и религиозные организации уже участвуют в диалоге с Европейским Союзом. Однако мне представляется, что этот диалог должен быть существенно расширен и лучше структурирован. От неофициальных встреч, участники которых не несут ответственности друг перед другом, мы должны прийти к вполне официальному диалогу, в котором европейские политики и представители церквей будут участвовать на равных. Только в этом случае диалог между ЕС и церквами и религиозными организациями будет поистине открытым, прозрачным и регулярным.
