 |
| Фонд «Русская Цивилизация» | Ярослав Бутаков | 19.09.2005 |
Показательным примером в этом отношении является статья Александра Широкорада «Загадки поля Куликова» в «Независимом военном обозрении» (N 34 за этот год), где, под видом изложения историографических проблем Куликовской битвы, производится ревизия этого события. В первую очередь, автор утверждает, что само место, где, как традиционно считается, произошла битва, на самом деле вовсе не является таковым. Далее, оказывается Куликовская битва не была сражением за освобождение русских земель от монгольского ига. Вообще, «кто же был противником московского князя, до сих пор неизвестно». Если так, то непонятно, с кем и за что там бились русские воины? Кроме того, великий князь Дмитрий вовсе не принимал участия в сражении, его там и близко не было. Вывод, который напрашивается сам собой — зря его величают Донским, героем и тому подобное. А вот зато рязанский князь Олег, который на обратном пути отбил у московской дружины обоз и пленных — вот он истинный герой… Иначе почему его прославили как святого уже вскоре после смерти?
Под эти откровения подводится, конечно же, «фактическое обоснование» — предельно натянутое, в котором гипотетические построения выдаются за единственно возможное объяснение, а стало быть, за непреложную истину. Вся эта «новая версия», шитая белыми нитками, под видом «объективного исследования» совершенно откровенно нацелена на дегероизацию одного из самых знаковых событий русской истории. Но эта атака сколь прямолинейна, столь и легко отразима. Значительно сложнее противостоять «концепциям», притязающим на «конструктивное» прочтение общего прошлого народов России — такое, которое бы не вызывало противостояния их различной исторической памяти. И здесь фальсификация становится куда тоньше и «изысканнее» — в первую очередь потому, что внешне они выглядят как заявления в лояльности.
Сколь причудливыми могут быть извивы псевдоисторического мышления, свидетельствует хотя бы «трактовка» Куликовского сражения, изложенная в интервью главы представительства Республики Татарстан при федеральном центре, кандидата экономических наук Назифа Мириханова корреспонденту Utro.ru Александру Трифонову 18 мая сего года. Суть новой версии достаточно прозрачно выражена уже в заголовке материала: «Куликово поле — это стычка с сепаратистом Мамаем».
В отличие от создателей «альтернативной истории» Фоменко и Носовского, творцы нового прочтения русского прошлого не видят необходимости подвергать сомнению историчность важнейших событий. Нет, речь идёт «всего лишь» об их альтернативной оценке, в корне, однако, меняющей устоявшиеся взгляды на нашу историю. По сути, заявляется претензия на то, чтобы татары считались едва ли не главным государствообразующим народом России. Во многом, эта точка зрения базируется на исходных посылках, выдвинутых евразийцами в 30-е годы прошлого века. Г-н Мириханов обстоятельно излагает концепцию Георгия Вернадского о последовательно сменявших друг друга на просторах Евразии империях — державе гуннов, Тюркском каганате, Золотой Орде и, наконец, России, являющейся-де преемницей Золотой Орды. Попутно мы узнаём, что русский язык обязан тюркскому не только словами «деньги», «таможня», «мыт» и «ямщик», как мы думали раньше. Нет, оказывается и слово «банк» пришло к нам не от итальянского «банко» (скамья, на которой помещались менялы), а от тюркского слова, неизвестного, правда, самому автору этой идеи. И слово «сумма» — вовсе не латинского происхождения, а искажённое тюркское «сум» — денежная единица…
Но вернёмся на поле Куликово. Согласно «новому прочтению», битва дружины Дмитрия Донского с Мамаем — не более, чем «локальная война», в которой московский князь приводил под высокую руку своего сюзерена — хана Тохтамыша — темника Мамая, заявившего о «выходе» из Золотой Орды. Вот как эта страница истории раскрывается со слов Мириханова:
«Из Золотой Орды отделился сепаратист Мамай. Небольшая южная часть Орды, как сегодня Чечня, объявила суверенитет и решила самостоятельно установить дань Москве. Объединённые татаро-русские войска дали бой Мамаю. С обеих сторон в стычке участвовали русские и татары. Исторически доказано, что со стороны Мамая участвовали в бою владимирские, рязанские князья».
Здесь что ни слово, то передержка. Где г-н Мириханов вычитал об участии татарских отрядов в Куликовской битве на стороне московского войска — ведомо только ему. Известно, что рязанский князь Олег не поддержал военную акцию великого князя Дмитрия, но не существует свидетельств о его участии в бою на другой стороне. Что касается «владимирских князей», то на ту пору был только один «великий князь владимирский», он же московский, ибо Владимирское княжество вошло в вотчину московских князей, вместе с титулом, традиционно означавшим главенство над русскими князьями, ещё при Иване Калите. Наконец, «южная часть Орды», отделившаяся под главенством Мамая, не представляла из себя, как и все татарские орды, государственного образования с устоявшимися границами. Орда Мамая была кочующим образованием, а сам Мамай, всё-таки, заявлял претензии на трон великого хана.
Да, великий князь Дмитрий одолел одну часть распадавшейся Золотой Орды. Но в победе над Мамаем он усматривал не «услугу» вассала «сюзерену» Тохтамышу, а первый шаг к окончательному освобождению Руси из-под золотоордынского ига. После победы он наплевал и на Тохтамыша, два года не платил ему дани, что и вызвало карательный поход на Москву ордынских войск, завершившийся разгромом Москвы в 1382 году.
Но не будем углубляться в историографические дебри. Здесь важно то, для чего создаются все эти псевдоисторические конструкции. Вот он, главный идеологический вывод переписчиков прошлого:
«Превращение одной империи в другую тоже происходит не в один день. Оно идёт методом делегирования полномочий и постепенным переходом одного в другое».
Получается, что Золотая Орда постепенно трансформировалась в Московское царство. При таком подходе, действительно, отпадает надобность в замалчивании событий типа Куликовской битвы. И уже некоторые татарские историки находят удовольствие в констатации того факта, что на стороне Мамая не участвовали казанские татары. Да ведь и то правда: Казанское ханство возникло только в середине XV столетия. Скоро, вероятно, «историки» данного направления будут доказывать, что именно казанские татары выступили собирателями Руси, вернее — восстановителями распавшейся Золотой Орды, но уже под флагом «конфедерации» татарских ханств с Московским княжеством. Впрочем, об этом уже достаточно ясно заявляет сам Мириханов. Он и присоединение Казани к России в 1552 году объясняет следствием борьбы двух партий казанских татар, волю одной из которых и выполнял царь Иван IV.
Изживание татарского «комплекса национальной обиды», связанного с Куликовской битвой (совершенно ложного, поскольку, казанские татары, действительно, не имели к этому никакого отношения) и взятием Казани (что тоже странно, поскольку в этом деле казанцы, правда, делились на две партии), идёт, как видим весьма успешно, причём не по линии «перемены знаков» — плюс на минус и минус на плюс. Нет, проклятия на головы «колонизаторов» и «русификаторов» — это вчерашний день. Планка, на которую нацелились ревизоры истории, куда выше — доказать «старшинство» татарского народа в России, его руководящую, государствообразующую роль. И прошедшее празднование мифического 1000-летия Казани — один из важнейших актов в деле создания альтернативной «истории России», которую, возможно, через несколько лет придётся учить школьникам всей страны.
Во всей этой кампании можно усмотреть не только вредное для государства мифотворчество, разрушающее то смысловое пространство, в котором столетиями формировалось историческое сознание не только русского народа, но и всех народов России. Происходит также навязывание чужого, проигрышного для нас (для всех нас — всех народов России!) направления псевдоисторической полемики, когда одни факты замалчиваются, другие — ничтожные — абсолютизируются, третьи — просто выдумываются.
До недавнего времени считалось, что Казань возникла не раньше 2-й половины XIII столетия. Но допустим, что действительно нашлись какие-то основания отнести возникновение города к более раннему времени. Что из этого, собственно, следует? Да ничего. Мы и так знали, что Булгар — столица Волжско-Камской Булгарии — намного старше Москвы. А Казань… Совершенно понятно, что празднование события, не имеющее под собой достаточных исторических оснований, было затеяно с определённой целью. В умы начинает вколачиваться идея о Казани как «старшей сестре» Москвы. И вызывает тревогу, что этот ложный юбилей был поддержан федеральной властью на самом высшем уровне.
В этих условиях важно не сбиться на тот уровень полемики, который нам предлагается. Прямым и, поэтому, неэффективным ответом было бы отыскивать основания для удревнения даты основания Москвы. Хотя этих оснований можно найти немало. Классики русской историографии, в частности, И.Е. Забелин — самый большой знаток московского прошлого и А.Е. Пресняков, полагали, что основание Москвы принадлежит времени куда более раннему, чем первое упоминание в летописи. Но раскручивание такой версии с соответствующим празднованием, скажем, «1100-летия Москвы», не стало бы достойным ответом.
Противостоять «новому прочтению» истории можно не выдумыванием легенд противоположного свойства, а спокойным разоблачением лжи, на которой базируется «альтернативная трактовка». Это разоблачение должно вестись на всех уровнях: академическом, публицистическом и общественно-политическом. Не соревнуясь в детской погоне за «большей древностью», нужно отметать любые попытки мифотворчества, нацеленные на разрушение нашей исторической памяти, имеющей сакральное и цементирующее значение для государственности.
Важно, чтобы «1000-летие Казани» не стало для нас комплексом, недостойным великого имперского народа. Отметим это событие как курьёз, помноженный на временное (хотелось бы так думать!) заблуждение власти.
