 |
| Российские вести | Станислав Стремидловский | 15.09.2005 |
— Отец Димитрий, с чего все начиналось?
— Русские в Тунисе появились под конец 1920 года. В приморский город Бизерта пришла эскадра военной флотилии, которая отказалась подчиняться советской власти. Среди беженцев оказалось 13 священников. Как только вынужденные эмигранты более-менее обустроились, первым делом они задумались о строительстве церкви. В 1938 году на пожертвования русских беженцев был отстроен храм святого Благоверного Великого Князя Александра Невского. А в 1956 году уже в столице страны, городе Тунис, построена и освящена церковь Воскресения Христова.
Однако с 1963 года службы в храмах практически не велись, не было священника. Муниципальные власти даже хотели отобрать наши здания под тем предлогом, что они не используются по назначению. Если бы не активные действия главы русской православной общины в Тунисе Анастасии Александровны Ширинской-Манштейн, наверное, служить сегодня было бы негде. Эта потрясающая женщина тридцать лет делала все возможное для сохранения храмов. В феврале 1990 года она обратилась с письмом (его подписали 37 человек) к Патриарху Московскому и всея Руси Пимену, в котором попросила принять местную русскую православную общину под юрисдикцию Московской Патриархии и направить в Тунис священника из Москвы. Вот так в июне 1992 года я и появился здесь.
— Трудно было поначалу?
— Нелегко. Не было машины, квартира неблагоустроена, отсутствовал кондиционер, что очень чувствуется жаркими летними месяцами. Первые месяцы жили всей семьей в одной комнате. Появлялись деньги, делали ремонт. Потом ждали, пока соберем еще хоть что-то. Но ничего, слава Богу за все. Люди приходят. Если раньше вечером я служил в одиночестве, на литургии стояло человека три-четыре, то сейчас на обычные службы приходят в десять раз больше. На Пасху в этом году пришло 450 человек, а храм у нас рассчитан максимум на 300, так что многие люди стояли во дворе.
— Как строятся ваши отношения с российским посольством?
— Сперва никак не строились, из посольства никого не было. Сейчас в наш храм в Тунисе они ходят. Помимо того, большую помощь оказывают в решении каких-то бытовых вопросов. С их помощью, например, удалось решить вопрос с приобретением автомобиля. Так что отношения наши сегодня можно назвать добрососедскими.
— Русская эмиграция вас сразу приняла?
— В основном, да. Но сейчас из тех, кто высадился в 1920 году в Бизерте, осталась только Анастасия Александровна Ширинская-Манштейн. С ней с самого начала сложились хорошие отношения. Было дело, правда, когда я только начинал служить, одна из прихожанок, Ирина Викторовна Алярд-Мартино, внимательно присматривалась ко мне. Это понятно. Ее муж был некоторое время послом ФРГ в СССР. И потому она всех «оттуда» считала большевистскими шпионами. Когда я на службу в честь мучеников надел облачение соответствующего красного цвета, Ирина Викторовна возмущенно мне заметила: «Почему вы, батюшка, и тут хотите ввести красный?». Но потом привыкла, даже помогала нам с финансированием ремонта храма в городе Тунис.
— Тунис хотя страна и светская, но с преобладающим мусульманским населением. Как это влияет на вашу деятельность?
— Сложностей много. Да, мы, христиане, здесь не можем громко подавать свой голос. Русская православная церковь допущена в Тунис только на тех условиях, что миссионерскую работу мы можем вести исключительно среди русских, прозелитизмом не имеем права заниматься. Но и других хватает опасностей. Одно время появилась у нас модернистская секта. Стали заманивать туда моих прихожан. Многие потянулись. Пришлось объявить им «войну». Под угрозой отлучения от Церкви я запретил нашим прихожанам бывать на их собраниях. Раз в месяц читал специальные лекции в Российском культурном центре. Сейчас в этой секте состоит всего два человека.
— Местные власти не чинят вам препятствий?
— Нет, они спокойно к нам относятся. Иногда помогают. Когда в Тунис приезжал глава Отдела внешних церковных связей митрополит Кирилл, к нам приходил представитель местного министерства по делам религий, предложил помочь с ремонтом храма. Поскольку у одного из депутатов тунисского Национального собрания жена родом с Украины, этого парламентария попросили заниматься нашими делами. Он составил письмо в столичную мэрию, в прошлом году бригада местных рабочих покрасила храм, наладили электричество.
— Отец Димитрий, вы ведь не единственные христиане в Тунисе. Есть здесь и католики, и другие православные. Вы сотрудничаете с ними?
— Я считаю, что мы, христиане, в мусульманской стране должны держаться сообща. Поэтому в тех акциях, которые поддерживают наше единство, но не затрагивают важные вероучительные вопросы, думаю, принимать участие стоит. Поэтому, конечно, имеем общение и с католиками. Помимо того, в Тунисе есть три прихода Александрийской православной церкви. Возглавляет их митрополит Алексий. А когда я только сюда приехал, эти церкви окормлял митрополит Ириней. Грек, он прекрасно говорил по-русски. Однажды наши прихожанки-украинки затянули свои народные песни и остановились, не зная всех слов. Так владыка не только подпевал им, но и закончил за женщин. Так что отношения у нас хорошие.
