 |
| Фонд «Русская Цивилизация» | Александр Чаусов | 15.09.2005 |
Как-то один мой знакомый, умный журналист высказал мысль, над которой я думаю до сих пор, «проблема России в том, что при всех нынешних реформах не происходит главной — реформы человеческого мировоззрения, мотивационной системы».
За примером ходить далеко не надо, Церковь сейчас трудно соединима с современной масс-культурой. А с молодежной тем более. Не поймите неправильно, я сейчас говорю не про русский рок, который только потому не является роком в западном понимании этого явления, что он русский. Не про Арефьеву, Шевчука и Кинчева. Это уже не молодежная культура. Почему?
Всякая молодежная культура в основе своей несет протест. Некую «контркультурную» составляющую. Именно по тому поводу, по какому протестует молодежь, можно обнаружить, что у нас «не совсем гладко» в стране. По крайней мере, так было раньше.
Кинчев и Шевчук — это уже другое поколение. Вернее, поколение другого протеста. Поколение революции, контрсоциализма, а теперь и Православия.
Однако Православие — это религия, которая несет в себе удивительную черту. Оно намного чаще борется «за кого-то», чем «против чего-то». Обычно есть те, кто борется с Православием. И, кстати, не всегда это плохой показатель. «Культура» — это слово, которое происходит от слова «культ», то есть в центре всякой культуры лежит религия. Есть в культуре явления «прокультовые», а есть «контркультовые». Так было в царской России, когда были народники и антиклерикалы, так было в советское время, когда были «партийные» и интеллигенция. Однако времена «жестких противостояний прошли». Гонений на Церковь никто не устраивает, православных не объявляют «врагами народа», партийной идеологии тоже нет, по крайней мере, в явно агрессивном виде. Против чего же протестует нынешняя молодежь? Кого теперь в среде молодежи считают «не таким, как все»? Что такое сегодняшняя «контркультура»?
А здесь мы приходим к одному очень грустному тезису, её у нас нет. Зато у нас есть культура общественная и массовая, и между ними лежит пропасть. И в этом трагедия. Нашу страну населяют две категории людей, первая из которых составляет общество, а вторая толпу. Вторая категория сейчас являет количественное большинство.
Недавно говорил по поводу интеллигенции и культуры с одним иеромонахом. Долго с ним говорил, а в итоге все закончилось его вопросом «ты многих людей знаешь лично, которых бы с полной уверенностью назвал интеллигентами?» и моим ответом «да, целых трех!». Поэтому о носителях общественной культуры, об интеллигенции, мы сейчас говорить не будем. Во-первых, их мало, во-вторых, с системой мотивации у них все в порядке. И в этой среде уже определился «культурный стержень», это Православие.
Поговорим мы о масс-культуре, или о «формате» и носителях этого «формата».
Первая черта этого «формата» — безыдейность. Какой бы то ни было, глубокой и развитой идеи нет. А раз нет идеи, то нет и идеологии, нет четкой системы мотивации, нет и идейной агрессии, то есть той агрессии, которая выражается в защите своей идеологии.
Что же есть? Есть материализм, при том по модели рекламы «Пепси-колы» — бери от жизни все. Чем больше человек потребляет, чем напористее и наглее он в своих стремлениях к достижению цели, тем комфортнее он себя чувствует в условиях «формата». Открытая агрессия при этом уже не так поощряется, однако и она имеет место быть. При этом у наиболее «поэтически настроенных» представителей формата случаются приступы неудовлетворенности жизнью (обычно в переходном возрасте), тогда они режут себе вены, чтобы потом всем об этом с гордостью рассказать.
Конечно, сейчас я намеренно сгущаю краски. Нужно отдать должное молодежи, она начинает понемногу умнеть. Но пока это настолько микроскопические подвижки, что они кажутся «исключениями, подтверждающими общее правило».
Откуда же взялась масс-культуа? В девяностых «советская идея» рухнула. И не осталось никакой. А она, идея, срочно была нужна. И взяли западную идею потребления материальных благ. Наше телевидение до сих пор полнится «не нашим», но американским.
Я ни в коей мере не осуждаю американскую культуру. Проблема только в том, что она чужда нашему менталитету, а потому и ложиться в умы наших людей так «криво». При этом, в условиях такой культурной экспансии мы не видим ни одного явления, которое в полной перекрывало бы этот поток «формата». Наша собственная культура до сих пор пребывает в плачевном состоянии. Наша система образования — это система «нового нигилизма». И этот нигилизм успешен. В результате такой промывки мозгов у человека образуется духовная и интеллектуальная пустота. И естественная потребность нормального человека — эту пустоту заполнить. Почему так много молодежи в сектах? Потому, что секты предлагают Бога «здесь и сейчас». Секты дают простую, примитивную идею, но люди, не знавшие и такой, идут за этой идеей.
В последнее время и со стороны Государства намечается настораживающая тенденция к «политизированию молодежи», однако политическая идеология духовного и культурного вакуума не заполонит. Это показала все та же советская система.
Может ли Церковь работать с масс-культурой? Не думаю. Просто не с чем работать. Взгляды на религию в молодежной среде, как правило, примитивны и строятся на неверных стереотипах. В общем-то, ни протеста, ни принятия Православия в молодежной среде нет. Просто Православие слишком сложно и неоднозначно, чтобы вписать его в какой-либо «формат».
Конечно, можно вспомнить наших сатанистов, однако где там сложная идеология? Где серьезная полемика с Богом и Церковью? Это скорее эпатаж и эмоции.
В рамках «формата» может быть много крика, но вот идейности в этом крике нет. А раз нет идеи, то и работать Церкви не с чем.
Как работает Церковь с молодежью? Через все ту же рок-музыку, у нас в стране, слава Богу, есть православные рокеры.
Только и новое поколение рокеров, по словам Андрея Макаревича стремительно «попсовеет». А попса — это уже самый, что ни на есть «формат». Так что же делать с этим «форматом»? А ничего, просто показать ясно и доступно, что есть ценности и есть идеи, для которых тесны любые «форматы». Привить молодежи чувство вкуса, чувство самоуважения. Не думаю, что уважающий себя человек, будет смотреть реалити-шоу. У него не будет к тому мотивов. Необходимо «окультуривать» молодежь с самого раннего возраста, а это задача не только Церкви, но и государства. И снова мы приходим к идее сотрудничества государства и Церкви в сфере образования, а так же в сфере разработки культурных молодежных программ. Сейчас же, Государство направляет усилия не на «окультуривание», а на «политизацию» молодежи. Однако может ли человек не знакомый с общественной культурой, а знающий только «формат» стать хорошим политиком? Сомневаюсь.
Что же касается Церкви, то работа с молодежью идет. В конце концов, у нас при каждой епархии есть молодежный отдел, или молодежные общины. Это, однако, работа не с масс-культурой, а с её носителями, с молодежью. И сейчас это работа по воспитанию в молодых людях той самой «православной системы мотивации».
К сожалению, православной молодежи мало. И Церковь, как структура, отделенная от государства, может не столь много.
Между тем масс-культура завоевывает все новых и новых адептов, просто не знающих, что есть что-то иное, более сложное и красивое. Молодежное сознание «форматируется», в итоге остается только нигилизм и идеал материального потребления. И здесь важно помнить, что молодость — это тот «недостаток», который быстро проходит. Молодежь вырастет, именно эти люди станут хозяевами нашей страны. Куда они её поведут? И будет ли у них достаточная мотивация, чтобы вообще куда-то кого-то вести?
