 |
| Патриархия.Ru | 09.09.2005 |
В условиях начавшихся хрущевских гонений на Церковь для ее защиты и управления были необходимы молодые, энергичные епископы. К это времение мнение об отце Алексии уже сложилось у высшего Священноначалия. В 1959 г. он познакомился с митрополитом Крутицким и Коломенским Николаем (Ярушевичем), в то время председателем Отдела внешних церковных сношений (ОВЦС), и произвел на него положительное впечатление. Алексия начали приглашать сопровождать иностранные делегации в их поездках по России.
14 авг. 1961 г. постановлением Священного Синода во главе со Святейшим Патриархом Алексием I иеромонаху Алексию определено было стать епископом Таллинским и Эстонским с поручением временного управления Рижской епархией. Будущий епископ просил, чтобы его хиротония была совершена не в Москве, а в городе, где ему придется нести свое служение. И после возведения в сан архимандрита 3 сентября 1961 г. в Александро-Невском кафедральном соборе Таллина состоялась хиротония архимандрита Алексия во епископа Таллинского и Эстонского, хиротонию возглавил архиепископ Ярославский и Ростовский Никодим (Ротов).
В речи при наречении во епископа владыка Алексий говорил о сознании своей немощи и неопытности, о своей молодости, о предчувствии трудностей служения в пределах Эстонской епархии. Говорил о заветах Христа Спасителя пастырям святой Церкви «душу свою полагать за овцы своя» (Ин. 10, 11), являться для верных образцом «словом, житием, любовью, духом, верою, чистотою» (1 Тим. 4. 12), «в правде, благочестии, вере, любви, терпении, кротости, подвизаться добрым подвигом веры» (1 Тим. 6, 11−12), свидетельствовал о своей дерзновенной вере, что Господь укрепит его и сподобит как «делателя непостыдна, право правяща слово истины» (2 Тим. 2, 15) дать достойный ответ на суде Господнем за души паствы, вверяемой водительству нового архиерея.
В первые же дни епископ Алексий был поставлен в крайне тяжелое положение: Я.С. Кантер, уполномоченный Совета по делам Русской Православной Церкви по Эстонии, уведомил его, что летом 1961 г. было принято решение о закрытии Пюхтицкого монастыря и 36 «нерентабельных» приходов («нерентабельность» церквей была распространенным предлогом для их закрытия в годы хрущевского наступления на Церковь). Позднее Патриарх Алексий вспоминал, что до своей хиротонии, в бытность настоятелем Успенского собора в Тарту и благочинным Тарту-Вильяндиского округа, он и представить себе не мог масштабов надвигавшейся беды. Времени почти совсем не оставалось, ибо закрытие храмов должно было начаться в ближайшие дни, было определено и время передачи Пюхтицкого монастыря под дом отдыха для шахтеров — 1 октября 1961 г. Понимая, что нельзя допустить, чтобы Православию в Эстонии был нанесен такой удар, епископ Алексий упросил уполномоченного отложить ненадолго исполнение жесткого решения, поскольку закрытие храмов в самом начале архиерейского служения молодого епископа произведет негативное впечатление на паству.
Церковь в Эстонии получила небольшую передышку, но главное было впереди — нужно было оградить монастырь и храмы от посягательств властей. В то время атеистическая власть, будь то в Эстонии или в России, принимала во внимание только политические аргументы и обычно действенными оказывались положительные упоминания той или иной обители или храма в иностранной печати. В начале мая 1962 г., пользуясь своим положением заместителя председателя ОВЦС, епископ Алексий организовал посещение Пюхтицкого монастыря делегацией Евангелическо-лютеранской церкви ГДР, которая не только посетила монастырь, но и опубликовала статью с фотографиями обители в газете Neue Zeit. Вскоре вместе с владыкой Алексием в Пюхтицу (ныне Куремяэ) приехала протестанская делегация из Франции, представители Христианской мирной конференции (ХМК) и Всемирного Совета Церквей (ВСЦ). Через год активного посещения монастыря иностранными делегациями вопрос о закрытии обители больше не поднимался.
Позднее епископ Алексий много сил отдавал правильному устроению и укреплению Пюхтицкого монастыря, ставшего в конце 1960-х гг. центром духовной жизни Эстонской епархии и одним из центров монашеской жизни страны. Здесь проходили т. н. Пюхтицкие семинары, на которые епископ Алексий как президент Конференции европейских Церквей (КЕЦ) приглашал представителей всех Церквей — членов КЕЦ в СССР: РПЦ, Армянской Апостольской Церкви, Грузинской Православной Церкви, Всесоюзного совета евангельских христиан-баптистов, Евангелическо-лютеранских церквей Латвии, Литвы и Эстонии и Реформаторской церкви Закарпатья. Все это, несомненно, укрепляло позицию Пюхтицкого монастыря. Владыка Алексий часто служил в обители, на богослужения всегда собиралось эстонское и русское духовенство не только Нарвского благочиния, но и со всей Эстонии. Единение эстонских и русских клириков в общем богослужении, а затем и в простом человеческом общении давало многим священнослужителям, особенно тем, кто нес свое послушание в труднейших материальных и моральных условиях вымирающих приходов, чувство взаимной поддержки. Епископу Алексию удалось отстоять и таллинский кафедральный Александро-Невский собор, который, казалось, был обречен.
9 мая 1962 г. преставился отец епископа Алексия протоиерей Михаил Ридигер. 12 мая владыка Алексий хоронил отца. Сразу после похорон к епископу подошел уполномоченный Совета по делам РПЦ и предложил подумать о том, какой из таллинских храмов должен стать новым кафедральным собором в связи с решением городской молодежи переоборудовать собор в планетарий. Владыка Алексий попросил уполномоченного немного подождать с решением — до праздника Святой Троицы, сам же начал готовить материалы в защиту собора. Пришлось обратиться к изучению далекого и недавнего прошлого и подготовить для властей исчерпывающую справку по истории собора, рассказать о том, как пронемецкие силы в Эстонии пытались закрыть собор, свидетельствующий о нерушимой духовной связи Эстонии и России. Самым серьезным политическим аргументом оказался тот факт, что сразу после оккупации Таллина немецкими войсками в 1941 г. собор был закрыт и бездействовал во все время оккупации. Перед уходом германские власти решили сбросить с колокольни знаменитые соборные колокола, но и это им не удалось, они смогли снять лишь язык малого колокола, который, несмотря на горы опилок и др. меры предосторожности, разбил при падении паперть придела в честь св. князя Владимира. «Вот обрадуются реваншисты в Германии, — сказал епископ Алексий, передавая свою записку, — то, что они не сумели сделать, свершила советская власть». И вновь, как и в случае с Пюхтицким монастырем, по прошествии некоторого времени уполномоченный информировал епископа, что вопрос о закрытии кафедрального собора больше не стоит. Удалось сохранить и все 36 «нерентабельных» приходов.
В первые годы архиерейского служения владыки Алексия, которые пришлись на пик хрущевских гонений, почти все силы уходили на противостояние атеистической агрессии, на спасение храмов и святынь. По генеральному плану развития Таллина, новая городская трасса должна была пройти по территории, где стоит храм в честь Казанской иконы Божией Матери. Самое древнее сохранившееся деревянное строение города — Казанская церковь, построенная в 1721 г., казалось, была обречена. Епископу Алексию удалось заставить городские власти изменить утвержденный генеральный план строительства, убедить пойти на дополнительные расходы и спроектировать на трассе изгиб в объезд храма. Вновь пришлось апеллировать к истории, к архитектурной ценности храма, к чувствам исторической и национальной справедливости; сыграла свою роль и опубликованная в журнале «Архитектура» статья о Казанской церкви, — в результате власти решили сохранить храм.
В 1964 г. руководство Йыхвиского райисполкома приняло решение об отчуждении от Пюхтицкого монастыря храма в честь преп. Сергия Радонежского и бывшей летней резиденции князя С.В. Шаховского на том основании, что они находились вне монастырской ограды (обнести всю территорию монастыря новой оградой владыке Алексию удалось лишь спустя несколько лет). Ясно было, что защитить храм и резиденцию, указывая на невозможность закрытия действующей церкви, не удастся; на это отвечали, что в монастыре есть еще 3 храма «для удовлетворения ваших религиозных нужд». И вновь на помощь пришла историческая справедливость, которая всегда оказывается на стороне правды, а не силы. Епископ Алексий доказал, что уничтожение или превращение в государственное учреждение храма, где находится усыпальница губернатора Эстляндии князя Шаховского, столько сил положившего на укрепление единства Эстонии и России, исторически и политически нецелесообразно.
В 1960-х гг. было закрыто несколько храмов, не столько из-за давления властей, которое в большинстве случаев удавалось нейтрализовать, сколько из-за того, что в сельской местности среди эстонского населения число верующих людей резко сокращалось в результате смены поколений — новое поколение воспитывалось в лучшем случае равнодушным к Церкви. Некоторые сельские храмы пустели и постепенно приходили в упадок. Однако если оставалось хотя бы небольшое число прихожан или надежда на их появление, владыка Алексий в течение нескольких лет поддерживал такие храмы, выплачивая за них налоги из епархиальных, общецерковных или собственных средств.
Таллинская и Эстонская епархия, по данным на 1 января 1965 г., включала 90 приходов, в том числе 57 эстонских, 20 русских и 13 смешанных. Эти приходы окормлялись 50 священниками, на всю епархию было 6 диаконов, епархия имела 42 пенсионера. Приходских храмов было 88, молитвенных домов — 2. Приходы территориально были разделены на 9 благочиний: Таллинское, Тартуское, Нарвское, Харью-Ляэнеское, Вильяндиское, Пярнуское, Выруское, Сааре-Мухуское и Валгаское. Каждый год, начиная с 1965-го, епархия издавала «Православный церковный календарь» на эстонском языке (3 тыс. экз.), Пасхальное и Рождественское послания правящего архиерея на эстонском и русском языках (300 экз.), листки для общецерковного пения на эстонском языке на богослужениях Страстной и Пасхальной седмиц, в праздник Богоявления, на вселенских панихидах, при отпевании почивших и др. (более 3 тыс. экз.). Послания и календари направлялись также во все эстонские православные приходы в эмиграции.
С 1969 г. будущий Патриарх вел заметки о совершаемых им богослужениях, необходимые для правильного и своевременного посещения разных частей епархии. Так, с 1969 по 1986 г., когда владыка Алексий стал митрополитом Ленинградским и Новгородским, он совершал в среднем до 120 богослужений в год, причем более 2/3 — в Таллинской епархии. Исключение составил лишь 1973 г., когда 3 февраля митрополит Алексий перенес инфаркт миокарда и в течение нескольких месяцев не мог совершать богослужения. В некоторые годы (1983−1986) количество совершенных митрополитом Алексием богослужений достигало 150 и более.
К некоторым записям сохранились пометы, характеризующие положение Православия в Эстонской епархии, например, за литургией в Александро-Невском соборе на праздновании Входа Господня в Иерусалим 11 апреля 1971 г. митрополит Алексий причастил около 500 человек, почти 600 человек участвовали в общей соборной пассии. Конечно, кафедральный собор собирал больше молящихся, нежели обычные приходские храмы, но записи свидетельствуют и о том, сколь велика была активность верующих во всех приходах.
Огромное значение в архипастырском служении владыки Алексия сыграло его знание эстонского языка, умение на нем проповедовать. Архиерейские службы в кафедральном соборе проходили с большой торжественностью и благолепием. Но и это, казалось бы, неотъемлемое свойство православного богослужения тоже приходилось отстаивать в борьбе с атеистическим окружением.
Примерно за год до назначения епископа Алексия на Таллинскую кафедру были прекращены пасхальные крестные ходы и ночные богослужения из-за хулиганских выходок во время ночной службы. На второй год епископского служения владыка Алексий решил служить ночью: народу пришло очень много, и за все время службы не было ни хулиганства, ни злобных выкриков. С тех пор пасхальные богослужения стали совершаться ночью.
Тем же указом, каким епископ Алексий был назначен на Таллинскую кафедру, ему было поручено временно управлять Рижской епархией. За недолгое время управления Рижской епархией (до 12 января 1962) он дважды посетил Латвию и совершал богослужения в кафедральном соборе, рижском Сергиевом женском монастыре и рижской Преображенской пустыни. В связи с новыми обязанностями, заместителя председателя ОВЦС владыка Алексий по собственной просьбе был освобожден от управления Рижской епархией.
С самого начала архипастырского служения владыка Алексий сочетал руководство епархиальной жизнью с участием в высшем управлении РПЦ: 14 ноября 1961 г. он был назначен заместителем председателя ОВЦС — архиепископа Ярославского Никодима (Ротова) и сразу же в составе делегации РПЦ был направлен Священным Синодом на первое Всеправославное совещание на о. Родос, потом в Нью-Дели для участия в III ассамблее ВСЦ.
Патриарх Алексий вспоминал об этом времени: «Мне приходилось часто бывать у Святейшего Патриарха и на приемах послов, и на приемах высоких делегаций, и я часто встречался с Патриархом Алексием I. К Святейшему Патриарху Алексию я всегда испытывал глубокое уважение. Ему пришлось пережить и нелегкие 20−30-е годы, и хрущевские гонения на Церковь, когда закрывали храмы, а он зачастую был бессилен что-либо сделать. Но и Святейший Патриарх Алексий с самого начала моей деятельности в качестве епархиального архиерея и заместителя председателя Отдела внешних церковных сношений относился ко мне с огромным доверием. Это было для меня тем более важным, что для меня вообще-то и само мое назначение заместителем председателя Отдела было совершенно неожиданным. Я никакие усилия к этому не предпринимал».
На III ассамблее ВСЦ в Нью-Дели в 1961 г. епископ Алексий был избран членом ЦК ВСЦ, в дальнейшем он принимал деятельное участие во многих межцерковных, экуменических, миротворческих форумах; часто возглавлял делегации Русской Церкви, участвовал в богословских конференциях, собеседованиях, диалогах. В 1964 г. владыка Алексий был избран президентом КЕЦ и с тех пор неизменно переизбирался на эту должность, в 1987 г. стал председателем президиума и совещательного комитета этой организации.
23 июня 1964 г. указом Святейшего Патриарха Алексия I епископ Таллинский Алексий (Ридигер) был возведен в сан архиепископа. 22 дек. 1964 г. определением Святейшего Патриарха и Священного Синода архиепископ Алексий был назначен управляющим делами Московской Патриархии и постоянным членом Синода. Назначение на эту ключевую в управлении Церковью должность молодого архиепископа было обусловлено несколькими причинами: во-первых, в годы маститой старости Патриарха Алексия I ему требовался деятельный и всецело преданный помощник, каким Патриарх считал владыку Алексия, близкого ему по происхождению, по воспитанию и по образу мыслей. Во-вторых, это назначение поддержал и председатель ОВЦС митрополит Никодим (Ротов), увидевший в своем заместителе деятельного и самостоятельно мыслящего архиерея, умеющего отстоять свою позицию даже перед начальствующими.
Патриарх Алексий вспоминал: «Когда я стал управляющим делами, то с Патриархом Алексием I виделся постоянно, и, конечно, было полное доверие и уверенность, что если с ним до чего-то договорился, то можешь быть спокоен. Мне часто приходилось ездить в Переделкино к Святейшему Патриарху и готовить ему резолюции, которые он подписывал, не смотря внимательно, а лишь просматривая их. Для меня была большая радость в общении с ним и в его доверии ко мне».
Работая в Москве и в первые годы не имея московской прописки, владыка Алексий мог жить только в гостиницах, ежемесячно он переезжал из гостиницы «Украина» в гостиницу «Советская» и обратно. Несколько раз в месяц владыка Алексий выезжал в Таллин, где решал насущные епархиальные вопросы и проводил архиерейские богослужения. «В эти годы было утеряно чувство дома, — вспоминал Патриарх Алексий, — я даже считал, что 34-й поезд, который курсирует между Таллином и Москвой, стал моим вторым домом. Но, признаюсь, я с радостью хотя бы на время отрешался от московских дел и ждал этих часов в поезде, когда можно было почитать и побыть наедине с собой».
Архиепископ Алексий постоянно находился в центре церковных событий, ему приходилось решать многие, подчас казавшиеся неразрешимыми вопросы со священнослужителями и архиереями. По воспоминаниям Патриарха Алексия, когда он пришел первый раз в Патриархию, то «увидел полный коридор священников, которые были лишены местными уполномоченными регистрации, иеромонахов, которые остались без места после запрета властей в Молдавии монахам служить на приходах, — вот и приходилось устраивать. И никто не приходил и не говорил, порадуйтесь, как у меня хорошо, приходили только с бедами и с горестями. С разными проблемами все ехали в Москву в надежде получить какую-то поддержку или решение своего вопроса. И хотя не всегда мог помочь, но делал все, что мог».
Характерным примером может служить случай с приходом в сибирском селе Колывань, который обратился к владыке Алексию с просьбой защитить храм от закрытия. В то время сделать ничего было нельзя, лишь только сохранить общину, которой местные власти выделили такую маленькую избу, что покойника на отпевание приходилось заносить через окно. Через много лет, уже будучи Предстоятелем Русской Церкви, Патриарх Алексий посетил это село и храм, уже возвращенный общине.
Одним из самых сложных вопросов, с которыми владыка Алексий сталкивался как управляющий делами Московской Патриархии, был вопрос о Крещении: власти на местах изобретали всевозможные ухищрения, чтобы воспрепятствовать Крещению детей и взрослых. Например, в Ростове-на-Дону можно было крестить в возрасте до 2 лет, а потом только после 18 лет.
Приехав в Куйбышев в 1966 г., архиепископ Алексий застал там следующую практику: Крещение хотя и допускалось властями без ограничений по возрасту, но школьники должны были принести справку о том, что школа не возражает против их Крещения.
«И лежали толстые стопки справок, — вспоминал Патриарх Алексий — что такая-то школа не возражает, чтобы их ученик такого-то класса был крещен. Я сказал уполномоченному: вы же сами нарушаете ленинский декрет об отделении Церкви от государства и школы от Церкви. Он, видимо, понял и просил не сообщать об этом его новшестве в Москве, обещая в недельный срок прекратить эту практику, и действительно прекратил».
Наиболее возмутительной оказалась практика в Уфимской епархии, о которой сообщил митрополиту Алексию в 1973 г. назначенный на эту кафедру архиепископ Феодосий (Погорский), — при Крещении требовалось, чтобы крещаемый написал заявление в исполнительный орган о том, что просит окрестить его в православную веру, а 2 свидетеля (с паспортами) должны были засвидетельствовать на тексте заявления, что на крещаемого никто не оказывает давления и что он психически здоров. По просьбе владыки Алексия епископ Феодосий привез образец этого творчества, с которым управляющий делами Московской Патриархии отправился на прием в Совет по делам религий; после протеста, заявленного владыкой Алексием эта практика была запрещена.
25 февраля 1968 г. архиепископ Алексий был возведен в сан митрополита.
По материалам Православной энциклопедии, т. 1: «Патриарх Московский и всея Руси Алексий II (Биография)»
