 |
| Правая.Ru | Владимир Букарский | 02.09.2005 |
Предыстория
Корень всех национальных конфликтов на постсоветском пространстве один — ленинская национальная политика. Здесь не надо домысливать, выдумывать велосипед, здесь нет места для дискуссий. После 1917 года под огромное здание единой страны была возложена бомба огромной мощности, которая взорвалась в конце 80-х годов. Не случайно именно на Маркса, Энгельса и Ленина ссылались представители националистической интеллигенции в Молдавии во время зарождения «национально-демократических движений».В Приднестровье эта ситуация усугубилась актом 65-летней давности: 2 августа 1940 года из двух совершенно разных частей была образована Молдавская ССР. При этом были расчленены как единая в географическом отношении Бессарабия (её географическим особенностям посвятил своё исследование уроженец города Бендеры, председатель Всесоюзного географического общества Лев Семёнович Берг), так и территория бывшей Молдавской АССР в составе Украины. Даже искусственное отчленение районов, где численно преобладали великороссы и украинцы, не изменило общей демографической ситуации и не сблизило оба берега Днестра в этническом отношении: в правобережных районах Молдавской ССР молдаване составляли более 70%, в левобережных — 33%.
При этом между молдаванами, жившими по оба берега Днестра, наблюдалась существенная разница в языке и менталитете. В молдавском языке, на котором говорят левобережные молдаване, достаточно много славянских языковых основ. Язык молдаван правого берега испытывал достаточно сильное румынизирующее воздействие в 1918 — 1940 годах. Восточнославянские языковые основы искусственно вычленялись из языка, заменялись французскими, польскими, галицийскими.
Языковой конфликт, кроме всего, имеет религиозную подоплёку. Кириллическая традиция молдавской письменности самым тесным образом связана с Православной традицией — с именами святых Варлаама, Досифея, Паисия Величковского, летописцев Григория Уреке, Мирона Костина, Иоанна Некулче, митрополита Гавриила Банулеску-Бодони, книгопечатника протоиерея Михаила Стрельбицкого. Не случайно в Румынии, всеми силами пытавшейся забыть о своей славяно-православной ориентацией, переход на латинскую письменность сопровождался уничтожением богослужебных книг на церковнославянском языке, запретом упоминать имена русских святых в молитвах. Приднестровье, которое ещё со средних веков представляло рубеж на пути католического и униатского натиска из Польши и Галиции, дало приют беглецам из Нямецкого монастыря во главе с иеромонахом Феофаном Кристей, оставшимся верными заветам преподобного Паисия. Так вблизи села Кицканы (ныне — территория ПМР) возник Свято-Вознесенский Ново-Нямецкий монастырь. Монахи спасли от уничтожения и поругания древнейшие старопечатные и рукописные книги на русском, молдавском и греческом языках. В отличие от румынской православной церкви, молдавская сохраняет верность старому календарному стилю и признаёт главенство Московского Патриарха.
Показательно мнение классика молдавской литературы Алексея Матеевича:
«Присоединение Бессарабии к России оказалось спасительным актом, как для молдавского языка, так и для молдавского богослужения. К началу XIX века за Прутом началось пробуждение национального самосознания, которое, неся на своем знании ту идею, что румыны являются потомками римлян и преемниками их доблести, приняло благодаря увлечению этой идеей крайне странные выражения, приведшие в конце концов к уничтожению национальных особенностей жизни и языка… Стремясь создать из румынского какой-то новолатинский язык, латинизаторы беспощадно выбрасывали из него веками укоренившиеся славянские и греческие элементы, заменяя их латинскими, а в случае невозможности — итальянскими и особенно французскими… Молдавские богослужебные книги были оставлены и забыты…»
Возникший в 1918 году на территории Бессарабии румынский оккупационный режим всеми силами пытался лишить православное духовенство и прихожан «русистского влияния». Оккупационные войска арестовали и выслали священнослужителей во главе с архиепископом Анастасием, епископами Гавриилом и Дионисием, открыто осудившими акт оккупации и отказавшимися отложиться от Всероссийской Церкви. Монахинь монастыря Речула румынские жандармы за участие в богослужении на русском языке высекли розгами, а старика-священника села Горешты, обвинённого в сочувствии крестьянам-участникам антирумынского выступления, они до потери сознания истязали мокрыми веревками; от пережитых мук священнослужитель сошёл с ума. Среди бессарабского духовенства начались повальные этнические чистки, в духовной семинарии и духовных училищах было отменено преподавание русского и церковнославянского языков, священникам было запрещено читать проповеди на русском языке. Из церквей (в том числе из Ново-Нямецкого монастыря) изымались старинные богослужебные книги. В Измаильском уезде, где русские и другие славяне составляли около 70% населения, командующий румынскими войсками генерал Штирбеску запретил священникам проводить богослужение в отсутствие жандармов. Гонениям за «панрусистские настроения» подвергалось Александро-Невское Братство, основанное в Кишинёве ещё в 1867 году.
В 1923 году Румынская церковь приняла активнейшее участие в Константинопольском совещании, отказавшегося от Старого стиля и внедрившего так называемый «Новоюлианский календарь», в соответствии с которым непреходящие праздники (в том числе и Рождество Христово) стали отмечаться по григорианскому календарю, что явилось грубым нарушением решений VII Вселенского Собора. Начиная с 1924 года румынские церковные власти принялись активно внедрять этот календарь в Бессарабии, что вызвало резкое сопротивление клира и населения области (во главе кампании радикальных сторонников Юлианского календаря встал молдаванин Алексей Опря, выпускавший газету «Набат»). Священники, выступавшие за сохранение Старого Стиля, предавались суду или отстранялись от службы, многие из них были вынуждены эмигрировать. В румынской националистической прессе сторонников русской православной традиции именовали «коммунистами». После установления в 1938 году диктатуры короля Кароля II синод Румынской церкви запретил бессарабским священникам даже при исповеди разговаривать с прихожанами на любом другом языке, кроме румынского. По словам кишинёвского историка и общественного деятеля, кандидата исторических наук Петра Шорникова, «проповедуя официальную идеологию румынского государства, добиваясь исключения русского языка из богослужения и разрыва бессарабских священнослужителей и верующих с Московской Патриархией, Румынская Патриархия вошла в конфликт с местной общественностью. Сопротивление прихожан духовному насилию было массовым и упорным, и оно так и не было сломлено. Провоцируя враждебность к румынской власти даже в аполитичной среде, румынские церковные власти по существу расширяли социальную базу Бессарабского освободительного движения. Политика эта являлась объективно антиправославной, ибо вносила смуту и раскол в среду священнослужителей и мирян, подрывала моральный авторитет церкви, вызывала церковный индифферентизм и способствовала распространению сектантства. Кризис Бессарабской церкви в годы румынской оккупации был частью духовной драмы народа Бессарабии».
Богоборческая большевистская власть на левом берегу Днестра только за одно десятилетие — с 1920 по 1931 год — закрыла, разрушила и взорвала в Приднестровье около 80 церковных зданий и помещений. Только в одном Тирасполе были закрыты все 7 существовавших православных церквей, а их здания беспощадно взорваны. Сотни священнослужителей были репрессированы. Во время румынской оккупации края в 1941 — 1944 годах последовал новый удар: Румынская Патриархия, сотрудничавшая с Гитлером и Антонеску, нагло, без согласования с Московской Патриархией, силовым методом распространила свою юрисдикцию на оккупированные территории. В Кишинёв вернулся румынский митрополит Тигиняну, в Одессе обосновалась румынская миссия во главе с архимандритом Юлием Скримбалом, перед которым стояла задача румынизации «Транснистрии» (Приднестровья, Одесской и частично Николаевской областей).
После войны, в связи с улучшением отношений между советской властью и церковью, работавшие в годы войны церкви не закрывались. Но в годы хрущёвской «оттепели» Русская Православная церковь получила такой удар, какой она не получала даже в самые худшие сталинские времена: были закрыты и уничтожены почти все храмы. На территории 7 районов левобережья Молдавской ССР остались только две (!) церкви.
Кроме этого, в 50−60-х годах XX века в Молдавской ССР происходили 2 взаимосвязанных друг с другом процесса: 1) политика искусственного взращивания национальных кадров; 2) тихая румынизация молдавского языка.
Как отмечает историк Пётр Шорников, в 60-е годы в Молдавии, как и в других союзных и автономных республиках, КПСС и местные компартии проводили политику «коренизации аппарата». Аппаратом ЦК Компартии Молдавии был взят курс на замещение руководящих постов исключительно лицами «титульной нации». Несмотря на то, что общее число молдаван на всей территории Молдавской ССР составляло 55%, уже к концу 1970 года молдаван среди первых секретарей горкомов и райкомов было 70%, председателей городских и районных исполкомов — 75%, секретарей горкомов и райкомов комсомола — 85%. Этнократический курс в кадровой политике КПМ крайне ограничивал перспективы «нетитульного» населения республики. Русская молодёжь всё больше ориентировалась на получение образования не в Кишинёве, а за пределами Молдавии — в России и Украине, а, получая работу по распределению в тех же регионах, эти люди больше не возвращались в республику. И только благодаря промышленному подъёму 70 — 80-х годов, особенно строительству металлургического завода в Рыбнице, привлекшему в Приднестровье немало рабочих и специалистов, восполнялись потери от утечки кадров из республики.
Параллельно этому в Молдавии проходил другой процесс: медленная румынизация молдавского языка. После войны мнение сторонников молдавской самобытности, впервые высказанное Алексеем Матеевичем, было доминирующим. Следует отметить мнение видного профессора лингвистики И. Иримицы: «Молдавский язык обладает своими фонетическими и морфологическими особенностями, имеет свою грамматику, отличающуюся от румынской, не говоря уже о лексике, где разница слишком бросается в глаза». Такую же точку зрения высказывали другие молдавские учёные: И. Чобану, А. Грекул, Л. Репида. Однако примерно с начала 50-х годов стали высказываться мнения о «наибольшей языковой авторитетности Кишинёва и близлежащих районов», призывы «изменить отношение к румынскому языку, поскольку Румыния стала народно-демократическим государством».
Значительная часть интеллигенции и партийных работников из правобережных районов Молдавии стремится превратить своё знание румынского языка в своего рода преимущество над жителями левобережья Днестра. Этими людьми, среди которых были писатели, драматурги, литературоведы, журналисты, работники системы образования, стало осуществляться пополнение словарного фонда молдавского языка за счёт румынских слов. Румынизаторы целенаправленно уничтожали живой и самобытный молдавский язык, целенаправленно вытесняли из языка коренные молдавские слова и славянские заимствования (составлявшие до 40% базового лексического фонда молдавского языка), в молдавский язык массированно внедрялись латинизмы и румынские диалектизмы. Подобная языковая политика углубляла социально-культурную брешь между молдаванами обоих берегов Днестра.
В обмен на политическую лояльность руководство Компартии Молдавии предоставило румынофилам полную свободу действий в деле разрушения молдавской культурной самобытности. Особенно явно это проявилось в 60 — 70-е годы, когда первым секретарём КПМ стал И.И. Бодюл. Своеобразие устной речи молдаван, фонетические и лексические особенности живого языка румынизаторы трактовали как свидетельство «культурной отсталости» молдаван. Через телевидение и радио, систему образования, прессу, литературу и искусство румынофилы упорно и целенаправленно подгоняли молдавский литературный язык под стандарты румынского.
Дестабилизация обстановки в республике в конце 80-х годов проводилась по сценарию, осуществлённому в 70-е годы в Закавказье. Придав языкам «титульных наций» статус государственного, национальная партийная бюрократия закавказских республик легализировала свои этнические преимущества. Массовые увольнения «нетитульных» служащих необычайно обострили межнациональные отношения на Кавказе. 2 марта 1988 года на пленуме Союза писателей СССР впервые была озвучена идея придания государственного статуса языкам «титульных наций» всех союзных республик. Сразу же после этого в молдавском литературном журнале «Нистру» (1988 г., N 4), как и в писательских органах других союзных республик, была опубликована заказная статья в поддержку идеи придания молдавского языку, как языку «титульной нации», статуса государственного.
Кавказский сценарий в Молдавии сопровождался скрытой пропагандой румынизма, которая, начиная с 1988 года, приняла поистине воинственный характер. Националистическая интеллигенция, вскормленная и взлелеянная КПМ, открыто объявила молдавский язык «русифицированным», «засорённым русизмами», и потребовала перевода молдавской письменности на латинскую графику. 20 сентября 1988 года в газете «Народное образование» было опубликовано достопамятное «письмо 66», подписанное литераторами, преподавателями вузов и научных работников, требовавших перевода молдавского языка на латинскую графику. Одновременно развернулась кампания по дискредитации русских и украинцев, занимавших в республике политически значимые посты. Почему-то особой ненавистью «молдавской гуманитарной элиты» пользовался митрополит Молдавской Православной Церкви, владыка Серапион.
В конце 1988 года ЦК КПМ создаёт специальную комиссию, призванную рассмотреть требование придания молдавскому языку исключительного государственного статуса, его идентичности с румынским и переводе письменности на латинскую графику. В комиссию вошли высшие должностные лица молдавской Академии наук, которые, жертвуя вековыми традициями молдавской православной письменности и пренебрегая культурным суверенитетом молдавского народа, вынесли положительные решения по всем трём пунктам. Это стало настоящей победой румынистов, которые, закусив удила, под лозунгом «Один язык — один народ!» потребовали отказа от молдавской национальной идентичности.
16 февраля 1989 года Союз писателей МССР выдвигает проект закона «О функционировании языков на территории Молдавской ССР». Проект предусматривал административную и даже уголовную (!) ответственность должностных лиц, допускающих в официальном общении использование иного языка, кроме государственного. Авторы отрицали право родителей выбирать своим детям язык обучения. 30 марта рабочая группа Верховного Совета МССР подготовила официальный законопроект о языках, который предусматривал этническую преференцию титульной молдавской бюрократии.
8 января возникает инициативная группа Интердвижения «Единство».
В конце 80-х годов при активном посредничестве молдавского КГБ и прибалтийских эмиссаров в Молдавии создаются национал-радикальные организации: «Демократическое движение в поддержку перестройки», «Литературно-музыкальный клуб имени Алексея Матеевича». Особый цинизм заключался в том, что с именем Матеевича был связан как раз протест против политики латинизации молдаван в Румынии. В мае 1989 года участники этих организации объявили о создании «Народного фронта Молдавии». Следом за этим организуются другие откровенно прорумынские организации: «Наш язык — румынский», «За Бессарабию и Буковину», «Жинта латинэ», «Гуманистический клуб» и т. д. Многие из них являлись филиалами аналогичных организаций в Румынии, некоторые напрямую финансировались из США и Европы.
Весной 1989 года состоялись выборы депутатов Верховного Совета МССР. 83% депутатов были членами Компартии Молдавии, часть из которых уже примкнула к агрессивным националистам, но значительное число составляли колеблющиеся. Радикальные националисты располагали всего 25% депутатских мест, однако руководство ЦК пошло на сговор с НФМ и поделило с ним власть. Спикером нового парламента стал недавний секретарь ЦК КПМ и председатель Верховного Совета МССР Мирча Снегур, в течение считанных дней прошедший путь от коммуниста до неонациста. Главой правительства стал лидер «Народного фронта» Мирча Друк, не имевший ни экономического образования, ни опыта административной работы, но зато получивший признание «фронтистов» как ярый экстремист прорумынского толка.
Несмотря на то, что социальная база нового режима составляла всего 5% населения, парламентские румынисты совершили в республике ползучий государственный переворот. Используя шантаж и антирусскую демагогию, эта группировка установила контроль над руководством Верховного Совета, укомплектовала его аппарат своими ставленниками и принялась всеми силами за проведение этнической чистки. У стен здания парламента постоянно дежурила специальная группа, сформированная из уголовников, и постоянно избивала и оскорбляла депутатов, выступавших за национальное равноправие.
14 мая 1989 года у парка имени Пушкина, в двух сотнях метров от здания Верховного Совета был зверски убит 18-летний Дима Матюшин, возвращавшийся из театра со своей подругой — только за то, что «громко разговаривал по-русски». Мать убитого поехала в Москву и сидела с пикетом у Кремля, но на неё мало кто из российских политиков и чиновников обращал внимание.
Забастовка
Беспредел, творимый в Кишинёве, положил начало пробуждению у людей, живущих в приднестровских районах, чувства собственного достоинства и самосознания. 23 мая 1989 года Тираспольский городской совет обратился к Президиуму Верховного Совета МССР с призывом принять закон о функционировании в республике двух государственных языков — молдавского и русского. Это был первый ответный акт левобережных районов республики.25 мая последовал жестокий удар в спину из Кремля. Генсек ЦК КПСС Михаил Горбачёв в своём докладе «Об основных направлениях внутренней и внешней политики» на съезде народных депутатов СССР в завуалированной форме изложил идею расчленения государства по этническому принципу и обосновал необходимость подготовки новой конституции страны. Этот доклад дал «зелёный свет» началу «парада суверенитетов» союзных республик.
К концу лета 1989 года политическая ситуация в республике достигла точки кипения. Стало ясно, что все предложения приднестровских горсоветов были проигнорированы. Об этом стало известно, когда член рабочей депутатской группы Игорь Заславский, работавший инженером на предприятии «Точлитмаш», привёз в Тирасполь новые варианты законов о языке, содержание которых отвечало самым радикальным требованиям «Народного фронта». 11 августа они были опубликованы в многотиражной газете «Кировец».
К тому времени на всех предприятиях существовали советы трудовых коллективов (СТК), созданные после принятия в 1986 году закона «О государственном предприятии». По мене нарастания националистической истерии в Кишинёве СТК быстро политизировались, выхватывая инициативу у партийных и профсоюзных органов. 11 августа в заводском доме культуры «Кировец», в присутствии свыше 450 представителей трудовых коллективов Тирасполя, было объявлено о создании Объединённого совета трудовых коллективов (ОСТК), в который, среди прочих, был избран генеральный директор завода «Электромаш» Игорь Смирнов.
14 августа 1989 года, по следам публикации проекта в «Кировце», тираспольский ОСТК на принимает решение о проведении двухчасовой предупредительной забастовки. В обращении ОСТК к депутатам Тираспольского горсовета говорилось: «Руководящие работники Президиума Верховного Совета МССР и ЦК КПМ не сдержали своих обещаний, данных на встречах в трудовых коллективах и на сессии горсовета Тирасполя в части учёта интересов русскоязычной части населения, и тем самым вызвали недоверие рабочих коллективов к центральным органам власти». Участники собрания выдвинули предложение отложить намеченную на 29 августа сессию Верховного Совета по рассмотрению законопроектов о языках, провести всенародное и постатейное обсуждение языкового законодательства в советах местного уровня.
Предупредительная забастовка, несмотря на противодействие партийных органов, прошла в Тирасполе 16 августа. Она длилась два часа, с 14 до 16 часов. В ней приняли участие трудовые коллективы 28 предприятий города — более 27 тысяч человек. На следующий день президиум Верховного Совета принял постановление «О забастовках, имевших место на ряде предприятий в городах Тирасполь, Бендеры, Рыбница», которое перекладывало ответственность за ухудшение ситуации в республике на трудовые коллективы. Все обращения, телеграммы, предупредительные меры эффекта не возымели: 18 августа Президиум ВС МССР полностью одобрил законопроекты, и через два дня все три законопроекта — о государственном языке, о функционировании языков и о переводе молдавского языка на латинскую графику — были опубликованы в печати. В отличие от предыдущего законопроекта, в новом законе русский язык лишался даже статуса языка межнационального общения.
21 — 22 августа на всех предприятиях Приднестровья проходит массовая забастовка против дискриминационного законопроекта о языке, в Тирасполе проходит массовый митинг, в котором приняли участие около 50 тысяч человек.
23 августа в Кишинёве состоялось собрание Союза трудящихся Молдавии (СТМ), который поддержал забастовку тираспольчан и предложил 24 августа провести всеобщую республиканскую забастовку. Кроме того, СТМ поддержал требование гагаузского народа об образовании автономной республики.
24 августа к 34 бастовавшим предприятиям Тирасполя присоединяются предприятия Рыбницы и Бендер. В тот же день выходит в свет информационный бюллетень «Бастующий Тирасполь» (впоследствии «Трудовой Тирасполь»), редактором которого стал яркий и мужественный журналист Дмитрий Кондратович. Бюллетень, прорвав информационную блокаду, стал первой неподцензуренной, по-настоящему свободной газетой. Позднее в двух других крупных городах Приднестровья — Бендерах и Рыбнице — издаются «Известия рабочего комитета Бендер» и «Рыбницкий вестник».
Партийные органы всячески, всеми силами препятствовали появлению этих газет. «Трудовой Тирасполь» издавался благодаря многочисленным уловкам и ухищрениям, поскольку на регистрацию этого издания долгое время был наложен запрет. У первых двух номеров «ТТ» тираж был мизерным, его не решалось тиражировать ни одно предприятие города. Третий номер — с призывом готовить создание автономии в Приднестровье — печатался тайно ночью сочувствующими рабочими тираспольской типографии, четвёртый номер вышел лишь через месяц, пятый и шестой — как приложение к многотиражке «Кировец». Когда в N7 появляется статья, разоблачающая политику шатаний из стороны в сторону первого секретаря Тираспольского горкома Леонида Цуркана, горком КПМ арестовал весь тираж этого номера и отозвал разрешение печатать газету в Раздельной (Одесская область Украины). «Рыбницкий вестник» по тем же причинам был вынужден печататься в украинском городе Кодыма, и по настоянию первого секретаря Рыбницкого райкома Евгения Бердникова Одесский обком партии запретил печатать газету.
25 августа в Тирасполе на площади Конституции (ныне — площадь Суворова) состоялся многотысячный митинг, продолжавшийся более 7 часов. В тот же день в Кишинёве проходило заседание Президиума Верховного Совета МССР, и митингующие с нетерпением ждали сроков проведения сессии. По словам одной из лидеров ОСТК Анны Волковой, в случае переноса сессии члены Совета, в качестве жеста доброй воли, были готовы приостановить забастовку. Однако в 18:00 стало известно, что дата сессии останется неизменной. Руководство молдавского парламента лишилось возможности прекратить забастовку. 26 августа на основе Тираспольского забасткома был создан общереспубликанский забастовочный комитет. К 29 августа остановили свою работу 159 предприятий Молдавии.
27 августа в Кишинёве и Тирасполе прошли многотысячные митинги. В Кишинёве их было два — на площади Победы собрались сторонники «Народного фронта», назвав свой шабаш «Великим национальным собранием» (ныне такое название носит площадь Победы в столице Молдовы). В легкоатлетическом манеже собрались сторонники Интердвижения. На площади Победы десятки тысяч оголтелых националистов орали: «Нет — русскому языку!», «Молдавия — для молдаван!», и традиционное: «Чемодан — вокзал — Россия!».
Корреспондент «Правды» Геннадий Овчаренко в статье «Сутки на решение» писал: «Трижды обиднее, что этим националистическим настроениям не дают должного отпора партийные и советские работники, средства массовой информации. С поразительным единодушием они обрушились только на Интердвижение, русскоязычное население, бастующие коллективы, обвиняя их во всех грехах смертных, восстанавливая против них общественное мнение и даже не пытаясь понять тех, кто высказывает противоположное мнение». Автору статьи постоянно угрожали, пытались избить, депутаты от «Народного фронта» требовали его выдворения из республики.
Дискриминационный закон принимается
29 августа в кишинёвском Оперном театре начала работу роковая сессия Верховного Совета МССР. Вокруг здания театра стояли толпы истеричных и пьяных людей, они вместе с детьми падали на колени и припадочно голосили: «Голосуйте за проекты!». В зале кликушествовали представители творческой интеллигенции. Далее последовала откровенная «клиника»: Михай Чимпой заявляет о том, что «в Тирасполе на площади жгут молдавские книги».30 августа в 15:00 Республиканский забастком снял все ограничения на политическую забастовку.
31 августа 1989 года постатейным голосованием все дискриминационные языковые законы были приняты. Сегодня этот день в Молдове стал государственным праздником «Лимба ноастрэ» («Наш язык»). Это же имя носит одна из центральных улиц Кишинёва (бывшая улица Киевская, носившая это название более 100 лет, и переименованная только за то, что названа она была в честь Киевского полка «армии русского царизма»). Трагикомизм ситуации заключается в том, что в этот же день, 31 августа 1941 года, было заключено соглашение между Гитлером и Антонеску о переселении всех оставшихся бессарабских евреев в румынскую провинцию «Транснистрия», созданную на оккупированных территориях левого берега Днестра.
Партийные руководители Тирасполя заняли откровенно предательскую позицию: несмотря на заранее достигнутую договорённость о том, что тираспольская делегация во главе с секретарём горкома Цурканом покинет сессию и не примет участие в голосовании, делегаты после обработки со стороны первого секретаря ЦК КПМ Семёна Гроссу вернулись в зал. После окончания сессии партийные руководители бастующих городов получают указание отмежеваться от забастовки. Эта позиция окончательно разрушила последние остатки доверия к коммунистическим лидерам со стороны бастующих.
3 сентября в Тирасполе в самом массовом митинге за всю историю приняли участие 70 тысяч человек, центральная площадь буквально не вмещала всех желающих, прилегающие улицы были запружены людьми. В речах выступавших людей были боль, слёзы, гнев. На митинг приехал и попытался выступить Мирча Снегур, но его слушать просто не захотели. Забастовка всех крупнейших предприятий продолжалась.
5 сентября в Тирасполь приезжает комиссия Верховного Совета СССР с целью приостановить забастовку. 7 сентября в Тирасполе с 6 вечера почти до 6 утра шло обсуждение проекта соглашений между комиссией, забасткомом и руководством МССР. Позиция членов забасткома была непоколебима: забастовка будет прекращена только после окончания действия закона о языках. 9 сентября вновь предпринимается попытка заставить забастком подписать соглашение, под которым уже стояли подписи председателя комиссии ВС СССР Ауельбекова и молдавского руководства. Не хватало только подписи председателя Объединённого республиканского забасткома (ОРЗК) Бориса Штефана, но он, несмотря на усиленное давление, документ не подписал.
Неповиновение
12 сентября 1989 года в Бендерах сессия горсовета принимает решение о приостановке действия дискриминационных статей законов о языках на территории города. Сессия объявила, что начинает работу по созданию национально-территориального региона. На следующий день аналогичные решения принимают горсоветы в Тирасполе и Рыбнице.В ночь на 15 сентября после бурных дебатов ОРЗК постановляет временно приостановить политическую забастовку на период проведения Пленума ЦК КПСС и сессии Верховного Совета СССР, в надежде на принятие закона о равенстве языков на территории СССР. 20 сентября на Пленуме ЦК КПСС выступил Горбачёв и выдвинул давно ожидаемый тезис о приданию русскому языку государственного на всей территории СССР. Формально забастовку можно было прекращать, и 21 сентября многие предприятия приступили к работе. Несмотря на неудовлетворение главного требования бастующих — о государственном статусе русского языка — забастовка добилась главного: она продемонстрировала объединённую силу трудовых коллективов и прорвала информационную блокаду вокруг ситуации в Молдавии. На повестку дня встали иные методы борьбы. Во время забастовки впервые прозвучал тезис о национальном самоопределении населения Приднестровья.
В сентябре 1989 года в Рыбнице начала работать комиссия по обоснованию необходимости создания Приднестровской АССР в составе Молдавской ССР, разрабатывалось положение о местном референдуме.
3 октября в Тирасполе вновь состоялся массовый митинг, в котором приняли участие более 70 тысяч человек. На митинге требование о национально-территориальной автономии Приднестровья прозвучало открыто.
13 октября сессия горсовета Рыбницы принимает решение о проведении городского референдума о целесообразности создания ПАССР в составе МССР на основе равноправного функционирования всех языков. 30 октября создаётся городская комиссия по подготовке и проведению референдума, намеченного на начало декабря. Первый секретарь Рыбницкого горкома партии Бердников неоднократно выступает по радио и в печати, называя идею автономии «вредной» и призывая жителей города не принимать участие в референдуме.
На протяжении всего октября в Кишинёве продолжались массовые митинги и бесчинства националистов, выдвинувших цель создания суверенной Республики Молдова, выходе из состава СССР и воссоединении с Румынией. Митинги сопровождались перекрыванием главной магистрали города и блокированием работы общественного транспорта на целые часы. 22 октября толпа националистов организовала шествие по Кишинёву с румынскими триколорами и скандированием: «Да здравствует объединённая Румыния!», «Продаётся чемодан для поездки в Магадан!», «Россия, забери блудных сыновей» и т. д.
3 — 4 ноября в Тирасполе вторая конференция ОСТК принимает решение о политической направленности деятельности Совета трудовых коллективов, о курсе на завоевание большинства мест в горсовете и выдвижении своих кандидатов на выборы в Верховный Совет МССР. Прозвучали предложения об активной подготовке к проведению референдума по созданию автономии.
7 ноября в Кишинёве националисты не пропустили военную технику для проведения военного парада на центральной площади города. Через 3 дня, 10 ноября, в День милиции, состоялся погром здания МВД Молдавии (министром внутренних дел тогда был нынешний президент Молдовы Владимир Воронин, не сделавший ничего для прекращения беспорядков и защиты здания собственного ведомства). В тот же день, 10 ноября 1989 года, Президиум Верховного Совета СССР принял постановление «О несоответствии некоторых законодательных актов союзных республик Конституции СССР», согласно которому ряд законов, принятых в союзных республиках, объявлялся противоречащим союзному законодательству и недействительными.
3 декабря 1989 года, несмотря на мощное противодействие со стороны партийных органов, референдум в Рыбнице всё-таки состоялся. К избирательным уровням пришли 81,8% жителей города, из них за целесообразность создания Приднестровской автономии проголосовали 91,3%, против — 5,5%. Этот пример вдохновил жителей всех других жителей региона, в первую очередь тираспольчан. 15 декабря решение о проведении референдума принимает сессия Тираспольского горсовета.
24 декабря 1989 года Съезд народных депутатов СССР принял постановление по докладу одного из «прорабов» Перестройки, Александра Яковлева «О политической оценке советско-германского договора о ненападении от 1939 года». Это постановление обеспечивало политические предпосылки для выхода прибалтийских республик и Молдавии из состава СССР.
28 января 1990 года, несмотря на давление, оказываемое официальным Кишинёвом, в Тирасполе проводится референдум о вхождении города в состав Приднестровской АССР в случае её создания. В референдуме приняли участие 92,3% от списочного состава избирателей, за вхождение города в состав будущей автономии проголосовали 96% от принявших участие в голосовании.
В результате выборов 25 февраля 1990 года был сформирован новый состав Тираспольского горсовета, которому предстояло взять власть в свои руки в деле противостояния национал-сепаратистским устремлениям Кишинёва. Разгорелась острейшая борьба за пост председателя горсовета: от Тираспольского горкома КПМ был выдвинут Леонид Цуркан, от ОСТК — Игорь Смирнов. 27 марта в результате тайного голосования за Цуркана проголосовали 48 депутатов, за Смирнова — 86.
Одновременно с выборами в местные органы власти прошли выборы в Верховный Совет МССР. От приднестровских районов были избраны 60 человек.
Война нервов
27 апреля парламент Молдовы принял в качестве нового государственного флага румынский триколор, с которым у жителей Приднестровья связаны самые мрачные воспоминания периода румынской оккупации 1941 — 1944 годов. 30 апреля сессии горсоветов Тирасполя, Бендер и Рыбницы отказались признать триколор в качестве государственного флага Молдавской ССР.20 мая рабочие Тирасполя и Бендер сорвали попытку Народного фронта Молдовы организовать «Великое национальное собрание» в селе Варница вблизи Бендер, ворваться в город и водрузить там румынский флаг. За день до этого призыв к этому был напечатан в газете Союза писателей Молдавии «Литература ши арта». Попыткой водрузить триколор над Бендерами руководил заместитель председателя Верховного Совета МССР, писатель Ион Хадырка. Рабочими отрядами, вставшими на пути разъярённых фанатиков, руководил новоизбранный председатель тираспольского ОСТК Владимир Емельянов. На следующий день в Бендерах состоялась встреча представителей городов и районов Приднестровья, на которой было решено провести референдумы по вопросам создания Приднестровской республики в составе МССР.
21 мая фронтисты решили взять реванш в Кишинёве, отыгравшись на депутатах из Приднестровья. В первой половине дня депутатов от восточных районов республики по традиции встречали оскорблениями, плевками и тумаками, но это, как выяснилось, была лишь разминка. После окончания вечернего заседания приднестровских депутатов встретила пьяная толпа разъярённых молодчиков, окруживших здание парламента. Как свидетельствует одна из пострадавших, депутат из Тирасполя Анна Волкова, «в депутатов, вошедших в коридор из милиционеров, плевали, бросали грязь, а когда коридор кончался (в самом центре сборища), их стали избивать, в том числе женщин и пожилых людей. Кроме Анны Волковой, более всего пострадали Игорь Смирнов и Виктор Арестов, что было подтверждено судебно-медицинским освидетельствованием. Депутаты вынуждены были вернуться в здание Верховного Совета, но и туда продолжали ломиться погромщики с голубыми лентами на головах. Ближе к вечеру, под конвоем милиции, приднестровских депутатов переправили в гостиницу «Кодры», откуда они смогли уехать домой лишь поздно ночью. Позже было возбуждено уголовное дело об их избиении. Но, несмотря на то, что депутаты в ходе следствия опознали некоторых организаторов, дело было закрыто. На следующий день 112 депутатов от фракции «Советская Молдавия» покинули здание Верховного Совета.
2 июня 1990 года 1-й съезд депутатов всех уровней Приднестровского региона в Парканах (населённом пункте между Тирасполем и Бендерами) принимает решение о создании в Приднестровье свободной экономической зоны. Через 3 дня, 5 июня, Верховный Совет ССР Молдова (так смехотворно стала называться союзная республика) признаёт неправомочным решение съезда в Парканах. В Уголовный кодекс Молдовы вносится дополнительная статья 203−1 о политическом преследовании инакомыслящих.
Молдавской ССР больше нет
12 июня Съезд народных депутатов РСФСР утвердил Декларацию о суверенитете, провозглашая верховенство республиканских органов власти и законов над союзными на территории Российской Федерации. Начался новый виток «парада суверенитетов» и «войны законов». В течение двух последующих месяцев аналогичные законы приняло большинство союзных республик. В Молдове такую декларацию парламент принял 23 июня, после чего республика продолжала оставаться в составе СССР чисто формально. В том же июне между РСФСР и УССР был заключён договор, означавший формирование новых межреспубликанских связей в обход союзного Центра, т. е. новый этап децентрализации Советского Союза и подготовку к его развалу.Пять дней спустя после принятия Декларации о суверенитете исполнилось 50 лет со дня вхождения Бессарабии в состав СССР. В этот день, 28 июня, парламент Молдовы принял «Заключение по пакту Молотова — Риббентропа», которое объявляло Бессарабию и Буковину «оккупированными румынскими территориями», а создание Молдавской ССР — «незаконным актом». Принятием этого постановления молдавский парламент собственноручно расписался в незаконности включения левобережья Днестра в состав Молдавской ССР. Сегодня это обстоятельство очень многие выпускают из виду.
Сам день 50-летия объединения румынские националисты отметили специфическими «траурными мероприятиями»: на улицах Кишинёва состоялся черносотенный националистический шабаш, сопровождавшийся насилиями, осквернением памятников освободителям Молдавии от фашистской оккупации, разгромом русскоязычных газет, погромом организаций и частных домов, казавшихся молодчикам «подозрительными», избиением прохожих на улицах. В этот день очень многие вспомнили о том, что еврейский погром 1903 года в Кишинёве (в котором Запад и либеральная пресса обвинили Царское правительство России) был организован и проведён этническими молдаванами.
Премьер-министр Молдовы Мирча Друк в интервью московской газете «Коммерсант» подкрепил эти действия угрозой в адрес русскоязычного населения республики «не играть с огнём»: «Мы не хотим ливанизации Молдовы и бейрутизации Кишинёва. Молдаване готовы идти до последнего, но не отступить. Если оккупанты не примут наших объяснений, то будет Ольстер или Карабах».
1 июля 1990 года референдум по вопросу о вхождении города в состав Приднестровской АССР в случае её создания состоялся в Бендерах: приняли участие свыше 80% избирателей, из которых свыше 97% высказались за вхождение города в ПАССР. И июле — августе состоялись референдумы в Слободзейском и Рыбницком районах, в каждом из районов за ПАССР высказались свыше 96% принявших участие в голосовании. 12 августа референдум состоялся в Дубоссарах (участвовали — 77% избирателей, «за» — 97% от проголосовавших).
19 августа 1990 года была создана Гагаузская республика. 21 августа сессия Тираспольского горсовета выступила с призывом к проведению 2-го съезда депутатов всех уровней в связи с необходимостью защиты политических, экономических и социальных прав трудящихся региона.
Рождение
Этот съезд состоялся 2 сентября 1990 года в Тирасполе. В работе съезда приняли участие 636 делегатов — народных депутатов СССР и ССР Молдова, депутатов городских, районных, сельских и поселковых Советов. Главный вопрос съезда — целесообразность восстановления государственности Приднестровья на основе волеизъявления населения региона. Вот выдержки только из двух выступлений.Народный депутат СССР Борис Палагнюк: «Настал час самых решительных действий в защиту гражданских прав не только национальных меньшинств, но и самого молдавского народа, у которого лидеры Народного фронта пытаются отобрать не только будущее в составе обновлённого СССР, но и право на национальное самосознание — именно на это, в первую очередь, нацелена румынизация молдавского народа».
Народный депутат ССР Молдова Виктор Арестов: «Я пришёл к выводу, что сегодня единственное право в решении судьбы народа — в руках самого народа. Сложилось так, что раньше я говорил: „Моя Молдавия!“, сейчас она на пути распада. В этом виновато руководство республики, проводящее политику НФМ».
Депутат из села Красногорка (Григориопольский район) Иван Карпенко поднял над залом кандалы, сохранившиеся со времён румынской оккупации. Депутаты-молдаване со страстью и болью говорили о своём неприятии политики насильственной румынизации, обрекающей их на отказ от родной письменности и национальной самоидентификации.
В 13:08 было провозглашено образование Приднестровской Молдавской ССР в составе СССР. В едином порыве зал встал, бурные аплодисменты и овации долго не смолкали. Люди не могли скрыть радости и сдержать слёз. В постановлении съезда определялись границы новой республики, её столицей был утверждён Тирасполь. Съезд избрал временный Верховный Совет из 50 депутатов, председателем которого был избран Игорь Николаевич Смирнов. Кроме того, были приняты Декларация об образовании ПМССР и Декрет о государственной власти.
Вот так, в океане ненависти, зла, плевков, избиений, погромов и кликушеств, возникла Приднестровская Республика. Возникла не по своей воле, а в результате реакции на фашистско-русофобскую атмосферу, царившую в Бессарабии. Впереди были: организованные Кишинёвом походы «волонтёров» в Гагаузию и Дубоссары, остановленные приднестровскими отрядами рабочей самообороны; первые жертвы в ноябре 1990 года; референдум о сохранении СССР в марте 1991 года; возрождение Черноморского казачества; «Августовский путч» в Москве; похищение молдавскими спецслужбами лидеров Приднестровья Игоря Смирнова и Григория Маракуцы, их освобождение в результате блокады женщинами Приднестровья железной дороги; военная агрессия Молдовы летом 1992 года, обернувшаяся тысячами убитых с обеих сторон; бесчинства террористической банды «Бужор» во главе с «узником совести» Илие Илашку; миротворческая операция России и десятилетие мирных переговоров, и многое другое.
Тайна Приднестровья
В отличие от остальных непризнанных государств, Приднестровская Республика выжила. Трудно говорить о причинах такого выживания. Главная причина — это формирование в Приднестровье особой общности людей, которую многие связывают с «интернационализмом». Думается, это определение ошибочно. Это связано с историческим подсознательным евразийским самоощущением населения республики. Если мы обратимся к классикам евразийской теории, к которым признание у себя на Родине пришло намного позже их смерти, мы там найдём всё то, что характеризует Приднестровскую Республику и её народ. В первую очередь — это идеал соборности, органической демократии (что выразилось в прямой инициативе снизу, в самоорганизации рабочих на предприятиях), идеал почвенности, преданности родной земле и родной культурно-языковой традиции (нежелание вводить чуждый алфавит у молдаван Приднестровья), и, в конце концов — идеал какого-то особого, наднационального братства, основанного на евразийском принципе «почва выше крови». И это многонациональное, мультикультурное население маленького Приднестровья мыслит себя в органической связи с Великой Россией.Завтрашний день
Сегодня Приднестровье стоит перед той же ситуацией борьбы за независимость, как и 13 лет назад. В Кишинёве — у власти тот же двуглавый альянс коммунистов и фронтистов, как и 15 лет тому назад — и, как и тогда, на радикально антироссийской основе. Нынешний соратник президента Молдовы Владимира Воронина, лидер Христианско-демократической народной партии (так сегодня называется Народный фронт) Юрие Рошка (тот самый, который ещё вчера носился с требованием установить в Кишинёве памятник Иону Антонеску!) в ответ на обвинения в «принятии коммунистической платформы и переходе на службу коммунистам» не без оснований отвечает: «Это не я принял платформу Воронина, а Воронин — мою». Молдова за последние 15 лет стремительно румынизировалась — сегодня на улицах и в магазинах, не говоря уже об официальных учреждениях, сегодня почти не услышишь русскую речь, а молодёжь, выросшая за 10 лет румынизации, русского языка, как правило, не знает вообще.По какой учебной программе сегодня учат молдавских школьников — можно узнать, открыв учебник «Истории румын» (историю Молдавии и молдавского народа там не учат): молдаване и румыны, согласно школьной программе, «веками страдали от русского империализма». Более того, в этом же учебнике говорится, что румыны — самая лучшая нация во все времена, что маршал Ион Антонеску (которого Гитлер благодарил за успешное «решение еврейского вопроса»!) — «неоднозначная и противоречивая политическая фигура», что «находясь между двумя империями, лишившись поддержки западных стран, Румыния становилась возможным объектом нападения, как со стороны СССР, так и со стороны других соседних стран, территориальной целостности стала угрожать реальная опасность». Наконец — что «молдаване из Транснистрии (Приднестровье) не имели иных социальных проблем, чем гнет русских». Не удивительно, что молдавские выпускники выходят из стен школ и университетов законченными русофобами. Через 10 — 20 лет именно это поколение будет осуществлять государственную политику Молдовы.
Кроме того, Молдова сегодня — по сути дела заповедник тоталитаризма, «восточно-европейское Гаити», как её назвал российский правозащитник Александр Кочетков. Последние парламентские выборы в Молдове и выборы примара Кишинёва отметились такими вопиющими нарушениями со стороны действующей власти, что на основе их перечисления можно написать докторскую диссертацию, и только откровенно антироссийская направленность политики Воронина вынудила Запад сохранять учтивое молчание. Страшно было бы подумать, что бы началось, если бы хоть часть подобных нарушений была отмечена на выборах в России, Белоруссии и Приднестровье… К этому можно добавить череду повальных политических арестов, пыток, судебных расправ (гагаузский активист Иван Бургуджи, бывший министр обороны, а ныне оппозиционер политике Воронина Валерий Пасат, российские наблюдатели Кочетков и Лебёдкин, активисты украинского «Братства»).
Принятие Приднестровьем молдавских условий — это возврат в 1989 — 1990 года, с насилием, погромами, политическими репрессиями, избиением депутатов, с военной агрессией. Только все те события, которые произошли тогда в Кишинёве, готовятся произойти в Тирасполе. По тому же самому сценарию.
Возможно, приднестровцы не вправе указывать жителями Бессарабии, как им жить дальше. Возможно, жителей правобережной Молдовы полностью устраивает режим криминальной банановой республики, проедающей кредиты Международного валютного фонда и прочно сидящей на долговой игле. Жителей Молдовы нельзя заставить любить Россию, с уважением относиться к русскому языку и к собственной истории. Но, с другой стороны, и Молдова не имеет никакого права навязывать собственное виденье мира жителям Приднестровья. И если Молдова мыслит себя в полном цивилизационном отрыве от России, то жители Приднестровья так же вправе выбирать свой жизненный путь. И ни один политик, дипломат или чиновник — ни местный, ни зарубежный — не вправе отнимать у приднестровцев выстраданную и оплаченную кровью республику.
