 |
| Правая.Ru | Степан Орлов | 31.08.2005 |
Общепризнанность важности экологических проблем сыграло злую шутку с нами. Никто не «против», а когда бороться не с кем — бороться вроде бы и не за что. Мы все — по одну сторону баррикад, по другую, похоже, оказалась природа.
Многим вопросы, связанные с природопользованием, представляются чем-то вроде общепризнанной банальности («ну, да, это важно, но есть вещи посущественнее»), либо объектом заведомо спекулятивной активности («знаем мы, откуда деньги у «гринписов»), либо чем-то имеющим локальное значение («у нас вредные производства отсутствуют»).
Между тем, именно в этом вопросе, всегда несколько «виртуальные», на грубо-прагматический взгляд, проблемы духовного выбора, принимают формы «зримые и грубые», из гуманитарной «лирики» обращаясь в точную «физику» цифр потерь и разрушений.
Нужно отдавать себе отчет: человек всегда затрачивал львиную долю своих усилий на обретение материального благополучия. Но вплоть до победы промышленной революции в Европе эта борьба носила явно не равный характер. В большинстве случаев человечество вынуждено было довольствоваться достаточно скромным результатом, наподобие отсутствия голода. Средневековье, в сущности, было временем, когда (да проститься мне это невольное кощунство) стать богатым было немногим легче, чем святым [1]. В какой-то мере именно это делало людей восприимчивыми к проповеди аскетизма: естественно следовать словам Христа «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут» (Матф. 6:19), когда жизнь каждый день подтверждала правоту Его слов. Гарантии безопасности, страховой полис и современные технологии сделали по-новому привлекательными старые соблазны.
Это трудно судить и тем более осуждать: много ли тех, кто способен хотя бы мысленно изъять из своего сознания стремление к благополучию? Иногда кажется проблема только в том, что нам сопутствует слишком большой успех.
Общество потребления: диагноз и приговор
Евро-атлантическая цивилизация, потребляющая в настоящий момент до 70% извлекаемых ресурсов, позиционирует себя как цивилизация «экономическая» (в противовес «идеологической» восточной). Это честное определение, на свой лад. Действительно, в рамках современного Запада экономика выполняет функции, которые в других системах (а прошлом и на самом Западе) реализовываются посредством таких социальных регуляторов как мораль, традиция, иерархическое устройство общества.Можно сказать, что потребление является главным источником стабильности «свободного мира». Оно стимулируется, к нему призывают, его полагают гражданским долгом. Живи для себя — и ты будешь полезен всем: зарабатывая — платишь налоги, помогаешь бедным; потребляя — создаешь рабочие места.
Без натяжки: цивилизация потребления в значительной степени сняла извечное противоречие между интересами общества и индивидуума. Из конфликтологии известно, что противоречия между двумя сторонами весьма удачно разрешаются за счет третьей. Этой стороной оказалась природа самих развитых стран, и, в особенности, их «сырьевых придатков», в которые попал весь остальной мир. Мечты сбылись и грозят обернуться кошмарами.
Весьма симптоматично, что экологическая проблематика разработана на Западе лучше и детальнее, чем где бы то ни было. Так наркоман досконально знает о том, какое зло вся эта «дурь» и «дрянь». До тех пор, конечно, пока не нуждается в очередной дозе.
В сущности, Запад готов к реальным мерам в области природоохраны только в двух моментах: уменьшение вредных воздействий при производстве и утилизации. Т. е. к решению задач, лежащих в технологической и, отчасти, экономической плоскостях. Этого явно недостаточно.
Безусловно, задача трасформации постиндустриального общества невероятно сложна. В сущности, весь комплекс концепций «устойчивого развития» свидетельствует об интеллектуальной (а не только политической!) беспомощности существующих социальных систем перед лицом надвигающейся угрозы. Тем временем истощение целого ряда невосполнимых ресурсов становится все более ощутимым и, в соответствии с большинством прогнозов должно достигнуть критической величины к 2030−2050 гг.
Ситуация усугубляется еще и тем, что точка безболезненного возврата давно уже пройдена. Интересы сохранения живой природы требуют немедленного сокращения потребления в «наиболее развитых странах» по ряду позиций минимум на порядок. Но эти же интересы заставляют более всего опасаться глобальной социальной дестабилизации, вызванной подобным сокращением. В мире, нашпигованном атомными электростанциями, химическими производствами, нефтехранилищами, трубопроводами, опутанном миллионами экономических, финансовых, технологических связей более чем рискованно проводить подобные эксперименты. Полный крах даже одной крупной корпорации, чья деятельность связана производством или хранением опасных веществ, может стать причиной значительных техногенных загрязнений (вследствие нарушения технологического цикла и т. д.) [2]. Крушение целых экономик повышает этот риск на порядки.
Тоталитарная альтернатива
Запутанность и многогранность природоохранных проблем порождает соблазн разрубить этот узел мечом диктатуры. Предложение действительно не лишенное смысла, особенно для тех, кто понимает, что торжества идеи прав человека на всемирной помойке ждать не приходиться. Какая еще власть может позволить себе сознательно добиваться снижения уровня потребления, не рискуя на следующих же выборах уступить место беспардонным хищникам?Успехи (преимущественно невольные) административной системы советского образца действительно впечатляющи. Достаточно вспомнить, что при среднем уровне жизни в несколько превосходящем нынешний, количество автомобилей в частном владении росло гораздо медленнее. Дефицит и даже полное отсутствие некоторых видов энергопотребляющей бытовой техники тоже, в общем-то, аргумент в пользу диктатуры в ситуации, когда стремление к комфорту входит в противоречие с нуждами выживания. Этот ряд можно продолжать, включив в него почти всё то, за что мы ненавидели советские торговлю и ширпотреб.
Про ненависть я упомянул не случайно; именно тот факт, что покупательские эмоции составляют первый ряд аргументов против «принудительного аскетизма» плохо рекомендует весь корпус возражений (не до жиру, дескать). Мысль же о том, что сокращение потребления может требовать не меньших вложений, чем расширение производства (и это при сокращающихся доходах!) кажется слишком не очевидной. К тому же у нас даже либералы уверены в магической способности административно-командной системы без труда «изыскивать средства», слишком ярки примеры реализации самых амбициозных проектов 50-х — 70-х.
Радикальные «зеленые» исходят, в сущности, именно из этой простой предпосылки: если машина подавления служила (и успешно!) выполнению неимоверно трудных и даже абсурдных задач, почему бы ни направить ее на усмирение аппетитов популяции «бесхвостых приматов». Но радикалы никогда не учитывают экономику.
Тотальный контроль потребления возможен только при полном огосударствлении производства. А государство-завод о природе заботиться не способно по факту. Так, относительно невысокий уровень индивидуального потребления в Советском Союзе в ряде случаев с лихвой «замещался» расточительным «удовлетворением нужд» госсектора. Интенсивная эксплуатация природных ресурсов ради достижения «контрольных показателей» — сама суть плановой экономики. При этом даже частичная переориентация системы на природоохранные задачи мало что дает: «контрольная цифра» добычи и освоения — это тонны извлеченной руды и нефти, с непременным разрушением геобиоценозов, а «контрольная цифра» рекультивации и лесопосадок — это далеко не восстановление экосистем в их полном видовом разнообразии.
Нужно также сказать, что недемократическое государство не есть государство непопулистское, демократия и тоталитаризм в этом смысле стоят друг друга. Представить же себе народ, который, глядя на богатых соседей, не захотел бы жизни посытнее (пусть не для себя, но уж для детей-то обязательно!) невозможно. Так что и здесь неизбежны компромиссы.
Кроме того, любые попытки разорвать связь между трудом и материальным вознаграждением, чем бы они ни вдохновлялись — идеями равенства или ресурсосбережения — противоречат самой человеческой натуре. Это тоже природа, причем всегда способная за себя постоять.
Плюс к вышесказанному, диктатура не мыслима без ситуации «осажденной крепости» (в военном, а не только в духовном смысле). Современный же оборонно-промышленный комплекс это крайне ресурсно-затратная отрасль, а в противостоянии систем природоохрана отойдет на десятый план.
Надо отметить, что «осадное положение» делают неизбежным не только внутренние (теми, кто в строю легко командовать!), но и внешние причины. Мы живем в мире, где недостаточно отчетливое выражение лояльности к «мировому сообществу» легко становиться причиной бомбовых ударов. Кстати, у давления, которое оказывают на «неразвитые» страны «мировые лидеры» есть и экологический аспект. Например, в конгрессе и сенате США уже довольно давно обсуждаются предложения о законодательном введении санкций против стран с «неприемлемо» жесткими экологическими стандартами, в случае если эти стандарты препятствуют развитию американскими корпорациями своих производств в этих странах. И эти законы, в случае принятия не станут чем-то совершенно новым, а лишь легализацией имеющейся практики.
Пути выхода
Необходим переворот в тактике и стратегии защиты окружающей среды, своего рода переход от обороны крепостей к защите территории. Охранный рубеж природы должен проходить не по границам заповедников и водозаборных зон, необходима система сдерживания и даже подавления чрезмерного потребления. При этом нужно учитывать, что под понятие чрезмерного может попасть очень многое, из представляющегося совершенно необходимым жителям «цивилизованных стран» и крайне желаемого гражданами прочего мира [3].Безусловно, сердцевиной новой политики должна стать духовная альтернатива потребительству. Альтернатива выразительная, обращенная ко всем членам общества, безупречная насколько это возможно в мире, не являющаяся прикрытием ни чьих корыстных интересов. Нужен призыв [4] внятный и горячий. Нужно заново открыть для людей аскетизм, как источник подлинного достоинства и свободы, как одно из самых совершенных проявлений любви к ближним. Проповедь аскетизма должна быть предельно дифференцированной, раскрывающей для каждого возможности духовного роста. Необходимо раскрыть ее как торжество «цветущего многообразия», а не казарменной унификации.
Отмечу один, сравнительно тонкий нюанс: самоограничение — это явление, относительно слабо закрепленное в духовном опыте поколений. Человеку доиндустриальной эпохи в большей части требовалось смирение с непреодолимыми препятствиями на пути удовлетворения собственных потребностей.
Но упования только на действенность проповеди или, того хуже, пассивное ожидание неких «тектонических сдвигов массового сознания» могут оказаться напрасными. Мир не станет Монастырем, все попытки этого рода приведут к обмирщению Монастыря, а не к «пострижению» Мира. Экономическая и социальная система большинства современных обществ сущностно несовместима с защитой природы. Игнорировать этот факт лицемерно и недальновидно.
Экономика в некотором роде, конечно, служанка, но умеющая досадить невежественным и надменным господам. Она может быть грамотно трансформирована только при помощи экономических же методов.
Сразу оговорюсь, что приведенный ниже список мер не претендует ни на целостность, ни на полноту, это всего лишь свободное перечисление действий наиболее необходимых, на мой субъективный взгляд.
Финансовая система, имеющая наибольшее влияние на весь облик экономики должна быть преобразована радикальным образом. Речь идет о максимально возможном отказе от налогов и полном изъятии природной ренты в пользу государства.
Природная рента должна взиматься не только за пользование землей или добычу полезных ископаемых. Всё производство, использование, хранение или утилизация товаров, сопряженных с существенным негативным воздействием на окружающую среду или даже с риском такого воздействия должны облагаться природной рентой. Это касается и рынка услуг.
Размер ренты в самом общем виде должен складываться из расходов на возмещение причиненного природе урона и компенсирование прямого и косвенного ущерба обществу. При этом закон должен дать гарантии от нецелевого направления средств и незаконного снижения платежей.
Следует создать совершенно новую систему экономической и экологической безопасности из бывших налоговых органов, экологической милиции, природоохранной прокуратуры, организаций занимающихся лицензированием добычи полезных ископаемых и т. д.
Основная часть рентных платежей в значительном числе случаев, возможно, будет возложена на сбытовые организации, торговые фирмы и конечного потребителя [5]. В противном случае любая самая процветающая экономика в считанные месяцы будет раздавлена внешней конкуренцией.
Должно быть введено такое понятие, как «товар (услуга), создающие условия для природоразрушительного образа жизни». К таковым (с учетом региональных особенностей и текущего состояния среды) могут быть отнесены, например, легковые автомобили, некоторые виды бытовой техники, транспортных услуг и др. Их следует облагать наиболее высокой рентой, а в некоторых случаях над их реализацией необходимо установить контроль, подобный контролю над торговлей оружием. Реклама подобных товаров (услуг) должна быть запрещена или существенно ограничена.
Естественно, в районах, освоение и заселение которых является стратегической необходимостью многие виды рентных платежей должны быть ниже, чем, например, в перенаселенных мегаполисах [6]. Это так же понятно, как и то, что горожанин, приобретающий второй или третий лимузин должен платить гораздо большую природную ренту, чем крестьянин за свой, пусть даже жутко чадящий, трактор.
Система рентных платежей должна стимулировать развитие ресурсосберегающих технологий, реализованных на протяжении всего «жизненного цикла» изделия, вплоть до этапа утилизации.
Вообще, изменению подлежит весь строй жизни. Например, поощрение выпуска товаров длительного использования должно несколько смирить неистовство моды (безусловно, каждая эпоха порождает свою эстетику, но «эпохи» не должны порождаться интересами «индустрии стиля» и легкой промышленности).
Разумеется, нельзя обойти сферу культуры и, в особенности, информационного пространства. Нет ничего лучше рынка до тех пор, пока он не выходит за границы базарной площади. Но рыночное искусство, так же как и рыночная мораль плоховато сочетаются со строгим духом аскетизма во имя жизни.
Пронизанное явной и скрытой рекламой, современное информационное поле должно быть изменено максимально деликатным, но радикальным образом. Особенно настороженного внимание заслуживают такие формы рекламы, которые направлены на целенаправленное формирование образа жизни предполагающего потребление того или иного товара или услуги (то, что часто именуют несколько расплывчатым термином «брендинг»).
Существование, чисто коммерческих проектов в сфере массовой культуры и СМИ должно быть существенно ограниченно. Подчеркну: преимущественно экономическими методами. Менее всего здесь подходит опыт закаленных борцов с «тлетворным влиянием Запада»
Нужны детально проработанные и по-настоящему прозрачные схемы общественного финансирования культуры и средств массмедиа (особенно электронных) [7].
Впрочем, отдаю себе отчет, что полное перерождение современной светской культуры в духе пропаганды самоограничения невозможно (грешным делом, и не хочу этого). Но всему свое место: балаган хорош раз в год на ярмарке. В сущности масс-культура есть современная проекция архаичных средств стимулирования потребления. «Балаган-ярмарка-покупки» тысячелетиями закрепленный стереотип поведения, который успешно работает.
Многомиллиардные обороты шоу-бизнеса [8] должны остаться в прошлом, хотя бы потому, что они влекут за собой рост в химической (производство пластмасс для кассет и проч.), радиоэлектронной и др. весьма опасных отраслях промышленности. Рост, не оправданный ни какими реальными потребностями человека.
Вообще, это одна из сложнейших проблем: выделить товары и услуги, которые совершенно необходимы, и ограничить природную ренту на их производителей и поставщиков неким минимумом. Механизм такого выбора и его реализация могут стать самым уязвимым местом всей природоохранной экономической политики. Но любые издержки лучше, чем существующий порядок вещей, при котором действует правило, сформулированное одним из директоров корпорации «SONY»: «Мы не интересуемся запросами рынка, мы создаем новый товар и навязываем его потребителю».
Компенсационные меры
Безусловно, сохранение природы соответствует коренным человечества (как в утилитарном, так и в нравственном смысле), но не считаться с тем, что в случае если «право на благоприятную окружающую среду» придет в противоречии с правом на жизнь выбор людей будет очевиден. Выбор, который нельзя осуждать, не встав на позиции какого-нибудь радикального экофашизма или «зеленого» неоязычества.Естественно, необходимо внедрение системы компенсационных мер.
Вкратце, их суть можно сформулировать так: снижение потребления при минимальном снижении качества жизни. Например, ставшее уже банальным, развитие «экологически чистого» [9] общественного транспорта взамен многомиллионного парка частных авто.
Труд и занятость
Тема труда и его нравственного значения, должна стать одной из главных в данном вопросе. Часть радикальных западных «зеленых» идеологов присваивают труду (и даже трудолюбию) значение главного виновника разрушения природы, а качестве альтернативы предлагают идейную праздность а-ля хиппи или панки. Это кажется логичным, действительно, очень внятная компенсационная схема: живем беднее, — зато меньше работаем. Можно довольно долго разбирать несостоятельность и опасность такого выбора. Но паразитизм притягателен. Как говорят японцы, кто три дня просил милостыню — никогда не будет работать. Не понятно только на ком будет паразитировать «экологически чистое» человечество уже через несколько месяцев после начала реализации подобного социального проекта.Труд, разумеется, является одной из основ нравственности, но нравственное совершенствование не является целью труда. Это — правило, подлинно добровольные исключения из него редки, а «невольник — не богомольник». Разрывать взаимосвязь между трудом и материальным благополучием нельзя. Но изменения в оценке труда, в форме и характере вознаграждения возможны и необходимы.
Все экономические меры должны приниматься с учетом их влияния на структуру занятости. Она должна стать объектом целенаправленной трансформации.
В случае если источником наибольшей выгоды будет детальное соответствие высоким экологическим стандартам, на рынке труда будут действовать совсем другие законы. Прежде всего, постоянный приток финансовых средств от целевого изъятия природной ренты повлечет за собой рост количества рабочих мест в «индустрии природовосстановления [10]». Падет также одна из «священных коров» промышленной эпохи — увеличение производительности труда любой ценой.
Стимулирование выпуска товаров длительного использования и высокого качества сделает прибыльным «человекоемкое» производство, требующее высокой квалификации. Это будет иметь и определенное нравственное значение для всего общества, ведь некачественный труд — разновидность обмана, а высокий уровень мастерства — источник достоинства.
Международный контекст
Безусловно, все вводимые меры природоохранной политики нуждаются в международной поддержке. Она будет крайне ограничена, а вот противодействие, напротив, будет весьма существенным. Любые действительно существенные меры по предотвращению глобальной экологической катастрофы являются прямым вызовом самой могущественной силе современного мира — транснациональному капиталу. Надо понимать, что его интересы — это не только интересы «кучки хозяев жизни», но и, во многом, интересы целых наций и классов. Что бы обрести хоть небольшой шанс на победу необходимо предложить этим людям достойную альтернативу и создать условия, которые бы способствовали ее принятию (и, может быть, вынуждали поступить подобным образом).Фактически кроме весьма непоследовательной «озабоченности мировой общественности состоянием окружающей среды» есть только два фактора способствующие решению этой задачи: требования стран третьего мира об установлении справедливых цен на сырье и, безусловно, противоречивый и скандальный, мировой антиглобализм. Не густо, если учесть противостоящие силы.
Перспективы
Основания для оптимизма минимальны. «Гром не грянет — мужик не перекрестится». Истребление природных ресурсов должно стать слишком не выгодным и опасным занятием, что бы «удовлетворение всевозрастающих материальных потребностей» [11] перестало быть приоритетной задачей. Можно с уверенностью говорить о том, что только истощение запаса прочности, заложенного в социальной системе современного мира, приведет к смене модели развития (ввиду абсолютной невозможности следовать прежней). А этот запас весьма велик, в то время как возможности для фундаментальной трансформации системы весьма ограниченны.Мир «золотого миллиарда» готовится ни к тому, что бы изменится, а к тому, что бы выстоять. Интенсификация добычи биоресурсов Мирового океана [12] и полезных ископаемых морского дна, многочисленные проекты замкнутых техносфер, по автономности напоминающих подводные лодки, интенсивные поиски технических решений наиболее полного использования ресурсов позволяют говорить об этом с уверенностью.
Другие страны и регионы волей-неволей избирают стратегию «догоняющего развития», усугубляя и без того критическое положение.
Все концепции «устойчивого развития» и «духовно-экологического возрождения» не дают ответа на вопрос, как и какими силами, может быть реализован (в существующей, а не гипотетической ситуации!) любой из предлагаемых проектов. Отравленный воздух и вода, катастрофические изменения климата, истощение почв и жесточайший дефицит сырья и энергии — последние аргументы природы, которые нам, похоже, придется выслушать.
Есть только одна надежда, на то, что первый удар грома будет достаточно громким, чтобы быть услышанным и случиться задолго до настоящей грозы…
[2] Это позволяет по достоинству оценить парадоксальный ответ Дж. Буша-мл., который, объясняя отказ США подписать Киотские соглашения, сказал что в решении проблемы сокращения выбросов уповает на Бога.
[3] Например, одно из социологических исследований, проводимых в Швеции, показало, что «современный средний швед» — это женщина 40 лет, незамужняя и бездетная, владеющая автомобилем и живущая одна в трехкомнатной квартире. Излишне говорить, что эта планета слишком мала и бедна ресурсами для 6 миллиардов «средних шведов» всех наций и рас.
[4] А не пропаганда!
[5] Напомню, что большинство других налогов с них будет снято.
[6] Рента в этих случаях может играть роль регулятора демографических и миграционных процессов.
[7] Под общественностью не подразумевается узкая группа «профессионалов гражданского общества» из числа грандополучателей.
[8] Персонажи международных «светских хроник» и глянцевых журналов — певцы, артисты, модельеры, продюсеры — воплощение еще одной давней либеральной мечты. «Аристократия», состоящая из тех, кто нравиться большинству простолюдинов. Шуты, скупающие королевские замки. Все сбылось.
[9] Вообще к экологически чистым видам деятельности можно с полным правом отнести только собирание кореньев малочисленными архаическими племенами. Примитивное земледелие или скотоводство, например, экологически чистым уже не является.
[10] Очень важно не дать ей развиться по законам классической индустрии!
[11] Кстати, это одно из определений понятия «коммунизм» времен Хрущева.
[12] Не самое перспективное дело, если учесть, что в Мировой океан ежегодно сбрасывают более 30 000 различных химических соединений в количестве до 1,2 млрд. тонн.
