 |
| Фома | Людмила Селенская | 25.08.2005 |
В Глазго наших много, и образовалась дружная община. Есть хор, регент, крохотная библиотека, воскресная школа, музыкальные занятия для детей. В последний год нашего пребывания там я работала переводчиком для русскоязычных беженцев.
Сейчас мы живем в Ирландии, в городе Корк. Здесь чуть больше года назад образовался приход Русской Православной Церкви. Батюшка приезжает к нам из Дублина раз в месяц. В Дублине приход большой и регулярные службы. Увы, там мне не довелось побывать, а мужу очень там понравилось.
Слово «русские» употреблено условно. Под «русскими», «нашими» имеем в виду жителей бывшего Советского Союза. Это, помимо русских, украинцы, белорусы, армяне, молдаване, евреи, прибалты, а также вкрапления азербайджанцев и цыган. Как правило, за границей не выясняем отношений, кто прав, кто виноват, кто против кого. За границей нас мало и мы стараемся дружить. Не везде, правда. В Глазго дружить получается, в Корке — не очень.
Но есть одно место, где мы встречаемся, знакомимся и приобретаем близких друзей. Это место — православная церковь. Конечно, люди приходят туда не знакомиться, а молиться, но за стенами храма мы уже не расстаемся.
* * *
Одна прихожанка в Шотландии из местных, из протестантов, сказала как-то: «Я так благодарна русским иммигрантам за Православие.»* * *
Довелось присутствовать при первой исповеди ребенка. Стоит, как свечечка, тянется на носочках к высокому отцу Александру, рассказывает быстро-быстро, волнуется. И нисколько ее не смущает, что англоязычный батюшка, наверно, ничего не понимает из ее шепота. Батюшка тепло смотрит ей в глаза, кивает. Она никак не может опуститься на колени, чтобы священник покрыл ее епитрахилью, потому что ручки у нее в карманах, и она так волнуется, что не может понять, что ей мешает. К ней подходит мама и с улыбкой пытается вынуть ей руки из карманов, но она так сосредоточена, отмахивается только. У всех немногочисленных присутствующих, включая батюшку, слезы на глазах. Даже обычно шумные прихожане притихли и затаили дыхание.* * *
Один шотландец рассказывает о себе. Он водитель автобуса в Глазго. Маршрут его лежал мимо греческого храма. Ездил он мимо несколько лет. Дай, думает, зайду. И зашел. Навсегда. Редко не увидишь его на службе.* * *
Он же оформил опекунство над девочкой-инвалидом из мусульманской семьи. Привозит иногда ее в коляске. Впервые в жизни с ней стали разговаривать как с человеком.* * *
В субботу вечером в греческом храме бывает такая картина: поют русский и шотландец, молится молдаванин. Единственный грек — батюшка.* * *
Один человек признался: «Я сначала прибегал к Богу корыстно, просил о помощи. Сейчас все утряслось, но я Бога больше не брошу, я Ему благодарен».* * *
Русская пара венчалась. Когда приехали с венчания домой, дочка кинулась к отцу: «Папочка, спасибо тебе, что ты повенчался!» Залезла к нему на колени, целует. Родители в себя не могли прийти от изумления: во-первых, ребенку ничего не объясняли про венчание и даже не взяли с собой. Во-вторых, как это она угадала детским своим сердечком, что благодарить надо именно папу: мама давно этого хотела, а для папы это было непростое решение.* * *
Когда устраивали новый, русскоязычный приход в Шотландии, многие думали, что англоязычные прихожане не будут посещать службу на церковнославянском, а будут ходить, как прежде, на службы на английском. Каково же было наше удивление, когда на первую службу с русским батюшкой все местные старички приехали и все восхищались. Как им нравится церковнославянский язык и пение!..* * *
Пожилая активная протестантка: «Да, это мы виноваты в том, что творится с верой в нашей стране, что многие храмы отданы под альтернативное назначение (там размещается что угодно, от казино до полиции), что молодого верующего днем с огнем не найдешь».Призналась с горечью, что это рационализм до такого довел, не хватает людям в протестантизме жизни и тепла.
* * *
Молодой грек встречает на вокзале пожилого священника, берет у него благословение, целует руку. Проходят мимо два шотландца: «Смотри!» — «Что такое?» — «Папа Римский!!!»* * *
Православный пожилой американец Джон, староста нашей общины в Корке (Ирландия), рассказывает, как был на Крите, радовался ежедневным службам. Ему как-то сказали: «А-а, американец! Это не настоящий православный». Да, говорит, им хорошо там, в Греции: в пост вся страна постится, в столовой, в кафе мяса не найдешь. И так во всем. А попробуй здесь сохрани свою веру, где ты практически один!..Мне было очень обидно за друга. Я сразу почувствовала: он — настоящий. Настоящий человек, настоящий христианин. Несет окружающим тепло и радость. Одинокие, несчастные, обиженные так и пасутся возле него.
Беженка из Кении пришла крестить ребенка. Никого не знает, к кому обратиться? Конечно, к старосте. Стал крестным шоколадного малыша с огромными глазами, всем говорит: «Видали моего крестника? То-то же!».
Когда он говорит, что не постится по-настоящему, и что его жизнь — сплошные нарушения, я только думаю про себя: были бы мы все такие… Я хочу быть похожей на него.
* * *
Мы привыкли видеть Джона после садовых работ, в потертых свитерах, усталого и немного всклокоченного. А в больнице нас встречает очень важный доктор, в рубашке с галстуком под белым халатом. Его здесь уважают. Немного теряюсь: Джон всегда целует нас по-русски, три раза, но здесь вам не тут, это ж работа, кругом коллеги. Все это Джон игнорирует и целует нас приветливо, как обычно, и громко спрашивает, как дела, и когда приходить на следующую репетицию церковного хора. Заходим в его кабинет, и мне все ясно: у него там иконы и фотографии его знакомых и незнакомых, но уважаемых им священников, русских и греческих. Значит, все коллеги в курсе и о его убеждениях, и о русских друзьях.Оказывается, Джон не только наш лучший друг здесь. Он у многих людей лучший друг, а у некоторых единственный. Был на приходе грек, очень одинокий печальный человек средних лет. Мы только два раза его видели. Он неожиданно умер. Джона оповестили одним из первых. Джон говорит, что Кириакос звонил ему примерно раз в полгода, и иногда приходил в больницу. Близкой дружбы, как таковой, вроде, и не было. А Кириакос как-то сказал ему: ты мой единственный друг.
* * *
Один человек крестился за границей, прожив там много лет. Говорит: «Забываю, что Великий Пост. И свинины куплю, не говоря уж о прочем». Да, здесь не зазвонят колокола православного храма, не пройдут мимо бабушки в платочках, ничто не напомнит о посте. Не забежишь в храм, чтобы вспомнить и преклонить колена.* * *
Посмотрели с детьми фильм Эйзенштейна «Александр Невский» на DVD-диске. Было живое чувство встречи со святым. На следующий день к нам заехал Джон и привез икону Александра Невского с частичкой мощей. Он старается, чтоб и другие имели возможность прикоснуться к святыне, приносит икону иногда на службу.* * *
Каждый раз новые прихожане из наших спрашивают:— А что, у батюшки корни русские?
— Нет, он из местных, корни у него шотландско-ирландские.
— А, наверно, матушка у него из русских.
— Нет, матушка наполовину англичанка, наполовину шотландка.
— И по-русски не говорят?
— Так, немного совсем.
— Как же это они православные? Не из русских, а гляди — православные!
* * *
Знаем одну семью, папа — англичанин, мама — русская. Папа католик, мама в крещении православная, но в церковь не ходит. Когда приезжает бабушка, именно муж настаивает, чтобы ее возили в русскую церковь, чтобы и ребенок службу посещал.* * *
Много семейных пар, где один из супругов православный. Другой тоже посещает службы за компанию. Нередко через несколько лет принимает православие.Если у местного русская жена, то такой человек, как правило, любит Россию, с уважением относится к нашей вере. Бывает, даже предлагает муж: а поехали жить к тебе, в Россию!
* * *
Многие жалуются, что тяжело молиться, когда служба на английском. Или на греческом. А молдаванин Вася рад любой православной службе. Приходит и молится. Незнакомый язык богослужения его нисколько не смущает. Муж подружился с ним. Я думала: что он в нем нашел? Всегда молчит, улыбается. Бессловесный какой-то.Как-то раз он сказал мужу: «Я ничего у Бога не прошу, ничего мне от Него не надо. Просто прихожу и радуюсь Ему.»
Несколько раз заходил к нам на чай после службы. Посидит, помолчит, поулыбается и уходит. Я с ним не церемонилась, поели — и за дела, или в книжку уткнусь.
И вдруг после его ухода — чувство, что у нас был Христос. Радость на душе, мир.
Вася признался: «Дома все у меня есть — и продукты, и борщ приготовлю — а не вкусно мне одному. А у вас вкусно…»
* * *
Семейная пара, муж — шотландец, жена — русская. Узнали, что в Глазго православные службы, приехали. Жена рассказывает: муж всю неделю напоминал: «Не забудь, в субботу в церковь. Не забудь, я уже на работе договорился (работает по субботам)». Велел погладить себе лучший костюм. Пришел такой торжественный, серьезный…Он в жизни не был до своих сорока двух лет ни в одном храме. Ни в католическом, ни в протестантском. Сам из неубежденных протестантов.
Пасха
Страстная неделя. Женя-то едет в Дублин с Джоном на три дня. А я уж останусь дома с детьми. Приход у нас в Корке крохотный, и поэтому служб на большие праздники не бывает: не бросит же священник в Дублине пятьсот человек ради пятнадцати.Звонит Люба из Швеции, возмущается: как это Пасхи не будет? Пасха будет! Вот увидишь. Ты ее почувствуешь. Уложишь детей спать, закончишь последние приготовления к Празднику, сядешь…
А Пасха и придет!
Ну что ж, будем готовиться. В Великий Четверг встаю около шести утра печь кулич. Я в жизни не пекла куличей, я и печь-то недавно научилась. Кулич — это целое дело. Я выискала в интернете несколько рецептов. Останавливаюсь на рецепте средней сложности. Очень обаятельный автор, женщина неординарная, она так вкусно, красочно и доходчиво рассказывает простофилям вроде меня, как взяться за непростое дело, предупреждает возможные ошибки и вcеляет веру в успех.
Кулич я обдумывала неделю. Неспешно покупала вкусности-волшебности, необходимые для создания главного украшения пасхального стола: изюм, ванильную и ромовую эссенцию, посыпку — цветные шарики, манку, чтобы кулич не прилип к форме.
Теперь мне нужно собраться. Раннее утро — единственная возможность осуществить задуманное без помех. Птицы поют. Осторожно добавляю душистые эссенции, от запаха кружится голова. Теперь месить, не менее сорока минут, до тех пор, пока, согласно фее, тесто не запищит и изюм не начнет выпрыгивать из него. Тесто, как живое у меня в руках, теплое, доброе, душистое, шелковистое, желтое от рома. Пожалуй, больше не захочу покупать кулич в булочной.
Наполняю формы на две-трети — тесто должно подняться. Ставлю две формы в духовку и жду. Еще остается теста на два кулича. Теперь мужики могут вставать.
Делаю яично-сахарную глазурь. Куличи весело пекутся, я хорошо вижу их сквозь стекло, они поднимаются и поднимаются, вон какие верхушки над формой! Наверное на запах, в кухню собираются мои сонные мужчины. Мальчишки в восторге, хлопают в ладошки. Женя тоже рад, подбадривает меня. Достаю первую партию из духовки, осторожно кладу на мягкое полотенце, чтоб не деформировались, ставлю в духовку оставшиеся два кулича. Самый красивый я подарю Джону и Вивьен.
Женя ушел на работу, а мы с детьми не дождемся, когда остынут куличи, чтобы полить их глазурью и украсить. Дети пробуют сахарные шарики, раскатившиеся цветными брызгами по тарелке. Куличи облиты глазурью. Даю детям знак: посыпайте шариками! Только не очень щедро! Поздно: один кулич плотно облеплен разноцветными крупинками. Его-то и хотят подарить Джону дети.
Джон звонит договориться, когда он заедет за Женей. Спрашиваю, где он обычно достает кулич. Кулич? Где ж его достанешь? У Джона никогда не было кулича на Пасху. Я ликую: теперь будет!
Снаряжаем Женю, заворачиваю в полотенца и салфетки куличи и крашенные луковой шелухой яички. Насыщенный цвет получился, а три яичка даже с узором. Женя освятит куличи в церкви в Дублине. Женя уезжает в Страстную Пятницу. Мне и радостно за него, и грустно, что я остаюсь. Хочется донести до детей смысл великих дней — но не знаю, как.
Дети тоже готовятся к Пасхе. Мы делаем из пластилина пасхальный стол, накрываем его вырезанной из бумаги салфеткой, лепим тарелочки с куличами и разноцветными яичками. Вырезаем из картона и расписываем пасхальные яйца, большие и маленькие. Многие из них уедут с оказией в Глазго: отцу Александру с матушкой Юлией, отцу Рафаилу, Наташе. Высунув язык, дети пишут поздравительные открытки.
Текст я оставляю на их усмотрение, и получается что-то невыразимо трогательное. «Дарогие дади Толи и Тёти наташи» будут их хранить.
Конечно, дети ждут подарков. Много подарков, хороших и разных. Я давно подкупаю киндерсюрпризы, сладости, игрушки… Праздник должен быть праздником! Кое-что у меня припасено из России, спрятано на шкафу.
Дети изнывают, не могут больше ждать. Скоро ли Праздник? Какие будут подарки? Придут ли гости? Когда же приедет папа?
Мне самой уже невмоготу, хотя дел еще много: надо убраться до конца, приготовить вкусности. Жарю, парю, уговариваю детей, придумываю им занятия.
Купаю мальчишек и кладу спать. Долго разговариваем. Завтра Пасха! Рассказываю им о Христовом Воскресении. Как я чувствовала праздник, когда была студенткой! Первая пасхальная ночь в храме у отца Федора… Батюшка всех заражал своей радостью, он не говорил, а радостно кричал: «Христос воскресе!» Отец Федор умел радоваться и умел радостью делиться. Для меня Пасха теперь всегда ассоциируется с отцом Федором. Сама я так радоваться не умею, как же я могу обрадовать детей? Пою детям стихиры Пасхи. «Мироносицы жены утру глубоку…» Мама, почему ты плачешь? Ну как же, малыши, не плакать, хоть раз-то в году можно и поплакать, не всё же строить всех на подоконнике в шесть рядов. Меня почему-то не оставляет мысль, что если в старости я потеряю память, то «Мироносицы жены» я все-таки узнаю.
Дети спят, я одна в гостиной. Стол накрыт белоснежной скатертью, на тарелке кулич и яички. Праздник незаметно входит в дом.
Утром поздравляем друг друга с детьми. Едим куличик, раздаю подарки. Дети рады, бегают в нарядных пижамках. Когда же папочка приедет? Звонит Люба, поздравляет.
Женя приезжает часа в три. Сияет. Христосуемся с ним, с Джоном. Джон придет к нам завтра.
Напряжение последней недели спадает. Вот и дождались праздника! Завтра придут гости. К обеду на улице собираются дети, и наши присоединяются к компании. На дворе пасмурно, а у нас на белой скатерти горят пурпурным пасхальные яички и радует глаз разноцветной посыпкой кулич.
Материал опубликован в 4(27)-м номере «Фомы» 2005 г.
http://www.fomacenter.ru/index.php?issue=1§ion=66&article=1126
