Мощь и мощи

Свято-Данилов монастырь устроил «Куликовскую битву» в Новом Манеже

При том что художественные выставки к юбилею исторических событий — жанр почтенный и вполне сложившийся, на этой выставке есть чему удивиться. Вот пример. Прямо посередине выставочного зала в витрине стоит драгоценный ковчег с мощами св. благоверного князя Александра Невского. Оставим в стороне тот факт, что прямое отношение Александр Ярославич к Куликовской битве имел разве только в том смысле, что Дмитрию Донскому приходился прадедом (его почитание как святого покровителя русского воинства все-таки возникло в куда более позднюю пору, чем конец XIV века). Когда мощи выставляет в витрине светский музей с научными (а то и научно-атеистическими) интенциями, это еще понятно. Когда так поступает Данилов монастырь — понятности значительно меньше.

Конечно, это частность, но если говорить о более общих материях вроде выставочной концепции, то ощущение неловкости отнюдь не убывает. Сам план вполне строен: есть раздел про Куликовскую битву в живописи и графике XIX—XX вв.еков, раздел с иконами, имеющими отношение к тому же событию, раздел с рукописями и документами, раздел про декоративно-прикладное искусство и даже витрина с археологическими древностями. Древности, скупо предоставленные не Историческим музеем (как, вероятно, стоило бы), а Музеем истории Москвы, не очень представительны: несколько черепков, наконечники стрел, топорище, навершие шестопера — и все. Декоративно-прикладное искусство внушительно — однако на своеобразный лад: ровно настолько, насколько может быть внушительной расписная федоскинская шкатулка 1944 года с большим портретом Сталина, на которого преданно взирают крохотные лики великих русских полководцев (включая, разумеется, и Дмитрия Донского). В общем-то вполне достойный раздел с рукописями (летописные списки XV—XVI вв.еков, служба и житие Сергия Радонежского, копия договора Дмитрия Донского с рязанским князем Олегом Имановичем — но, как ни странно, ни одного списка «Задонщины») масштабы тем не менее имеет весьма камерные, под стать скорее частно-эпизодическому событию, чем поворотному пункту национальной истории.

А именно так — поворотным пунктом — Куликовскую битву и должно было представлять изобразительное искусство. Насколько у него это получилось, судите сами. Самый ранний образец — это упражнение в вычурной классицистической стилистике (явно ученическое) неизвестного автора начала XIX века: «Дмитрий Донской на Куликовом поле». И все, хронологически следующее полотно — это уже очередные родные просторы Константина Васильева (без всякого отношения к магистральной теме выставки). Дальше небольшой пласт работ, созданных по случаю прошлого грандиозного юбилея (1980 года), в частности линогравюры Алексея Шмаринова и живописный цикл Юрия Ракши. А затем начинается уже сегодняшний день отечественного искусства, и тут впечатления совсем трагичны, потому что отвечает за этот день живопись Василия Нестеренко — печальный случай, когда и технический уровень таков, что полотна смотрятся профанацией академической традиции, и образность вместе с духовно-символической нагрузкой, мягко говоря, небесспорны.

Иконописный раздел, конечно, на таком фоне, безусловно, выигрывает. Проблема разве что в уровне материала: образа, предоставленные Третьяковской галереей, не только сплошь поздние, но и далеко не первого разряда — создается впечатление, что никакими драгоценностями делиться ради выставки музей не хотел категорически. Если не драгоценностью, то хотя бы уникумом смотрится только «Богоматерь Донская» кисти Владимира Комаровского — подзабытого, но очень интересного иконописца начала XX века (между прочим, брата поэта и писателя Василия Комаровского, одной из самых загадочных фигур Серебряного века).

Икона Донской Богоматери вообще фигурирует в иконописном разделе многократно. На самом деле предполагаемая связь этого чудотворного образа с победой 1380 года относится к области позднейших благочестивых преданий, что для выставки, приуроченной к четко определенной исторической дате, вроде бы не совсем уместно. Самое раннее сообщение о том, что икона присутствовала вместе с русскими войсками на Куликовом поле (в так называемом Летописце начала царствования Ивана IV), относится к 1547 году — когда события конца XIV столетия обросли легендарными и подчас малодостоверными подробностями.

«Обрастание», как видно, продолжается и по сю пору. В любом учебнике можно прочесть бесспорное утверждение: Куликовская битва — событие несомненной важности как первая победа русских княжеств над татаро-монгольскими войсками. Но в том же самом учебнике можно прочесть и про то, как вскоре после этой победы войска Тохтамыша в виде наказания сровняли Москву с землей — до разгрома Орды было еще очень и очень далеко, и великие князья еще сто лет продолжали платить завоевателям дань. Но 525-летие стояния на Угре в этом году почему-то никто не празднует — видимо, недостает внешней героики.

Однако по-настоящему в этом праздновании удивляет другое. События 1380 года (за вычетом благословения, которое Сергий Радонежский дал перед сражением Дмитрию Донскому) непосредственно относятся к государственной, а никак не к церковной истории. Отчего тогда этот юбилей отмечается с минимальным участием государства, непонятно. Впрочем, это самоустранение государства спровоцировало явление и подавно неожиданное: монастырь, выступающий в невиданной роли выставочного куратора.

http://www.kommersant.ru/doc.html?DocID=603 285&IssueId=23 490