 |
| Газета.GZT.Ru | Надежда Кеворкова | 22.08.2005 |
Ладога переменчива, как настоящее море. Тысячу лет ее черные воды были для монахов на Валааме самой крепкой защитой от непрошеных гостей. Теплоход с высокопоставленными паломниками подходит к острову на рассвете — сказочная скала, поросшая тайгой, возникает в розовой дымке. Корабль заходит в бухту, минуя маленькие островки, плывет мимо деревянных избушек-скитов, мимо высеченного усилием чистого вдохновения каменного скита.
Сам монастырь не виден, никаких стен — только купола кое-где проглядывают сквозь верхушки деревьев. Ежедневно, с мая по октябрь, пока есть навигация, сюда прибывает по семь-десять теплоходов. Паломники и туристы пересаживаются на катера и еще 40 минут плывут к главной монастырской бухте.
Островные правила жизни
Все четыре дня ваши уши отдыхают от попсы и мата. На этом флоте матросы не ругаются, по радио делают только объявления, а из звуков — лишь гул мотора и завораживающая мелодия старинной валаамской песни.На площади у пристани несколько прилавков и магазинчиков. Монастырская лавка с квасом закрыта по случаю торжеств. «Многие спрашивают пиво. Не благословили торговать алкоголем, я хоть и частник, но мы тут такие вещи соблюдаем», — говорит продавец нехитрой снеди. Весь его ларек уставлен иконами. «Это дары отцов — придут, поболтают, что-нибудь подарят. Но воровство у нас есть. Приходится ночевать в лавке с тех пор, как все обворовали. Монахи? Нет, им не надо, это свои».
«Свои» — это 500 прописанных на острове сельских жителей, из которых триста здесь живут. У них есть администрация, магазин, гостиница на территории монастыря и 40 школьников. Все остальное налажено монастырем: преподавание в школе, электростанция, больница, аптека, детский сад, столовая для стариков, хлебопекарня, две вертолетные площадки, дороги, рыбная ловля. Охотиться на острове не на кого за исключением разве что комаров. Тут живут лишь несколько лосей, «монашествующие» рысь, два бобра, а также множество ужей, гадюки, утки и орлы.
Настоящих валаамских сувениров, сделанных здесь, всего два вида: безыскусные шкатулочки и глиняные колокольчики. Все остальное — то же, что и на Арбате, только с пластмассовой наклейкой «Валаам». Самый ходовой товар — косынки, без которых женщинам в обитель не войти.
Старушка с внучкой подходит к торговцам: «С праздничком! Я сегодня не торгую, дорогие мои — красный день». Внучка торжественно вручает продавцам по пирогу с яблоками. Несколько пар туристов «идут» на аромат пирожков. «Себе напекла, своим напекла, а на продажу нет ничего. Угощу вас в честь праздника, держи», — бабулька отдает оставшиеся пироги без денег. Если в день в лавке наторговал на полторы тысячи — это удачный день, охотно признаются продавцы.
В отличие от многих монастырей здесь нет конфликта между музеем и монахами. «Когда первые иноки приехали, они предложили всем экскурсоводам перейти к ним на работу — мы все и перешли, — говорит старейшина туристического цеха Евгений Петрович, работающий здесь более 40 лет, автор множества книг о монастыре. — В сезон живем в скиту, посты соблюдаем, у нас разногласий нет, жалованье хорошее, туристов и паломников много, и разницы между ними все меньше».
Ни один из экскурсоводов не сознался ГАЗЕТЕ, сколько он получает. А вот рассказывают они мудро — так, как от них ожидают. Патриотам — про злокозненность лютеран-финнов, владевших островом до войны. Старым коммунистам — про благочестивых летчиков, целившихся мимо святынь.
Монастырские правила
Каменная лестница от пристани к Фаворской горе, на которой стоит главная усадьба монастыря, — то немногое, что сохранилось здесь с древности. «По ней цари ходили, и нищие, и комиссары, — делится командированный с материка милиционер с рацией. — Мы тут уже как свои, все знаем, можем экскурсии проводить».Милиционеров местных от московских отличить легко — они улыбаются, говорят «пожалуйста» и «спасибо», никого не толкают, старых и малых пропускают всюду.
Патриарха ждут ряды паломников. Ждут уже часа два. «Как увидим вертолет, через десять минут Святейший появится. Мы вот из Москвы приехали, а большинство из Питера, из Карелии, живем в сарае впятером, очень довольны, в гостинице мест мало, нас расселили, как смогли, кормят, — рассказывают люди, пока длится ожидание. — Нищих нет? А откуда им взяться? В старину монастырские пароходы их привозили, кормили, обогревали, сейчас нищие все по городам стоят, те, кто сюда приходит, трудниками работают, уже милостыню не просят».
То и дело кто-то подходит к громадному колоколу, висящему на стальной конструкции, трогает его теплый от солнца металл, норовит качнуть громадный язык. Неизменно вежливый милиционер выводит из-под колокола людей: «Нельзя под ним стоять, мало ли что, еще ведь не освятили».
Мастер, отливший колокол, Валерий Анисимов из Воронежа, не отводит глаз от своего детища. «Сколько стоит сделать колокол? Времени или денег? Отливали восемь минут, готовились полтора месяца, везли две недели, три дня в монастырь проносили». Он и не ждет, что его подведут к Патриарху или к министрам: «Мы наград не получаем, мы работаем». Главное его волнение: как начнут в колокол звонить, чтобы не раскачали — «так и разбить недолго, он же хрупкий, даром что большой».
Наш разговор слышат иноки, стоящие вдоль патриаршего маршрута. Один не выдерживает: «Так ты не стой, пойди к звонарю, поговори, как ему чего делать, что так стоять да переживать?» Анисимов сомневается: «Кто меня послушает?» «Как кто, ты же мастер!» — чуть не хором откликаются чернецы и выталкивают его к звонарю.
Монахов в обители полторы сотни, кто откуда, все больше городские. «Они теперь у нас и постирать, и приготовить не умеют, наши бабки их обстирывают и готовят, не то что раньше», — говорит древняя старушка, помнящая еще довоенные порядки. Раньше тут росли арбузы, невиданные сорта яблок вызревали на одной яблоне, все ремесла были — от гончарного до кожевенного. «Пока похвастаться старцами не можем, пока у нас не старцы — эстеты, замечания делать умеем», — говорит она вслед долговязому иноку, громко позорящему женщин в брюках. Те побрезговали монастырскими юбками и обмотались своими куртками.
Колокол «Андрей»
В небе кружит один вертолет, другой. Появляется глава РЖД Владимир Якунин. Он много лет возглавляет Фонд Андрея Первозванного, организовавший изготовление главного колокола «Апостол Андрей». Появляется Патриарх Алексий II. Народ чинно кланяется и мирно начинает следовать за Патриархом. Но московская охрана отсекает простых от важных — чиновников, спонсоров и инвесторов.
«Освящается тимпан сей», — трижды произносит Патриарх, кропит водой громадный колокол. Якунин начинает раскачивать громадный язык, получается не сразу — но вот в воздухе раздается густое нижнее «до», ради которого отливали этого богатыря. Патриарх тоже берет канат — и еще одно «до» разносится над островом.
Толпа выдыхает, выдыхает мастер Анисимов, всплескивает ручками древняя старушка, помнящая, как гудел тот, старый «Апостол Андрей». Мелко, быстро, неумело и на всякий случай переглядываясь, крестятся люди чиновной наружности, занявшие лучшие зрительские места.
Герой первого дня праздника — колокол «Апостол Андрей» — не подкачал. Не подкачал и мастер Анисимов, самый счастливый человек в монастырской толпе, которого к Патриарху так и не подвели.
Военные правила
На следующий день торжества продолжаются: Преображение — главный валаамский праздник. В небе кружит еще один вертолет. «Не президент ли?» — шепчут в толпе. «Мы бы знали», — уверены милиционеры, вместе со всеми задравшие головы к небу.Как выяснилось, это прилетел министр обороны Сергей Иванов.
Минут 15 министр стоит на службе, спускается вниз, во двор, где особого внимания его персона у простых богомольцев не вызывает. И вот в сопровождении монаха Иванов отправляется инспектировать корпуса, пристань, трапезную и ход восстановительных работ. К концу службы Сергей Иванов так же незаметно возвращается в храм и торжественно спускается на крыльцо вместе с Патриархом. Не проронив ни слова, он долго улыбается телекамерам и журналистам, а затем, пошептавшись с Патриархом, отправляется на военную базу, дислоцированную на Валааме. «Министр обороны даст пресс-конференцию в части и только своим журналистам», — объявляет охранник прессе.
Но кое-что о миссии Иванова на Валааме удалось узнать, и не из уст министра обороны. «Из 16 солдат срочной службы — 12 послушников», — выдает ГАЗЕТЕ стратегические секреты представитель министерской свиты. «Такой порядок уже лет 6−7, некоторые демобилизуются и постригаются. Дедовщины, безобразий нет. Там у нас служат только православные, других нет. Сегодня пройдет освящение закладного камня — теперь солдаты смогут молиться в части, а не ходить в монастырь — путь неблизкий».
В тот же день около трех сотен человек приглашены на торжественный патриарший обед. Вся эта толпа легко разместилась в монастырской трапезной. Патриарх, поблагодарив всех за труды, по очереди дает слово почетным гостям. Министр обороны краток: «Упали искусственные барьеры между народом и Церковью, возведенные в прошлом». Человек двести в зале, как и сам министр, еще лет 20 назад явно принадлежали к активным строителям этих барьеров, но они с большим воодушевлением поют здравицу и «многая лета» перековавшемуся вовремя Сергею Борисовичу, признавшемуся, что впервые побывал на Валааме в 1991 году простым туристом, а не молитвенником. Тут прекрасный монастырский хор грянул бурлацкую песню «Дубинушка» — любимую песню и последнего царя, и Владимира Ленина.
Обеденные правила
Невозможно удержаться от описания патриаршего обеда. Собственно, впервые спецкору ГАЗЕТЫ стало понятно, что имел в виду летописец под выражением имярек «дал обед силен». Вот неполный перечень постных блюд, что были предложены гостям. Грибочки соленые, зелень всех видов, огурчики малосольные и свежие, редька, около десятка салатов, соления, селедка слабосоленая под тремя соусами, икра черная и красная, расстегаи, уха, форель со шпинатом, брокколи, рисом и подливкой с красной икрой, блинчики с клубникой и чем-то неземным, похожим на бланманже, фрукты, морсы, чесночная настойка, белое и красное вино. Под конец обеда каждый гость был одарен специальным патриаршим подарком: иконой с благословением, памятной медалью и книгой об обители.Дорожные правила
В памятке, выданной на корабле, было написано, что в одиночестве гулять по острову не разрешается. Как не разрешается собирать ягоды, грибы, цветы. Но, опоздав на катер, спецкор ГАЗЕТЫ оказалась перед выбором — искать лодку за 500 рублей или идти пешком через лес на другой берег острова. «Иди, сестра, до поклонного креста, от него свернешь направо», — напутствовал меня послушник, отговорив связываться с лодочниками. Я и пошла.Дорога называется Главная монастырская — ровная, грунтовая, без единого ухаба или ямки, устроенная еще в XIX веке. Редко-редко по ней проносятся микроавтобусы с паломниками, поднимающие клубы пыли. Они не сигналят и не нарушают тишины леса звуками музыки, как по всей остальной стране. Верстовые столбы приперты валунами. Ни одного пакета, бутылки и даже бумажки на обочине обнаружить не удалось. Возле каждого столба сидит милиционер. Сидят они и у любой достопримечательности этой дороги — столика, скамейки, поворота, креста, горы валунов, штабеля дров. А вот у вертолетного поля никаких видимых следов постов не заметно. От дороги площадка отделена несколькими столбами и подобием изгороди, как в ковбойских фильмах, за которой стоят печальные коровы с проницательным взглядом. Коров милиция не охраняет.
Завидев несколько ягод на малиновом кусту, спецкор ГАЗЕТЫ оглянулась в поисках охраны. Ее не было, но неподалеку в ручье кружила дикая утка, укоризненно поглядывая на готовящееся нарушение островных правил. Сфотографировав утку и малину (хотя фотографировать тоже запрещено), я продолжила путь. В голове вертелся мотив «Дубинушки».
Царская милость
Многое в истории Валаама покрыто завесой тайны. Не известно точно, когда и кем он основан. Считается, что святые иноки Герман и Сергий пришли сюда в те же годы, когда Великий Новгород позвал на княжение Рюрика. В XIV веке здесь был похоронен шведский король Магнус, нашедший приют среди русских монахов и принявший иноческий постриг.Всем прочим монастырям императорский дом Романовых предпочитал Валаам. Петр I, вообще-то не жаловавший монахов, восстановил здесь иноческое общежитие после столетнего разорения острова шведами.
Царственным потомкам Петра валаамские старцы не раз предсказывали их личную гибель и гибель династии. Несмотря на это, августейшие особы ездили на Валаам часто. Цари, великие князья приезжали сюда без свиты, ночевали в кельях, отстаивали обедни и смиренно слушали монахов, большинство которых происходили из крестьян.
К 1917 году в монастыре насчитывалось более 1000 насельников. Как в Греции на священной горе Афон, мирских жителей тут не было — настоящая монашеская самоуправляющаяся республика, все — от одежды до диковинных фруктов — обеспечивавшая себя своим трудом.
Валаамский монастырь, в отличие от прочих 1280 обителей, пережил 1917 год, поскольку отошел к Финляндии. В 1939-м разразилась советско-финская война. Советские летчики 70 раз бомбили остров, а когда остров был взят, солдаты жгли скиты, глумились над святынями и зачем-то разбили уцелевший колокол «Апостол Андрей».
После войны остров окончательно стал советским, монахи по льду бежали в Финляндию. На Валаам же свезли безногих-безруких инвалидов войны, очистив от них улицы городов страны-победительницы. По набору сюда ехали и те, кто должен был за ними ухаживать. Так на острове появились первые «мирские».
К середине 1980-х инвалиды поумирали. Герои войны лежат посреди леса в заброшенных могилах под деревянными столбиками с облупившейся красной краской на пятиконечных звездах. Некоторые столбики сгнили и упали, некоторые погребены под рухнувшими деревьями. Редко у кого на могилке стоит пластмассовый стаканчик, лежит пара истлевших сигареток — на помин инвалидной души. Новые формы иноческого благочестия не влекут насельников монастыря сюда, где покоятся, может быть, очень грешные, но очень несчастные души.
Незадолго до финской войны 9-летний Алексей Ридигер с родителями, гражданами Эстонии, посетил Валаам. В интервью ГАЗЕТЕ Патриарх Алексий вспоминал, что впечатление от увиденного братского жития было огромным и во многом определило его судьбу. Тогда же один из старцев, игумен Харитон, предсказал мальчику тяжелую ношу патриаршего служения.
В 1988 году, тогда еще митрополит, Алексий впервые после полувекового перерыва посетил обитель. Через год сюда прибыли первые иноки. Став Патриархом, Алексий II перевел Свято-Преображенский Валаамский монастырь в разряд ставропигиальных, то есть под прямое патриаршее управление, и бывает здесь всякий раз, когда позволяет время.
Это единственный монастырь, который ежегодно посещает президент Путин. В прошлом году он подарил монахам яхту «Паллада». Этим летом он также здесь побывал — на день ангела, без огласки и свиты. На острове регулярные президентские визиты ни для кого не секрет. Братия ждала его и на освещение колокола, о чем свидетельствовала заготовленная в дар копия «Апостола Андрея». Но на этот раз президент не приехал.
http://www.gzt.ru/rub.gzt?rubric=news&id=64 054 900 000 062 880
