Земля Преображения. Соловки

История государства, как и жизнь человека, были бы бессмысленны, если бы не были освящены присутствием Божественного начала. История России подобна жизни русского человека, его отношению к себе и окружающей действительности, связанному, прежде всего, с поиском истины, жаждой абсолюта, который единственный способен дать обоснование существованию. Решая последние вопросы бытия, человек не останавливается на компромиссных решениях, а идет до конца. В силу широты, бескрайности своей натуры русский человек обнаруживает подчас совершенно противоположные черты, а потому способен с одинаковой одержимостью рваться и «в монастырь, и в петлю». По выражению Достоевского, «идеал Мадонский» и «идеал содомский» одинаково близки ему. Именно потому, как писал С.Л. Франк, «русский дух насквозь проникнут религиозностью», что, человек доходит до самого конца, до самых глубин мироздания, человеческого естества, где уже невозможно не встретиться со Христом и не понять смысла своего предназначения.

В то же время русский человек безрелигиозный, неправославный или даже вообще во что-либо не верящий, по Достоевскому, с которым нельзя не согласиться, есть дрянь, становится самым ужасным народом на свете. Без веры русский человек подобен поэту без вдохновения, который «меж детей ничтожных мира всех ничтожней». «Всех ничтожней» — потому, что, сознавая свое ничтожество, он ничего не может с этим поделать. Но и даже на самом дне пребывая, быть может, главным для него все равно остается «тоска по идеалу» и горькая скорбь от невозможности его достичь. В этой связи обнадеживающе звучат слова Достоевского (вторящего Гоголю, который заявлял, что русского человека нужно любить не за его дела, а за то, что он хотел бы сделать), призывавшего: «Судите русский народ не по тем мерзостям, которые он так часто делает, а по тем великим и святым вещам, по которым он и в самой мерзости своей постоянно воздыхает».

За свою жизнь русский человек проживает несколько жизней, и все до конца, потому что несколько раз все теряет, не ценя земные успехи, уверенность в завтрашнем дне, стабильность, где не нужно искать «то, неизвестно, чего». Такое состояние подобно духовной смерти. Именно «религиозный идеал», то есть необходимость веры, необходимость знания абсолюта, без которого русский человек действительно пускается во все тяжкие, является образующим его мировоззрение и определяющим его жизненные установки.

Непосредственным местом, где созидается духовное, дающее смысл для существования материального, является на русском пространстве монастырь. И если главным, центральным свойством русского человека, определяющим его судьбу, является поиск идеала, центробежное стремление к абсолюту, то центром России, ее символом, становится иноческая обитель, где человек оказывается один на один с Богом.

Не суетные столицы, торговые мегаполисы, тонущие в глобализационном жерле, нивелирующем природные черты, являются центром России, а именно удаленные монашеские обители, в которых ежедневно, ежеминутно идет работа по раскрытию в человеке Божественного о нем Замысла, молитва за всех и вся, образуют центр русской земли. Причем чем удаленнее от физического центра, тем ценральнее в смысле духовном, так как ближе к Богу. Именно монастырь как очаг духовный является символом России. Если он погаснет, не будет и самой России.

Русский Север всегда привлекал подвижников духа, великих святых, премного потрудившихся во славу России. Одной из самых суровых и благодатных северных монашеских обителей всегда был и остается Спасо-Преображенский ставропигиальный мужской монастырь. Основанная в 1436 году «богоизбранной двоицей» — преподобными Зосимой и Савватием Соловецкими — обитель к XVII веку становится одним из самых прославленных и почитаемых святых мест в России. «Настоящая церковная твердыня, сущий град, или Престол Божий, но не посреди земли, а посреди моря», как скажет о Соловецком монастыре прот. Лев Лебедев [1], уподобивший обитель образу из Откровения апостола Иоанна Богослова, где сказано: «Пред Престолом море стеклянное, подобное кристаллу» (Откр., 4, 6). Соловки становятся настоящим «островом спасения», преображения через молитвенный монашеский подвиг. И если Россия в XVII веке была единственным островом Православия в мире, то в самой стране хранителем веры (духовным островом) является Церковь, где островом посреди «житейского моря, воздвизаемого напастей бурею», становится монастырь, Соловецкий монастырь. Не случайно, что монастырь на Большом Соловецком острове освящен в честь праздника Преображения Господня. Интересно, что и главный собор «северного Афона» Валаама также Спасо-Преображенский, и знаменитый храм на острове Кижи освящен в честь Преображения.

Как пишет самый проникновенный исследователь и верный житель Соловецких островов Сергей Морозов [2], «евангельский образ Преображения Господня был путеводным для русского народа в его историческом движении на Север. По своей глубинной сущности это движение было религиозным исканием „нового неба и новой земли“, изображенных в апокалиптических пророчествах Иоанна Богослова. Движение на Север — прорыв к тому, что будет по ту сторону истории, когда совершится земное странствие человека. „Крайсветный“ Север стал монашеским краем, местом преображения человеческих душ, „взыскующих града“ — Небесного Царствия», наиболее ярким образом которого, по мнению знатока Соловков, явился Соловецкий монастырь и особенно — его главный храм — Спасо-Преображенский собор. Первый из храмов на Соловецкой земле, он был построен после того, как преподобному Зосиме было явлено чудесное видение, так описанное в житии святого: «Бывшу же утреннему времени, изыде Преподобный Зосима из кущи и виде луч света основающую его все оное место, и ужасеся Преподобный, зря необычного света сияние, и к востоку очи возвед, узре церковь, на воздусе явльшуюся ему, образом велию и прекрасную…». Храм, срубленный на этом месте, стал тем зерном, из которого вырос Соловецкий монастырь, величайшая святыня Православия. Удивительный по своей символике архитектурных элементов (потоки света, изливающиеся из окон центрального барабана на солею и амвон, символизируют фаворский свет) и величине Спасо-Преображенский собор, отстроенный затем в камне, являет собой и ныне неразгаданный феномен русского зодчества. Именно собор воплощает в себе глубинную связь Соловков с «откровениями нового неба и новой земли», очень хорошо прочувствованную Соловецким заключенным Б. Ширяевым: «Вечная жизнь духа побеждает временную плоть. Безмерное высится над мерным, смертию смерть поправ. Так было на горе Иерусалимской. Так было на Голгофе Соловецкой, на острове-храме Преображения, вместившей Голгофу и Фавор, слившем их воедино. Так было на многих иных Голгофах иных стран и земель, по которым легли Китежские тропы, страдные крестные пути к благостной святыне Преображенного града».

Наряду со многими другими северными монастырями Соловки являлись важнейшими социальным институтом в России. По слову Дмитрия Сладкова [3], «такие крупные обители, такие как Кирилло-Белозерская или Соловецкая, были носителями и распространителями самой передовой технологии своего времени», являлись «центрами трудового образования и воспитания. Так, трудовое послушание в Соловецком монастыре на протяжении нескольких сезонов несли практически все подростки и юноши Русского Севера, распространяя затем по широким русским просторам и накопленную в монастыре технологическую культуру, и сформированную там этику труда».

Таким образом, Соловки — это не далекие острова, затерянные где-то в Белом море, а именно «центр русского духа». Более того, Соловки — это микрокосм всей России. Жизнь этой островной обители отражает жизнь России, по тому, что происходит на Соловках, можно судить о состоянии всей страны. Удивительно, что, имея с государством общую историю, Соловки первыми испытывали на себе те или иные его изменения и преобразования. Лагерная поговорка: «Сегодня в Соловках — завтра в России» — оказывается справедлива и во времена опричнины, и в смутное время, и в годы раскола. Можно привести один исторический факт, о котором рассказал в своей книге «Соловки. Двадцать лет Особого Назначения» Юрий Бродский. В начале ХХ столетия в монастырскую братию влилась команда моряков, пережившая во время Русско-японской войны разгром и сдачу в плен под Порт-Артуром. Приняв постриг по обету целым отрядом, они неожиданно начали отстаивать свои права на власть в процветающей обители. В 1917 году им удалось все-таки свергнуть настоятеля монастыря Иоанникия, фактически предварив, отрепетировав микромодель падения самодержавия в России.

Одним из самых знаковых и трагических периодов в истории нашего Отечества является XVII век, век, когда, по выражению прот. Льва «на Руси произошло нечто вроде конца мира: кончился мир русской жизни, в котором общепризнанным, общезначащим, интегрирующим началом для всего общества являлась с 988 года Святая Русь как образ жизни, устремленный в земных условиях к горнему миру, к „Иерусалиму Новому“ из чистой любви ко Христу… В XVII веке происходил раскол, отмеченный зарождением капитализма в народном хозяйстве» [4]. Поток западных дельцов через «окно в Европу», с русской одержимостью прорубленное человеком, который в молодости дважды посещал святую Соловецкую обитель, во многом способствовал выживлению из душ русских людей чистоты восприятия собственного христианского естества и, насаждая рабское сознание подчиненности, смещал ориентир русского сознания на губительное для него материальное благополучие.

Мы знаем, что в это время идея «Нового Иерусалима» как раз активно разрабатывалась пылким умом Патриарха Никона, который, кстати, в 1636 году был пострижен в монашество именно в Соловецком монастыре, а точнее — в Свято-Троицком скиту на острове Анзер и чье служение столь же значимо в истории Русской Церкви, сколь и противоречиво. Его идея Москвы как «Нового Иерусалима» обнажает то состояние духа русской общественности того времени, при котором становится необходимым материальное, осязаемое, зримое ощущение присутствия Божия. Царство Небесное спускается на землю. И если раньше человек жил сознанием того, что его земное существование подчинено закону Любви ради будущего Царства Небесного, то человек уже петровской эпохи, заражаясь материализмом, теряет Бога, «небо пустеет», и Царство Небесное он пытается создать на земле. Сначала по инерции он создает его «по Образу и Подобию» (как Никон, ориентирующийся в самочинном устроительстве Нового Иерусалима на образец Иерусалима истинного), затем — на любых других основаниях (включая абстрактные идеи свободы, равенства, братства… как в XIX веке, предуготовившем 1917 год).

По выражению прот. Льва Лебедева, XVII век в истории России — «это эпоха того глубинного коренного перелома русской жизни, который поразительно прямой логикой приводит к 17-му году, а через него — к настоящему и возможному будущему русского народа и Русской Православной Церкви».

Промыслительно, как в истории Соловков эта связь времен ознаменовалась устроением в XVII веке на самой высоком месте Соловецкого архипелага горы Голгофы на острове Анзер — Голгофо-Распятского скита, ставшего в веке XX реальной Голгофой для многих русских людей. Известно, что, когда в 1923 году Анзер стал особым отделением СЛОНа (Соловецкого лагеря особого назначения), в Голгофо-Распятский скит оказался местом для содержания людей, с которыми не знали, как поступать даже на Большом Соловецком острове. Поначалу сюда ссылали политзаключенных — меньшевиков, анархистов, эсеров, затем остров был превращен в штрафной изолятор для уголовников-рецедивистов. Здесь же содержали и заключенных женщин с грудными детьми. В заключении на Голгофе находились сотни православных священников, среди которых были и церковные иерархи. Обращение со всеми этими заключенными отличалось особой жестокостьтю. Служители стационара свидетельствовали: «У подножия Голгофы помещалась маленькая часовня (ныне — это единственный храм на Анзере, в котором совершаются регулярные богослужения — храм Воскресения Христова — Е.К.), внутри доверху в три этажа застроенная нарами и вмещавшая в себя одно время до двухсот человек. В эту часовню, названную командиром Голгофы Беловым „кровавой харчевней“, заходил и сам Белов, который любил развлекаться тем, что стаскивал за волосы с третьих нар „шакала“ и ударял его головой об землю…» «Большая часть людей, несмотря на мороз, была совершенно раздета, голые в полном смысле слова, на остальных — жалкие лохмотья. Истощенные люди, лишенные подкожного жирового слоя, скелеты, обтянутые кожей, голыми выбегали шатаясь из часовни к проруби, чтобы зачерпнуть воды в банку из-под консервов. Были случаи, когда, наклонившись, умирали…» [5] На Голгофе найдены самые многочисленные массовые захоронения людей на Соловецком архипелаге. Сбылось чудесное предсказание основателя скита преподобного Иова: «Сия гора убелилась страданиями неисчислимыми».

Вообще в русской истории 1917 год явился вехой, переломным моментом, когда противоположность натуры, двуликость русского человека, России выразилась с трагической ясностью. Корни этого явления уходят в петровские времена, а последствия проявляют себя в настоящем. Как пишет Г. П. Федотов в начале века, «Две России стоят друг против друга. <…> Что разделяет людей, так это два типа, два идеала жизни: меньшинство живет запросами жизни, большинство — хозяйственными злобами дня. Меньшинство почти целиком сейчас в Церкви. Большинство — в организациях правящей партии. Россия православная — против России-Америки. Революция провела в народном сознании глубокую трещину, которая, вероятно, не зарастет и в ряде поколений. Это трещина та самая, которую прорубил Петр…» [6].

Кажется, эта трещина на новом этапе дает знать о себе и ныне. Соловки — место, где проходит она чрезвычайно глубоко и показательно. Сейчас на Соловках идея противостояния «России православной против России-Америки» выражена реальным, острым конфликтом между Соловецким государственным историко-архитектурным и природным музеем-заповедником (созданным в 1967 году) и Спасо-Преображенским ставропигиальным мужским монастырем (возобновившим свою деятельность по благословению Святейшего Патриарха Московского Алексия II в 1990 году).

Когда на закате советской империи — в 1980 — начале 90-х годов — Соловецкий архипелаг, подобно самой России, был совершенно опустошен, представлял собой оторванный от материка кусок заброшенной земли с населяющими его немногочисленными жителями, постепенно вымирающими хозяйствами, унылыми пейзажами, лицами, и судьбами, забытыми людьми, опустевшими святынями, новый «свободный» режим открыл Соловки как, с одной стороны, откровенно коммерческий центр туризма, а с другой — как возрождающуюся монашескую обитель, святыню Православия. В настоящий момент это противостояние на острове сохраняется и даже приобретает все более отчетливые, откровенные формы. Сейчас за архипелаг борются две силы: Фонд Сороса (курирующий музей) и Русская Православная Церковь (окормляющая монастырь).

Первая сила сейчас активно заявляет свои права на владение всем архипелагом. Началось все с 1999 года, когда Фонд Сороса обеспечил себе право деятельности на Соловках, заплатив грант в размере $ 100 тыс. начальнику управления культуры администрации Архангельской области. Об этом открыто сообщалось в изданной после визита на Соловки представителя Института «Открытое общество» (Фонд Сороса) Екатерины Гениевой, брошюры «Программа Соловки», содержащей информацию о деятельности Института в Архангельской области.

В 2000 году бывший министр культуры Михаил Швыдкой назначил новым директором Соловецкого музея-заповедника Михаила Лопаткина, занимающего эту должность и поныне и целиком разделяющего стремление Гениевой заработать на Соловках, сделав из острова «музей толерантности», «культурную столицу Баренцева региона»: «А Соловки заслуживают того, чтобы быть культурной столицей, потому что они уже ей по факту являются. Здесь и туризм, и обширные международные контакты по науке, по культуре, в социальном плане. У Соловков в целом и у музея, в частности. Соловки действительно являются культурным центром Баренцева региона, куда входит и Россия и прилегающие зарубежные страны». [7]

Затем, в начале 2001 года, при содействии Фонда был разработан документ «Стратегический план развития Соловецкого музея-заповедника». План был принят на совете музея 23 апреля, а 14 мая его одобрила коллегия Министерства культуры. Объем финансирования — более 515 миллионов рублей, из них 463 — из федерального бюджета. Этот проект разрабатывался без привлечения Соловецкого Спасо-Преображенского монастыря и органов местного самоуправления Соловецкого района. «Стратегический план…» направлен на максимальное раскрытие Соловков и превращение их в товар на рынке туристических услуг. Тогда же произошел конфликт музея с местным самоуправлением Соловецкого района, отстаивавшим интересы местного населения и монастыря [8].

В августе 2004 года Соловецкий государственный музей-заповедник и Институт толерантности (без участия Соловецкого монастыря) совместно разработали «Концепцию развития Соловецкого государственного музея-заповедника», которая была утверждена и должна была финансироваться в приоритетном порядке из госбюджета при поддержке Министерства культуры России.

14 сентября 2004 года в Соловецком музее-заповеднике состоялась встреча статс-секретарей Баренц-региона, обсуждавших возможность признания Соловков культурной столицей Северной Европы. С ноября того же года заработал новый сайт ЮНЕСКО. Во всемирную сеть передается «живая» картинка Соловков. Сайт «Соловки — ЮНЕСКО Online» не имеет аналогов, Соловецкий архипелаг представлен здесь в кругу других объектов всемирного наследия ЮНЕСКО — Венеции, Иерусалима, Кельна, Лондона, Сан-Мишеля, Парижа, Праги, Таллинна.

В начале июля нынешнего года на Соловках прошел семинар «Общественный договор как основной механизм разработки и реализации стратегии развития территории: программа социально-экономического развития Соловецкого района», организованный местной администрацией Соловков, Институтом Толерантности, а также Фондом Фридриха Науманна. В семинаре участвовали и представители монастыря.

Фактически две принципиально различающиеся программы возможного развития Соловецкого архипелага были проговорены участниками семинара.

Первая из этих программ рассматривает Соловки исключительно как комплекс историко-культурных памятников общероссийского и мирового уровня и ориентирована в первую очередь на получение крупного государственного финансирования, на разворачивание туризма, в том числе международного, как ресурса развития местного сообщества. Монастырское наследие, сама действующая обитель и природа архипелага в этом случае может стать «сырьем» для глобальных экономических и политических процессов, живым аттракционом в крупном международном туристическом центре.

Организаторы этой программы оправдывают свое стремление привлечь на архипелаг как можно больше иностранных туристов тем, что это якобы должно способствовать повышению материального благополучия местных жителей. Нужно видеть этих местных жителей сейчас, чтобы понять, что инвестиции иностранцев, приезжающих на Соловки, как в очередное экзотическое место, населенное вымирающими русскими аборигенами, не помогут становлению русского самосознания, возрождению России. Напротив, туризм крайне вреден для Соловков даже на чисто бытовом уровне. Известно, что приезжих на острове в летний сезон туристов на острове в несколько раз больше, чем местных жителей. Поэтому цены в магазинах устанавливаются с учетом «европейских стандартов», совершенно непомерных даже для работающего на острове человека, а что говорить про основную массу — безработных людей, живущих в бараках 1920-х годов, на каждом из которых красуются таблички о содержании в нем какой-либо колонии ссыльных.

Попытка сделать из Соловецкого архипелага туристический центр, фактически музей русской культуры, подспудно предполагает, что самой русской культуры, живой и развивающейся, там нет. Есть, например, на Соловках единственный ресторан, называется «Русская изба» и представляет собой стилизацию под русскую северную избу, довольно неплохо выполненную — бревенчатый дом с ткаными полотенцами, деревянной мебелью, самоварами, прялкой, образцами северной утвари. Судя по ценам, он предназначен не для местного населения — как минимум, для москвичей, скорее — для иностранцев. Приходя сюда, чужестранец сможет довольно живо себе представить, «как это было», какой была Россия раньше. Ведь, вероятно, по мнению инициаторов устроения сего респектабельного заведения (сделанного по Соловецким меркам по высшему разряду), реальная жизнь русских людей в русских избах сведена на нет. Та могучая северная культура, богатырский народ сейчас оказываются в ситуации духовного вакуума, навязывающего европейские образцы, удобные для европейцев, не тесных для русского духа.

Вторая программа — программа монастыря — основана на восстановлении Соловков, прежде всего, как православной Святыни, животворящего духовного источника — преображающего всех и вся. По словам иеромонаха Кириака, одного из трех иноков, живущих сейчас в Голгофо-Распятском скиту на Анзере, многие иностранцы, заходя в храм Воскресения Христова, пронизанного мученическим подвигом русских святых, теплым молитвенным светом, преображаются в том смысле, что их прирожденный налет внешнего благополучия оказывается здесь, в святом месте, не нужным, они теряются, не знают, как себя вести.

Программа предполагает восстановление Соловков как традиционного почитаемого места молитвы, поклонения, памяти, включающее и память о тысячах мучеников соловецкого концлагеря. При этом в круге Святыни неизбежно оказываются все жители, посетители, учреждения и организации Соловков, духовной твердыни Беломорья.

Удивительно пророческими оказываются слова русского философа Г. П. Федотова в 1929 году о том, что «русский Север не только музей, не только священное кладбище, жизнь не покинула его. Русский Север, святая Русь в полноте своей жизни открывают свои сокровища, лишь православному взору. Конечно, работа (по восстановлению святынь — Е. К) найдется и для неверующего, но любящего исследователя. Но лишь живой вере суждено построить из камней культуры храм живого духа» [9]. Об этом же говорил на семинаре наместник Соловецкого монастыря архимандрит Иосиф (Братищев), отвечая на вопрос, что же нужно восстанавливать на «древней Соловецкой земле»: Соловки — это прежде всего «Соловецкая Православная Святыня, древнее наследие русской монастырской культуры. Эта Святыня, возникшая на далеком Русском Севере промыслом Божиим, многовековыми трудами иноков и богомольцев, запечатлевшаяся в небесных ликах преподобных чудотворцев, новомучеников и исповедников Соловецких, жива и поныне. Служение ей — одна из главных задач братии возрожденной пятнадцать лет назад Соловецкой обители».

«А раз исцелен дух страны, он будет животворить тело». Ведь известно, что периоды расцвета которого на Руси монашеского опыта всегда сопровождались бурным ростом и укреплением общественной и государственной жизни, развитием церковности и образования, качественными изменениями в самосознании целой эпохи.

Надо сказать, что наряду с действиями просоросовской бригады на архипелаге есть люди, готовые потрудиться на ниве созидания Соловецкого монастыря. Молитвенный подвиг братии обители, трудническое послушание паломников, прибывающих сюда огромными потоками, несомненно, много способствуют устроению православной святыни. За 15 лет дело сдвинуто с мертвой точки весьма основательно. Позиция Церкви на архипелаге становится все более весомой и значимой — достаточно сказать, что величайшие святыни — Секирная гора и остров Анзер с его двумя скитами целиком находятся в попечении Церкви. В этих местах идет активное восстановление былого величия, былой красоты. Делается это усилиями православных меценатов, добровольных трудников, ведь переданный в руки Церкви Анзер становится ненужным тем, кто хотел на нем заработать. Поэтому и неудивительна новость, распространившаяся в СМИ несколько дней назад о том, что «финансовые проблемы затрудняют проведение реставрационных работ Голгофо-Распятского скита Спасо-Преображенского Соловецкого монастыря. В настоящее время здесь уже восстановлены купола и кресты на церкви Страстей Господних на вершине горы Голгофы, а сейчас реставраторы приступили к ремонту сводов в алтаре и настилу полов. Но, по словам представителя пресс-службы, «значительный объем оставшихся работ и отсутствие необходимых средств не позволяют говорить о завершении реставрации ранее 2007−2008 годов». Вряд ли это так.

Надежда на своевременное восстановление и этого храма, и Свято-Троицкого скита, находящегося в еще более тяжелом, аварийном, состоянии, остается. Есть люди, которые в этом заинтересованы.

Так, исключительно важной стала миссия на Анзер, организованная Фондом Святого Андрея Первозванного, Центром национальной славы России. Важной она стала не только потому, что явилась по сути первым шагом к восстановлению святыни после нескольких десятков лет запустения. За эти годы мощное северное двухэтажное здание, обединяющее под одной крышей храм, колокольню, трапезу и братский корпус, превратилось в заросшее высоким Иван-чаем строение без крыши, стекол в окнах, с проваливающимся полом, и даже просвечивающейся сквозь тонкий слой краски надписью о славе коммунизма. В 1997 году здесь рухнула колокольня. Говорят, что грохот слышали на Большом Соловецком. Основным занятием приехавшей группы молодых людей здесь, по согласованию с курирующим все строительство архитектором В.В. Сошиным, стала расчистка внешнего фасада здания от кирпичей, оставшихся после крушения. Кроме того, участники труднической экспедиции оставили на острове большое количество инструментов, приборов первой необходимости, провианта, привезенных специально из Москвы, благодаря попечению Фонда. Безусловно, это — важная веха в становлении скита, но, быть может, это событие также знаменует собой то, что настало в России время, когда молодые люди оказываются готовы собраться и, жертвуя своим временем, кажущимися неотложными московскими заботами, своими силами (которых немало пришлось приложить) поехать в далекий северный край, православный центр, ради того, чтобы потрудиться над его восстановлением, внести свой вклад в великое дело Торжества Православия.

И пусть по масштабам благие перемены невелики, но сердце собирает и хранит в себе запас этих свидетельств не от мира сего, благодать же Духа отвоевывает и расширяет в душе плацдарм — территорию града Божия, готовит решительное преображение, которому некогда предстоит совершиться.

Некоторые святые отцы, например, Симеон Новый Богослов, все содержание жизни христианина рассматривают как поступательное Преображение. Они говорят, что человек, не увидевший Фаворского света в земной жизни, не способен будет видеть его и в вечности. Преображение — это еще один синоним воскресения, но воскресения как процесса, воскресения-во-времени. Входить в мир воскресения, называемого лучше преображением, христиане призваны уже в этой жизни. Это преображение и есть христианство.

Ради этого и устроялся в XV веке на северном «острове спасения» Спасо-Преображенский монастырь. Сейчас, в веке XXI, перед человеком стоят те же задачи и цели — не утонуть в «море житейском», спастись, созидая в своей душе остров Преображения. Восстановление северной святыни сейчас свидетельствует о преображении современного человека, о Преображении России.

Эти дни на Соловках особенно торжественные — целая неделя — начиная с главного праздника обители — Преображения Господня — до его отдания — ознаменована местными праздниками:

20 августа — Обретение мощей святителя Митрофана, епископа Воронежского, принявшего мученическую кончину на Голгофе Соловецкой;

21 августа — Перенесение мощей преподобных. Зосимы и Савватия Соловецких (праздник установлен в 1993 году в память возвращения на Соловки мощей основателей монастыря, вывезенных в 30-е гг. XX-го века на материк и находившихся в Санкт-Петербурге);

22 августа — Собор Соловецких святых;

23 августа — Собор Новомучеников и Исповедников Соловецких;

26 августа — второе обретение мощей святителя Митрофана, епископа Воронежского и отдание Преображения Господня, когда последний раз в этом году Святая Церковь поет тропарь праздника:

Преобразился еси на горе, Христе Боже, показавый учеником Твоим славу Твою, якоже можаху: да возсияет и нам грешным свет Твой присносущный, молитвами Богородицы, Светодавче, слава Тебе

[9] Федотов Г. П. Будет ли существовать Россия? // Указ. соч. С. 458.

http://www.pravaya.ru/side/14/4503