 |
| Правая.Ru | Дмитро Корчинский | 16.08.2005 |
Интервью обозревателя Правой.Ру
с одним из организаторов «Киевского патриархата»,
перешедшим в Московский Патриархат, лидером украинской партии «Братство» Дмитро Корчинским
Дмитро Корчинский: Да, я действительно был одним из организаторов «Киевского патриархата» в свое время. Мы все родом из советского прошлого и, скажем, когда мы пришли в церковь, то не были воцерковленными. То есть весь тот комплекс понятий, который для нас является очевидным, тогда увязывался только с политикой. Естественно, тогда был большой соблазн, которому мы поддались — принять участие в церковных делах, тем более что у нас церковные дела всегда были крайне политизированы на Украине. И не думаю, что западенцы нам рукоплескали, поскольку весь актив западный пошел в греко-католики, то есть для них, что Московский Патриархат, что «Киевский патриархат» — было одинаково неинтересно. Мы действительно захватили в 1992 году Киево-Печерскую Лавру, нижние пещеры, то есть нижнюю часть Киево-Печерской Лавры. Это была такая интересная операция в средневековом стиле с использованием осадных лестниц. И я тогда думал, что на этот раз меня точно посадят, но удалось вывернуться. Всех участников штурма тогда ночью повязала милиция, было типичное разбойное нападение с пострадавшими, с потерпевшими, выбитыми дверями, с найденными на месте всякими приспособлениями и орудиями. И то, что тогда удалось выкрутиться, я отношу на счет своей удивительной политической и оперативной изворотливости.
До сих пор ситуация с Церковью остается очень сложной на Украине. Мы, в общем-то, до сих пор придерживаемся мнения, что не существует раскола в Православии на Украине, существуют ссоры между епископами. Но наше обращение к канонической Украинской Православной Церкви вызвано соображениями религиозно-политического характера. Мы вполне понимаем, скажем, все слабости Московского Патриархата, и я могу сейчас суммировать все претензии, которые выдвигаются к Московскому Патриархату на Украине. Это то, что Московский Патриархат был и часто остается орудием московской политики. Сейчас он исполняет роль всего лишь одного из государственных департаментов. Московский Патриархат вместе со всем христианским миром переживает глубокий кризис. И на этот кризис еще не найден ответ в новом времени. Скажем, мусульмане возрождаются активно, а мы, христиане, православные люди, пока еще не выработали политического православия и ответов на новые угрозы. Также среди претензий, которые выдвигаются — это то, что многие деятели Московского Патриархата имеют антиукраинскую направленность. То есть это русофильская Церковь, это Церковь, на которой зиждется в значительной мере российский патриотизм, а вот что делать нам с украинским патриотизмом в связи с этим? Но наряду со всеми этими неприятными вещами для нас существует огромная ценность в Московском Патриархате. Первое: Православная Церковь Московского Патриархата наименее либерализированная из всех больших Церквей.
К сожалению, все альтернативы Московскому Патриархату — Киевский патриархат, автокефалия, греко-католики — склонны к компромиссам с «менеджером мира сего», то есть к компромиссам с Западом, к компромиссам с идеологией бюрократического интернационала, которую если очистить от напластований, выглядит так, что Христос — это, конечно, интересный вероучитель, который находится где-то между Буддой и Мохаммедом. Его, конечно, было жалко, а христиане — хорошие люди, склонные к пацифизму, а главное, что беспроблемные. То есть для нас как для людей, которые нашли свою веру на дне окопов и в тюремных камерах, понятно, что это все глупости. Веротерпимость проистекает от равнодушия в вере. И для нас однозначно являются неприемлемыми всякого рода компромиссы и либеральные уклоны, хуже, чем ересь, на самом деле.
Московский Патриархат, так случилось, больше всех сохраняет дух прошлых столетий, и мы встречаем в Московском Патриархате деятелей, которые готовы начать проповедь возрождения веры, новой войны за веру. Это именно то, что нам сейчас очень нужно. Потому что единственная альтернатива западным глобалистским влияниям и единственная альтернатива исламизму, а это у нас уже серьезная проблема, — это воюющая Церковь. То есть нам не нужна спящая Церковь. Есть Церковь, которая спит, так сказать «старушечье православие». Есть Церковь, которая танцует (если это можно назвать Церковью) — протестанты. А нам нужна воюющая Церковь, дух Православия XVII столетия.
— То есть получается, Вы не увидели «воюющую Церковь» ни в «Киевском патриархате», ни у греко-католиков…
— Там мы видим постоянные компромиссы и, к сожалению, подлость. Я могу сказать, что тот проект, в котором я принимал самое активное участие — «Киевский патриархат» — в этом, самом главном, смысле оказался неудачным.
— Что представляет собой Денисенко, именующийся Филаретом, на Ваш взгляд? Вы с ним знакомы? И как Вы считаете, существует ли перспектива на Украине настоящего религиозного раскола?
— Я не силен в вопросах теологических, в вопросах патристики и так далее. Филарет — это сильная личность, самая сильная личность из всех религиозных деятелей в Украине. Это человек, который искренне любит обряд, службу, может быть, даже больше, чем деньги, хотя многие этому не верят, он не принадлежит к известным меньшинствам, и уже это делает его выдающейся личностью в нашей киевской, так сказать, «клерикальной атмосфере». Но, конечно, он политик, и политик, который очень настроен на сотрудничество с прозападными силами, это очень конъюнктурный политик. Я помню еще тот период, когда Филарет уничтожал, где только видел, любые проявления всего украинского в Церкви. Затем мы встали на стезю украинского национализма вместе с Филаретом.
— С его стороны, на Ваш взгляд, это было искренне?
— Он же клерикал, то есть любые изменения в партийной линии для него абсолютно искренни. По крайней мере, он умеет себя в этом убедить. Мне кажется, что вот эта очень интересная личность — Филарет — и такая личность зловещая, инфернальная — символизирует самую главную проблему нашей Церкви вообще. Я имею в виду всего православия — греческого и так далее. Главная проблема Церкви сейчас — это крайняя бюрократизация. Церковная бюрократия ничем не лучше, чем светская бюрократия. И мы понимаем, что Церковь должна представлять собой очень сильную организацию для того, чтобы беречь себя и общества от впадения в ересь и просто для самозащиты, для того, чтобы быть. Но тут большое противоречие, просто природное противоречие. Это то, что вот эта бюрократия душит все живое, что есть в Церкви. Вот Филарет — один из выдающихся душителей всего живого, всего того, что движется, всего того, что может привлекать сейчас к Церкви.
— Тогда более конкретный вопрос: среди актива «Братства», среди его руководителей много ли людей, формально принадлежащих УПЦ КП?
— Поскольку актив «Братства» до последнего времени не признавал раскола в Православии, то было принято считать, что разницы в вероисповедании нет — есть ссоры между епископами, но все принадлежат единой Церкви. У нас есть в братстве не только миряне, но и священники всех патриархатов. Сейчас, правда, партийная установка на то, чтобы все возвращались в лоно канонической Церкви, и, я думаю, что к концу августа этот процесс будет завершен.
— Вы для себя это уже сделали?
— Да, конечно. Я опять же говорю, что для нас не было аргументов религиозного характера или догматического, потому что мы плохо образованы в этом смысле. Мы ищем Церковь, которая провозгласит войну за веру.
— Обратимся к политической сфере. Понятно всем, что представляет собой президент Украины, что представляет собой его окружение. Гораздо сложнее вопрос о том, кто и что ему может сейчас противостоять. Памятны слова Ленина, который говорил: «будем блокироваться с кадетами против черносотенцев». Будете ли Вы объединяться каким-то образом с кадетами, будете ли оказывать поддержку?
— Сейчас есть бойцы Регионов — но это не единственная реальная сила. Существуют социал-демократы, это самая мощная партийная структура в Украине, у них очень маленький рейтинг, но очень мощная партийная структура. В связи с этим на базе этой структуры возможно разворачивание оппозиционного блока, и сейчас речь идет о том, что будет блок под командой Кравчука, Литвина. То есть сейчас на Украине это выглядит таким образом, что партия Регионов пойдет, возможно, самостоятельно на выборы, в связи с тем, что большинство людей из партии Регионов хотели бы представлять такую оппозицию, которая была бы подобна коммунистической оппозиции. И все-таки каким-то образом договориться с властью. Мне кажется, самый радикальный человек в партии Регионов — это Янукович, но проблема в том, что он не совсем находит взаимопонимание с партией в этом смысле. Янукович радикальнее партии. Даст ли ему партия встать на революционный путь, неизвестно. Хотя очень хотелось бы, потому что это мощная политическая фигура. Итак, партия Регионов — это большой политический блок, который включит в себя всех остальных под руководством Кравчука и Литвина.
Это сейчас самый быстро развивающийся политический оппозиционный проект на Украине, но там существуют две слабости. Первая — Кравчук, а вторая — Литвин. И третье — это радикалы в оппозиции, которые, может быть, договорятся о блоке. Это Витренко, это «Держава», это мы и так далее. Мы стоим на позиции, что следует всех грести в кучу и создавать единый оппозиционный блок — тогда будет лучше всего. Но вождям очень трудно договориться между собой, и мы очень боимся, что этого может не произойти, хотя вся надежда на Генеральную прокуратуру Украины — как правило, вожди сильно умнеют после допросов. Может быть, Генеральная прокуратура сумеет сбить нас всех в один мощный политический блок. Мы над этим очень сильно работаем, и готовы договариваться, идти на компромиссы, любые уступки ради создания этого большого политического блока. Такова ситуация.
С другой стороны, вот что радует. Конечно, та оппозиция, которая сейчас существует, это номенклатурная оппозиция, это бывшие чиновники и барыги, у которых хватает духа сопротивляться наездам на бизнес. Но сейчас поднимается оппозиция правильная, уличная, стихийная. В Киеве в среднем сейчас происходит 10−15 акций гражданского протеста в день: кто-то что-то блокирует, кто-то перекрывает какую-то улицу и так далее. Это все бессистемные движения, но вот эти вот движения в Киеве и по всей Украине, мне кажется, могут перерасти в настоящую мощную низовую оппозицию, и мы пытаемся над этим работать, и поддерживать, и встревать в любые стихийные протестные акции в Украине. То есть должен быть социальный протест.
Существует одна трудность. Сейчас вся оппозиция стоит перед проблемой смены арсенала, потому что арсенал прошлой оппозиции уже отработан. Сейчас пикет, демонстрация, митинг никого не интересуют. Уже три месяца возле приемной Администрации Президента стоят палатки, там неделями и месяцами живут люди с детьми. Их никто не разгоняет и никто не интересуется. Сейчас этим обычным арсеналом никого не проймешь. Вот наши друзья — евразийцы — пытались возле Кабинета министров Украины устраивать акцию. Мечта состояла в том, чтобы хоть кого-нибудь арестовали. Это было настолько трудно — пришлось три раза вламываться в окна кабинета министров, и только на третий раз, наконец-то, когда четверо человек ухитрилось все-таки каким-то образом туда вломиться и разбежаться по коридорам, удалось уговорить милицию, чтобы их арестовали. В течение полусуток они провели в застенках, и это дало нам возможность говорить о репрессиях антинародного режима.
То есть сейчас, осенью, нам надо перейти к европейский способам протеста — ударам по инфраструктуре, блокированием автодорог — то, что невозможно игнорировать. Это будет тяжелый путь, потому что можно усилиями 20−30 человек организовать пикетирование, но для того, чтобы ударить по инфраструктуре, надо большое количество человек и распределение ответственности, потому что все это связано с уголовными преступлениями и угрозой национальной безопасности. Поэтому тут должен быть целый ряд партий, организаций, профсоюзов. То есть каждая акция готовится дольше и труднее. Осенью мы перейдем к этому.
— Во время оранжевой революции была видна пассионарность запада и центра Украины. Было видно, как юг и восток к этому относятся, но пассионарности не было. Возможно ли как-то изменить ситуацию, чтобы в данном случае восток и юг стали более пассионарными, стали поддерживать какие-то ваши действия. Какова здесь роль Церкви? Может ли вообще быть духовный подъем людей против «инфернальной» власти?
— Церковь в том состоянии, в котором она находится, не способна никого никуда поднять. И это показали события на Украине, когда действительно многие священники вели пропаганду за Януковича, потом священники плакали: они, скованные церковной дисциплиной, должны были говорить, паства не слышала. Священники не являются политическими авторитетами. Здесь необходимы очень большие изменения. А второе — более перспективный путь — надо направить пассионарность центра и востока в более правильном направлении. Там просто хорошие люди, которые готовы были к акциям протеста, к активности, они обманулись, но прояснение в мозгах постепенно наступает. Восток, я думаю, поднимется за западом и за центром. Это будет труднее, но будет. Мы над этим работаем.
— Возможно, необходимо подключить какие-то ресурсы? Ведь когда проводилась оранжевая революция, были огромные ресурсы Запада, в данном случае их нет, наверное?
— Нет, и не будет. Тогда были ресурсы не только с Запада. Тогда самое главное, что давали американцы — это не деньги (хотя и деньги тоже, конечно), это политическая страховка. Власть панически боялась тронуть оппозиционеров. Всем было ясно, что капля крови прольется, и все счета будут заблокированы, ни одного килограмма металла за бугор не продашь, ни одной тонны химии за бугор не продашь, весь бюджет закрывается. И, конечно, посол всем действующим лицам объяснил, что если вы готовы подобно колумбийским нарко-марксистам ехать в Карпаты и там бороться с глобализмом дальше, то да. Но если вы хотите остаться в экономической жизни как личности, как бизнес-структуры, то, конечно, надо сдаваться. И все сдались. Только та революция чего-нибудь стоит, когда власть ничего не стоит. Вот власть ничего не стоила на Украине.
Нашей позиции никто никакой страховки, конечно, не даст. Наоборот, Запад будет доволен, если какое-то количество людей сядет в тюрьму. Тут уже приходится рассчитывать на себя, все выходит честнее и интереснее, более глубинно так сказать, природно.
— Изменилось ли Ваше личное отношение к вопросу о союзе Украины и России за последнее время?
— Да, конечно, изменилось. Я скажу честно: мы все перепуганы оранжевыми революциями на Украине. Тут, в России, я не вижу адекватной реакции, то есть народ еще не прозрел, они еще не понимают, что следующим Президентом Российской Федерации, скорее всего, будет американская марионетка,. Я вижу много способных людей в России и в общественных организациях, и даже в Администрации Президента, но все усилия тонут в бюрократическом теле. И я слабо верю, что реакция на новые ситуации будет эффективной. Запад страшно эффективен, и мы живем уже в другом мире, совершенно другом. И тут, конечно, речь идет не о каких-то амбициях, речь идет о выживании, речь идет о том, чтобы хоть что-нибудь было. Поэтому надо кучковаться всем — всем православным надо кучковаться. Всем славянам надо кучковаться, надо кучковаться русским и украинцам, потому что мы никак не противостоим. Гердер, по-моему говорил еще в конце XVIII столетия, ошибочно, конечно, говорил, что славяне занимают на земле гораздо больше места, чем в истории. Так вот я боюсь, что эта фраза окажется приложимой к XXI столетию. И на земле мы будем занимать все меньше и меньше места. Поэтому тут не до жиру, надо действовать под влиянием испуга уже. Речь идет о выживании, ситуация значительно серьезнее, чем кажется здесь в Москве. Все точно так же были спокойны в Киеве в свое время, всем казалось, что наплевать, пронесет — не пронесло.
— Тимошенко заявила недавно, что она уверена в том, что они вместе с Ющенко единым блоком пойдут на выборы. Действительно такое может быть? Там ведь существуют конституционные нормы, которые не позволяют Ющенко одновременно возглавлять партию и находится у власти. Возникнет ли этот блок или это попытка Тимошенко предпринять в сторону Ющенко дипломатические шаги. А, может, это вырывающееся противостояние, которое нужно загладить?
— Противостояние есть, конечно. Рейтинг Ющенко постоянно падает, рейтинг Тимошенко растет за счет рейтинга Ющенко. Тимошенко — самый способный демагог сегодня на Украине. Это замечательная женщина, это наша Жанна д` Арк. Мы все надеемся, что она закончит, как Жанна д`Арк. После этого мы ее канонизируем. Но чисто объективно Тимошенко может провести большое количество людей в следующий Верховный Совет. Зачем ей вести ющенковских людей, когда она может вести своих? Но в этом деле она ни в коем случае не должна выглядеть как раскольник. Раскольником и предателем оранжевой революции должен выглядеть Ющенко, естественно. И он будет выглядеть таким образом. То есть, что бы ни говорила Юля, вероятность того, что она пойдет самостоятельно, собственным блоком и постарается протянуть всех ющенковцев, очень велика. Если конечно, сильно не подожмут американцы. Американцы решили дрессировать Ющенко, потому что американцы требуют не только преданности, они требуют еще эффективности. Шеварнадзе был очень предан, но очень неэффективен. То же происходит сейчас с Ющенко — он очень предан и очень неэффективен. Ставки еще не сделаны.
— То есть американцы могут осмыслить очередную, но уже неооранжевую революцию — против Ющенко?
— Не то, что революцию, но поджать его могут, потому что, насколько нам известно, им сильно недовольны в Соединенных Штатах.
— А в России может ли быть такая же Жанна д`Арк, как Тимошенко или как Бурджанадзе?
— Я пока что не вижу такой Жанны д`Арк. Но, как показывает практика, можно даже из дрессированной обезьяны сделать популярного лидера в народе. Если западные наши друзья постараются, сумеют раскрутить кого угодно.
— Вы говорите, что на Украине нет активных священников в Московском Патриархате. Может быть, есть какие-то отдельные личности, которые стоят упоминания? Которые могли бы являться флагманами активной православной и политической позиции?
— Безусловно, есть способные люди. В целом, в чем отличие ситуации украинской от русской? Украинцы более активны в вере, но мы имеем худшее качество клира. В России наоборот. То есть российская публика менее активна, менее фанатична и менее способна на какие-то такие движения, на войну за веру, например. Но качество клира, по крайней мере, в Москве выше. То есть очень многие люди пошли в свое время в семинарии, и сейчас составляют кадры Церкви. Пошли из городов, это городская публика, интеллигентная, которые часто пошли не за заработком, а из каких-то идейных соображений. В Украине такого не было. У нас в основном это сельская публика, это люди часто потомственные священники, люди, которые знают, за чем они идут — не остаться без корки хлеба. То есть качество клира ниже у нас, я считаю.
Хотя есть очень способные люди. Но, к сожалению, эти более способные люди — более либерального уклона. Вот, например, я считаю, что один из самых интересных и образованных людей — это отец Александр Кубелиус, бывший ректор и создатель Духовной Академии Украинской Православной Церкви. Он, естественно, как бессеребреник и человек идейный оказался совершенно за бортом. Сейчас он служит в деревянной церкви под Киевом, там восемь старушек. То есть в Киеве он не нужен. Притом что он один из самых больших специалистов вообще в Православии в патристике. К сожалению, он пацифист.
— Можно вспомнить историю «Братства», ведь название партии не на пустом месте возникло…
— Да, это украинская традиция, и в свое время Православие на Украине спасли братства. То есть какая установка была у братств XVI — XVII века, что дело священника или дело епископа — это махать кадилом в церкви, но вопросы церковной организации, церковной политики и всего остального — это дело братства, мирян. В свое время украинское Православие спас от неминуемой смерти Петр Коношевич-Сагайдачный, который ничего не понимал в ортодоксии, но много понимал в военной тактике. Они ставили епископов тех, кого им надо было, выдающихся деятелей, которые, очень жалко, что они до сих пор не канонизированы. И движение было спасено. Сейчас идеальной была бы ситуация, если бы через церковный собор или каким-то другим путем стало бы в запрете духовным особам заниматься хозяйственной деятельностью, заниматься вопросами вообще любой организации — только вопросами обряда, образования, как говорится, они должны бдеть за духом и буквой. Но все остальное должны делать братства, естественно.
— Благодарим Вас, Дмитро.
http://www.pravaya.ru/manifesto/
