Смысл ислама не сводится к хиджабу

Аль-Азхар — наиболее влиятельный международный исламский теологический, научный и учебный центр, один из величайших университетов мира. Основан в 988 году и включает в себя научные институты, богатейшую научную библиотеку и издательства. Аль-Азхар единодушно признается сегодня общемусульманским центром традиционного образования и наук. На протяжении многих лет именно Аль-Азхар и возглавляющий его доктор Тантави представляют мусульманский мир в межрелигиозном и межцивизационном диалоге с Западом.

— Объективно говоря, этого падения коммунистических режимов в Советском Союзе и Восточной Европе желали все свободные люди планеты. Но, на мой взгляд, есть разница между крушением коммунистических режимов и тем политическим весом, которым обладал Советский Союз и социалистический блок в целом, а также сама Россия в частности.

Распад СССР привел к установлению однополярного мира и дисбалансу сил на политической арене. Страны третьего мира, государства Ближнего Востока и многие мусульманские государства были более стабильны, когда в мире было два полюса.

Если вы спросите, я отвечу: да, падение коммунистических режимов случилось вчера, но ведь остался полюс, который на арабском языке называется «российский полюс», и он силен в достаточной степени, позволяющей обеспечить баланс международных сил и сделать его более здоровым. Пока мы этого не наблюдаем, но в перспективе европейская интеграция обладает большим потенциалом. В процесс установления международного баланса могут включиться и другие стороны — например, Китай. И при этом всем сторонам важно найти взаимопонимание.

Что касается однополярного мира, то, конечно, это никак не может идти на пользу странам третьего мира. Мы не можем говорить о мусульманах как о едином блоке, потому что они принадлежат к разным структурным образованиям. Возьмем Турцию — она входит в Североатлантический альянс. Если мы будем говорить о Пакистане, то он является союзником США, если взять Саудовскую Аравию, то и там ситуация будет кардинально отличаться, и так далее. Я еще раз хотел бы повторить, что однополярность не помогает разрешить кризис на Ближнем Востоке и большинство его проблем.

— Перемены последних лет принесли больше мира или войны мусульманам всей планеты?

— Принесли ли они больше войны? Нет. Но они по существу и не помогли найти мирное решение проблем. И самое главное противостояние, которое продолжается на Ближнем Востоке и в мусульманском мире вообще — это израильско-палестинское столкновение. И пока не будет найдено кардинальное решение этой проблемы и не будет остановлено притеснение палестинского народа, продолжится несправедливая тираническая политика по отношению к арабским и мусульманским странам.

Американский полюс пока не продемонстрировал сбалансированной политики в международных отношениях. Что касается отношений США и Израиля, то это абсолютные союзники. Дисбаланс международных отношений привел к полному краху и беспорядку, а что может быть хуже этого? Отчаяние. После долгого ожидания люди дошли до того, что потеряли всякую надежду на обретение мира. Это отчаяние и нашло свое выражение во взрывах и терроризме.

Я никогда не стану говорить на языке террористов и не соглашусь с террором, но я понимаю при этом оправданность сопротивления. Если этот «единственный полюс» перейдет на одну из сторон, то все равно не поможет разрешению ситуации. А политический вес и возможности другого полюса — России — довольно ограничены. Сталин не заблуждался, когда спрашивал о государствах, о которых ничего не знал: «Сколько у них дивизий?». То есть для него главным отличительным признаком государства была численность армии.

Таков мой ответ, повторю: все события последних лет не помогли Ближнему Востоку обрести мир и справедливость, в частности — никак не помогли разрешить палестинскую проблему.

— Сегодня в мире самые разные силы работают на столкновение цивилизаций. Говорят даже о скором и неизбежном начале кровавого конфликта. Что, по вашему мнению, происходит на самом деле?

— Выражение «столкновение цивилизаций» принципиально, методологически неверно. Природа цивилизаций такова, что одна цивилизация появляется вслед за другой и берет от предыдущей все самое лучшее. Язык цивилизаций — это язык взаимодействия и сотрудничества, а не столкновения.

Американец, написавший знаменитую книгу о столкновении цивилизаций, дал ей не очень правильное и не очень честное название — ведь это не столкновение цивилизаций. А вы, видимо, хотите поговорить о так называемом столкновении ислама и западного мира? Это совсем другая проблема, которая затрагивает аспекты власти и прав человека.

Понятие цивилизаций… Я всегда говорил своим соотечественникам-арабам, что если вы придаете этой теме такое большое значение, то косвенным образом популяризируете ее, каждый раз, когда вы затрагиваете ее, автор этой книги продает десятки тысяч новых копий своего творения.

Понятие цивилизаций здесь не подходит. В ходу сегодня и такие выражения, как «крестоносцы Запада» и «мусульмане Востока». «Мусульмане Востока» — тоже неверный термин, ведь сегодня на Западе живут миллионы мусульман, например, во Франции проживает 5 миллионов. Мусульмане живут во многих западных странах — во Франции, в Германии, Англии, Голландии и т. д.

Относительно выражения «крестоносцы Запада» я могу сказать следующее: патриарх коптской христианской церкви Папа Шенуда абсолютно прав, когда резко возражает против понятия «крестоносцы». Он говорит, что крест как символ и христианство вообще невиновны, ведь далеко не все христианские церкви поддержали то, что называется «крестовыми походами». Восточные христианские церкви были против этих завоеваний. «Крестовые походы» велись с целью установления господства в регионе, поэтому восточные христианские конфессии назвали их «поход франков», иностранных завоевателей, которые пришли из страны франков, т. е. из Западной Европы, для захвата Иерусалима и священной палестинской земли, земли арабов. Это уже совсем другая проблема.

Сегодня Запад сильно изменился под влиянием мусульман, которых мы не можем обвинять в борьбе с Западом, ведь они — часть его. И нынешнее поколение — дети мусульман, рожденные на Западе, — это европейцы во втором поколении. Они европейцы по своей ментальности, хотя их религия — ислам, поскольку они сохранили свои корни. А вообще-то легко кидаться словами и выражениями до тех пор, пока они не привели к реальному конфликту.

— Ближний Восток — один из древнейших очагов мировой цивилизации, перекресток разных культур и колыбель крупнейших религий, которые всегда проповедовали идеи веротерпимости и справедливости. Однако здесь издавна сталкивались интересы ведущих мировых держав, часто велись кровопролитные войны. И сегодня на Ближнем Востоке обострилась ситуация — палестинская проблема, кризис в Ираке. Что, по вашему мнению, нужно сделать для того, чтобы принести мир на эту святую землю?

— Перед тем, как ответить на ваш вопрос, я бы хотел пояснить кое-что в вопросе о крестоносцах. Не только восточные церкви были против «похода франков», но даже часть католической церкви. Вспомним, например, основателя христианского ордена францисканцев святого Франциска д’Ассизского. Ведь францисканцы тоже были против этого похода.

Мне кажется, что следует вообще отказаться от использования термина «крестовые походы» применительно к современности. Даже когда это выражение произнес президент Буш на второй день после событий 11 сентября, то он сам потом извинялся.

Никто сегодня не хочет слышать выражение «крестовые походы» применительно к современным событиям. Ислам и христианство — две древние конфессии, но они не виноваты в том, что кто-то именем веры призывает к войне!

Возвращаясь к вопросу, я скажу — да, вы все верно говорите насчет древнейшей цивилизации, веротерпимости, справедливости, все так. Но человек не должен убегать от реальности, а реальность такова, что палестинская проблема до сих пор не решена, и это самое большое препятствие для возвращения мира на эту землю, для сотрудничества культур и гармоничного сосуществования народов. И проблему эту невозможно будет решить до тех пор, пока мировое сообщество не займет очень четкую и ясную позицию по данному вопросу, пока оно не признает, что есть притеснение народа, который был лишен своей родины и до сих пор не имеет своего государства.

Требуется четкая позиция, с которой бы выступил мир: мы не принимаем насилия, оно есть источник всех проблем, потому что когда человек сталкивается с насилием, он вынужден сопротивляться. А когда обычное сопротивление не имеет успеха, и человек не может получить свои права, то он прибегает к террору, который я никогда не оправдаю и не приму. Но при этом заявляю: необходимо устранить источник угнетения, а когда каждому будет обеспечено его право, то сразу же остановятся терроризм и насилие.

Важно при этом помнить, что эта земля является колыбелью разных религий, проповедовавших терпимость и справедливость. От нас, арабов и мусульман, требуется, по меньшей мере, одно — избегать обобщений и клише, даже несмотря на те притеснения, которые мы видим. Нельзя говорить, что все западные люди одинаковы, что все евреи одинаковы или все христиане одинаковы. Ведь это еще один вид сопротивления: я бы назвал его сопротивлением во имя истины.

— 11 сентября, захваты и казни заложников, трагедия Беслана — все эти события заставляют многих недалеких людей связывать воедино понятия «ислам» и «терроризм». Такой подход, к сожалению, играет на руку «партии войны». Что надо сделать самим мусульманам, чтобы истина об исламе как религии стала достоянием самого широкого общественного мнения во всем мире?

— Мусульманам надо разобраться в своей религии, подойти к ней научно, основательно. На практике главная проблема заключается в выборочном использовании мусульманских текстов, в вырывании из контекста. Вы берете один единственный аят Корана и, основываясь на этом аяте, оправдываете все, что вам захочется, оставляя при этом в стороне остальные аяты. Коран есть единое неделимое целое! Это- первая задача мусульман.

Вторая задача: религиозные мусульманские деятели, их верховные представители должны без колебаний осуждать экстремизм, язык терроризма и грубые обобщения. Нужно приложить все свои усилия и мудрость, чтобы найти эти самые правильные слова, которые бы отделили понятие оправданного сопротивления от понятия терроризма.

Приведу конкретный пример. Когда произошли события 11 сентября, я пришел на встречу к имаму Аль-Азхара, чтобы составить совместное заявление, обращенное к миру в связи с происшедшим. Заявление имама было резким и решительным, он заявил о непричастности ислама к случившемуся. Но он не стал оправдывать нашу религию — имам вообще отверг все попытки использовать слово «исламский» применительно к этим событиям.

Помню, это заявление было написано всего в трех абзацах. Кстати, я всегда говорю о том, как правильно взаимодействовать со СМИ: то, что случилось 11 сентября, было слишком масштабно и трагично, чтобы давать подробные долгие объяснения, в подобные моменты требуется краткое и решительное послание.

Так вот, я помню, как взял это заявление и срочно направил его советнику по религиозным вопросам в Белый Дом, а через час они зачитали это заявление всему миру. Президент Джордж Буш сам вышел на трибуну ООН и выразил свое уважение и благодарность Аль-Азхару и лично его имаму, поскольку это было первое осуждение экстремизма, Бен Ладена и «Аль-Каиды» со стороны религиозных представителей.

— Известно, что великая мусульманская цивилизация средневековья послужила своеобразным мостом между эллинизмом и эпохой Возрождения. Исламской культуре и науке человечество обязано очень многим. Сегодня мы живем в эпоху информационно-технической революции, изменяющей мир прямо на наших глазах. Каково отношение современного ислама к науке, способной сегодня создавать не только чрезвычайно эффективные лекарства, но и, например, вплотную приблизиться к клонированию, изменить род человеческий?

— Всем известна роль мусульманского Востока в изучении математики, астрономии, естественных наук. Известно и то, что эти знания арабо-мусульманская цивилизация передала другим цивилизациям. Прошли века, Запад превзошел в своем развитии Восток, поскольку взял все достижения этих наук и развил их.

По поводу изучения наук на Востоке надо отметить, что на практике система преподавания в том же Аль-Азхаре пыталась совместить обучение религии и обучение наукам. Многие выпускники этого университета стали врачами, учеными, преподавателями математики и права, а не только богословия. Связь между наукой и верой, их взаимодействие — вещь очень естественная, и она должна существовать, поскольку наука служит на благо человечества, а вера стоит над всем этим.

Мы можем обнаружить подобные примеры и в наше время — примеры выдающихся арабских и мусульманских деятелей, которые проявили себя в разных науках. Нобелевский лауреат доктор Ахмад Зувейль, председатель МАГАТЭ доктор аль-Барадеи — он тоже египтянин, араб, мусульманин. Можно вспомнить и нашего соотечественника и брата Нагиба Махфуза — да смилуется над ним Аллах — прекрасного литератора и публициста. Все эти люди изучали науку и добились в ней превосходных результатов, при этом они никогда не отрицали свои мусульманские корни.

— Современная наука требует этического подхода к открытиям, которые совершаются. Не могли бы вы дать примеры конкретных фетв Аль-Азхара в связи с последними научными открытиями?

— Имам Аль-Азхара шейх Тантави всегда призывал человека не отделяться от науки и ее развития, от ее открытий и ее изучения, поскольку наука и развитие народов неотделимы друг от друга, — так говорил доктор Саид Тантави.

— К несчастью, современная наука не в состоянии принести в мир больше справедливости и толерантности. Каковы, по вашему мнению, должны быть приоритеты и принципы социальной доктрины ислама?

— Если бы мусульманские ученые-улемы, преподаватели исламских наук и верующие соответствующим образом подошли к изучению ислама, они бы увидели, насколько значима для этой религии тема социальной справедливости. Для ислама исключительно важна роль ответственности за ближнего, за неимущих родственников, за соседей, за нищих, которым общество должно выделять закят — 2,5% от общего дохода. Каждый год мусульманин должен выделять эту часть из своего дохода в пользу бедных во имя исламской справедливости и взаимной ответственности в исламском обществе. Если бы мусульманская умма четко следовала бы тому, что ей предписано, то я полагаю, мы бы стали самой прогрессивной общиной в социальном плане, если только представить, что 2,5% исламского капитала идет на помощь бедным и нуждающимся.

Я приведу вам живой пример такой помощи. У меня есть друг из Саудовской Аравии, Заки Ямани, который был когда-то министром нефти. У него один принцип для выделения закята: он не раздает эту помощь большому количеству нуждающихся, но выделяет помощь определенному количеству людей, помогает конкретным людям встать на ноги, получить образование, чтобы затем найти хорошую работу и потом уже самим помогать нуждающимся.

Это тоже один из видов закята, и сама эта идея очень мудрая. Я лично не такой уж богатый человек, но в пределах своих возможностей следую этому принципу, надеясь, что когда-нибудь тот, кто стоит передо мной и просит помощи, не будет уже нуждаться во мне. Это и есть смысл веры в ее чистом виде.

Должен добавить, что у ислама нет монополии на закят, то есть милостыню во имя социальной ответственности. В христианстве, если основательно изучить его, есть аналог закяту, который по-французски называется «дим» (dime), десятина. Налог, который положено отдавать христианину в пользу ближнего. Да, есть такое установление. Если бы везде утвердился такой порядок, возможно, отпала бы необходимость во Всемирном банке!

— Сегодня можно часто услышать теорию о несправедливом отношении к женщине в мусульманских странах. Как современный ислам трактует роль женщины в семье и обществе?

— Да, конечно, вопрос о роли женщины в семье и обществе… Я бы предпочел, чтобы моя уважаемая коллега Тайсир Манзур поговорила бы на эту тему, тем более она специализируется по этой проблематике и недавно сделала доклад на исламской конференции. Но я могу сказать одно: когда женщина покрывает голову, надевает хиджаб, то в исламе это определяется как уважение — уважение к себе самой и к другим. Эта традиция есть и у христиан. Например, если женщина или девушка идет к Римскому Папе, то она покрывает голову, или если она находится в Ватикане, то в знак уважения к святому месту или к священникам, с которыми встречается, она тоже ходит с покрытой головой.

Не хотел вдаваться сейчас в детали того, что разрешено и запрещено, я же не муфтий. Но в отношении ислама надо сказать, что некоторые сегодня намеренно спекулируют темой борьбы с хиджабом во Франции и в Европе в целом. Я просто хочу сказать им, что ошибочно и несправедливо сводить все ценности ислама к одному слову — хиджаб.

Понятие «никаб» — полное закрывание лица — совсем другое дело. Я отвергаю это понятие, заявляю со всей ответственностью. Человек и гражданин имеет право реализоваться как личность, а никаб не позволяет личности проявиться.

Что касается хиджаба, то тут есть много очень спорных моментов. Но я призываю всех к одному — не надо делать из этой темы преграду, которая отделяет настоящего мусульманина от ненастоящего. Господа мои, ислам выше этого! И смысл его гораздо больше, чем этот вопрос. Пусть лучше они говорят о связи других религий с исламом или о проповеди социальной ответственности мусульман друг за друга, ведь это очень важные темы, и мы никак не можем их игнорировать. Зачем же тратить наши силы, энергию и нервы, чтобы зациклиться на одном моменте?

— Какие, по-вашему, три самых важных проблемы, три самых важных вопроса, которые стоят сегодня перед исламским миром?

— Первая и главная проблема — это образование, образование и еще раз образование. Вторая — и это то, к чему я все время призываю, — изучение языка диалога. Нужно научиться культуре диалога, понять его важность в нашей жизни для того, чтобы все мы жили в мире и согласии. И третий момент, который я уже отмечал, — избавление от обобщений и клише. Если мы преодолеем все эти проблемы, добавив к ним солидарность и взаимную ответственность мусульман, то мы сможем решить и проблемы справедливости, мира и прогресса народов.

Надеюсь, я правильно понял два ваших вопроса, которые как бы взаимно дополняют друг друга. Вы спрашивали о том, что должен сделать Запад, чтобы нормализовать свои отношения с исламом. Здесь я еще раз подчеркну: надо остановить угнетение и насилие на Ближнем Востоке. Мусульмане же должны сделать то, о чем я уже говорил выше в трех своих советах.

— Что нужно сделать, чтобы отношения между мусульманским миром и многонациональной, многоконфессиональной Россией развивались динамично?

— Наши отношения с этой страной очень важны, ведь она по-прежнему является крупнейшей страной в мире и представляет огромный народ. У России великая история, искусство, литература. Россия обладает огромным культурным наследием и сама проявляет большой интерес к другим культурам. И это должно служить отправной точкой в наших отношениях.

Мы также глубоко уважаем те народы, которые сделали свой выбор и освободились от раболепного служения политическим режимам, отстояли эту ценность, чтобы стать свободными и независимыми народами.

Все это делает Россию очень значимым государством мира. Второй момент, который мы должны учесть: когда народ теряет историческую память, то он теряет свое настоящее. А история свидетельствует о той роли, которую сыграл для нас Советский Союз, когда стоял плечом к плечу с египтянами и всеми арабами во время крупнейшей военной операции в арабском регионе. Я говорю со всей прямотой: нельзя забывать о важной роли СССР, который помогал Египту и другим арабским странам освобождать нашу землю, оккупированную в 1967 году. Это навсегда останется в нашей памяти, это часть нашего прошлого, которое неотрывно связано с настоящим.

— В Европе Коран воспринимается по-разному. Для кого-то священная книга мусульман является «учебником насилия», а, например, для замечательного русского поэта Пушкина она стала источником поэтического вдохновения. Что значит Коран в вашей жизни?

— Я очень рад за те строки, которые написал Пушкин о Коране, ведь они есть то, что объективно необходимо для понимания между народами. Я добавлю к этому — слова Пушкина соотносятся со словами английского принца Чарльза, возглавившего Совет исламского отделения Кембриджского университета. Принц Чарльз сказал: «У религий мы учимся».

К этому мнению присоединяется и кардинал КЈниг, говоря о том, что он также многому научился у ислама. О том же самом говорил и принц Филипп, супруг английской королевы. Возможно, слова Пушкина косвенно сформировали новое течение, которое говорит об исламе правду. И это возлагает на нас огромную ответственность — продемонстрировать миру в условиях глобализации новый образец исламского поведения. Мы должны подать миру новый, мудрый, исполненный духовности пример и доказать, что мы любим других людей, помогаем им и сотрудничаем с ними.

Прежде чем, мы закончим нашу беседу, я хотел бы процитировать один важнейший аят Священного Корана, который гласит:

«О люди! Мы создали вас мужчиной и женщиной и сделали вас народами и племенами, чтобы вы знали друг друга. Ведь самый благородный из вас пред Аллахом — самый благочестивый» (49:13).

Этот аят имеет очень глубокое значение, потому что Аллах мог бы сотворить нас всех одинаковыми, но он создал нас разными, как будто мудрость творения заключалась в этой разнице, которая должна служить стимулом к взаимному познанию. А взаимное познание есть не что иное, как диалог.

Я хотел бы сказать каждому мусульманину, который слышит меня: диалог это часть этики и философии Корана. Аллах вел диалог с Пророком, Пророк вел диалог с теми, кто его окружал, Аллах и его Посланник говорили с людьми, Аллах даже с шайтаном вел диалог! Давайте же отведем диалогу должное место. И не только потому, что это язык современной реальности, а потому, что это самое быстрое лекарство, которое спасет нас от насилия, экстремизма и терроризма.

— Вот-вот из печати выйдет ваша книга, которую ждут не только в арабском мире, но в России и в Западной Европе…

— Я назвал ее «Путешествие моей жизни», а путешествие это продолжалось действительно долго — 75 лет. Эту книгу я несколько раз переписывал. Моим замыслом было сделать повествователями выдающихся личностей, сыгравших большую роль в истории, которые бы рассказывали о своих воспоминаниях и делились жизненным опытом.

Один мой мудрый друг сказал как-то: «У истории нет редактора». Каждый из нас вносит свой маленький вклад в историю, хотя бы сантиметр, а все вместе эти миллионы сантиметров складываются в полотно, называемое историей.

Я решил написать книгу о нескольких периодах своей жизни: я ведь четверть века, если не ошибаюсь, прожил в эпоху президента Гамаля Абдель Насера, треть века — в эпоху президента Садата, мне довелось жить и при короле, то есть до революции.

Мне нравилось писать вообще, но что еще больше подталкивало меня к написанию книги — желание обратиться к современной молодежи. Ведь современные молодые люди не жили в то время, они просто еще не родились и не застали время Насера. Какая-то часть из них появилась на свет, когда к власти уже пришел Садат, после 1971−72 годов. Поэтому я бы хотел рассказать им, во-первых, о том, чем жило наше поколение, какую ответственность за родину мы чувствовали тогда. Во-вторых, о том, какие уроки мы извлекли, и, в-третьих — как в наши дни можно применить эти уроки, какой смысл они имеют в сегодняшней реальности.

Конечно, для начала я должен объяснить всем, почему предметом моего интереса и изучения является диалог. Я всегда повторял: «Ничто не возникает из ниоткуда». Диалог религий лично для меня начался в шестилетнем возрасте. Я был практически единственным учеником-мусульманином в начальной школе, а это была христианская коптская школа. Маленький ребенок, естественно, любит тех, кто его окружает. И первыми людьми, которых я полюбил, были дети из христианских коптских семей.

Я окончил начальную школу и продолжил учебу в лицее, уже в средней школе, и я откровенно рассказываю в своей книге о том, как познакомился с исламским движением и тесно общался с мусульманами. Но потом, когда я уже поступил в Александрийский университет, я не всегда соглашался с моими единоверцами.

Александрия в свое время была многонациональным городом, где в большом количестве жили греки, итальянцы, евреи, разного толка христиане, даже белорусы! Как-то я спросил у своих братьев-единоверцев, у мусульман, о том, каково место немусульман в их жизни, и они стали объяснять мне смысл написанного в книгах, которые у них были. И тогда я вдруг почувствовал нечто вроде их маргинальности, изолированности, как будто они всегда будут жить обособлено, на краю. С тех пор я отделился от них, стал независимым и свободным, и до сих пор занимаю независимую позицию. Вот начало моей книги.

Затем я описываю эпоху правления Гамаля Абдель Насера, свою жизнь в тот период и первый опыт встречи с Западом. Когда я окончил юридический факультет Александрийского университета, я поехал в Гренобль, во Францию. Это была моя первая встреча с западным миром и первый опыт диалога с ним. Я тогда сделал свой личный выбор: не желаю пребывать на задворках общественной жизни! Если я живу в этом обществе, то я хочу быть его активной частью. Далее я объясняю, чем занимался в студенческие годы в Гренобле, как я основал Союз иностранных студентов, и какова была его роль.

Надо сказать, что в те годы город Гренобль был столицей фигурного катания и одним из лучших центров изучения французского языка. Перед нашими студентами открывались двери города, ведь эти студенты не только жили в нем, но и служили ему. И когда они возвращались к себе на родину, то становились почетными посланниками этого замечательного города. Тогда я почувствовал, что вопросы международной политики меня тоже затрагивают. В 1956 году в Венгрии произошла революция, из этой страны хлынул поток беженцев. Я обязал каждого иностранного студента взять под опеку одного беженца, помочь ему устроиться в Университете, найти жилье и почувствовать дружескую атмосферу.

Судьба распорядилась так, что на моем жизненном пути встречалось много евреев. Одним из них был Роберт Шмолька, первый студент-беженец из Венгрии, которого я встретил, он специализировался по электронике. Мне он очень понравился, и мы стали общаться. А человека, который научил меня писать и обучал меня журналистике во Франции, звали Андре Ильманн. Это был еврей, бывший заключенный Освенцима. Он был тогда редактором известного журнала La tribune des Nations и научил меня писать, работать с текстом и выражать любую мысль в одном предложении. Этот человек был мне другом до самой своей смерти.

Если будет повод, я могу подробнее поговорить на эту тему, но одно хочу сказать: на протяжении всей книги меня очень волновало, что я скажу молодому поколению. И еще я хотел донести до читателя такую мысль: любое развитие подразумевает диалог, диалог и еще раз диалог, будь это диалог человеческий, политический или религиозный.

Беседовали Ефим Резван, Юрий Зинин

http://www.rosbalt.ru/2005/08/15/221 346.html