Детские сказки для взрослых

Детское вранье — явление очень распространенное. И конечно, родители очень переживают и пугаются, когда обнаруживают, что их любимый ребенок может соврать им в глаза. Предлагаем вам размышления двух православных мам на эту тему с комментариями некоторых специалистов.

— Сегодня, убирая детскую, обнаружила под тумбочкой у своей Вари целую кучу фантиков из-под конфет. Я, конечно, ужасно расстроилась — ей ведь нельзя много сладкого. Спрашиваю: «Варечка, ты ела конфеты?» У нее каждый глаз с блюдечко, вот-вот разревется, но мотает головой: нет, не брала. А больше некому. Ваня — тот вообще сладкого не ест, а Таня с Женей уже пару дней как у бабушки. Впрочем, и с ними почти каждый день похожая картина: что-то сделают, а потом отпираются. Как ты думаешь, все дети врут?

— Думаю, да.

— А почему они это делают?

— От страха.

— Но бывает так, что их и не ругают, а они все равно врут. И что это за страх такой?

— Страхов очень много. Бывают социальные — не вписаться. Например, недавно на физкультуре учитель спросил, говорили ли дети сегодня маме «спасибо» за завтрак. А Митя, который гостил у нас и даже не видел в этот день своей мамы, вместе со всеми быстро поднял руку. Но тут же стал озираться испуганно, потому что понял, что это неправда. В это время один мальчик сказал: «Ой, а я забыл…» Тогда Митя с облегчением опустил руку и сказал: «И я забыл». Он увидел, что это нестрашно…

Родители и психологи склонны считать основной причиной вранья самый обыкновенный детский страх наказания. Вторая причина — буйная фантазия, которая не получает здоровой реализации, а третья — когда притязания ребенка не соответствуют его возможностям. «Это близко к нереализованной жажде лидерства, — считает психотерапевт Ирина Яковлевна Медведева, — когда ребенок хочет подружиться, но не умеет делать это обычным путем и начинает придумывать что-то, чтобы заинтересовать собой. Так же как женщина подкрашивается, желая очаровать мужчину, дети рассказывают о себе небылицы, желая вызвать интерес у товарищей. Мне рассказывали случай, когда мальчик приехал с соревнований по борьбе и очень красочно описывал свои победы. А потом выяснилось, что никаких побед не было, и более того — он даже не выходил на ковер, потому что до него очередь не дошла. Но ему нужно было восхищение товарищей — и он врал».

— Как ты считаешь, вранье — это всегда вещь сознательная?

— Не иначе. Это когда ты слышишь голос совести, но все равно делаешь.

— Ты думаешь, маленькие дети тоже слышат голос совести?

— Конечно. А иначе бы они так не переживали, не озирались, не удивлялись, не старались скрыть, а делали бы все напрямую.

— К чему, по-твоему, надо относиться спокойно, а что должно всерьез насторожить?

— Если ребенок раз соврал, другой, третий, но ты можешь с этим справиться, объяснить ему, что это не беда, но это его портит, — это нормально.

А насторожиться надо, когда ребенок своего вранья уже не стесняется, не боится, когда уже переходит некую грань. Я знаю ребенка, который прямо говорит в свои девять лет: «Главная у нас в доме мама, и все от нее зависит. А я к ней подлезу, что ей нравится, наговорю — и она мне все сделает».

— Все-таки порой страшно, когда лгут маленькие, невинные дети…

— Это от непонимания. Мне кажется, если человек не просто верующий, но еще и работающий над собой, он не должен ужасаться. Потому что должен понимать, что есть ошибки воспитания, есть его грехи, есть, в конце концов, попущенные тому же ребенку, чтобы что-то ему понять… Чего ж ужасаться? Тут работать надо засучив рукава.

— Как искоренить вранье? Или оно может само пройти?

— На мой взгляд, само ничего не проходит.

А слово «искоренять» с точки зрения современного языка очень воинственное и потому часто пугает. Надо бороться с тягой к вранью, пытаться исправить. Только по-разному — молитвой, объяснением, примером…

«Вранье — это искажение поведения, это некий симптом душевного неблагополучия, — говорит Ирина Медведева, — а один и тот же симптом может быть вызван разными причинами. Насморк может быть от гриппа, простуды или аллергии — и в этих трех случаях он лечится по-разному. Так и вранье — симптом один, а причины его возникновения бывают разные. Я думаю, что есть смысл бороться не с симптомом, а с причиной». Если у ребенка буйная фантазия и он склонен к преувеличениям и всяким россказням, психологи советуют предложить ему какие-то виды творчества, которые связаны с воображением. Бывает, что ребенок чувствует себя неудачником и врет, чтобы компенсироваться, — в этом случае родителям надо задуматься: а не слишком ли они сосредоточены на его удачах и неудачах. Если он обманывает, потому что боится, взрослые должны проанализировать свое поведение: все ли их запреты разумны, не провоцируют ли они ребенка бесконечными «нельзя», «не делай», «я запрещаю»? Если он скрывает плохие отметки, есть смысл разобраться: может, ему просто трудно учиться и он нуждается в помощи? Далеко не всегда наказание — единственно верное оружие против детской лжи.

— Чем, на твой взгляд, отличается вранье от фантазерства?

— Думаю, вранье всегда преследует какую-то цель, а фантазерство бескорыстно, оно не ищет выгоды, ничего не сулит.

— А что такое фантазерство?

— С точки зрения мирской, я бы сказала, что это нечто от души, самореализация. Но когда уже осознаешь, какая на самом деле должна быть у человека реализация на земле, то начинаешь понимать, что фантазерство — пожалуй, не самое лучшее и безобидное. А бывает и так, что фантазирует человек, не испытывающий потребности в творчестве, и даже не для того, чтобы ему стало лучше, а просто «заливает» — как у Хармса: «А у папы моего было сорок сыновей…»

— Ну да, ребенка заносит, а он не может остановиться…

— Для меня весь процесс воспитания сводится к тому, чтобы научить управлять своим характером. Если в характере ребенка есть заносы и фантазерство — ты учишь его ими управлять. Объясняешь, что ему будет трудно, что в какой-то момент он не сможет себя контролировать, потом ему будет неудобно, стыдно… Найти нужные слова. Каждый родитель знает, какие слова могут помочь его чаду.

Обычно родителям нравится, когда их ребенок выдумщик и фантазер, однако бывают случаи, когда их должно всерьез насторожить неуемное детское сочинительство. Иной раз это может быть вызвано шизофренией и являться одним из видов бреда. «Нередки сложные случаи, — рассказывает Ирина Медведева. — Когда моей дочери было пять-шесть лет, у нее наблюдалась безудержная речевая фантазия. Целыми днями она говорила без умолку. Она так много рассказывала не останавливаясь, что я не понимала, где кончается буйное воображение и начинается шизофренический бред. Несмотря на то что я сама работала в психиатрической клинике, для большей объективности вынуждена была показать ее другому врачу. Слава Богу, все обошлось. Выяснилось, что это лингвистические дарования, которые ей некуда было деть. Она стала писать стихи, прозу, а со временем занялась структурной лингвистикой и изучением древних языков…»

Итак, если ребенок отличается от сверстников фонтанирующим воображением, не спешите обзывать его патологическим вруном, а покажите опытному врачу — психиатру или психоневрологу.

— А что делать, когда не понятно, врет ребенок или нет?

— Вот пример. Мальчик пожаловался учительнице, что другой у него что-то забрал, она вызвала обидчика и спрашивает его: «Ты брал?» Тот отрицает. Первый кричит: «Вы в глаза ему посмотрите!» А она говорит: «Ты, Игорек, в свои глаза посмотри, — и добавляет: — Валечка, я все поняла, ты не брал эту вещь, но, если случайно найдешь, принеси ее мне, пожалуйста, чтобы она не потерялась». Она ведь не знала наверняка, прав он или нет, и видела, что он тоже может бояться. Когда взрослый человек не может с полной уверенностью знать, врет ребенок или нет, но настаивает на этом или исходит из этого в своих поступках, то наносит ему огромный вред. Со мной в детстве не раз бывало: когда меня напрасно подозревали, я потом именно это и совершала. «Ах, вы про меня так думаете? Я вам это сделаю…»

— В самом деле, обвинив человека без серьезных оснований, можно толкнуть его на дурной поступок, и он уже окажется виновным по твоей вине. Это хуже…

— Я за презумпцию невиновности. Если бы мы были неверующими людьми, наверное, стали бы придумывать психологические варианты, как можно вычислить обман, никого не обидев. Но как верующие мы должны горячо помолиться, и все откроется.

— Можно ли что-то сделать, чтобы ребенок совсем не врал?

— Ну, наверное, все возможно. Только я бы не смогла этого добиться. У меня не хватит на это душевных сил. Для этого нужно самому не грешить. Нужно быть очень прямым, очень добрым, очень терпимым…

Во многом вопрос, врет ребенок или не врет, — это вопрос не его особенностей, а воспитания.

И чем раньше родители дадут понять ребенку, что не врать — это вопрос чести, тем лучше результаты. А иной раз не обойтись без наказаний. «Вранье должно считаться тяжким преступлением, и за него следует строго наказывать, — считает психолог Татьяна Львовна Шишова. — Ребенок должен больше бояться наказания за вранье, чем за проступок. Наказание за сокрытие двойки должно быть сильнее, чем за двойку. Ребенок должен понять, что лучше ему сказать правду, что, если он скрывает и отпирается, это усугубляет его вину. И законодательно так: чистосердечное признание смягчает вину».

«Детей, особенно школьного возраста, за вранье надо строго наказывать, — согласна с ней Ирина Медведева, — но делать это надо с любовью. Ни в коем случае нельзя наказывать ребенка, давая понять, что он обречен быть дурным, напротив — объяснить ему, что сегодня случилось что-то необычное, что в основе он человек хороший, но что-то на него нашло».

Разумеется, у детей, которые растут в верующей семье, есть дополнительные сдерживающие мотивы: понимание, что вранье — это грех и все равно от Бога ничего не скроешь. Конечно, здесь одних слов мало — это понимание всем строем жизни воспитывается. Иначе выйдет, как в одной знакомой семье, где маленькая девочка поедала спрятанные родителями сладости, повернув иконы ликами к стенке…

София БЕР-ТАМОЕВА

http://www.nsad.ru/index.php?issue=11§ion=10 005&article=280