 |
| Московский комсомолец | Ксения Максимова | 10.08.2005 |
Если Саша совсем ослепнет — он погибнет сразу, если нет — все равно умрет. Только это произойдет позже, не сейчас. Потому что на свете он совершенно один. Не нужен никому — слепой ли, зрячий…
Это началось два года назад, на обычной плановой диспансеризации.
— В общем-то все в норме, — устало сказала врач питерской поликлиники, перебирая бумажки с Сашиными анализами, — вот только одно «но»: у тебя, мальчик мой, СПИД.
Сказала как отрезала. Даже дыхание перевести не успел. Пришел в себя на другом конце города, не помнит, как туда забрел.
Нужно было научиться жить с этой бедой. Постепенно учился, свыкался с ней…
* * *
В Питер Саша приехал из маленького поселка Сокол возле Магадана. Жителей — раз, два и обчелся, все друг друга знают как облупленных, и телефон один на всех, в магазине. В Северной столице Саша поступил в технико-экономический колледж и нашел подработку, а вот друзьями-знакомыми толком обзавестись не успел.Когда он первый раз почувствовал резь в глазах, то не особо испугался. Всякое бывает. Да и врач в поликлинике успокоила: «Простой конъюнктивит». Но она ошиблась. Через пару дней глаза загноились и перестали видеть. Сашка лежал на диване в съемной квартире с телефонной трубкой в обнимку, пока не приехала «скорая» и не увезла его в больницу.
— Господи, да что же это?!! — плакал Сашка, когда врач в больнице пытался отодвинуть его прилипшие веки.
— Это — «преддырка», — признался врач, — не шевелись, а то глаза вытекут.
Его заболевание оказалось следствием ВИЧ-инфекции.
Сашку поставили в очередь на бесплатную операцию. Единственный питерский друг Вова Чесноков помог ткнуть ручкой в нужное место на договоре, чтобы поставить подпись и подтвердить согласие.
После операции еще некоторое время глаза были зашиты.
— Ко мне буфетчица в больнице сочувственно относилась, — улыбается парень. — «Бедный Сашка!» — говорит и суп мне подливает. А я все проливаю и никак не могу ложкой в рот попасть…
Когда сняли повязку, перед правым глазом поплыли цветные пятна. Левый оказался полностью закрыт бельмом.
Нужно было выписываться, но уйти самостоятельно Сашка не мог. Врачи погрузили его в машину, привезли домой на съемную квартиру, положили на диван и оставили умирать.
Однако умирать не хотелось.
— О дальнейшей учебе и работе не могло быть и речи. Нужно было возвращаться домой, — рассказывает Саша. — Я стал звонить в справочную и запоминал (записать не мог) телефоны питерских телекомпаний. Один журналист откликнулся и снял про меня сюжет. На другой день ко мне приехал молодой мужчина по имени Виталик, который купил мне билет домой, к маме, и проводил в аэропорт.
В самолете его опекали стюардессы-землячки: провожали в туалет, разрешали оставаться в салоне во время транзитных остановок, развлекали разговорами.
Но ослабевший иммунитет не выдержал 13-часового перелета. В аэропорту Магадана еле живого Сашку встретила реанимация.
* * *
Вскоре в палату магаданской инфекционки принесли почтовый конверт с питерским штампом — самый большой, какие бывают. От Виталика. В конверте — плакат, написанный гигантскими буквами: «Привет, Сашка! Как ты долетел?»А потом пришла мать.
— Мама! — обрадовался парень.
Но женщина близко подходить не стала:
— Ты вот что… - не отходя от двери, сказала она. — Ты со своей заразой домой не вздумай заявиться!
Она уже все знала. Небывалую для деревушки новость растрещала местная врач с соответствующей должностью: «инфекционист на общественных началах». Поселок Сокол — всего-то «два дома, три доски» — там о сохранении врачебной тайны никто слыхом не слыхивал.
Равно как и о СПИДе.
Сашка долгое время оставался в больнице — больше жить ему было негде. Местные тележурналисты тайком установили камеру перед окошечком бокса, в котором он лежал, — для северных жителей ВИЧ-инфицированный без намордника был покруче банального шоу «За стеклом». Благодаря «добрым» телевизионщикам его беда (и его клеймо) стали известны всему Магадану. Когда Саша выходил на улицу, от него шарахались, как от чумного в средние века, скручивали в карманах дули и шептали себе под нос проклятия. Даже кидались камнями: у него же ВИЧ! Водители автобусов издевательски плевали Саше в полуслепые глаза и демонстративно закрывали перед носом двери, чтобы не совался куда не положено. Тележурналисты снимали это и торопились в студию — монтировать передачу.
— Однажды добрая женщина-следователь из прокуратуры взяла меня за руку, и мы вместе сели в автобус, — вспоминает Саша, — при ней никто не посмел плеваться. Зато кондуктор всю дорогу охала, что поручни в автобусе придется спиртом протирать…
Знакомые с детства друзья-знакомые, к которым он пытался обратиться за помощью, бормотали невнятные извинения и поспешно захлопывали двери. А тогдашний заместитель мэра города развел перед телекамерами руками: «Как же я могу дать ему комнату в общежитии?! Там же дети, там же общий санузел, в конце концов!» И после выписки полуслепой парень оказался на улице. Все узнавали его и гнали отовсюду — из подвалов, с чердаков… Чаще всего удавалось ночевать на скамейках. А ведь Магадан — не Сочи и даже не Москва. Как не замерз насмерть? Сам не понимает.
— Я вслепую добрел до женского монастыря. Куда было идти, как не к Богу? — простодушно улыбается Сашка. — Но прихожане крик подняли, будто мышь в дамскую раздевалку попала. А настоятельница, матушка Софья, запретила иконы целовать: оберегала Богоматерь от инфекции.
Помог священник, отец Роман.
— Он меня уводил подальше к дороге, где только машины, а людей нет. Там и исповедовал, и причащал. Хорошо, прихожане об этом не знали, а то бы они ему устроили! — вспоминает Сашка. — Отец Роман мне денежку давал и еду пакетами приносил. «Кушай, тебе силы нужны», — говорил, а я все равно маме с сестрой половину на крыльцо приносил и оставлял.
— Брали?
— Конечно, брали. У них ведь, кроме меня, нет никого.
Когда он пришел получать новый паспорт, паспортистка вынесла документ в перчатках и марлевой маске прямо на улицу — чтобы вирусы не распространились на весь паспортный стол… В местном СПИД-центре Сашке вместо лекарств выдавали горы бесплатных презервативов и литературы о безопасном сексе. А когда ему стало совсем худо и он обратился к врачу, тот посоветовал лечиться самостоятельно: «Зачем тебе в больницу — все равно помрешь!»
Но он продолжает жить. Как назло.
* * *
Дикость? Средневековье? Неужели такое действительно возможно в наши дни?— Самое страшное, что Сашины проблемы типичны для ВИЧ-инфицированного россиянина, — считает руководитель медицинских программ фонда «НАН» Сергей Полятыкин. — Эти больные не получают ни адекватного лечения, ни социальной поддержки, ни правовой защиты. И на бытовом уровне люди шарахаются от них, хотя вроде бы всем известно, что при рукопожатии, использовании общей посуды, белья и даже поцелуях СПИД не передается. Между тем здоровые люди даже приблизительно не могут представить себе, насколько сильно страдают больные СПИДом. Создали такой образ: ВИЧ-инфицированный — значит, аморальный, гомосексуалист и наркоман. И сам виноват в своей болезни. Хотя негативное поведение у нас вовсе не порицается. Сексуальная распущенность — нормально, наркотики — модно, не пить за столом — неприлично. Зато больные СПИДом — изгои. Ну, а врача, виновного в огласке Сашиного диагноза, нужно привлечь к уголовной ответственности и лишить права работы по специальности.
А директор по развитию региональной общественной организации «Сообщество людей, живущих с ВИЧ/СПИД» Михаил Рукавишников сказал:
— Главная беда — отсутствие информации о ВИЧ-инфекции. Слышали звон, да не знаем, где он, — главное, чур нас. Люди не знают, как передается СПИД. В России нет ни одной государственной просветительской программы.
Другая проблема — отношение к таким больным. Идет страшная дискриминация, особенно в провинции. В семьях инфицированным часто не разрешают пользоваться общими вещами, посудой; мне известны случаи, когда родители даже выгоняют заразившихся детей из дома. Я знаю людей, которых, узнав об их диагнозе, уволили с работы. Часто в небольшом городке кто-то проговорится начальнику «по секрету» — тот тут же найдет официальный повод избавиться от подчиненного. Некоторые организации стали требовать при приеме сотрудника медицинскую справку о том, что у него нет ВИЧ.
В регионах врачи настоятельно убеждают ВИЧ-инфицированных женщин прерывать беременность. А ведь при правильном подходе у такой женщины шанс родить больного ребенка ничтожно мал! Но тяжелее всего наркозависимым больным, имеющим СПИД, — их дискриминируют вдвойне. Часто медики просто вычеркивают их из программ медицинской помощи, мотивируя это так: «Наркоман не будет принимать лекарство как положено, регулярно! Значит, нечего переводить на него государственные средства».
Кстати, недавно в том же Магадане умер от СПИДа другой молодой парень. Услышав диагноз, могильщики отказались опускать гроб с телом на своих веревках — чтоб не «марать» их. Родителям покойного пришлось возвращаться домой за простынями, из которых можно было сделать тросы…
СПРАВКА «МК»
На сегодняшний день 40 миллионов человек в мире инфицированы ВИЧ или больны СПИДом. Из них 1 миллион — россияне.* * *
Недавно судьба вроде бы улыбнулась Саше Коломинову. Местные бизнесмены скинулись исстрадавшемуся парню на билет и отправили его лечиться в Москву.Сейчас он в столице, в Федеральном научно-методическом Центре по профилактике и борьбе со СПИДом. Дело идет к выписке — спасения от ВИЧ, к несчастью, пока не придумали, а место нужно освобождать для других пациентов. Вот только идти ему после выписки некуда.
Консультации в офтальмологических институтах имени Федорова и Гельмгольца показали, что правый глаз спасти можно — сейчас он еще видит на 10%. Небольшой шанс есть и у левого: нужна трансплантация роговицы и сетчатки. Такую сложную операцию за спасибо не делают — она стоит порядка 5 тысяч у.е. Да и оперировать ВИЧ-инфицированного желающих немного — мало ли что.
— Врачи говорят, что счет идет на недели, — вздыхает Саша, — а вдруг на дни? Вдруг они просто не хотят меня пугать? Если я совсем ослепну, погибну на улице…
P. S. Может быть, вы можете помочь Саше? Если да, то позвоните в редакцию по тел. 781−47−29.
