 |
| Правая.Ru | Александр Елисеев | 08.08.2005 |
Избиение российских подростков в Польше — инцидент, который заставляет еще раз задуматься о тамошней русофобии. Русско-польские отношения всегда были очень и очень сложными, несмотря на то, что речь шла об отношениях между двумя славянскими народами.
Еще в 1018 году польский король Болеслав захватил Киев — столицу Древнерусского государства. А шестью столетиями позднее, в 1610 году, польские паны посадили на царский трон королевича Владислава.
Правда, и русские далеко не всегда выступали в роли страдательной стороны. В 70-х годах XVI века русский царь Иван Грозный всерьез претендовал на польскую корону, опираясь на поддержку многих феодалов из Польши и Литвы. В XIX веке Россия присоединила к себе часть польских земель вместе с Варшавой.
Между прочим, полякам жилось в российской империи не так уж и плохо, как это принято считать. Ещё до революции началась перекачка финансово-экономических ресурсов из Великороссии на окраины. При этом не учитывалось, что некоторые русские регионы были беднее иных окраин, пользовавшихся налоговыми льготами.
Депутатам 3-й Государственной думы сообщали следующую информацию: «…В нашей Новгородской губернии, в некоторых городах обложение доходит до 1, 13%; следовательно, в ней сборы повышаются. Ее города платят больше, чем Варшава, Лодзь и Сосновицы (крупнейшие промышленные центры в Царстве Польском — А. Е.). Укажу… губернию еще более бедную, совершенно уже тощую губернию: Олонецкую, и в Олонецкой губернии города платят больше, чем такие большие центры, как Варшава, Лодзь и Сосновицы. В Олонецкой губернии города платят 1, 26%, а Варшава, Лодзь и Сосновицы — 1, 04%.»
Привислинский край на каждый утрачиваемый в общеимперскую казну 1 рубль получал из нее, в виде дотационных вливаний, 1 рубль 14 копеек, между тем как русские регионы уплачивали в казну гораздо больше, чем получали: на каждый уплачиваемый рубль Северный край получал 81 копейку, Средне-Промышленный — 72 копейки, а Средне-Черноземный — всего 74 копейки.
На народное образование в Царстве Польском тратилось от 51 до 57 копеек на одного жителя, тогда как в Центральной России — всего 9−10 копеек. Стоит ли удивляться тому, что с 1861 г. по 1897 г. число грамотных в Польше увеличилось в 4 раза (с 9 до 35%), а в России этот показатель к тому времени достиг всего лишь 19%.
Справедливости ради надо заметить, что отношения между нашими странами вовсе не всегда были враждебными. Здесь можно вспомнить и об участии русских полков в Грюндвальской битве (1410 г.), когда был сокрушен Тевтонский орден, и о совместной борьбе против Гитлера. Да уж, перед лицом тевтонства мы умели сглаживать наши противоречия! Правда, далеко не всегда.
Печально известное Варшавское восстание 1944 г. было поднято как раз в надежде на то, что полякам удастся освободить свою столицу без участия русской армии. Подготовлено оно было из рук вон плохо, поэтому и подверглось быстрому и безжалостному разгрому.
Опять-таки справедливость требует признать, что среди поляков были и симпатизанты России. До революции внутри польского дворянства даже существовала прорусская партия. Между прочим, выдающийся русский консерватор С. Ю. Шарапов настоятельно советовал русскому правительству заручиться поддержкой польского элемента.
Да и сегодня есть поляки, симпатизирующие России. Причем таковых можно найти и в среде тамошних крайне правых. Вот, например, высказывание лидера националистической организации «Никлот»: «Русские и поляки прекрасно знают, что в нашем прошлом немало конфликтов и ссор. Из-за этого мы раньше даже не хотели учить в школах русский язык. Но сейчас мы поняли, что лучшим решением для Польши является союз с Россией. Мы стараемся добиться влияния среди разных слоев населения, в первую очередь, среди молодежи — студентов университетов, чтобы, в конечном счете, создать своего рода элиту. И эта элита ни в коем случае не должна основываться на русофобии… Чтобы доказать, что мы не на словах, а на деле являемся сторонниками России, наша организация „Никлот“ организовала единственный в Польше митинг в поддержку действий Российской армии в Чечне. Вы, помните, наверное, было сообщение, что какие-то польские экстремисты атаковали посольство России. Но никто не передал, что была и другая демонстрация — наша группа „Никлот“ пришла, чтобы разогнать этот антирусский шабаш».
Но, как бы то ни было, а враждебность, уходящая в глубь столетий — налицо. Академик Б. А. Рыбаков указывал на то, что некоторое разделение внутри славян произошло еще до VI—VII вв. н. э., когда образовалось три их ветви — восточная (анты, позже — русы), западная (венеды) и южная (склавины). До нашей эры, когда праславяне составляли вроде бы единый этнокультурный массив, существовали две различные друг от друга группы. Центр одной находился в Приднепровье, другая заселяла Висло-Одерский район.
В Приднепровье обитали предки будущих восточных славян (русских). Тогда они именовали себя сколотами. Греки относили их к скифам, однако известно, что ираноязычные скифы были кочевниками. А приднепровские сколоты практиковали высокоразвитое пашенное земледелие. По данным археологии, у них была уже своя аристократия. Можно даже говорить о сколотском государстве. Скорее всего, именно славяне-сколоты доминировали на том обширном пространстве, которое отец истории Геродот описывал как великую «Скифию» (на ее территории жили разные народы — северные иранцы, фракийцы и др.). В принципе, это было образование имперского характера. В IV в. до н. э. «скифский» царь Атей властвовал на просторах от Дона до Дуная.
Есть данные, согласно которым, Скифия враждовала с западной частью славянского мира. Они доходили до территории современных Чехии, Сицилии и Бранденбурга. Наконечники «скифских» стрел находят в разрушенных поселениях культур, принадлежащих западной части праславянства. Очевидно, уже тогда налицо были противоречия между восточным и западным славянством (точнее пра-славянством).
И вовсе не случайно, что западные славяне приняли именно западное католичество, а восточные — Православие. При этом самые западные славяне (бодричи, лютичи, ререги и т. д.), расселившиеся до Эльбы (Лабы) оказались уничтоженными или ассимилированными, ибо отказались принимать христианство как таковое. (Любопытно, что выходцы из этих земель приняли активное участие в этногенезе ильменьских словен, создавших Новгородскую республику. Учитывая, что Новгород сильно выделяется среди других русских земель, можно сделать вывод о том, что эти переселенцы несли с собой влияние западнославянских ценностей).
Польша стала частью католического Запада, но то была все-таки его периферийная часть. Западная цивилизация основывалась и основывается на доминировании романо-германского элемента. И славяне здесь могут играть лишь вторые роли. Считается, что они не способны до конца пропитаться западными ценностями. И, кстати говоря, это отчетливо видно на примере все той же Польши.
Речь Посполитая была, в определенном плане, демократичнее всех тогдашних западных стран, однако это был не демократизм бюргеров, а некая вольница кшатрийского (воинского) типа. Польша того времени — это странная смесь монархии, аристократии и анархии — вспомним известное выражение: «Польша стоит беспорядком».
Речь Посполитая сумела стать действительно крупной державой, раскинувшейся почти «от моря до моря». В ее состав входили литовские, малоросские, белорусские земли. Но все равно она была периферией Запада. И ничего удивительного нет в том, что Запад (в лице германства) легко поступился данной периферией, поделив ее с Россией — державой восточных славян.
И в будущем Запад всегда отводил Польше роль передового полка, готового к атаке на Россию. Именно такое положение она занимала в 20−30-е годы прошлого века. Примерно такое же положение эта страна занимает и сегодня.
Но только в наше время Польша является периферией не столько Европы, сколько США. В настоящий момент Штаты заинтересованы в том, чтобы создать в Европе сильный противовес как германо-французской оси, так и России. Я думаю, всем памятна та роль, которую Польша сыграла в событиях т. н. украинской «оранжевой революции». Причем, что показательно, вместе с президентом Польши живейший интерес к украинской смуте проявлял и лидер Литвы Адамкус.
Это позволило некоторым политологам (например, С. Маркову) выдвинуть версию, согласно которой в Восточной Европе реализуется проект по воссозданию Речи Посполитой. США необходимо возникновение сильного восточноевропейского блока.
В этот блок предполагается включить не только Украину с Литвой, но и Белоруссию — разумеется, после отстранения там от власти президента Лукашенко. И недавний инцидент вокруг Союза поляков Белоруссии свидетельствует о том, что сам Лукашенко знает о том, что некие деструктивные силы пытаются использовать 400-тысячную польскую диаспору Белоруссии в своих целях.
Польша желает вернуть себе давно уже утерянный статус великой державы. И, в принципе, ее можно понять. Но это грозит очень и очень большими опасностями. Очевидно, что украинцам и белорусам окажется очень даже не по душе вернуться под власть панов.
Россия продолжает оставаться серьезными геополитическим фактором и не исключено, что завтра она сможет пойти нас серьезную конфронтацию с США. Что же до самих США, то у них скоро появятся проблемы поважнее. Эта сверхдержава все больше увязает в азиатских авантюрах и возможное вторжение в Иран грозит серьезным системным кризисом, который окажется пострашнее «вьетнамского». И очень даже может сложиться так, что Польша окажется между двух «огней» — европейского и российского. И там кое-кому может придти в голову мысль о новом разделе Польши…
Мне бы не хотелось такой судьбы для Польши. Напротив, представляется, что восточноевропейский блок с ее доминированием мог бы принести пользу для России. Конечно не может быть и речи о включении в состав этого блока Украины, Белоруссии и Прибалтики — это несомненные сферы российских интересов. В состав блока могли бы войти страны бывшего Варшавского договора — Чехия, Словакия, Румыния, Венгрия, Болгария. И этот блок вовсе не должен быть пророссийским.
Мы и так слишком долго возились с Варшавским блоком — и без особого толка. Достаточно и того, что восточноевропейский блок займет по отношению к России нейтральную и дружественную позицию, послужит неким буфером между нами и ЕС.
Но все зависит от того, сумеют ли польские элиты трезво оценить реальный вес своей страны в европейской и общемировой политике.
