 |
| Русский журнал | Леонид Кацва | 04.08.2005 |
Дело, как мне представляется, не только и не столько в том, что «патриотическим воспитанием» занимаются в основном авторитарные режимы" («Известия», 19 июля), хотя, конечно, пребывание в одной компании с Туркменией и Северной Кореей (именно в этих странах, по справке «Известий», действуют целевые государственные программы патриотического воспитания) не слишком почетно для России. На самом деле патриотическое воспитание практикуется и во вполне демократических государствах, что прекрасно показано в замечательной книге Марка Ферро «Как рассказывают историю детям в разных странах». Просто там не принято и не требуется принимать на сей счет правительственные программы. Реальные проблемы лежат совершенно в иной плоскости. Первая из них заключается в простом вопросе «что такое патриотизм?».
К сожалению, в последние десятилетия это понятие скомпрометировано политиками и журналистами националистического толка, объявляющими себя патриотами, а своих оппонентов — антипатриотами и едва ли не изменниками Родины. Но патриотические чувства не становятся хуже от того, что их пытаются присвоить «присяжные патриоты», так же, как русский народ не отвечает за черносотенный «Союз русского народа». Патриотизм можно понимать так, как понимают его С. Бабурин или Зюганов (не говоря уже о генерале Макашове), а можно — так, как понимал его академик Сахаров.
Поэтому сам факт принятия программы патриотического воспитания еще ни о чем не говорит. Например, намечается создание программы «Патриот Отечества» на одном из федеральных телеканалов, разработка интернет-проекта «Патриоты России», создание кинофильмов и постановка спектаклей на патриотическую тему. Но каким содержанием будут наполнены соответствующие передачи и публикации? А как понимать намерение «противодействовать попыткам дискредитации, девальвации патриотической идеи в средствах массовой информации»? Как можно противостоять дискредитации того, что само по себе понимается в обществе совершенно по-разному? Например, недавняя жаркая дискуссия по поводу фильма «Штрафбат» показала, что одни считают его в высоком смысле патриотическим, другие — дискредитирующим Российскую армию и очерняющим историю Великой Отечественной войны.
Шовинистические труды О. Платонова или изыскания Ю. Мухина, утверждающего, что НКВД не имел никакого отношения к расстрелу в Катыни, — патриотические? По-моему, в высшей степени антипатриотические, ибо они наносят прямой вред России, формируя в мире образ страны с неизжитыми имперскими амбициями и грубыми националистическими предрассудками. На мой взгляд, самая страшная дискредитация патриотизма — ура-патриотизм. Но ведь у этих и им подобных авторов немало приверженцев и почитателей, полагающих именно их точку зрения истинно патриотической.
Конечно, произведения, создаваемые в рамках правительственной программы, вряд ли будут откровенно националистическими. Но, судя по тому, что 2 млн. рублей намечено затратить на производство дисков и кассет «с записями маршей и патриотических песен», патриотическое воспитание вновь предполагается вести с явным военно-патриотическим креном, воспитывая патриотические чувства главным образом на примерах из богатого героического военного прошлого нашей страны. На такие размышления наводит и одновременное восстановление обязательной начальной военной подготовки и военных сборов в средних школах. Отдавая безусловную дань уважения тем, кто в различные эпохи жертвовал жизнью за Отечество, следует все же сказать, что такое понимание патриотизма недопустимо узко, а кроме того, чревато милитаризацией молодежного сознания и поисками врага. Между тем российское массовое сознание и без того чрезвычайно милитаризовано. Хорошо бы проверить, например, сравнительную известность нашим гражданам имен Суворова и Сперанского или Милютина. Боюсь, вопрос лишь в том, во сколько раз великий полководец окажется популярнее великих реформаторов.
Судя по распределению бюджетных средств, основная роль в деле патриотического воспитания отводится системе образования. Основная нагрузка ляжет, естественно, не на математиков и химиков, а на историков и литераторов. Школа достаточно консервативная структура. Нетрудно представить себе, во что на практике выльется реализация данной программы с организационной точки зрения: конкурсы песни и чтецов, сочинения и ученические конференции «на заданную тему» и т. п. Только человек, очень далекий от молодежи и особенно от школы, может полагать, что подобные мероприятия будут иметь серьезный воспитательный эффект. Хорошо еще, если они не будут скучны, не вызовут раздражения и не приведут к обратному воздействию.
Гораздо опаснее «патриотическая» цензура учебных и научно-популярных изданий. Случаи шельмования в телеэфире учебников по всеобщей истории за «недостаточное» отражение событий на советско-германском фронте во время Второй мировой войны (задача совсем других учебников — по отечественной истории!) чрезвычайно показательны. А стремление части военных из «патриотических» соображений преуменьшить масштабы наших фронтовых потерь! Попытки навязать истории (особенно научно-популярной литературе и школьному предмету) роль средства пропаганды не новы, но от этого не менее разрушительны. Ни к какому воспитанию патриотических чувств граждан они не ведут. Практическим их последствием всегда становится недоверие и к истории как «служанке политики», и к самим политикам. Вспомним незавидную репутацию советских учебников по истории СССР и КПСС.
Рассуждения о том, что никакая национальная история немыслима без мифологии, справедливо, но лишь отчасти. Действительно, одни мифы нередко заменяются в общественном сознании другими. Так, миф о бездарном деспоте «Николае кровавом» сменился мифом о замечательном гуманной царе и «России, которую мы потеряли». Но не дело историков творить новые мифы в угоду политической конъюнктуре. Каким бы красивым ни был миф, задача истории — установление научной истины, а следовательно — анализ и демифологизация прошлого. Между тем в патриотическом воспитании участвует (зачастую не без успеха) и церковь. Не потребует ли вскоре церковное руководство (а тем более разнообразные околоцерковные союзы и организации) от историков столь же трепетного отношения к святому Николаю II, сколь к святому Александру Невскому, любые критические замечания в адрес которого подчас воспринимаются именно как попытка «дискредитации патриотической идеи»? Впрочем, «неприкасаемыми» становятся зачастую отнюдь не только канонизированные церковью исторические деятели. Автор этих строк в свое время удостоился обвинений в подрыве национального сознания лишь за то, что в учебнике для средней школы критически оценил деятельность Ивана Калиты. Хорошо бы все же не забывать: агиография — жанр богословский, к исторической науке никакого отношения не имеющий.
Говоря о патриотическом воспитании, следует четко определить: критические отзывы о родном государстве, его прошлом и настоящем, о тех или иных исторических деятелях, более того, страшно сказать, о родном народе совершенно не противоречат патриотическому мировоззрению. Общечеловеческие ценности никоим образом не следует противопоставлять патриотическим, как это постоянно делает один очень талантливый современный журналист. Напротив, именно взгляд на свою страну с общечеловеческих позиций, критический анализ происходившего и происходящего в ней во многом и является мерилом гражданственности и истинного патриотизма, ибо только так можно избежать повторения трагических ошибок прошлого. Тот же, кто стремится замаскировать неприглядное, оказывает Родине дурную услугу. А.Х.Бенкендорф в документах, предназначенных «для служебного пользования», не скрывал, что «крепостное право — пороховой погреб, подведенный под государство». Но публично предпочитал «патриотично» заявлять, что «прошедшее России удивительно, настоящее ее более чем великолепно, а что касается будущего, то оно выше всего, что только может представить себе самое пылкое воображение». Результат такого внушения (или самовнушения?) известен — Крымская война. Чаадаев, объявленный сумасшедшим за явно «непатриотичные» «Философические письма», был куда большим патриотом. А уж знаменитого славянофила А.С.Хомякова за обращенную к России строку «В судах черна неправдой черной и игом рабства клеймена» иные нынешние ревнители патриотической идеи просто записали бы в русофобы.
Но есть и вторая, едва ли не более важная, проблема. Судя по изложению принятой программы в СМИ, она в основном рассчитана на «воспитание» патриотизма в буквальном смысле: школа, пресса, компьютерные игры, кино- и телефильмы, даже сдача норм ГТО… Но так патриотизм не воспитывается! Можно сколько угодно демонстрировать фильмы о доблестной Российской армии, но, пока не исчезнет дедовщина, зрители будут только усмехаться. Лишь 24% участников интернет-опроса «Известий» считают, что патриотизм воспитывается «программами патриотического воспитания», а 62% полагают лучшим средством воспитания патриотизма «достойный уровень жизни». Не стоит обвинять этих людей в мещанстве и потребительстве. Достойный уровень жизни — это не только размеры дохода. Это и пандусы для инвалидов в метро и подъездах, и любезные, предупредительные чиновники в муниципалитетах, и не берущие взяток милиционеры, и возможность получать информацию без цензуры, и пристойные пенсии для стариков, и честные выборы. Честное слово, восстановление электроснабжения на небольшом острове на Байкале важнее для патриотического воспитания российских граждан, чем «разработка методических рекомендаций по проблемам формирования и развития личности патриота России».
Патриотические чувства прочны там, где люди видят, что они не безразличны своей стране, своему государству, власти, где они понимают, что все или хотя бы многое зависит от них. И пока этому не будет уделяться должное внимание, любая программа патриотического воспитания будет по своей результативности напоминать другую программу — Продовольственную.
