 |
| Правда.Ru | Роман Прытков | 01.08.2005 |
В 80-х гг. общественное мнение воспринимало ультраправых, как маргиналов. В 90-х — как политических карликов в тени респектабельных консервативных партий. Первые годы 21 века расставили новые акценты: Жан-Мари Ле Пен завоевал второе место на президентских выборах во Франции, Йорг Хайдер стал премьер-министром Австрии, «Список Пима Фортейна» получил двадцать процентов голосов в парламенте Нидерландов. Ультраправые стали реальной политической силой. Их стремительная атака вызвала отчаянное сопротивление не только левых партий, но и центральных структур Евросоюза. После серии полученных ударов, самым болезненным из которых стал политический бойкот Австрии в 2000 году, ультраправые были вынуждены отступить. Но их идеология, основанная на защите традиционных ценностей и противостоянии «чужакам"-мигрантам, с каждым годом становится все более популярной.
Жан-Мари Ле Пен: «Франция для французов!»
Во Франции, долгое время поощрявшей иммиграцию из своих бывших североафриканских колоний, мигранты-мусульмане составляют почти десять процентов населения. Если в 1978 году мусульман во Франции было 2 миллиона, в 1993 году — 3 миллиона, в 2000 году — 4,5 миллиона, то теперь их около 6 миллионов (по неофициальным оценкам, не менее 8 миллионов). Основной источник этого роста — нелегальная иммиграция (по оценкам МВД Франции, около половины проживающих в стране мусульман так и не обзавелись французским паспортом), но важным фактором остается и высокий уровень рождаемости в мусульманских семьях. Известно высказывание муллы Омара из Бордо: «Мы победим христиан одной лишь плодовитостью наших жен. Ведь француженки не хотят рожать, чтобы не возиться со своими детьми. Так мы заставим их нянчить наших».Для католической Франция превращение ислама во вторую по значению религию страны не просто болезненный процесс, а реальная угроза культурному суверенитету. В последнее время ислам принимают даже коренные французы — число таковых перевалило за 50 тыс. В городах открываются мусульманские школы. По всей стране работают 5 соборных и более 1300 обычных мечетей, в которых служат 900 имамов. Действуют свыше 2 тысяч исламских ассоциаций, религиозных и культурных центров. Идет настоящий «культурный джихад», грозящий Франции потерей национальной идентичности. То, что не удалось в восьмом веке арабам, разбитым в битве при Пуатье Карлом Мартеллом, вполне может удаться их потомкам, иммигрантам из Алжира, Туниса и Марокко. Но где в современной политкорректной европейской стране отыскать нового Карла Мартелла? На эту роль претендует бывший десантник, ветеран войн в Алжире и Индокитае, Жан-Мари Ле Пен. За тридцать лет созданный им «Национальный Фронт» из полуэкстремистской группировки превратился в сильную политическую партию, пользующуюся постоянно растущей поддержкой избирателей.
Вопреки распространенному заблуждению, идеология «Национального Фронта» не является фашистской. Это, скорее, синтез традиционных католических ценностей, антиамериканизма и евроцентризма. Европа, согласно идеологии «Национального Фронта», должна быть Европой наций, конфедерацией сильных суверенных государств, связанных, помимо всего прочего, военным союзом от французского Бреста до русского Владивостока (для русофила Ле Пена Россия является неотъемлемой частью Европы). Ле Пен выступает против глобализационных проектов ЕС, настаивая на самоценности европейских наций, которые должны быть защищены от наплыва выходцев из третьего мира. Основа политической платформы «Национального Фронта» — противостояние мигрантам, чужакам, чья экспансия угрожает самому существованию Франции. «Через десять лет во Франции будут жить люди любого цвета кожи, кроме белых!» — предостерегает Ле Пен. Главное его требование — поставить жесткий заслон на пути иммиграции — с каждым годом становится все более популярным. Степень этой популярности стала ясна, когда в первом туре президентских выборов 2002 г. Ле Пен получил 17% голосов, обойдя всех кандидатов, кроме самого Жака Ширака. Для левых, чьи позиции традиционно сильны во Франции, этот результат стал шоком. Чтобы не допустить победы «фашиста», левые единым фронтом выступили в поддержку своего старого политического противника Ширака. Объединенные усилия левых и центристов принесли свои плоды — во втором туре Ле Пен, рассчитывавший завоевать от 30 до 40% голосов, с трудом набрал все те же 17% - но теперь это была уже не победа, а поражение. Франция получила жестокий урок — исподволь копившиеся в обществе антиарабские настроения привели к тому, что политик, долгое время считавшийся «пугалом нации», едва не стал ее президентом. И все же ультраправые имели право торжествовать — их идеи проникли в массовое сознание, завоевали себе множество сторонников.
Потерпев поражение на президентских выборах, «Национальный фронт» сумел сохранить свои позиции в региональных органах власти и в муниципалитетах. Но главным достижением националистов стал, конечно же, провал Европейской конституции на недавнем референдуме. Почти все эксперты единодушны — главной причиной, заставившей 55% французов высказаться против конституции ЕС, стало их несогласие с планом дальнейшего расширения Евросоюза. В основе этого несогласия лежат не только экономические причины (понятно, что необходимость дотировать экономику Польши совершенно не радует среднестатистического француза), но и страх перед новыми толпами мигрантов, готовых устремиться в богатую и сытую Францию из голодных и нестабильных стран совсем уже восточной Европы или, что еще хуже, из Турции. И то, что этот страх стал действенным политическим фактором, красноречиво свидетельствует о победе Ле Пена, одержанной им в борьбе не за голоса, а за умы избирателей.
Пим Фортейн: смерть на взлете
Пока французские левые лихорадочно собирали силы для отпора Ле Пену, в соседней Голландии был убит известный политический деятель Пим Фортейн, лидер ультраправой партии «Список Фортейна». Фортейн был в высшей степени неординарным ультраправым — достаточно сказать, что он не только не скрывал, но и всячески афишировал свою гомосексуальность. Впрочем, в славящихся своей свободой нравов Нидерландах сексуальная ориентация Фортейна никого не смущала. Смущало, скорее, то, как легко Фортейн менял свои политические взгляды — до того, как стать лидером ультраправых, Фортейн сочувствовал неомарксистам. Политическая карьера Фортейна складывалась непросто — став лидером партии «Нидерланды для жизни», он спустя полгода был смещен с этого поста, так как шокировал своих соратников заявлениями о том, что «страна уже переполнена» и «16 миллионов нидерландцев — это более чем достаточно». Но от борьбы Фортейн не отказался — создал свою собственную партию «Список Фортейна» и повел ожесточенную борьбу с исламизацией Нидерландов. В отличие от поборника католической традиции Ле Пена, Пим Фортейн критиковал мусульманскую иммиграцию за то, что ислам с его негативным отношением к гомосексуализму и нетерпимостью к женщинам подрывает голландские либеральные ценности. Он предлагал ограничить количество ежегодно прибывающих в страну иммигрантов с 40 до 10 тысяч, а в ближайшем будущем заменить иммиграцию финансовой помощью с тем, чтобы потенциальные иммигранты оставались у себя на родине. Фортейн был рьяным врагом политкорректности — в частности, он призывал к отмене первой статьи национальной Конституции, запрещающей дискриминацию. Считал ислам «отсталой культурой» и требовал отменить Шенгенские соглашения. «Долой Шенген, и ни один беженец в страну больше не въедет. Особенно если он мусульманин, ибо они смотрят на нас как на людей второго сорта!» — заявлял он.Надо заметить, что определенная логика в построениях Фортейна присутствовала. Согласно демографическим прогнозам, в 2010 году в четырех крупнейших городах Нидерландов — Амстердаме, Роттердаме, Утрехте и Гааге — большинство населения должны были составить некоренные жители страны, главным образом, мусульмане. Процент безработных среди мусульман в несколько раз выше, чем среди трудолюбивых голландцев, а это значит, что львиная доля социальных расходов, оплачиваемых из кармана налогоплательщиков, уходит именно на иммигрантов. Неудивительно, что выигрышно смотревшийся на фоне скучных нидерландских политиков Фортейн завоевывал все большую популярность в стране. Почти сразу же его партия получила 35 процентов голосов избирателей на выборах в городской совет Роттердама и уверенно начала готовиться к общенациональным парламентским выборам. К сожалению, выборы эти состоялись уже без Фортейна — шесть пуль, выпущенных полусумасшедшим активистом партии «зеленых» оборвали стремительную карьеру «голландского Ле Пена». Его смерть была воспринята европейскими националистами как результат «заговора левых». Бывший сподвижник Ле Пена, Бруно Мегрэ, покинувший Национальный Фронт в 1991 г. и возглавивший Национально-республиканское движение, заявил, что убийство Пима Фортейна «доказало, до какой степени может дойти истерия, подобная той, которую нагнетали французские левые в последние две недели» (после первого тура президентских выборов). Однако гибель лидера не помешала голландским ультраправым одержать убедительную победу на выборах — «Список Фортейна» завоевал 26 из 150 мест в парламенте страны, полностью изменив традиционный баланс сил в Нидерландах. И хотя на состоявшихся год спустя досрочных парламентских выборах ультраправые уступили левой коалиции, получив всего лишь 6 депутатских мандатов, дело Фортейна не умерло.
Его идеи постепенно принимали на вооружение респектабельные и избегающие резких выражений политики. В феврале 2004 г. коалиционное гражданское правительство, возглавляемое лидером христианских демократов Яном Петером Балькененде, приняло самые строгие в ЕС законы о беженцах. Из страны было выслано 26 тысяч иностранцев, не получивших статуса беженца (таких массовых «чисток» Европа не знала со времен Второй мировой войны). Процесс рассмотрения просьб о предоставлении политического убежища был максимально ужесточен. Для ожидающих решения своей участи беженцев построены специальные депортационные центры, напоминающие концлагеря. Доживи Фортейн до этих перемен, он наверняка остался бы ими доволен. Но, возможно, самым важным итогом деятельности Фортейна стало изменение самой общественной атмосферы Нидерландов. Все чаще общественные и политические деятели Голландии считают своим долгом выступать против того, что они называют «исламским фашизмом». Подверглась публичному осуждению и настоящей травле со стороны всех политических партий страны книга шейха Абу Бакра Джабир аль-Джазаири «Путь мусульман», содержащая критику гомосексуализма и женской эмансипации, а сам ее автор получил клеймо расиста и реакционера. В то же время, когда режиссер Тео Ван Гог, сочувствующий идеям Пима Фортейна, снял фильм «Покорность», враждебный по отношению к исламу и идее мультикультурного общества, это было воспринято как позитивный шаг в борьбе с «исламским фашизмом». Вскоре после того, как этот фильм показали по национальному телевидению, Тео Ван Гог был убит марокканцем Мухаммедом Буйери, подозреваемым в принадлежности к террористической группе «Хофстад». Убийство режиссера вызвало волну антиисламских настроений в стране, считавшейся некогда наиболее либеральной и лояльной к мигрантам страной Европы.
Продолжение следует
