 |
| Православие и современность | Игумен Нектарий (Морозов) | 28.07.2005 |
Но есть другая категория авторов. Они составляют меньшинство, однако их отношение к Церкви делает каждую публикацию заметной. Отношение это враждебное, часто заставляющее их поступаться как профессионализмом, так и просто добросовестностью. Конечно, эти публикации можно было бы обходить вниманием: слишком в них все шито белыми нитками. Но, во-первых, некоторые из них все-таки требуют «достойного ответа», а во-вторых, хочется разобраться: что же стоит за ними — не только в масштабах Саратова, но и по России в целом…
Поводом для настоящей публикации стали в первую очередь две статьи: «Рабство Божье» (журнал «Общественное мнение», N 6 за 2005 год, автор Даниил Черногуз) и «Молчать! Верить!» (газета «Саратов — СП» от 2 июня 2005 года, автор Светлана Бочарова). В них очередной раз «отыгрывается» тема преподавания Основ православной культуры в саратовских школах, однако «игра» строится по очень непривлекательным правилам. Или вовсе без таковых.
Возвращение к старой теме
Вообще тема ОПК уже давно стала своеобразной «лакмусовой бумажкой», показывающей отношение человека к Церкви и к христианству как таковому. Полемика вокруг этого вопроса неоднократно заставляла нас разъяснять свое отношение к нему, но, поскольку страсти не утихают, сформулируем его вкратце еще раз.Мы убеждены, что введение в школьную программу такого предмета, как Основы православной культуры, решительно необходимо. Почему? Хотя бы потому, что мы живем в стране, государственность и культура которой формировались не только под влиянием православной традиции, но и исключительно благодаря ей. И вне данной традиции невозможно осмысление ни нашего искусства, ни литературы, ни прошлого, ни текущего настоящего. Становясь на путь забвения, или что-то же, отрицания своих духовных корней, того фундамента, на котором созидалось наше Отечество, мы действительно оказываемся в положении «Иванов, родства не помнящих», людей без родины, без культуры, без истории. Преподавание ОПК — на сегодня, пожалуй, единственный реальный шанс такой беды избежать.
Мы знаем, что есть отдельные районы компактного проживания представителей других религиозных традиций, нежели Православие. Поэтому готовы согласиться с тем, что предмет ОПК может быть включен не в федеральную программу школьного образования, а в региональный ее компонент. Хотя по большому счету знать основы культуры той страны, где ты живешь, необходимо представителю любой религии; а основа эта — Православие, и оспорить это не сможет ни один честный и мало-мальски образованный человек. Православие было и основой, и стержнем: на нем жизнь нашего Отечества строилась и им она «скреплялась» на протяжении почти тысячелетия. Можно говорить сегодня что угодно о недостатках в церковной и государственной жизни дореволюционной России, однако никакой адекватной альтернативы тому, от чего ее оторвали насильно, за прошедшие девять десятилетий не найдено. Оттого мы и находимся в том духовном и идеологическом кризисе, который обуславливает все прочие кризисы — политический, экономический, социальный и т. п.
Впрочем, эта данность некоторыми, к сожалению, отрицается, и порой очень жестко. И одна из присущих большинству «отрицателей» черт — совершенно искаженное, неверное представление о месте Церкви в жизни общества и о природе ее как таковой. Характерно такое заблуждение и для авторов вышеупомянутых публикаций.
«Волевое незнание», переходящее в ложь
«РПЦ, — пишет „Общественное мнение“, — как и любая крупная организация с политическими интересами, неоднородна». Вот здесь и есть самая первая и самая главная ошибка — в восприятии Церкви как организации. Церкви присуща организация, но сама она не может исчерпываться этим определением. Церковь — мистическое Тело Христа. То, ради чего Христос основал ее, — спасение людей для вечной жизни через освящение Божественной благодатью, преподающейся в церковных Таинствах, через познание той Богооткровенной истины, в которой она вот уже на протяжении практически двух тысячелетий непоколебимо стоит. Да, человеческой составляющей Церкви присущи недостатки — человеческие же, но и ими она, конечно, не исчерпывается и не определяется. И всегда, даже в самые тяжелые периоды своей истории, Церковь свидетельствовала об этом окружающему миру, являя ему бесчисленное множество своих святых, подвижников и просто искренне верующих людей, которые в ней и только в ней черпали силы для жизни по вере. Не пресеклось такое свидетельство и в наши дни, и сокровенна эта истина лишь от тех, кто жизни Церкви не знает и не желает знать.Далее в «ОМ», как это чаще всего и бывает, за «преднамеренной ошибкой» следует уже прямая ложь: «…когда «центральные убеждения"… государственной власти дают «патриотический» крен, традиционно понимаемый у нас через уваровскую триаду «православие — самодержавие — народность», сильно правеют и речи первоиерархов. Как и положено в России, Церковь ориентируется на власть, а не наоборот».
А что, кто-то может сказать, что были времена, когда Церковь (причем не только в России, но и в любом другом православном государстве, будь то Византия, Сербия, Болгария и т. д.), не стояла на патриотических позициях? Из какого курса истории почерпнул автор такие сведения? А если ни из какого, то зачем же попусту сотрясать воздух словами, лишенными смысла? Христиане, по выражению апостола Павла, «не имеют здесь пребывающего града, но грядущего взыскуют» (ср.: Евр. 13, 14), однако плох христианин, который не любит то земное Отечество, в котором судил ему жить Господь, и не является его патриотом.
Что же до слов об «ориентации на власть», «как и положено в России», то, видимо, автор из «ОМ» плохо знаком даже с новейшей историей своей страны. Иначе какую «ориентацию» на власть видит он в бесчисленных новомучениках (клириках и мирянах), которыми были переполнены тюрьмы и лагеря по всей Руси и кровью которых пропиталась ее земля? Или он думает, что мы с ними представляем какие-то разные Церкви? Разрешим его недоумение: это не так. Более того: представители старшего поколения современного духовенства принимали сан в то время, когда посвятить свою жизнь служению Церкви значило именно противопоставить себя власти, а никак не «ориентироваться» на нее. И за свой выбор они платили положением людей «второго сорта», тех, кого советская система делала бесправным и безответным. А свободу Церковь получила только-только, причем надо еще понять, что это за свобода.
Вообще трудно говорить всерьез с собеседниками, избравшими ернический тон, «скольжение по верхам», не затрудняющими себя добросовестным анализом рассматриваемых явлений. Именно таковы публикации в «ОМ» и «Саратов — СП». Их отличает вместе с тем непрофессионализм, в частности, незнание темы, и как следствие — огульность, легковесность суждений.
«Преступления» Нины Симоновой
Статья Светланы Бочаровой построена как оценка перспективы преподавания ОПК (а вместе с тем и оценка того, что может дать России Православие) на конкретном примере — балашовской учительницы Нины Симоновой. Хотя сразу возникает вопрос: что заставляет автора этот пример считать характерным и на основе его судить об ОПК и его преподавателях в целом? А следом и другой: на чем основывается уверенность в том, что он негативный?Светлана Бочарова пишет: «Найти недовольных (методикой Н. Симоновой.- И.Н.) не составило труда… Причем не только среди родителей, но и среди бывших гимназистов». При этом реально фигурирует в материале только одна бывшая ученица Симоновой — Мария Цыбанкова. Больше никто своего неудовольствия открыто не выразил. С точки зрения Светланы Бочаровой, объясняется это боязнью «последствий». Но и такое мнение не находит себе никакого подтверждения: свидетельства о «репрессиях в отношении инакомыслящих» отсутствуют.
Главное обвинение, выдвигаемое «Саратовом — СП» в отношении Симоновой, заключается в злоупотреблении служебным положением: пользуясь занимаемой ею должностью учителя русского языка и литературы, она навязывает свою (православную) точку зрения учащимся. Более того, речь в статье идет о том, что сами учащиеся права на свободу мнения лишены и обязаны безоговорочно принимать то, что слышат от своей наставницы. Но ни одного (!) фактического доказательства того, что уроки Нины Александровны проходят именно так, не представлено. Это не удивительно: на занятиях, которые проводятся ею, корреспондент «Саратов — СП», разумеется, не присутствовал.
В чем еще обвиняет Светлана Бочарова Нину Симонову? В том, что та полагает, будто в мире существует корпорация «Д», осуществляющая «глобальную рекламную кампанию наркомании с участием телевидения, кино, а также рок-музыкантов, но при этом незаметную для неспециалиста»? Про корпорацию сказать наверняка трудно, но то, что подобная рекламная кампания и как раз с таким «участием» ведется на протяжении уже многих лет, очевидно в том числе и для совсем неспециалиста. Наркомания из некой «аномалии» превратилась за последнее десятилетие в одну из самых страшных и в то же время распространенных болезней нашей молодежи. И для внимательного человека тот механизм «внедрения наркотиков в массы», о котором сказано выше, прекрасно прослеживается. Отрицать его наличие — цинизм, шельмовать тех немногих, кто все-таки пытается данной беде противостоять, — преступление.
Ну, и еще одно «обвинение» на страницах «Саратов — СП»: «Нина Симонова не рекомендует своим ученикам смотреть телевизор, следовать молодежной моде (с голым животом), посещать дискотеки („там их ждут со страшным зельем“) и слушать рок-музыку». Страшное преступление, даже не знаешь, что на это и сказать автору… Еще остальное как-то можно потерпеть, но вот то, что «с голым животом» нельзя, это действительно что-то из ряда вон выходящее, трудно не согласиться со Светланой Бочаровой!
Вполне возможно, что у Нины Симоновой (как у частного лица, а не как у «официального представителя Православной Церкви», каковым она не является) есть какие-то ошибки и заблуждения, хотя дело, которое она делает, доброе и нужное. Вызывает сомнение оправданность такой меры с ее стороны, как судебный иск против недобросовестных критиков. Как христианке ей было бы лучше от суда воздержаться. Хотя… это ее право бороться таким образом с клеветой и, может быть, это научит некоторых журналистов быть более разборчивыми в выборе средств для достижения желаемой цели.
Риторический вопрос: а совесть-то у вас есть?
Публикация в «Саратов — СП» вызывает тяжелые чувства. Но текст в «ОМ» вырывается на несколько корпусов вперед.Даниил Черногуз пишет: «…в ряде школ города… детям вдалбливались (и вдалбливаются до сих пор) догматы фундаментального православия, причем с явным антизападным, антилиберальным и просто националистическим уклоном. Что, впрочем, вполне вписывается, если не в официальную „Социальную концепцию Русской Православной Церкви“, то уж в общую канву публичных высказываний первых лиц РПЦ — вполне».
Такое ощущение, что журналист и сам не совсем понимает, о чем говорит. А если понимает — полностью или хотя бы отчасти, — то это заставляет еще больше недоумевать трезвого, непредвзятого читателя.
Во-первых, что же это за язык: «вдалбливаются догматы»! Ну да ладно, это просто такой стиль, немного неровный и несерьезный: жанр обязывает. Во-вторых, может ли автор объяснить, что представляет собой «фундаментальное православие»? (Я, священник, этого не знаю.) Известно ли ему вообще, что такое те догматы, которые «вдалбливаются», то есть, известно ли ему значение этого слова? В-третьих, уважаемый Даниил Черногуз, вы пишете, что преподавание Основ православной культуры ведется с «националистическим уклоном». Это очень серьезное обвинение (у понятия «национализм» может быть разное наполнение, но для либеральной прессы обычно использовать его исключительно в негативном значении. Так же стало для нее уже традицией любое выражение патриотических убеждений со стороны представителей Православной Церкви трактовать именно как «националистические настроения» и именно в негативном смысле). Вы можете его подтвердить чем-то основательным, не ссылкой на частные ошибки одного или двух людей, а указанием на существующую систему? В-четвертых, следующее обвинение еще серьезнее: речь идет о том, что тот же «националистический уклон» присущ «первым лицам РПЦ». По сути, это утверждение о том, что Русская Православная Церковь является на сегодня политической организацией националистического толка. Вы, автор, можете это доказать? Вряд ли. Но в таком случае приходится сомневаться в наличии не только профессионализма, но и совести. Причем даже не христианской, а просто «общечеловеческой».
И сомнения эти только возрастают по мере более глубокого знакомства со статьей.
Снова мелькают знакомые рассуждения: да, «согласно социологическим опросам, от 70 до 80% россиян утверждают, что они православные», но… «доля „воцерковленных“ православных… составляет около 2%… Таким образом религиозная самоидентификация большинства происходит на основании неких существующих в обществе социальных стереотипов, а не на основании реальной личной религиозной практики». Самая характерная для либеральной, провозглашающей главным своим принципом гуманизм прессы черта — считать свой народ, людей вообще не личностями, а какой-то безликой массой, составляющие которую «индивидуумы» не способны самоопределиться в этой жизни, выразить свое отношение к чему-либо. За них это и делает либеральная пресса, мало в чем уходя в этом смысле от традиций прессы советской, так радевшей в прошлом о «благе человека», хотя все хотели бы в ту пору посмотреть: да кто же он, этот удивительный, легендарный человек?
Если люди, пусть еще невоцерковленные, называют себя православными, кто может взять на себя смелость доказывать им, что они «не знают, что говорят»? Воцерковление достаточно длительный процесс, его начало и есть осознание себя православным, продолжение — постепенно усиливающаяся тяга к тому, чтобы узнать Православие и жить им. А то, что можно видеть в данной статье, — заурядная попытка манипулирования общественным сознанием. Отношение автора к народу и к Церкви лучше всего выражается в следующем фрагменте: «Активизировалась вялотекущая, но неизменно любимая интеллигентская забава „сочинение новой идеологии для России“. И в последнее время высказывания насчет того, что этой самой „новой идеологией“ должно стать православие, считаются как бы „центристскими“ и „взвешенными“. При этом сама постановка вопроса отдает дешевым пиаром а-ля 90-е годы: нужно сочинить что-то такое, что „пипл схавает“, некую такую идеологию „для быдла“ (выделено мною.- И.Н.)». Очень красноречиво.
Вообще об идеологии Даниил Черногуз говорит сильно: «…в этой „новой идеологии“ идеалы коммунизма заменены на идеалы православия, а дедушка Ленин на царственных мучеников, но общая идеологическая направленность налицо». Цинизм — страшная вещь: она не дает заметить даже того, что пишешь кровью (чужой) и пляшешь на костях. А со стороны это очень бросается в глаза.
Однако дело не только в этом. Почему Церковь, Православие воспринимаются как идеология? Мы, христиане, никогда не представляли себя в качестве носителей идеологии, мы — верующие люди, ищущие того Царства, которое не от мира сего. Но на основании такой науки, как история, мы знаем, что нет лучших принципов и идеалов, на которых могла бы основываться общественная система нравственных ценностей, нежели принципы и идеалы Православия. И борьбу за власть мы не ведем, а боремся лишь за то, чтобы эти принципы и идеалы, действительно являющиеся общечеловеческими (то есть не исключающие из своего «поля» ни одного человека), не забывались, не вытеснялись из жизни пресловутым «человек человеку — волк» (или, по Льву Толстому, «человек человеку — бревно»).
И не надо пытаться показать этаким «идеологом РПЦ» современного писателя Юрия Воробьевского. Он таковым не является, он лишь частное лицо, его исследования в области политики, как бы их ни оценивали, ни в коем случае не могут быть признаны выражением «официального мнения» всей полноты Русской Православной Церкви. И потому обращение «ОМ» к его текстам для доказательства наличия «националистического уклона в РПЦ» носит характер спекулятивный.
Как «Отче наш»
Боюсь, однако, что далеко не все из того, о чем говорится в нашей статье, для Даниила Черногуза (да и для Светланы Бочаровой) будет до конца понятно. Причина — то отсутствие профессионального подхода к разрабатываемой теме, о котором отчасти говорилось выше. Дело в том, что уважающий себя, свое издание и своих читателей журналист, обязательно должен по-настоящему «войти» в тот материал, который использует для работы. Иначе результат его труда вызовет стыд (у него и у редакции) или смех (у тех, для кого данная тема не terra incognita), и к нему трудно будет относиться всерьез.Перечисляя то, что должен знать «„невоцерковленный“, но как бы православный россиянин», Даниил Черногуз упоминает о молитве «Господи, иже еси на небеси». Читаешь и думаешь: ну неужели этот автор, который претендует в своей публикации на такие серьезные «выводы» и «обобщения», не удосужился узнать, что есть такая молитва, как «Отче наш, Иже еси на небесех», причем молятся ею и православные, и католики, и протестанты самых различных толков! Есть даже такая поговорка: «Знать, как „Отче наш“». Но, кажется, журналист «ОМ» и по части поговорок слабоват…
Далее уже не удивляешься, знакомясь с его оценкой услышанного и увиденного на секции литературоведения во время проходившей в Балашовском филиале СГУ «Недели науки». Выразив удовлетворение по поводу того, что там «никаких таких благочестивых монстров обнаружено не было» (речь на секции шла, в частности, о вопросах, связанных с целомудрием), Даниил Черногуз продолжает: «…всем понятно, что к жизни эти морализаторские построения (справедливые, возможно, для допетровской Руси) отношение имеют достаточно косвенное. То есть, в отличие от ислама в мусульманском мире, православие в России не является путем социального самоутверждения личности (зачем это странное противопоставление ислама и христианства? — И.Н.). действительно необходимый разговор о реальных этических проблемах подменяется преподаванием двойной морали».
Не знаю, что в данном контексте означает «социальное самоутверждение личности» и «двойная мораль». Но, как и любой православный священник, могу засвидетельствовать, что в наши храмы приходит множество людей, для которых Евангелие с его нравственным учением — закон бытия, а не «морализаторские построения», и которые по этому закону реально стараются жить.
Другой «козырь», который силятся «разыграть» авторы обеих статей, — тезис о том, что «РПЦ отвергает гуманистические ценности — в частности, ценность человеческой личности, индивидуальности…» (см. статью Светланы Бочаровой). При этом в качестве доказательства используется интервью радиостанции «Радонеж» митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла от 14.07.2004, в котором он подвергает критике философию гуманизма, по сути представляющую собой «возрождение… языческой философии с ее антропоцентризмом». Как может отвергать ценность человеческой личности религия, для которой, по слову Евангелия, весь мир не стоит одной человеческой души (см.: Мф. 16, 26)? Кроме того, если бы журналисты «ОМ» и «Саратов — СП» были чуть более сведущи не только в религиозных вопросах, но и в истории мировой культуры, то они бы знали, что за критикой гуманизма стоит целая философская традиция, представителей которой ни в коем случае нельзя назвать мизантропами.
К слову сказать, удивительно: радио «Радонеж» в Саратове поймать практически невозможно (если вообще возможно), да если бы и ловилось оно, то вряд ли Светлана Бочарова и Даниил Черногуз находились бы в числе его постоянных слушателей и так хорошо помнили прозвучавшую на нем год назад беседу. И вдруг — такая осведомленность, причем сразу у обоих. Да и вообще статьи их удивительно похожи — друг на друга и на то, что в современной практике именуется словом «антипиар», причем «черный». Нет, я не хочу утверждать, что авторы отрабатывают коммерческий заказ. Но заказ «социальный» — налицо.
Впрочем, нет худа без добра: текст интервью владыки Кирилла смотрится на фоне статьи Черногуза, как белое на черном. Само соседство их просто «проваливает» публикацию автора «ОМ» — и в литературном, и в культурном, и в «общечеловеческом» отношении. Странно только, что сам Даниил Черногуз этого не понял.
Знакомый жанр, или типичный донос
Работая над этой статьей-ответом и возвращаясь раз за разом к текстам из «ОМ» и «Саратов — СП», я поймал себя на мысли, что читаю что-то неуловимо знакомое. Это враждебно-презрительное отношение к Церкви, эта поверхностность в суждениях в сочетании с не выдерживающим никакой критики знанием вопроса, это представление Церкви врагом — прогресса, общества, государства… Знакомо, очень знакомо…А потом мне пришлось переключиться на редактирование жизнеописаний наших саратовских новомучеников, убитых большевиками в начале 20-го века, и я понял, что же именно напоминают вышедшие из-под пера двух либеральных журналистов статьи. Они очень похожи на публикации в советской прессе — такие же ернические, клеветнические, проникнутые какой-то непонятной злобой, такие же непрофессиональные. На те публикации, под «покровом» которых шли расстрелы духовенства и верующих мирян, ломались кости на допросах, за решетку и за колючую проволоку отправлялись все новые партии «церковников — пособников контрреволюции».
На первый взгляд, это поразительно: казалось бы, большевики и либералы — совсем разные люди… Но приглядишься и увидишь вдруг такое родство душ и взглядов, что просто ужаснешься. И роднит-то прежде всего тех и других искание той «свободы», что дает неограниченный простор их страстям, ставит над народом, за который они так радеют и который оказывается для них в итоге «быдлом».
И как-то не по себе от этого становится. Ведь наша память не так коротка, чтобы забыть совсем недавнее прошлое. Когда-то, всего лет сто тому назад, все начиналось с таких же примерно «разоблачительных» статей. А вылилось — в потоки крови, захлестнувшие всю страну. Во что выльются нынешние «разоблачения», трудно сказать, но тот параллелизм, который налицо, наводит на самые тяжелые размышления.
Тем более что если говорить о жанре публикаций в «ОМ» и «Саратов — СП», то это типичный «донос в прессу» советских времен. В заключительной главе своего «расследования» Даниил Черногуз выявляет наконец главную угрозу, исходящую, по его мнению, от Православной Церкви. Со ссылкой на главу духовного управления мусульман Поволжья Мукаддаса Бибарсова он говорит о том, что «нынешняя волна терроризма — это не столкновение европейской и мусульманской цивилизаций, а противостояние религиозного сознания и нерелигиозного. Это очень похоже на правду, и это пугает». «Лично у меня, — продолжает он, — даже такое вот неглубокое погружение в описанную „православную субкультуру“ вызывает ощущение какого-то кромешного и зачастую опасного безумия. Просто я хочу сказать, что это есть и это коснется каждого. Проблему нужно решать (выделено мною.- И.Н.)».
Как предполагают решать «проблему» тысячелетнего существования Русской Православной Церкви Даниил Черногуз и Светлана Бочарова — неизвестно. К кому, к каким «официальным» или неофициальным структурам обращаются они посредством своих публикаций, что конкретно ждут от них? Наверное, на этот вопрос могли бы ответить только они сами. Но мы хотим задать им другой вопрос: «ЗА ЧТО ЖЕ ВСЕ-ТАКИ ВЫ ТАК НЕ ЛЮБИТЕ ЦЕРКОВЬ И ЗА ЧТО ЕЕ ВООБЩЕ МОЖНО НЕ ЛЮБИТЬ?». Именно эту тему мы постараемся рассмотреть в одном из ближайших номеров нашей епархиальной газеты «Православная вера».
http://www.eparhia-saratov.ru/txts/journal/articles/02society/63.html
