 |
| Радонеж | Лариса Логвиненко | 28.07.2005 |
Сохранить опыт и обрести общенние
Храм Воскресения Христова, что в Брюсселе, где посчастливилось быть гостьей почти целый месяц, располагается в старинном доме, недалеко от центральных улиц Европейской столицы. Двадцать лет назад он был с большим трудом приобретен общиной, уставшей мыкаться и платить немалые деньги за аренду помещений. Много было сомнений, молились перед чудотворной Монреальской Иверской иконой Божией Матери, которая в те дни была в Брюсселе. Правящий в то время архиерей — архиепископ Женевский и Западноевропейский Антоний (Бартосевич) благословил и дом приобрели, отремонтировали, принесли свои святыни…С улицы Drapiers, он кажется обычным домом, который отличает от иных только большой православный крест на парадной двери. Но когда ее открываешь, оказываешься в ином измерении, ином времени. Особенно это заметно для нас, знавших о той, иной России только из книжек, и фотографий. Стены, двери, книги, иконы, даже занавески на окнах, но особенно — воздух, запах не здеший, не из улиц большого города, а откуда-то из прошлого, словно живет оно притаившись в этих старых стенах,
Поразила своим обликом и завораживающей тишиной гостинная, где собираются прихожане после богослужения, с прекрасной копией Владимирской иконы Божией Матери, портретом Государя, миниатюрами русских коостюмов, фотографиями святого праведного Иоанна Кронштадтского, иерархов Русской Зарубежной Церкви, но особенно — большой библиотекой в которой собраны дореволюционные издания книг русских и зарубежных классиков, практически все издания русского зарубежья, проиведения советских писателей, а так же альбомы, тетради, книги из личных архивов старых прихожан-эмигрантов давной уже покинувших сей мир и завещавших все эти сокровища храму (Среди них не разобранные еще письма митрополита Иоанна (Максимовича), митрополита Антония (Храповицкого и многое, многое другое). Перед входом в комнату висит небольшой портрет А. П. Чехова на котором начартаны слова: «Желание служить общему благу должно непременно быть потребностью души, условием личного счастья».
Настоятель храма протоиерей Стефан Веертс, рассказала, что приход был создан в 1926 году русскими эмигрантами, желавшими хранить верность Синоду Русской Зарубежной Церкви под омофором митрополита Антония (Храповицкого).
Многостарадальна была судьба многоих из них, познавших эмигрантское бесправие, нищету, но самое тяжелое для русского человека — одиночество среди людей с иным менталитетом и жизненным укладом.
Их жизнь тоже изменилась так, как никто никогда не мог предположить. У госпожи Черкасовой, например, на польской таможне конфисковали практически все имущество. Ее семья потеряла все иконы кроме одной. Очень трудно пришлось не имея ничего начинать жизнь в Бельгии. Ее отцу — барону пришлось стать таксистом.
Одно утешение было — храм. В его небольшом пространстве жила, молилась страдала и радовалась душа их Родины, их России, потому что все они до конца своей жизни были частью той страны, которой уже небыло на карте. Они хранили верность своему храму до самой кончины, копили скудные средства на утварь и помощь таким же обездоленным. Даже устроили в 1964 году приют для больных и престарелых прихожан в честь преподобной Евфросинии Полоцкой.
А в начале создания прихода в 1926 году богослужение совершалось на первом этаже дома, где жила семья Гладковых, сами же Гладковы, предоставив лучшие комнаты, разместились частью в подвале, а часть на чердаке.
В 1929 году приход посетил митрополит Антоний (Храповицкий) с любовью, вниманием отнесся, выслушал каждого и сказал слова, как буд-то увидет внутреннюю борьбу и чаяния своей паствы: «не бойся малое стадо"… В них был стержень той надежды, которой они жили все эти годы и которая давала силы жить и верить в будущее.
Годом раньше именно на заседании приходского совета храма Воскресения Христова в 1928 году приняли решение о строительстве знаменитого Брюссельсткого храма-памятника, в стене которого замурованы частицы мощей Святых Царственных мучеников, найденных следователем Соколовым на месте трагедии.
Храм-памятник был построен, и часть прихожан уже успела за время многих хлопот с ним сродниться. Иные же до самой смерти не оставляли свой родной маленький храм Воскресения Христова.
В 2004 году, на сотом десятке ушли из жизни братью Студенцовы — Димитрий и Константин — они были живой летописью прихода. Умерли один за другим с разницей в 50 дней. У обоих никогда небыло семей. Всю свою жизни братья много паломничали, часто бывали на Афоне, жили в одной тесной комнате, а что удавалось сэкономить жертвовали на храм. Не смотря на возраст, все их любовно называли Митя и Кока. Всегда с радостью они встречали знакомых и не знакомых, дарили небольшие иконочки, привезенные и священные в Иерусалиме, на Афоне.
Только за семь лет до смерти решились получить бельгийские паспорта потому, что иначе небыло возможности паломничать. Братья Студенцовы всегда считали себя гражданами России, где родились, где начали учиться, где видели Государя. Они любили Его не как прошлое, а как настоящее с которым их соединяли общие ценности духовные, нравственные. Поэтому боялись ехать в Россию боялись, что не выдержат перемен.
Некоторые фотографии, документы братьев Студенцовых хранятся в архиве храма: Голиполийский лагерь (бараки без окон с надписями: барак-церковь, барак-больница…), школа для русских детей в Софии, виды Бельгии…
Студенцовы каждый год жертвовали в монастыри Афона, Греции, Сербии, Святой Земли, России и Америки. До сих пор в храм звонят и интересуются: «Как там наши братики?». И очень огорчаются, узнав, что год уже как они стали жителями иного мира.
После отпевания Димитрия и Константина Студенцовых, во время выноса гроба, прихожане пели гимн старой России.
До их ухода все еще казалось, что приход живет теми, старыми отношениями и ценностями, которые были в нем изначально.
Пятнадцать лет назад многое изменилось в мире и, особенно в бывшем Советском Союзе, откуда в поисках земного рая ехали люди на Запад. В течении последнего десятка лет прошлого века в Бельгию эмигрировали десятки тысяч русских, евреев, украинцев, молдаван, чеченцев. Теперь встретить русскую речь на улицах Брюсселя, да и в провинции — не редкость. Каких только историй не наслушаешься от эмигрантов этой волны! Ни в каком бестселлере не прочитаешь того, что было изложено ими бельгийским властям, принимавшим их как беженцев согласно Женевской конвенции. Многие до сих пор так и живут без документов в постоянном страхе. Немногие находят дорогу в храм, хотя в Берюсселе, к примеру, пять православных русских приходов: два из них Русской Зарубежной Церкви.
Кажется, что нынешние прихожане совсем иные. После воскресной службы познакомилась со многими. Оказалось, едва ли не половина для того, чтобы в праздничный или воскресный день приехать на богослужение, преодолевают более ста километров… Очень много в храме маленьких детей. Во многих русских семьях их по трое, четверо, пятеро.
Родным и близким стал для них настоятель храма Воскресения Христова — протоиерей Стефан Веертс, хотя по своему происхождению он — голандец.
Судьба его не совсем обычна и я попросила батюшку рассказать, как он стал православным.
— Родился я в традиционной католической семье. В то время многое менялось в Католической церкви, особенно после Второго Ватиканского собора. У верующих возникали недоумения, на которые духовенство, не всегда могло ответить. Был свидетелем нескольких открытых конфликтов в храме. Мне было 16 лет и чтобы ответить на мучавшие меня вопросы, стал усердно изучать Новый Завет, читать книги о вере. Случайно попалось издание о Русской Православной Церкви, ее обычаях и обрядах. Мне захотелось поближе познакомиться с Православием.
В городе Мастрихте, где жил, небыло православного храма. Написал письма в Гаагу, Амстердам и Ротердам. Вразумительным был ответ только из Гаагского монастыря. Мне ответили, что невозможно в письме рассказать о православии и об отличиях от католицизма и пригласили приехать к ним, побывать на богослужениях, пожить в монастыре.
На летних каникулах поехал в монастырь в Гаагу. Был там две недели, очень понравилась служба на родном голандском языке. Ко мне хорошо отнеслись и когда уезжал, обещал, что буду читать духовную литературу. На следующий год приехал снова. Родители разрешили, но спросили, куда и зачем еду. Объяснил им, что мне интересно общение с этими людьми.
В тот год решил принять Православие и меня крестили в монастыре полным погружением. В то время на Афон, к примеру, не брали в братство, если не был крещен в Православии, а только миропомазан.
Родители считали, что я должен был рассказать им о своем решении. Но я не мог, потому знал, ответ будет — нет. У меня возникла диллема между совестью и послушанием родителям. Отец велел венуться домой. В нашей семье все были католиками и не могли сразу понять и принять моего поступка. Они ничего не знали о православии, противились посту и очень боялись, что приму монашество. 10 лет я подчинялся родителям, за это время получил высшее образование, стал учителем. А потом сказал, что дальнейшую свою судьбу буду решать сам. Уехал к архимандриту Марку (Арндту) в Висбаден, а затем в Мюнхен, в монастырь преподобного Иова Почаевского. После четырех лет послушания стал рясофорным монахом. В Мюнхене в кафедральном соборе владыка меня рукоположил во иеродиакона. Но в дальнейшем не стал принимать мантийное монашество, потому что понял: буду служить в миру.
Архиепископ Антоний (Бартосевич) в 1983 году в Брюсселе в храме-памятнике рукоположил меня во иерея. В тот день приехало много народу, особенно с моей родины, они услышали, что один из голандцев стал священником. Родители к тому времени многое поняли и устроили по случаю рукоположения большой праздник.
— Батюшка, Вы служите в Русской Церкви, общаетесь в основном с русскими людьми, это не создает для Вас трудностей?
— Русские подвержены крайностям. Но именно среди них встречаешь по настоящему верующих, искренних людей, способным многое преодолеть и пережить…
…Немало впечатлений оставила поездка в Люксенмбург на престольный праздник храма в честь первоверховных апостолов Петра и Павла, куда собрались в основном эмигранты прошлых поколений, их дети, внуки. Они приехали из Америки, Франции, Голандии, Германии. Протоиерей Сергий Пух настоятель храма знает всех много лет: ему пришлось послужить на разных континетах, поэтому сразу замечает новеньких.
— Вы откуда? Я вас вижу в первый раз — огорошил он меня, впрочем, это было сказано с доброжелательной улыбкой.
Литургию служил преосвященный Агапит, епископ Штудгарский, возвышавшийся над священниками на целую голову, неторопливый, основательный. Настоящий богатырь в архиерейском облачении. На клиросе пел хор под управлением матушки Эмиллии. Увидела, что многие славянские тексы песнопений написаны латиницей: увы, русский язык забывается особенно теми, кто родился и вырос здесь. Мало кто из внуков и правнуком эмигрантов первой и второй волны его помнит и совсем немногие осталися верными Православию.
Непривычными для слуха были поминовения королей (в Бельгии) и герцогов (в Люксембурге) на эктениях.
После Литургии, праздничного молебна и крестного хода, была, как водится, трапеза. Стараниями матушки и ее помощниц приготовлено много всяких вкустностей. По традиции перед трапезой после молитвы пели старинный русский гимн «Боже Царя храни», а затем гимн Люксембурга (за что батюшки между собой называют о. Сергия роялистом). И после того, как все разговелись, владыка Агапит сказал небольшое слово. Многих, конечно очень интересовал вопрос об объединении церквей.
— Для нас это важно и необходимо. Но так же важно нам сохранить свой духовный опыт и опыт правосознания, свои традиции, Православные люди из России видят в нас многое из того, чего в их среде нет. Но, как бы то нибыло, важнее всего при сохранении кадровой самостоятельности — Литургическое общение.
Спустя неделю был праздник в Брюссельском храме-памятнике: воскресный день совпал с днем памяти святых Царственных мучеников.
Невольно подумала о том, что будь такой храм в России небыло бы числа народу, пришедшего поклониться его святыне. Здесь же на Всенощное бдение пришло немногим более двадцати человек. Однако на следующий день храм был полон. Дивно пел хор…
В тот день в пасмурном обычно Брюсселе стояла ясная, тихая погода. Тишиная эта особенно подчеркивалась полупустыми улицами: большинснтво жителей европопейской столицы разъехались в отпуска и week-end. Благополучная Европа отдыхала.
А далеко на востоке от этого города, где рядышком дремали готические соборы и стеклянные небоскребы, шла иная жизнь… Как, впрочем, это было в России во все времена…
