Святыня, несущая мир

За семь месяцев им поклонились 10 миллионов наших соотечественников. Потом святыня возвратилась в Иерусалим. С начала ее путешествия по России прошел уже год. Но до сих пор это событие не осмыслено в полной мере. Мы попросили поделиться своими мыслями о нем сотрудника миссионерского отдела Русской Православной Церкви протоиерея Сергия Попова, которого многие знают по телевизионным и радиопрограммам о православии.

— Отец Сергий, вы сопровождали мощи преподобномучениц Великой княгини Елизаветы и инокини Варвары в поезде-храме, который проехал всю Россию от края до края. Всенародное поклонение мощам святых стало возможным впервые после десятилетий богоборчества. Наверное, во время путешествия вокруг вас происходили удивительные события, настоящие чудеса?

— Вот лишь один пример. Когда мы прибыли в Иркутск, местный архиепископ Вадим встал с одра болезни и служил, хотя не верил, что сможет это сделать. Ведь он практически не вставал и ни разу не служил в течение нескольких месяцев после тяжелой болезни и операции. До этого жители Иркутска ни разу его не видели с прошлой весны.

Удивительных событий во время поездки было множество. Но мне кажется, что главное чудо происходило у всех на глазах: через святые мощи Великой княгини Елизаветы Федоровны совершалось великое дело воссоединения Русской Православной Церкви За рубежом и Московского патриархата Русской Православной Церкви. Мощи эти нас помирили.

Так что я считаю это одним из великих чудес: почти вековое противостояние двух церквей, где наслоилось много и политического, и амбициозного, и личного (уже сложилась историческая традиция неприятия друг друга), на наших глазах исчезает. И поездка с мощами, общение с епископом Михаилом Бостонским, который около десяти лет представляет в нашей стране Русскую Православную Церковь За рубежом, показали, что это противостояние преодолевается и нами, и ими.

— Очень интересно, как реагировали на священников с мощами местные жители?

— На полустанках мы обычно выходили из вагона-храма. И вокруг нас совершенно неожиданно собирались большие группы людей, которые проходили пешком иногда по 15 — 20 километров, чтобы приложиться к мощам: «Мы знаем, нам батюшка сказал…» А на стоянку отведено буквально две минуты, сразу всех запустить в вагон невозможно. Тогда я выхожу с ковчегом, люди быстро выстраиваются и подходят к мощам. Идет небольшое общение, очень радостное. Мы дарим маленькие иконочки, жития. Такие моменты тоже необычайно трогают.

Эти люди пришли к святыне издалека, очень ждали нас. И для них, быть может, эта встреча стала очень большой радостью. Даже когда мы были в зоне, один заключенный сказал, что для него это самое радостное событие в жизни. Но другой заявил: «Ну и что, подошел я к мощам — и ничего такого. А думал, будет что-то потрясающее». Понимаете, все зависит от человека, как он сам к этому относится, как это воспринимает.

У верующих прибытие мощей вызывало огромный эмоциональный всплеск, светлую радость, желание в дальнейшем сделать что-либо полезное для спасения души, для своих ближних, для Церкви Божией.

В момент живого соприкосновения со святыней они вспоминали подвиг Елизаветы Федоровны, ее нежелание покинуть Россию в трудную годину, ее молитвенное предстояние перед самой смертью. Ведь на дне шахты, куда ее сбросили, она перевязывала тех, кто еще дышал. И пела псалмы. Убийцам пришлось несколько раз бросать туда гранаты, чтобы заглушить пение: настолько ненависть была велика.

Когда это все вспоминаешь и свою жизнь немножко сравниваешь с ее подвигом, то приходится переосмысливать многие оценки о себе, о своих близких.

— Елизавете Федоровне несколько раз предлагали бежать в Германию, но она всегда отказывалась. Сейчас нам трудно понять, почему эта женщина, которая родилась и выросла за границей, осталась в России на верную смерть?

— Это было ее служение. Она не случайно назвала Марфо-Мариинской основанную ею обитель. Для церковного человека понятно, что там соединились два пути — деятельный и молитвенный, которые во время Иисуса Христа олицетворяли Марфа и Мария. Без молитвы дело не строится, а без дела и молитва где-то зависает.

Елизавета Федоровна избавляла девушек от необходимости заниматься проституцией, помогала им материально, давала образование, возможность выбрать профессию. И, самое интересное, она не настаивала, чтобы они приняли монашеский постриг. Просто призывала, чтобы с Христом в душе, с молитвой в сердце они продолжали жить в миру, там проповедовали слово Божие, находили применение тому, чему научились в монастыре.

Потом Марфо-Мариинские обители возникли еще в нескольких городах России. Родилось целое движение — помощь обездоленным и нуждающимся. Причем это была помощь не только деньгами, как мы сегодня помогаем бомжам: кормим их, даем им ночлежку и как бы пролонгируем их дальнейшее существование — никакое. Там задача стояла другая: образно говоря, дать человеку не рыбу, а удочку. Чтобы он научился самостоятельно работать и думать, получил христианское воспитание.

А уж кем станут воспитанницы обители — пойдут по стезе монашеской, церковной или просто будут хорошими, добрыми мирянами, — это уже вопрос второй. Главное, чтобы была любовь к Богу и была профессия.

— Это сейчас весьма актуально. Ведь в советской России была разрушена традиция духовного воспитания. Но в последние годы она, похоже, стала восстанавливаться в соответствии с новой концепцией общественного служения Церкви?

— По-научному это называется социальной дьяконией — служение обществу мирян, просвещенных Церковью. Сегодня такое служение востребовано, но очень не хватает людей, готовых к нему. Мы можем только мечтать о том, как сто лет назад очень многие миряне отдавали свои силы спасению обездоленных людей, помощи нуждающимся.

Но традиция возрождается. Во многих местах сейчас готовят сестер милосердия, которые будут с любовью ухаживать за самыми тяжелыми болящими. Возможно, со временем Церковь будет готовить и социальных работников. Я думаю, что будущее России — за социально активными мирянами.

Михаил ДМИТРУК

http://www.gudok.ru/index.php/26 960