 |
| Московские епархиальные ведомости | Священник Михаил Щепетков | 27.07.2005 |
Часто сами священники, служившие на самых бедных приходах, как только возникала возможность, пытались перейти на более обеспеченное место. Кроме бедности прихода, которую еще каким-то образом можно было перетерпеть, была еще одна причина: холод в храме в зимний период. Как известно, зимы тогда были студеные, а церкви порой не были утеплены как следует. Поэтому священники и причт мерзли в них, отчего болели и умирали. Не случайно наиболее распространенной причиной смерти среди причта была чахотка. Обеспокоенные за свое здоровье, священники писали в консисторию: «Церковь наша холодная, и я прослужив в ней четыре года, простудил голову, и нередко чувствую сильную боль"3, — писал священник села Шматово Иоанн Постников в 1872 г. «Прослужив 30 лет в приходе погоста Милино, ныне имею от рода 54 года. По причине слабого здоровья весьма утрудняюсь производить служение в зимнее время в холодной означенной церкви», — писал священник Иоаким Некрасов.
Указом Святейшего Синода за N 49 от 5 января 1888 г. 4 штаты церквей были пересмотрены в сторону уменьшения (до этого они пересматривались в 1873 г.). После этих реформ в большинстве церквей пономарские вакансии были упразднены. Кое-где были ликвидированы диаконские вакансии. Примечательно то, что сделано это было на фоне увеличения числа дворов в большинстве приходов. Так, приход церкви Рождества Богородицы погоста Борзецово Коломенского уезда в 1834 г. состоял из 104 дворов5, в 1846 г. дворов было 1066, а в 1899 г. уже 1277. Понятно, что процесс упразднения вакансий длился определенное время, пока кто-либо из причта не умирал или не был переведен на другой приход. Например, в Казанской церкви села Кишкино указ об упразднении пономарской вакансии был объявлен в 1888 г., на практике же это произошло в 1892 г. Умер псаломщик Алексий Богословский, и на его место был повышен пономарь Алексий Успенский.
Другой причиной стремления перейти на более обеспеченное место была многодетность священнослужителей. Практически у каждой семьи было более пяти детей. Дети росли, им нужно было давать образование, устраивать их дальнейшую жизнь, а на бедном приходе это было трудно. Обучение в Духовном училище для детей духовенства было платным. Так, в 1886 г. стоимость обучения в Коломенском Духовном училище составляла 45 рублей8. А в многодетных семьях и эти деньги следовало где-то найти. Кроме того, дети часто болели и умирали из-за отсутствия своевременной медицинской помощи. Ведь добраться из глухого села до врача или фельдшера было делом непростым. Вот примеры прошений о переводах. В 1810 г. при Успенской церкви села Малино открылась вакансия второго священника. По этому поводу в консисторию было написано несколько прошений о переводе с бедных приходов. «Село Малино — моя родина, — писал священник погоста Воздвиженского Рузского уезда Павел Соколов, — там я вырос, там я воспитывался… еще будучи подростком, прислуживал в церкви, не раз слышал: «вот и ты когда-нибудь будешь служить здесь за священника, как служили здесь твои деды и прадеды"… Другое обстоятельство, побуждающее меня к переходу — это удобство путей сообщения в селе Малино. А у меня дети в таком возрасте, когда уже приходится задумываться об их образовании, что при материальном недостатке и при неудобстве сообщений является тяжелой и сложной задачей"9. Другое прошение было от священника села Чиркино Коломенского уезда Евгения Константинова. «Будучи обременен многочисленным семейством, — писал он, — имею в семействе жену и пять человек детей, из коих старшая дочь обучается в Мариинском Епархиальном училище на моем содержании. Крайне нуждаюсь по бедности прихода в материальных средствах… приход мой находится в захолустном и глухом месте Коломенского уезда… в 12 верстах от врачебного пункта, куда особенно часто приходится обращаться за помощью по болезни детей, что весьма затруднительно по дальности расстояния и неудобству сообщения"10.
Все эти архивные документы показывают нам примерную картину скудного существования сельского духовенства. Однако благодаря внутренней политике правительства во второй половине XIX в. положение причта на селе стало заметно улучшаться. И если до 1861 г. причт существовал в основном на пособие от местных помещиков, то уже в конце XIX в. мы видим, что на большинстве приходов служители Церкви жили на проценты от средств, положенных в банк на помин души благочестивыми вкладчиками, среди которых были как дворяне и купцы, так и простые крестьяне.
Рассмотрим вопрос о доходах сельского духовенства в XIX в. более подробно. В основном они формировались из следующих источников.
1. Руга от местных землевладельцев
Помощь от местных помещиков, особенно в первой половине XIX в., была большим подспорьем для служителей Церкви. Помещики в зависимости от благосостояния и собственной щедрости устанавливали ежегодную ругу для духовенства и причта. В селах денежная руга устанавливалась от 50 до 500 рублей. Например, помещик граф Димитрий Николаевич Шереметев для причта Покровской церкви села Чиркино Коломенского уезда поставил оклад, который в 1830—1840 гг. составлял 500 рублей ассигнациями11 в год12. Кроме денежной руги помещики давали причту ругу продуктами и лесом (дровами). Церковное начальство часто содействовало тому, чтобы помещики оказывали помощь причту, особенно в бедных приходах. Бывали случаи, когда архиереи специально затягивали поставление священников на приход и тем самым добивались увеличения пособия. Так, в 1819 г. помещица села Марьинское Коломенского уезда Сатира Николаевна Веревкина просила митрополита Московского и Коломенского Серафима рукоположить к Марьинской церкви священником певчего архиерейского хора Василия Козменкова. В ответ на просьбу помещицы митрополит писал о бедности прихода и о том, что помощь священнику от помещиков и прихожан недостаточна. «Руга очень мала, — писал он, — и если прихожане руги не прибавят хлебом до 25 четвертей, и дров должное количество, священника к сей церкви определить не можно, о чем и объявить прихожанам». Видно, что святитель заботился о будущем священнике и заранее просил прихожан оказывать ему помощь. В ответ на это помещица Веревкина пообещала прибавить руги в размере 40 рублей денег, 3 четвертей ржи и 5 четвертей овса. До этого священнику от помещика полагалась руга в объеме 80 рублей денег, 12 четвертей ржи и 5 четвертей овса. Ответ удовлетворил митрополита Серафима, и он благословил рукоположить своего певчего к Покровской церкви села Марьинское13.
Во второй половине XIX столетия, особенно после отмены крепостного права в 1861 г., большинство помещиков перестали выплачивать ругу причтам. Причиной этого стали и сокращение доходов землевладельцев, и широкое распространение антиклерикальных настроений.
2. Проценты от положенных в банк на помин души денег
Этот вид вспомоществования был довольно распространен в XIX в. Назывался он «получением процентов от вкладов по билету». Состоятельные помещики или купцы, а во второй половине столетия и крестьяне, клали определенную сумму в банк, а проценты от вкладов определяли выплачивать причту церкви как жалованье. Прирост тогда составлял примерно 4% годовых. Можно привести несколько примеров подобной благотворительности. Так, причт Успенской церкви села Алешково Коломенского уезда получал помощь от местной помещицы Прасковьи Ивановны Новиковой. Она сразу после освящения храма в 1819 г. положила в банк 6000 рублей, а процент от вкладов в размере 300 рублей в год был направлен на вспомоществование духовентству. Вклад благочестивая помещица положила на вечное поминовения себя и членов своей семьи14. Причт Покровской церкви села Чиркино получал проценты в количестве 20 рублей от в свое время положенных в банк 500 рублей15. Во второй половине XIX в. практически все приходы имели средства, положенные в банк на поминовение, с которых раз в год получали проценты. В некоторых приходах билеты насчитывались десятками. Так, в Князь-Владимирской церкви села Семеновское Серпуховского уезда к 1898 г. Скопился 21 непрерывно-доходный билет и 6 билетов от комиссии погашения долгов, процентов с которых выплачивалось 627 рублей16.
В 1917 г. в связи с национализацией банков, выплата процентов была прекращена.
3. Жалованье от крестьян
В первой половине XIX века жалованье от крестьян было редким явлением. Часто случалось, что крестьяне подписывались выплачивать священнику жалованье, хотя сами не имели стабильных доходов. Например, крестьяне села Кондрево Коломенского уезда на содержание причта с 1833 г. Положили 57 рублей 14 копеек. Однако, часто даже эти скудные деньги не выплачивали по причине своей бедности17.
Случалось, что прихожане соглашались выплачивать жалованье причту в каких-либо особых случаях. Например, при назначении просимого ими кандидата на священническое место или чтобы предотвратить лишение их храма приходского статуса, т. е. перевода по причине бедности в ранг приписной церкви. Можно привести такой пример. В начале XIX в. в селе Проскурниково произошла небольшая церковная смута. В 1818 г. местный священник Максим Трофимов был переведен на другой приход и назначен на должность благочинного. После этого место настоятеля оставалось долгое время праздным. В Московскую Духовную Консисторию обратилось два кандидата на священническое место: диакон села Бужерова Александр Алексеев и диакон села Молоди Подольского уезда Борис Евфимьев. Местные крестьяне просили рукоположить им к церкви диакона Александра, а владелец села, князь Борис Черкасский, ходатайствовал за диакона Бориса. В это время священник соседней Казанской церкви села Богородское-Кишкино Кондратий Алексеев обратился к митрополиту Московскому и Коломенскому Серафиму с прошением, где просил приписать Сергиевскую церковь села Проскурниково к своему приходу, т. к. церковь эта весьма обветшала18. Со священником Кондратием Алексеевым согласился местный благочинный священник села Мясное Иоанн Знаменский. Вскоре об этом стало известно крестьянам Сергиевского прихода, которые в свою очередь не желали расставаться со своим храмом. Они обратились с прошением к митрополиту Серафиму, в котором, в частности, было сказано: «означенная Сергиевская церковь состоит (из) деревянного здания в твердости… желательно нам вместо деревянной покрыть вновь железом крышу для лучшей прочности. Паперть при оной поправить, а на колокольне вместо сорвавшегося во время бури купола сделать новый своим иждивением не касаясь свечной церковной суммы». К местному благочинному они также обратились с прошением об избрании им в священники диакона Александра Алексеева, а также пообещали «помогать священнику с причтом сверх указной пропорции церковной земли по сто рублей каждый год"19. После этого обещания митрополит решил дело в пользу проскурниковских крестьян.
После реформы 1861 г. многие крестьяне разбогатели, некоторые из них перешли в купеческое сословие. Тогда они вместо дворянства стали главными благотворителями духовного сословия. Купцы часто участвовали в ремонте и строительстве храмов, школ, благотворительных учреждений. Ради благолепия своей родной церкви украшали ее росписями и иконами. Не забывали они и о служителях алтаря Господня.
4. Кормление с земельного надела
Практически при каждом сельском храме существовал земельный надел. Как правило, это была пашня и сенокосные угодья. Количество земли делилось между членами причта в той же пропорции, что и все церковные доходы. На трехштатном приходе (священник, дьячок, пономарь) земля делилась на 5 частей, 3 части получал священник, по одной — причетники20. На четырехштатном — священник получал половину земли, другую половину делили между собой диакон, дьячок и пономарь. Как правило, семья священника не могла эффективно обрабатывать свой земельный участок как по причине недостатка рабочих рук, так и из-за занятости на службе. Во многих приходах священнослужители сдавали свой надел местному землевладельцу, за что получали от помещика ругу деньгами и продуктами. Так, священник села Верзилово Серпуховского уезда получал от князей Шаховских ругу в размере 225 рублей ассигнациями, 15 четвертей ржи и овса, 1,5 — гречневой муки, гуменный корм и дрова (в 1850)21. Причт села Киясово Серпуховского уезда за использование своей земли получал от помещика Гагарина (в 1850) следующую ругу: священник — 48 рублей 86 копеек серебром, 135 пудов ржаной муки, 10 четвертей овса. Диакон, дьячок и пономарь получали на всех 32 рубля 28,5 копеек серебром, 135 пудов ржи и 10 четвертей овса22.
После крестьянской реформы помещики уже, как правило, землю не брали, ибо, потеряв крепостных, потеряли и дармовых работников. Например, в 1861 г. в селе Марьинское Коломенского уезда местная помещица определенно отказалась выплачивать положенную ругу священнику. В результате батюшка оказался в труднейшем положении. Ругу не выплатили и землю не вернули. И средств нет, и хлеб засеять негде. Решившись на поиск правды, священник обратился с прошением к святителю Филарету Московскому с просьбой о помощи. Владыка митрополит полностью принял сторону молодого священнослужителя. Указ консистории потребовал от помещицы выполнить обязательства — выплатить священнику положенные средства. Та согласилась и выплатила часть денег, но договор был расторгнут23. В конце XIX в. землю священники сдавали в наем уже не помещикам, а местным крестьянам.
5. Дотации и жалованье от государства
Дотирование сельских приходов началось после указа Николая I в 1830 г. Тогда было выделено 500 000 рублей ассигнациями на помощь нуждающимся приходам в основном в западной части России и в Закавказье. В 1893 г. волей императора Александра III на дотации было выделено 6 329 143 рубля (на 19 000 приходов), из которых 2 329 143 рубля получили причты центральных епархий: Московской, Ярославской, Нижегородской, Владимирской и прочих, на которых до этого времени благодеяние императоров не распространялось. По этому поводу Александру III был подан всеподданнейшей адрес от Святейшего Синода с выражением благодарности. Император тогда на нем собственноручно начертал: «Сердечно благодарю Святейший Синод за выражение чувств. Буду вполне рад, когда Мне удастся обеспечить все сельское духовенство"24.
Таким образом, началась новая эпоха для сельского духовенства. Наиболее бедные приходы были обеспечены жалованьем. Трехштатные приходы с 1893 г. получали 114 рублей 27 копеек ежегодно, за вычетом 2% на пенсию, двухштатные — 85 рублей 71 копейку25. Впоследствии жалованье увеличилось. В конце века выплачивалось жалованье 294 рубля священнику и 98 — псаломщику.
Практиковалось также единовременное вспомоществование. Так, в 1884 г. в Серпуховском уезде причты нескольких храмов получили пособие: в Троицкой церкви села Оглобино — 192 рубля, в Казанской церкви села Кишкино — 240 рублей26. Были также единовременные выплаты вдовам священно-церковнослужителей, заштатному духовенству и причетникам. Так, в 1893 г. вдовы священников получали по 70 рублей, заштатные диаконы и вдовы диаконов — по 50 рублей, заштатные псаломщики и вдовы причетников — по 30 рублей27.
6. Доходы от треб
Это наиболее сложная для обозрения статья дохода, о которой очень мало источников. Несмотря на это, вопрос был часто обсуждаем в прессе. Из статей конца XIX в. в «Московских Церковных Ведомостях» мы узнаем, что средняя сумма дохода духовенства от треб составляла 500 рублей в год, правда, не указывается, доход ли это непосредственно священника, или всего причта. Любопытна заметка об обеспечении духовенства в Нижегородской губернии. По всей видимости, ситуация там мало отличалась от Московской. Так, в 1893 г. городское духовенство от требоисполнения получало 1200−1600 рублей, наименьший доход составлял 700 рублей. В среднем в городе священник получал до 1000 рублей, диакон — 600 рублей, псаломщик — 400 рублей. В сельских приходах священник получал примерно 450 рублей, но было немало приходов, где требы приносили 600−900 рублей в год28.
7. Пенсионное обеспечение
Пенсии членам духовного сословия, вышедшим за штат или потерявшим кормильцев, стали выплачивать только во второй половине XIX в. Следует заметить, что тогда пенсия воспринималась людьми не как нечто должное, но как выражение особой милости императора. Пенсия заштатного священника в конце XIX — начале XX в. Составляла 130 рублей, диакона — 65 рублей, вдовы священника — 65 рублей, вдовы диакона — 40 рублей29. Выплачивались пенсии и неустроенным детям из духовного сословия, она составляла 15−18 рублей в год. Так, дочери умершего заштатного диакона села Верзилово Даниила Соболева, Мария 64 лет, Анна 62 лет, получали по 15 рублей серебром в год30.
Таким образом, совершенно очевидно, что в целом ситуация с обеспечением духовенства в XIX в. несколько улучшилась. Причина этого усматривается как в увеличении приходов, так и в социальной политике властей.
Там же.
Там же.
«Московские Церковные Ведомости», 1888, N 3 (официальная часть).
ЦИАМ, ф. 1574, оп. 1, д. 5, л. 464.
Там же, ф. 203 оп. 744, д. 2256, л. 254.
Там же, ф. 203 оп. 744, д. 2545, л. 181.
«Московские Церковные Ведомости», 1886, N 1 (официальная часть).
ЦИАМ, ф. 203, оп. 480, д. 24.
Там же.
Следует различать ассигнации и серебряные рубли. Как правило, курс ассигнационного рубля равнялся от 2 р. 90 копеек до 4 р. 30 копеек к одному серебряному рублю. В 1839 г. был установлен твердый курс: 1 рубль серебром к 3,5 рублей ассигнациями. После реформы в 1843 г. ассигнации были заменены на кредитные билеты, которые постепенно вытеснили серебряные деньги.
ЦИАМ, ф. 203, оп. 744, д. 2256, л. 190.
Там же, ф. 203, оп. 206, д. 640.
Там же, ф. 1574, оп. 1, д. 5, л.124−129.
Там же, ф. 203, оп. 744, д. 2256, л. 190.
Там же, ф. 203, оп. 744, д. 2536, л. 120−125.
Там же, ф. 203, оп. 744, д. 2256, л. 174.
Там же, ф. 203, оп. 752, д. 7736.
Там же.
Там же, ф. 203, оп. 206, д. 665.
Там же, ф. 203, оп. 744, д. 2362, л. 316−319.
Там же, ф. 203, оп. 744, д. 2362, л. 301.
Там же, ф. 203, оп. 746, д. 1016.
«Московские Церковные Ведомости», 1893, N 11.
Там же, 1893 N 5 (официальная часть).
Там же, 1884, N 9.
Там же, 1893, N 3 (официальная часть).
Там же, 1893 N 6.
Там же, 1891, N 25.
ЦИАМ, ф. 203, оп. 744, д. 2536, л.41.
