 |
| Интернет против телеэкрана | Рустем Вахитов | 26.07.2005 |
А результаты таковы: наибольшее количество опрошенных — 35% назвали наиважнейшим правом человека, реализация которого пока, увы, затруднена в России, право на охрану здоровья, под которым, очевидно, имеется в виду право на получения доступного, дешевого, а то и вовсе бесплатного медицинского обслуживания. 33% назвали право на социальное обеспечение по возрасту, болезни и т. д., то есть право на получение высоких пособий или на льготы для этих групп лиц. 27% - право на труд — конечно, имеется в виду гарантия со стороны государства, что гражданин не останется без работы, например, после окончания вуза или после увольнения с прежнего места работы. 22% - право на образование, под которым, без сомнений, опрашиваемые имели в виду доступное, лучше опять-таки бесплатное среднее, средне-специальное и высшее образование. Наконец, право на отдых назвали в качестве первоочередного 16%. Права же частной собственности и предпринимательства высоко оценили и посчитали необходимыми лишь 9% опрошенных, свободу слова — 6%, право избирать и быть избранным — 5%, свободу объединений и союзов — 3%. Нетрудно заметить, что классические западные права человека большой популярностью у россиян не пользуются, наши соотечественники отдают предпочтение так называемым «социальным» традиционным для России правам. Однако подобная трактовка прав человека не вписывается в либеральную идеологию. Одна из крупных представителей современного западного неолиберализма Маргарэт Тэтчер откровенно заявляла, что социальные права, распространенные в социалистических обществах и отстаиваемые западной социал-демократией, вообще нельзя относить к правам человека (естественно, в их либеральном понимании), потому что они не гарантируют свободу человека (опять таки в либеральном ее понимании), и даже наоборот, весьма ограничивают ее. И в этом Тэтчер поддерживали и поддерживают наши российские радикал-реформаторы, например, Е.Т.Гайдар, который выступал уже с целым циклом статей в «Независимой газете», где отвергал социальную поддержку малоимущих. И в связи с этим обрушивался с критикой не только на советский социализм, который «демократы» именуют «деформированным» и «казарменным», но и на вполне «цивилизованный» шведский демосоциализм. Действительно, с точки зрения «чистого либерализма» единственные права, которые государство обязано гарантировать каждому гражданину — это право на жизнь и на безопасность частной собственности. Все же остальное зависит от самого гражданина, от его активности, предприимчивости, удачливости. Если он сумеет «сделать себя», состояться — а либералы признают в качестве единственного мерила успеха деньги — то он сможет оплатить медицинские услуги, свое жилье, образование для себя самого и своих детей, отдых на хорошем курорте и ему не будет нужды просить об этом государство. Если же он не выдержит конкурентной борьбы, то он всего этого, по мысли либерала, не достоин. Выделять незаслуженные блага «экономическим неудачникам» — значит, умалять успехи тех, кто победил в экономической конкуренции и тем самым подрывать основу рыночного «естественного отбора» — так рассуждает либерал и это неудивительно. Ведь только в розовые времена перестройки мы могли верить, что либерализм тождественен гуманизму — доктрине достоинства и ценности личности каждого человека, независимо от его социального и материального положения, равно как и национальности и вероисповедания. Теперь мы уже убедились, что либерализм в чистом виде, каким его исповедуют Фридман и Тэтчер, а также их российские эпигоны Гайдар, Чубайс, Немцов и Ко есть своеобразная форма социал-дарвинизма, биологизаторского учения, отрицающего сущностное отличие человека от животных и переносящего на человеческое общество дарвинистской закон борьбы за существование (да еще и сильно вульгаризированный, поскольку у самого Дарвина говорилось не только о соперничестве особей животных друг с другом, но и о их сотрудничестве, взаимопомощи, скажем, в борьбе с суровыми внешними условиями жизни). Если же государство, а не сам гражданин, скажем, оплачивает образование гражданина, права человека, по мнению либерала, существенно ущемляются, ведь государство вообще-то в таком случае правомочно потребовать от гражданина, чтоб он отработал долг (возьмем знаменитую трехгодичную отработку по распределению после вуза в советские времена), тогда как гражданин, плативший за себя сам, никому ничего не должен. Такова социальная концепция, лежащая в основе либеральной трактовки прав человека, распространенной на Западе и более того, признанной там единственно верной. Во главу угла она ставит экономический успех, залог которого видит в жесточайшей конкуренции. Эта либеральная концепция признает страдания и даже гибель людей, не выдержавших конкурентной борьбы, приемлемой ценой за экономической успех общества, который она отождествляет с экономическим успехом небольшой группы тех, кого направила в «избранные» безжалостная «рука рынка». Проще говоря, в противостоянии экономики и гуманизма либералы отдают предпочтение экономике. Россияне же, как показал опрос ВЦИОМА от 2004 года, придерживаются иной, социальной трактовки прав человека, которая была господствующей в СССР (при этом она — не изобретение коммунистов, она уходит своими корнями в жизнеустройство российского традиционного общества). В определенной, хоть и в меньшей, чем в СССР мере эта концепция реализована и в тех странах Западной Европы, где у власти находятся умеренные, реформаторские социал-демократы, например, в Швеции. Согласно ей государство выступает как гарант минимального благосостояния, здоровья, образования граждан.
Государство должно обеспечить гражданина жильем, если он не может сделать это сам, дабы не дать ему погибнуть от холода, государство должно заботиться о медицинском обслуживании малообеспеченных слоев населения, дабы все общество не страдало от многочисленных болезней, источником которых могут быть люмпенизированные слои. Государство должно предоставить гражданину возможность получить среднее, средне-специальное, высшее образование, если он родился в бедной семье, дабы он оказался в равных условиях с детьми богачей. Разумеется, в этом случае на плечи гражданина ложится больший груз обязанностей перед государством, иногда и не совсем приятных. Это плата за защиту каждого человека в обществе нелиберального толка. Итак, коммунисты, социал-демократы, традиционные, небуржуазные консерваторы в отличии от либералов в споре между экономикой и жизнью и благосостоянием всех людей, входящих в общество, выбирают человека. Они считают, что некоторое замедление экономического развития и ущемление экономических свобод, вызванное ограничением конкуренции — приемлемая плата за стабильное состояние общества, господство в нем духа терпимости и созидания, а не духа классовой ненависти и смертельной борьбы. Повторим, что эту концепцию «социальных прав», связанную с патерналистской ролью государства, придумали не большевики, как хотелось бы думать некоторым либералам, которые в своем антикоммунизме доходят до того, что готовы разрушить все, что было при большевиках. По сути дела, она существовала в России всегда. Возьмем к примеру право на бесплатную медицину. После земской реформы 1861 года в Российской Империи было решено создавать бесплатные больницы для крестьян, расходы на которые оплачивало бы государство. Обеспеченные сословия (дворянство, купечество, буржуазия), из доходов которых при помощи системы налогов преимущественно формировался бюджет, добровольно взяли на себя это «тягло». Тут была не только филантропия, но и практический расчет. При низком уровне доходов русского крестьянства, жившего впроголодь, копирование западной системы было невозможно (в Америке врач лечит фермеров на договорной основе в рамках частной практики, но ведь у американского фермера для этого были и есть деньги). А прокатившиеся по России в первой половине 19 века эпидемии чумы, холеры и оспы показали, что если и впредь пускать на самотек проблему здоровья и гигиены самого многочисленного сословия Империи — крестьянства, то смертельная опасность будет грозить и высшим сословиям, возбудитель холеры ведь не разбирает: где помещик, а где мужик.
Так что нынешним либералам, которые с одной стороны объявляют, что они сторонники возвращения к традициям дореволюционной России, а с другой стороны выступают против «советской уравниловки» в виде бесплатной медицины, и за тотальную частную медицины частную, следовало бы выбрать: за что они все же — за российские традиции или за англосаксонские модели? Конечно, в советские времена эта традиционная для России социальная концепция была реализована гораздо полнее и разностороннее, чем в царской России: скажем, бесплатные земские школы по своему уровню не идут ни в какое сравнение с отлаженной, сверхэфективной тотально бесплатной и общедоступной советской системой образования. Но все же будет преувеличением говорить, что здесь перед нами чистый социалистический. Это было развитие именно российских традиций, причем, связанных со всеми слоями общества (ведь то же дореволюционное крестьянство также понимало права человека как социальные, возьмем знаменитое право на общедоступную, хоть и скудную еду в крестьянской общине, которое спасло немало крестьян в годину голода, который на Руси наступал нередко).
Как же объяснить этот факт — ведь двадцать лет российскому народу по всем каналам ТВ и радио, со страниц почти всех газет и журналов, с помпезных правительственных трибун и с университетских кафедр внушали западнические либеральные идеи, а народ этот, как выяснил ВЦИОМ к 2004 году, опять упрямо вернулся к российской, патерналистской и социально ориентированной идеологии. Может быть, агитаторы либерализма были никудышные? Вроде бы нет, таких профессионалов по формированию общественного мнения, а если надо, то и манипуляции общественным сознанием как на российском ТВ нужно еще поискать. Может быть, люди сами изначально сопротивлялись чужеродной, западной идеологии? Тоже неверно, всякий, кто помнит перестроечные времена, подтвердит, что большинство населения СССР, к тому времени совершенно разочаровавшееся в марксизме-ленинизме и повторяющее его тезисы, скорее из конформизма, искренне хотело принять господствующие идеи западной цивилизации, которая, как тогда нам всем внушали, является самой передовой в мире. Аналогичные опросы, проводимые в конце 80-х — начале 90-х, показывали, что гораздо большее количество россиян верило в либеральные идеи и высоко ценило именно западнические, либеральные права человека. Что же произошло? Думается ответ может быть только один — люди увидели, к чему приводит радикальная реализация такой концепции прав человека, такой концепции соотношения рынка и государства. Мы понимаем, что для многих сторонников левых взглядов наше утверждение, что в России при Ельцине и Гайдаре были узаконены права человека как на Западе покажется странным, если не абсурдным. Но это действительно так. Просто левые — коммунисты и патриоты под правами человека понимают традиционные для России социальные права — право на труд, на жилье, на минимальное пропитание, не позволяющее погибнуть голодной смертью, на медлечение и на отдых. Ельцин же и Гайдар установили в России совсем другую, либеральную концепцию прав человека, которая предполагает минимум участия государства в судьбе отдельного гражданина, предоставляя ее стихии рынка. Установление таких прав человека не только не мешает, но и прямо предполагает уничтожение многочисленных советских социальных льгот, вкупе с обнищанием и даже гибелью большого количества бывших советских граждан. В этом смысл «шоковой терапии» по Фридману и Гайдару — лишить людей всякой помощи, швырнуть их в ледяную воду свободного рынка, кто выплывет, тот и достоин войти в «светлое будущее капитализма». Понятно, что большинству это не понравилось, причем, имеются в виду и те, кто в результате оказался за бортом обеспеченной жизни, и те, кто как-нибудь приловчился и выжил, но при этом забросил любимую работу и превратился из хорошего инженера и врача в спекулянта тряпьем. Только тут бывшие советские граждане поняли: как они обманулись, ведь в розовые времена перестройки они, сам того не осознавая, представляли себе капитализм на манер гоголевской невесты, которая к носу одного жениха хотела приделать глаза другого. Им хотелось самых широких свобод, в том числе и экономического свойства, и в то же время такие советские социальные льготы как право на жилье, на труд, на образование им казались столь естественными. Им и в голову не приходило, что экономические свободы и социальные льготы находятся в обратно пропорциональной зависимости: чем свободнее рынок, тем незащищеннее простые граждане. Но дело даже не в том, что многие лично пострадали от реформ и «свобод», а в причинах более общего порядка. Во-первых обнаружился серьезный конфликт ценностей англосаксонского либерализма и российских традиционных ценностей. Конечно, бывшие советские люди были искренни в своем порыве стать такими же как люди Запада, но природу, как говорится, не переделаешь. Россия не знала своей Реформации, которая религиозно освятила бы индивидуализм и презрение к неудачникам, вывела бы породу людей, которые способны глядеть на страдания ближних со спокойной совестью. В течение тысячи лет в России господствовали коллективистские ценности, сначала в форме русского православия, затем в форме русского коммунизма. Смотреть на голодную смерть соседа, утешая себя мыслью, что без этого невозможна настоящая конкуренция и экономический рост, русский человек, конечно, может, если он дошел до предела нравственного падения и окостенел в эгоцентризме, да еще и поднаторел в западных идеологиях. Но русский человек все равно это делает с психическим надломом, в его подсознании все равно сидит мысль, что это такой же человек, как и он, и что он не достоин такой доли, сколько бы наш новый «буржуа» не рационализировал свою вину при помощи идеологических тезисов. Отсюда неадекватность российских бизнесменов — купеческое ухарство, пьянство, фантастические траты денег, и как следствие невозможность первоначального накопления как на Западе. Западный человек, прежде всего, белый, англосаксонский протестант никакой вины перед сирыми и обиженными не испытывает, он уверен, что он избран Богом, а они прокляты, он спокоен и рационален, а потому не терзается вечными вопросами, а копит деньги. А если те, кто выиграл от капиталистических реформ в России — новые богатые на уровне подсознания отвергают либеральную ментальность как глубоко безнравственную, то что уж говорить о тех, кто проиграл, то есть о большинстве населения. Для них вообще не стоит вопрос: что лучше — погибать от голода, но при либеральных свободах, или быть умеренно обеспеченным при государственном патернализме. Если господин Гайдар думает, что в народе есть колебания по поводу ответа, то путь посетит митинг ограбленных монетизацией пенсионеров, они ему доходчиво все объяснят. Во-вторых, западная либеральная парадигма, в том числе и англосаксонская версия прав человека, не только не соответствуют психологии и ментальности русских и россиян, но и плохо соотносятся с природными условиями, в которых существует российская цивилизация. Возьмем, к примеру, право на жилье. С точки зрения чистого либерализма оно совершено излишне. Человек сам должен заработать себе на жилье, а если он этого сделать не может, то пусть живет на улице. Но все дело в том, что идеология чистого либерализма зародилась и сформировалась в странах, где климат достаточно мягкий, позволяющий жить в домах без отопления, а то и вовсе на улице без непоправимого ущерба для здоровья большую часть года. Во Франции, в Англии, в США люди, составляющие столь любезный либералам «рынок труда», могут жить в коробках и в фанерных домишках. В России, стране расположенной гораздо севернее, в зоне резко-континентального, сурового климата отсутствие теплого жилья зимой (особенно в Сибири, где зима бывает долгой, а температура падает до — 50 60 градусов) означает верную смерть. Никакого рынка труда не получится, социальные аутсайдеры, которые по А. Смиту и А. Чубайсу призваны обеспечивать своим трудом жизнь более удачливых и конкурентоспособных граждан, просто вымрут. Не вставать же к буровой установке и станку олигархам! Большинство наших сограждан, живущих в квартирах, полученных в советские времена, еще не понимают того, как тяжелы и разрушительны будут последствия отказа российского государства обеспечивать своих граждан жильем. Еще несколько десятилетий, за которые советский жилищный фонд окончательно деградирует, и улицы российских городов будут напоминать картины футуристического фильма — антиутопии. Причем, в отличии от простых граждан, у президента есть всезнающие референты и советники, оттого он это предвидит уже сейчас. Потому убежденный либерал и западник В.В. Путин и заговорил недавно об общедоступной ипотеке. Для него это компромисс между интересами буржуа, спекулирующих квартирами и опасностью погружения страны в полнейший хаос уже в ближайшем будущем, чего он все же боится, потому что в случае русского бунта все его отговорки о сроке давности мало кого впечатлят. Схожим образом дело обстоит и с другими социальными правами. Тяжелые климатические и географические условия России, которая, кстати, в отличии от стран Запада находится практически вся в зоне рискованного земледелия, и к тому же практически лишена выходов к незамерзающим морям и не может пользоваться как европейские страны и США дешевыми морскими перевозками, делают экономику России объективно убыточной, при реализации идей «открытости». Все разговоры о богатейшей стране России несут в себе момент значительного преувеличения. Сельское хозяйство в России гораздо менее выгодно, чем в США по природным условиям, нефть российская добывается с гораздо большим трудом, чем в странах Персидского залива, да еще и транспортируется потом по железным дорогам, что гораздо дороже, чем танкерами по океану. Неудивительно, что в России люди всегда жили беднее, чем на Западе, это объективное явление: так было при царях, и так было при коммунистах, так тем более есть при демократах. Следовательно, большинство населения никогда не сможет платить по европейским ценам за медицину, образование и т. д. Если российскому государству нужны здоровые подданные, если ему нужны инженеры, врачи и другие специалисты различных областей — оно будет вынуждено вводить гособеспечение социальных прав (мы говорим именно о правителях России, то есть не о тех, кто собирается разграбить страну и скрыться в Швейцарии, а о тех, кто собирается править страной, а для этого, как минимум, нужно, чтобы жила страна ее народ).
Социальные права в России — не требование «загадочной русской души», а вопрос выживания общества. И общество, наконец-то, к 20-му году реформ стало понимать это, оттого его мнение и качнулось в сторону социальных прав.
