Смерть интеллекта

1.

Сегодня общим местом является констатация того факта, что профессиональный уровень российского научного сообщества катастрофически снизился и продолжает снижаться. Зачастую в качестве кандидатских или даже докторских диссертаций успешно защищаются такие работы, которые раньше вряд ли имели шанс «пройти» даже в качестве дипломных. Особенно это касается диссертаций по гуманитарным наукам — философии, политологи, культурологии, истории, где господствует откровенная идеологическая конъюнктура — перепев общих мест господствующей неолиберальной идеологии о «рынке», «общечеловеческих ценностях» и т. д.; а также не менее откровенное начетничество, переписывание одного и того же из источника в источник. В национальных же регионах России и в республиках бывшего СССР к этому добавляется еще огромный массив апологетических работ по «национальному вопросу», защита которых являет собой род беспроигрышной лотереи, так как критические выступления на такой защите воспринимаются как политические провокации и оскорбления.

Естественно, начетничество, заидеологизированность, местничество имели место и в советском научном сообществе, но они все же не принимали столь угрожающих размеров; ученые советы (кстати, гораздо менее многочисленные, чем сейчас и имевшиеся, как правило, лишь в крупных научных центрах) старались поддерживать «высокую планку». Это теперь признают даже убежденные либералы, которые вообще-то очень неохотно говорят о преимуществах былого строя, считая это уделом ностальгирующих «коммунистов».

Какие же объяснения предлагаются для этого явления? Увы, совсем не соответствующие его масштабу. Как правило, при этом сетуют на излишнее благодушие некоторых Советов, которые смотрят «сквозь пальцы» на снижение качества работ. Говорят также о небескорыстии некоторых из них, намекая на то, что для них это стало своего рода бизнесом. Наконец, распространено такое объяснение, что здесь мы имеем нечто вроде клановой солидарности: члены советов по защите понимают, что стать доктором или кандидатом наук — это способ несколько повысить свой статус в вузовской иерархии и соответственно поправить материальное положение, которое сейчас у преподавателей незавидное. Поэтому якобы они пропускают заведомо слабые работы, желая «поддержать» коллег.

Очевидно, все эти рассуждения методологически беспомощны. Как будто дело в отдельных личностях, их симпатиях, антипатиях, взглядах и слабостях, а не в объективных социальных процессах! Желания личности — одно, ее поведение, когда она входит в социальную систему — совсем другое: это понятно всякому, кто знаком с основным законом теории систем: свойства системы не сводятся к суме свойств ее частей.

В действительности — убежден — даже если б в наших Ученых Советах заседали кристально честные и принципиальные профессора и академики, то в тех условиях, в которые поставлена сейчас вузовская наука, вал псевдонаучных работ не снизился бы и противостоять этому объективному явлению они бы не смогли. Разумеется, это не значит, что бесполезно выступать против профанации ученых степеней, что нужно «закрывать глаза» на низкий уровень работ и т. д. Честность и принципиальность со стороны членов научного сообщества необходима. Но только этим добиться перелома ситуации невозможно. Для того чтобы победить само это явление, а не отдельные его самые вопиющие выражения, нужен анализ его корней, понимание его социальной сущности.

2.

Обратим внимание на то, что снижение качества диссертационных работ сопровождается резким ростом их количества. Достаточно зайти в фойе любого вуза в любом городе России, и вы увидите до десятка объявлений о защите диссертации. Прошли те времена, когда защита кандидатской и тем более докторской была событием для вуза, когда на факультет приходилось не более трех-четырех профессоров (но зато действительно, внесших значительный вклад в свою науку, и защищавшихся в крупных научных центрах, зачастую под руководством настоящих светил международного уровня). Теперь в любом провинциальном вузе на каждой кафедре профессоров большинство, защищались они, как правило, в местных советах, и диссертации их — за очень редким исключением! — в лучшем случае представляют собой хорошие грамотные компиляции. Про кандидатов наук «местного производства» и говорить не приходится…

Как уже говорилось, бессмысленно объяснять это субъективными причинами. Если количество лиц с ученой степенью кандидата и доктора наук в вузах стремительно растет, значит, сама вузовская система имеет объективную потребность в этом. На мой взгляд, здесь можно выделить следующие три фактора.

3.

Первый и самый важный состоит в том, что вузы сегодня все более и более скудно финансируются со стороны государства. В результате «перехода капитализму», а точнее, ухода государства от всех проблем общества в соответствии с неолиберальной концепцией «государства как ночного сторожа», вузы вынуждены сами искать для себя источники финансирования. Обычным выходом из ситуации стали так называемые «коммерческие наборы». Все больше бюджеты университетов и институтов формируются за счет платы за обучение, которую вносят студенты, обучающиеся по контракту. Причем, количество контрактников растет год от года (и это естественно хотя бы потому, что материальный базис вузов ветшает и они все больше нуждаются в капиталовложениях). Понятно, что растет и количество студентов вообще. В погоне за «коммерческими деньгами» «престижные» экономические специальности открывают даже технические вузы, не говоря о классических университетах. Обычной стала ситуация, когда количество факультетов в вузе увеличилось в полтора раза с советских времен.

Естественно, чем больше студентов, тем больше требуется преподавателей. И не «неостепененных» ассистентов, а обязательно преподавателей с кандидатскими и докторскими дипломами, пусть и на самом деле обладающих не очень высокой квалификацией. Ведь вузы стали превращаться фактически в коммерческие предприятия, а значит, они заботятся не столько о реальном качестве обучения, сколько о своей привлекательности для потенциальных клиентов, от которых они получат искомую прибыль (тем более, как правило, и сами эти «клиенты», то бишь коммерческие студенты, хотят заиметь лишь «дипломные корочки», а вовсе не солидный груз знаний). Привлекательность же создается за счет количественно внушительного профессорско-преподавательского состава.

4.

Второй фактор заключается в низком материальном уровне и бесправии рядовых преподавателей. Материальное расслоение, наблюдающееся по всей стране, прошло и по вузам. Там есть рядовые «рабочие лошадки», которые тянут на себе всю нагрузку, год от года возрастающую, и есть руководство и лица, приближенные к нему, которые ворочают огромными финансовыми потоками и при этом безо всякого контроля со стороны государства, общества, работников самого вуза и студентов. Рядовой доцент может получать зарплату 4 000 рублей, а проректор вуза — только официально, по ведомости получать в 20 раз больше — 80 000 (а при этом он еще и имеет доходы с «хоздоговоров», грантов, регулярные и немалые премии, не говоря уже об «урожае» с приемных комиссий).

При этом под разговоры о демократии реально рядовые преподаватели стали гораздо более бесправными, чем в советские времена. Профсоюзы вузов теперь совершенно ручные, так как их руководство подкармливается вузовским начальством. Институты вузовской демократии (советы университетов и институтов, факультетов) носят совершенно формальный характер. Органы партконтроля и пресса, которая «во время оно» печатала возмущенные письма трудящихся и часто с последствиями для обидчиков, приказали долго жить. Процедура увольнения из университета и института в связи с переходом на контракт и введением нового «драконовского» трудового законодательства, свелась до минимума. В этих условиях большинство ректоров, проректоров, деканов, и заведующих кафедр имеют соблазн превратиться и превращаются в совершеннейших самодуров, которые ведут себя во вверенном участке вуза или в вузе в целом как в своей вотчине. От неугодных им преподавателей они избавляются легче легкого. А для того, чтобы еще больше запугать рядовых преподавателей (которые и так боятся слово поперек сказать, ведь и скудная зарплата для них — необходимая часть прожиточного минимума) вузовскому начальству выгодно, чтобы защит было как можно больше. Тогда будет избыток докторов и кандидатов наук и на каждое место в вузе будет претендовать несколько человек. Во-первых, это обеспечивает жестокую конкуренцию среди преподавательского состава, которая состоит в том, кто лучше угодит начальству, во-вторых любой возмутитель спокойствия без проволочек будет уволен и ему сразу же найдут замену без видимого ущерба для учебного процесса.

5.

Третий фактор связан с негосударственными или так называемыми «коммерческими вузами». «Ректорское лобби», то есть руководство госвузов России, которое давно уже превратилось в нуворишей от системы образования, как правило, относятся к таким вузам с большим скепсисом и указывают на их чрезвычайно низкий уровень. Это совершеннейшая правда: в коммерческие вузы поступают, как правило, те абитуриенты, которые в силу своей откровенной малограмотности не имеют шансов пройти даже на «коммерческие отделения» госвузов. Любой преподаватель, имеющий опыт работы в этих организациях, подтвердит, что там не является редкостью студент, который, доучившись до пятого курса и уже «выходя» на получение диплома гособразца, не умеет грамотно без орфографических ошибок писать. Собственно, контингент этих вузов — это те ребята, которые в советские времена поступали в ПТУ или становились представителями рабочей молодежи. Теперь работать на заводе они не хотят, а поступить в госвуз не могут, за деньги родителей они получают «суррогат» высшего образования.

Кроме того, и большую часть преподавателей в этих вузах составляют «совместители», работники госвузов, которые смотрят на свое пребывание в «коммерческом учреждении» как на откровенную «шабашку», закрывают глаза на списанные рефераты, неверные и безграмотные ответы на экзамене. Проявлять принципиальность тут не только не в их интересах, но и совершенно бессмысленно: все равно не было еще ни одного случая, чтобы из коммерческого вуза отчислили за неуспеваемость студента, оплатившего «образование», даже если он полный идиот. Все — и студенты, и преподаватели и руководители и хозяева коммерческих вузов понимают, что главная задача такого «вуза» — вовсе не обучение, а получение прибыли одними и получение «корочки» о высшем образовании другими.

Однако представители ректорского лобби очень и очень лукавят, когда справедливо указав на все это, призывают к закрытию тих учреждений, профанирующих высшее образование. Такие призывы — ничего не стоящий пропагандистский треп. Если б государство, действительно, всерьез взялось за коммерческие вузы и стало бы лишать лицензии самые одиозные «шарашкины конторки» такого рода, руководители госвузов применили все свое влияние и неофициальные связи в министерствах, для того чтобы этот процесс прекратить. В действительности, ректорскому лобби выгодно существование коммерческих вузов. С одной стороны они не отбирают у госвузов абитуриентов — те, кто поступают в коммерческие вузы — настолько малограмотные и низкоразвитые в культурном отношении молодые люди, что прием их в классический госуниверситете был бы серьезным ударом по его репутации. С другой стороны, эти «шарашкины конторы» обеспечивают дополнительную зарплату преподавателям-совместителям из госвузов, которые по основному месту работы получают сущие гроши. Если б таких приработков у преподавателя не было, руководство госвуза, где он числится, было бы вынуждено поднять ему зарплату хотя бы до реального прожиточного минимума (ведь всем известно, что существовать на нынешнюю зарплату преподавателю просто невозможно, ее зачастую не хватает даже на оплату коммунальных услуг). Конечно, физически сделать это руководство может, но ему придется при этом «урезать» свои собственные аппетиты. Ведь проректор госвуза потому и получает 80 000 рублей в месяц, при том что рядовой доцент получает 4 000 рублей. Если поднять доценту зарплату вдвое, то проректору придется ее урезать не вдвое, а скажем, в десять раз, ведь доцентов в университете больше, чем проректоров. А кто же добровольно пойдет на то, чтобы отказаться от высоких доходов? Для этого нужно быть «человеком идеи», а сама суть политики коммерциализации образования состоит в том, чтобы на место «людей идеи» приходили «люди интересов».

Справедливости ради заметим, что ректорскому лобби выгодно существование именно низкокачественных коммерческих вузов, ведь, как уже говорилось, они с одной стороны не могут составить конкуренцию госвузам и не отбирают у них абитуриентов, с другой стороны — подкармливают преподавателей госвузов и обеспечивают тем самым высокий уровень доходов самому ректорскому лобби. И в принципе ему невыгодно было бы существование высококачественных негосударственных вузов, которые могли бы конкурировать с государственными. Но это только в принципе, потому что хороших негосударственных вузов у нас нет и быть не может. Прежде всего, у нас нет такой традиции, ведь даже в царской России университеты были государственными. Далее, взять для них кадры просто неоткуда. Хорошие старые специалисты уже работают в госвуузах, новые кадры год от года все непрофессиональнее. Да и хозяева коммерческих вузов не станут переманивать к себе хороших специалистов. На самом деле в этом случае ситуация будет развиваться по тому же описанному сценарию: ведь руководство коммерческих вузов тоже не заинтересовано в том, чтобы платить преподавателям высокую зарплату, и, что бы они не говорили, не стремится к повышению качества образования. Хозяин коммерческого вуза в этом плане не лучше, а хуже ректора госвуза, последний хотя бы является или являлся ученым, первый — откровенный бизнесмен «постсоветского разлива».
Вместе с тем, кроме преподавателей-совместитетелей в коммерческих вузах есть еще и пусть небольшое в процентном отношении количество штатных преподавателей. Таким образом ученые советы, существующие, как правило, в госвузах, фактически «штампуют» кандидатов и докторов наук и для коммерческих вузах в полном согласии с интересами нуворишей от системы образования.

6.

Итак, как минимум существует къективные причины для роста количества защит докторских и кандидатских диссертаций. В условиях снижения госфинансирования вузам требуются новые преподаватели, так как выросло количество студентов за счет «контрактников; коммерциализация вузов приводит к объективному материальному расслоению и к желанию «новой вузовской буржуазии» укрепить свое положение за счет некоторого избытка «остепененных преподавателей»; кроме того, все новых преподавателей с учеными степенями требует кентавр «государственные вузы — коммерческие вузы».

А теперь задумаемся над тем, что количество талантливых и перспективных молодых ученых, способных написать блестящие или просто хорошие, творческие диссертационные работы, не увеличивается в связи с изменениями в социальном бытии. А это значит, что при увеличении количества защит процент посредственных, бездарных или даже псевдонаучных работ закономерно растет. Это я и имел в виду, когда писал в самом начале статьи о том, что даже если бы в наших ученых советах заседали кристально честные личности, мало что бы изменилось, сами процессы, объективно происходящие в постсоветском научном сообществе, и связанные с ослаблением финансирования образования и переходом к его коммерциализации, вызывают объективное падение качества защищаемых научных работ.

Отсюда, кстати, видно, что «полная приватизация образования», в которой наши либералы видят панацею для деградирующей вузовской системы, не только не решит проблему, но и более того, лишь углубит ее. Ведь причина кризиса — в недофинансировании вузов со стороны государства и в отсутствии государственного контроля за распределением средств в ему, государству, принадлежащих учебных заведениях. Пытаться преодолеть кризис путем ухода государства из образования — все равно что тушить пожар при помощи бензина.

Что же касается «свободного рынка», который якобы «все сам отрегулирует», по наивному убеждению наших либералов, то опыт стран Запада в период с начала 19 по первую половину 20 века, и России конца 20 века и других посткоммунистических стран прекрасно показал, что это — очередная идеологическая утопия. Если отвлечься от красивых схем из учебников по экономике, где действуют абстрактные «экономические единицы» и обратиться к реальной жизни, где действуют реальные люди, то мы увидим совершенно иной результат. В нашем случае коммерциализация образования и появление «рынка образовательных услуг», как показывает постсоветская практика, вовсе не приводит к повышению качества высшего образования в результате конкурентной борьбы вузов.

Причины до банальности просты. Особенности построенного в России капитализма таковы, что он специализируется не на развитии своей национальной промышленности, а на торговле ресурсами страны и на перепродаже второсортных западных товаров. И это тоже закономерно: включение России в так называемый «мировой капиталистический рынок» возможно лишь на правах страны с периферийным, сырьевым капитализмом, место индустриальной и тем более постиндустриальной метрополии мирового капитализма уже занято и никто его уступать не намерен. Вряд ли можно рассчитывать на то, что ситуация эта изменится в обозримом будущем (если только государство и правительство не откажутся принимать «правила игры» Запада и не возьмут курс на восстановление национальной экономики, но если судить не по их словам, а по их делам, этого от них ждать не приходится).

Итак, в обозримом будущем большинство выпускников наших вузов не будет работать на предприятиях, заводах, фабриках национальной системы хозяйства, где им пригодятся полученные в вузе знания. Количество работающих предприятий в России катастрофически падает, индустриальный промышленный сектор экономики скукоживается, пропорционально расширению торгово-спекулятивного сектора. Что же касается мечтаний наших западников о том, что наши вузы могут готовить высококлассных специалистов для Запада и таким образом, «стричь купоны с утечки мозгов», то не говоря уже о том, что это очень странно: чтобы национальная система образования работала на поддержку наших конкурентов, это и мало реально. Во-первых, Западу не нужны русские менеджеры и главные инженеры на западных фирмах, для этих должностей есть европейцы и американцы с соответствующими дипломами, Западу нужны русские рабочие, в лучшем случае — мастера. Во-вторых даже если сейчас Запад и «покупает» наших специалистов, имеющих высокую подготовку, так их учили еще «зубры» советской вузовской традиции, то скоро это закончится. Старое поколение преподавателей уходит, новое поколение имеет гораздо более низкий уровень профессионализма, не за горами времена, когда выпускники наших некогда гремевших на международном уровне вузов сравняются по уровню профессионализма с выпускниками университетов стран Африки и Латинской Америки.

Итак, большинство нынешних выпускников наших вузов останется в стране и пойдет, независимо от полученной специальности, либо в сферу бизнеса, где они будут заниматься спекулятивными операциями, либо в госаппарат и в госслужбы, где они будут делать карьеру. В первом случае от них потребуется пронырливость и хитрость, во втором — умение плести интриги и ни там, ни тут не нужны будут знания по химии и высшей математике (больше того, в реальности им не нужны даже будут знания о менеджменте и маркетинге, почерпнутые из западных учебников; в реальной российской обстановке организация деятельности строилась и строится по другим, в этих учебниках не описанным принципам). Поэтому, увы, сегодняшние студенты не так уж и далеки от истины, когда говорят, что для жизни им нужны не знания по предметам из учебной программы, а диплом о высшем образовании. Такая уж у нас пошла жизнь….

Да и конкуренции при приеме на работу тоже никакой не будет, так что и тут либеральные догматики ошибаются. Как показывает практика, нынешние «коммерческие студенты» имеют небедных родителей, которые давно уже приготовили им «теплые места» на фирмах и в учреждениях, где их ждут их с «вузовскими корочками"…

Так что в нашей российской реальности, а не в идеологических утопиях либералов, приватизация образования лишь укрепит и усугубит существующую описанную ситуацию.

Спасти вузы и российскую науку может лишь возвращение государства в эту сферу. Но для этого нужно, чтобы государство действительно, всерьез взяло курс на восстановление национальной промышленности, сельского хозяйства и сферы культуры, фактически разрушенных за годы либеральных реформ и ориентации на западный капиталистический рынок. Не будем забывать, что высококачественная наука и система образования были необходимым элементом советской модернизации. Институты и университеты создавались одновременно со строительством новых заводов, фабрик, городов, поселков. Стране нужны были инженеры, учителя, врачи, ученые потому что шла индустриализация и культурная революция, потому что страна целенаправленно превращалась из аграрной в промышленную, из полусредневековой державы в державу современную. Сейчас же, увы, происходит обратный процесс. Разрушение промышленного и хозяйственного потенциала, переход экономики страны на рельсы «сырьевого периферийного капитализма», закономерно приводят к тому, что мощная вузовская система такому российскому хозяйству и живущему с него государству оказалась не нужна. И она оказывается брошенной таким государством, обреченной на самовыживание и на процессы деградации.

Пора менять такую ситуацию.

http://www.contr-tv.ru/common/1250/