 |
| Утро.Ru | Андрей Миловзоров | 16.06.2005 |
Расширить состав мирового правительства!
О необходимости реформирования Организации Объединенных Наций заговорили не так давно, хотя в принципе она перестала выполнять свою роль мирового арбитра после крушения биполярного мира. Наглядным тому подтверждением стали «миротворческие» и антитеррористические войны конца XX — начала XXI века, которые Вашингтон развязывал безо всякой международной санкции, а Объединенные нации, если и вовлекались в процесс, то лишь когда нужно было как-то легитимировать итоги операции и разобрать наломанные дрова. При этом все шишки летят, естественно, на ООН: не справилась, не совладала с ситуацией, не помогла вовремя… Мировой терроризм, усиливающееся расслоение на бедных и богатых, эпидемии и цунами — за все в ответе ООН. Даже за пробки на улицах Манхэттена (где находится штаб-квартира организации). Да тут еще этот скандал с программой «Нефть в обмен на продовольствие» подвернулся…В общем, кажется, уже весь мир признал необходимость реформирования ООН. А чтобы и сами ооновцы не сомневались на этот счет, недавно США инициировали законопроект, в соответствии с которым организация лишится половины американских ассигнований, если не проведет полномасштабные реформы. Американцы даже угрожают ООН выселением. Дескать, хотите — в Европу поезжайте, хотите — в Африку. Конечно, такой вариант крайне нежелателен, и не только потому, что ООН лишится «теплого местечка» и своей 60-летней цитадели. Главная опасность отторжения ООН Соединенными Штатами заключается в том, что эта мировая организация может в таком случае превратиться в главный «очаг сопротивления» унилатерализму Вашингтона. Там будут кучковаться все недовольные нынешним миропорядком — и дело может кончиться крупным конфликтом. В США это прекрасно понимают, и поэтому будут и впредь холить и лелеять ООН, чтобы держать ее под контролем. Однако им же принадлежит решающее слово в деле реформирования организации, которое, очевидно, произойдет в сентябре этого года на юбилейной, 60-й сессии Генеральной Ассамблеи.
На данный момент существует уже немало проектов этой грандиозной реформы, причем два из них принадлежат перу Кофи Аннана. Наиболее авторитетный из «альтернативных» проектов выдвинули недавно Бразилия, Германия, Индия и Япония (договорившиеся о совместном «наступлении» еще осенью прошлого года). Свои проекты или отдельные предложения есть у Италии, Пакистана, ряда других стран. Все они, в основном, сводятся к расширению состава Совета Безопасности, в особенности, списка его постоянных членов (до сих пор представляющего собой элитный клуба стран-победителей во Второй мировой войне, состав которого уже не соответствует нынешней «элите» мира). Так вот, в проекте «четверки», например, предлагается расширить СБ с нынешних 15 до 25 членов, а число его постоянных членов — с 5 до 11. В проекте содержится предложение наделить новых постоянных членов СБ правом вето, но делается оговорка, что этот вопрос «не должен служить препятствием в реформе СБ». Италия предлагает разделить не постоянных членов на две категории (по сроку пребывания в СБ). Германия, независимо от судьбы общего предложения «четверки», намерена выставить свою кандидатуру в постоянные члены СБ уже в июне. Япония предпринимает активные дипломатические усилия, чтобы заручиться поддержкой в аналогичном стремлении. Африканские страны сплотились, намереваясь «выбить» себе два места в СБ. Китай — против расширения СБ. Россия тоже не очень одобряет это расширение, однако говорит, что будет придерживаться «гибкой» позиции. На тот случай, если реформа СБ все-таки «прокатит», РФ уже выставила своего протеже в его члены. Кто это? Ни за что не угадаете! — Египет…
Вообще, альтернативных проектов стало уже слишком много. Председатель Генеральной Ассамблеи ООН Жан Пин даже посетовал, что их обилие «затрудняет достижение соглашения». А что касается США… они не теряют времени на пустые дискуссии. Вашингтон назначил своим представителем при ООН Джона Болтона — «ястреба», известного своим критическим отношением к этой организации. Он станет для ООН своего рода терминатором — разберется с ней как следует и сделает там все как надо (для США). К тому же другой терминатор — Пол Вулфовиц — отправился руководить Всемирным банком. Это тоже симптоматично. А еще США взялись реформировать МВФ: они хотят наделить его механизмом мониторинга экономической политики тех стран, которые нуждаются в его содействии. То есть Фонд станет вести этакий дневник с оценками успеваемости своих «подопечных», что, безусловно, упростит контроль над ними.
Таким образом, реформы мировых институтов инициируются сразу с двух сторон. Страны-лидеры стремятся придать всей мировой системе большую управляемость и стабильность, сохранить статус-кво, который обеспечивает им контроль над глобальными процессами. Так, Вашингтон не прочь придать ООН роль мирового правительства — при условии сохранения и укрепления своего влияния в ней. В воздухе давно витает идея придания решениям СБ ООН обязательного характера, как в ЕС. А оттуда — действительно один шаг до мирового правительства с единственной (пока) сверхдержавой во главе.
Власть и оппозиция мира
Но с другой стороны на мировые институты напирает иная сила — страны менее развитые или по каким-то причинам не имеющие должного представительства в судьбоносных органах (ФРГ и Япония — в СБ ООН, Китай — в G8). Эта сила стремится «демократизировать» мировые институты, обеспечив участие более широкого круга стран в решении судеб мира. Например, давно идут разговоры о том, что не худо бы расширить «большую восьмерку» до не менее большой «десятки», включив в нее Китай и Индию, которые по масштабам своих экономик угрожающе быстро приближаются к почетному пьедесталу. Возможно, это было бы лучшим способом признания экономических достижений и растущего авторитета этих азиатских гигантов. А пока этого не происходит, они будут неизбежно собирать вокруг себя мировую «оппозицию» из числа развивающихся и даже маргинальных государств: G20 или БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай) — еще цветочки! Эта оппозиция хочет не просто участвовать в элитных «тусовках» — она стремится на ровне с лидерами получить доступ к ресурсам, технологиям, капиталу.Итак, в политической и экономической системах мира борются две тенденции: элитаризм и демократичность. Иными словами, одни хотят дорваться до «пирога», а другие им не дают. Причем, те и другие напирают на систему, регулирующую их взаимоотношения, и та расшатывается. Отсюда возникает необходимость реформировать всю институциональную систему международных отношений — начиная с ООН, — чтобы она отвечала запросам времени.
«Брестская крепость» не сдается
Но жажда реформ не ограничивается сферами политики и экономики. Изменений в соответствии с «духом времени» требуют даже от такого вневременного института, каким является Католическая церковь.Строгость церковной иерархии и связанное с этим отсутствие «демократии» в церкви, невозможность для женщин быть рукоположенными в сан, целибат (обет безбрачия) священников, строгость «сексуальной морали» (запрет на средства контроля рождаемости и разводы), осуждение абортов и эвтаназии, догмат о непогрешимости Папы — вот самый общий список «претензий» общества к Католической церкви.
И естественно, жажда реформ возрастает в моменты смены руководства: с новым лидером всегда связываются надежды на обновление. Кончина Иоанна Павла II стала именно таким моментом. «Католической церкви нужен папа-пастырь, способный провести внутренние реформы», — убежден епископ Ханс Кюн, бывший некогда официальным теологом Второго Ватиканского собора (он же известен как активный сторонник экуменизма, критик догмата о непогрешимости Папы, запрещенный в служении Иоанном Павлом II). По мнению немецкого архиерея, этим «папой-пастырем» должен быть «человек, вдохновляющийся Евангелием, а не средневековым каноническим правом. Новый Папа должен быть епископом, уважающим коллегиальность, а не самодержцем. Церкви совершенно необходим пастырь, который был бы другом женщин, отвергал сексизм и патриархальность во всех их видах. Наконец, новый Папа должен стать гарантом свободы слова и открытости внутри Церкви. Нужно отменить инквизицию, которую представляет кардинал Йозеф Ратцингер», — завершает свой наказ Ханс Кюн.
Но Папой стал именно кардинал Ратцингер. В этом выборе конклава проявилось, очевидно, естественное стремление церкви обезопасить себя от потрясений, которые сулило ей избрание в нынешних условиях любого менее консервативного кандидата. Реформаторы справедливо расценили этот выбор как свое поражение. Конгрегация вероучения, которую на протяжении 23 лет возглавлял кардинал Ратцингер, является бастионом католической церковной традиции — блюстителем догматов и правил. Ее не зря считают «прямой наследницей» Инквизиции. А самого Ратцингера немцы прозвали «броневым кардиналом» (Panzerkardinal). «Бенедикт XVI будет Папой преемственности, но в еще более радикальном смысле, чем им являлся Иоанн Павел II во всех областях: в отношении сексуальной морали, рукоположения женщин, доктрины Церкви в целом», — полагает бразильский теолог Леонардо Бофф, бывший в свое время в хороших отношениях с кардиналом, но затем наказанный им за вольнодумство: глава Конгрегации вероучения возложил на него строгую епитимию — 18 месяцев «гробового молчания».
Так что тех, кто ждал перемен, постигло глубочайшее разочарование от выбора конклава. Надежды на то, что при Бенедикте XVI Католическая церковь проведет «назревшие реформы», совершенно неоправданны. Скорее всего, и в новой своей роли Ратцингер будет стремиться сохранить незыблемость вероучения и не выведет вверенную ему церковь на «открытую дорогу — дорогу обновления, указанную Вторым Ватиканским собором», как того хотел бы Ханс Кюн и другие «реформаторы».
Выходит, Католическая церковь становится единственным исключением из списка «мировых институтов», подлежащих реформированию. Чем это ей грозит? Чтобы ответить на этот вопрос, очень важно понять, откуда пошел такой мощный реформистский «накат» на Ватикан. Это уже не просто борьба за власть и ресурсы — ведь ни того, ни другого (в современном материалистическом понимании) у него нет. Однако у Церкви есть авторитет наиболее стабильного в западной цивилизации института. Почему от него вдруг захотели перемен? А просто изменились взгляды людей на некоторые проблемы, имеющие отношение к церкви и ее учению. Например, по данным Ipsos, проводившего опрос среди католиков США, 69% опрошенных считают, что новый Папа должен разрешить священникам жениться, 64% выступают за рукоположение в сан женщин. А 78% респондентов Gallup считают, что Папа должен разрешить католикам применять средства репродуктивного контроля. 49% уверены, что католикам должны быть разрешены разводы. 37% считают нужным смягчить позицию церкви по отношению к абортам. И вообще, 74% американских католиков предпочитают следовать собственным суждениям в моральных вопросах и практически не учитывают позиции Папы. При этом многие американцы считают, что Католическая церковь нуждается в реформах.
Очень показательны в этом смысле слова Боффа. «Я предвижу, что Церковь сосредоточит внимание на самой себе, а не на важнейших вопросах, стоящих перед человечеством. Но Церковь существует не для себя, а для мира и общества. И потом, если она не вступит в диалог с наукой, с другими религиями и Церквами, она будет все больше замыкаться в себе, в результате чего многие критически мыслящие христиане покинут ее. Это может усугубить упадок католицизма в мире. Тем более, что многие католики уже не признают жесткую сексуальную мораль"…
Не будем вступать в дискуссию по поводу этих более чем спорных утверждений. Достаточно понять их природу. Дело в том, что в современном обществе под вывеской прогресса идет явная подмена ценностей: добродетель рисуется скучной, «тупой» и неактуальной, зло — напротив — симпатичным, забавным и в чем-то очень притягательным. Постоянный поток информации, в котором практически невозможно отделить правду от лжи, черное — от белого, сбивает у людей нравственные и эстетические установки. Где в таких условиях могут сохраниться неповрежденными настоящие общечеловеческие ценности? Не Церковь ли является их последним бастионом? Церковь не существует «для общества» в том смысле, чтобы подстраиваться под «дух времени», который в высшей степени непостоянен. Мораль («что такое хорошо, а что такое плохо») нисколько не меняется оттого, что «многие католики» ее «уже не признают». И оттого, что в обществе нарастает кампания в защиту абортов и эвтаназии, эти действия не перестают быть убийством, к которому церковь не может относиться терпимо.
Впрочем, Католическая церковь потому и подвергается наибольшим нападкам (по сравнению, например, с Православной), что она некогда сама встала на опасный путь обновления. И Второй Ватиканский собор был крупной вехой на этом пути. Православию проще: на него давно махнули рукой все «прогрессисты»: дескать, что возьмешь с этих «ортодоксов»? А вот Ватикану приходится нелегко: и незыблемость догматов сохранить, и времени как-то «соответствовать», к чему его теперь постоянно вынуждает общество…
Как известно, Св. Бенедикт у католиков — покровитель Европы. И многие склонны усматривать в том, что новый Папа взял себе имя Бенедикта XVI, его желание быть «европейским Папой». Возможно, он намерен проявлять большее попечение именно о Западной Европе, давно отшатнувшейся от веры, но так и не нашедшей себе иной твердой мировоззренческой опоры, а потому измученной сомнениями и рефлексией. Что ж, сигнал из Ватикана пришел очень вовремя — если не слишком поздно. Ведь даже эксперты-католики признают, что их церковь «уходит на Юг» — в Латинскую Америку, Азию, Африку, находя все меньше приверженцев в Европе. Но если теперь Ватикан задастся целью любой ценой возвратить умы и сердца европейцев, то… как бы не пришлось ему соглашаться на реформы!
В целом же, все мировые реформы вполне понятны. Мир меняется все быстрее. Меняется и общество, не становясь при этом лучше: оно атомизируется, раздирается личностными интересами, и его «атомам» требуются все более сложные юридические механизмы, чтобы как-то договариваться друг с другом. Это заметно и на уровне государств, и в человеческих отношениях. Но при всем том человечество непременно хочет найти в мире гармонию (для себя), добиться от него стабильности и предсказуемости. Чтобы жилось спокойнее. Ради этого оно готово пуститься во все нелегкие: перестроить структуру международных отношений, ограничить себя в правах, признав над собой тоталитарную (в силу использования IT-методов управления и контроля) власть мирового правительства, даже изменить основы своего мировоззрения и этические принципы…
Однако очевидно, что такими способами рай на земле построить не удастся: все эти новшества только усугубляют нестабильность мира и внутреннюю неустойчивость личности. С другой стороны, если этому миру удастся полностью дезориентировать человека, лишив его устойчивого мировоззрения и ценностных установок, то нетрудно будет убедить его и в том, что общество, в котором он имеет счастье проживать — и есть предел мечтаний, то есть тот самый рай, о котором мечтали древние. И тогда наше светлое будущее будет просто делом техники. Точнее, PR-технологий… Так, может, лучше поосторожнее с реформами?
