 |
| НГ-Религии | Юрий Карлов | 16.06.2005 |
Перестройка по-ватикански
Иногда это приводило к парадоксальным ситуациям. Так, вновь назначенный представитель Ватикана в Москве Ф. Коласуонно при встрече с президентом СССР М.С. Горбачевым вновь, как это сделал А. Содано в ноябре 1989 года, передал ему благодарность Иоанна Павла II за согласие с назначением Т. Кондрусевича апостолическим администратором для Белоруссии. А на рабочем столе генерального секретаря ЦК КПСС М.С. Горбачева уже лежал протест руководства белорусской Компартии против этого назначения.В целом же такое положение лишь усугубляло ту общую неразбериху в отношении ведения дел с Ватиканом, которая тогда царила в Москве и в столицах многих союзных республик. Думаю, что и в самом Ватикане не до конца осознавали сложность религиозной обстановки в СССР и не в полной мере учитывали негативную реакцию со стороны старых структур государственного атеизма и Русской Православной Церкви.
Переустройство церковного управления в СССР Ватикан начал с Украины. Заместитель главы ватиканского внешнеполитического ведомства Ж.-Л. Торан уже в начале января 1991 года сообщил мне о том, что Папа Иоанн Павел II имеет в виду утвердить униатского иерарха на Украине В. Стернюка в должности наместника кардинала Л.И. Любачивского с присвоением ему личного титула архиепископа…
При передаче мне списков с перечнем новых назначений Ж.-Л. Торан уточнил, что соответствующее сообщение в печати предполагалось сделать всего через три дня, то есть уже 17 января 1991 года.
Время поджимало, и я сразу же направил информацию в Москву о назначениях униатских и католических руководителей. Я исходил из того, что эти назначения не будут неожиданными для наших властей, в том числе на Украине. Правда, мне было известно, что руководство Львовского облисполкома возражало против назначения во Львов поляка М.Яворского. Однако мне казалось, что в правовом государстве национальная принадлежность не может определять отношение официальных властей к занятию любой должности, тем более церковной.
«Назначение в СССР 15 церковных руководителей латинского и греко-католического обрядов, — писал я в Москву, — отражает серьезные сдвиги во взаимоотношениях между государством и советскими католиками после встречи М.С. Горбачева и Иоанна Павла II 1 декабря 1989 г. Практическое решение этого вопроса оказалось возможным благодаря новому отношению к религии и Церкви в условиях перестройки, которое закреплено в недавно принятом Верховным Советом СССР Законе о свободе совести и религиозных организациях».
Вместе с тем я, естественно, не мог сбрасывать со счетов возможности отрицательной реакции Совета по делам религий, поэтому в своей информации особо отмечал, что все назначенные Ватиканом лица нам хорошо известны и что, так или иначе, нам с новыми церковными руководителями предстояло вместе работать. Поэтому, предупреждал я, вряд ли был смысл с самого начала настраивать их на то, что государственные власти противились их назначению.
…Ответ Москвы был для меня неожиданным. Мне позвонил заведующий Первым европейским отделом МИД СССР А.И. Глухов и сказал, что сейчас в наших отношениях с Ватиканом «не до дипломатических и других тонкостей». Вся моя линия на поиски компромиссных решений с Ватиканом была, по сути дела, дезавуирована. Мне надо было потребовать от Ватикана отказа от публикаций об уже проведенных назначениях и добиваться, чтобы впредь «Ватикан согласовывал любые назначения с соответствующими советскими властями».
При этом А.И. Глухов дал понять, что он передает позицию «самых верхов», а не только руководства МИД СССР. Мое и без того незавидное положение еще более усугубляли его слова о том, что каких-либо телеграфных указаний мне направляться не будет, а в своих действиях я должен исходить из содержания телефонного разговора.
…Как это ни странно, в критике ватиканских назначений наиболее далеко зашло руководство Западной Украины, тесно связанное с Униатской Церковью и антикоммунистическим союзом «РУХ». За подписью тогдашнего министра иностранных дел Украины Зленко мне был направлен для вручения Ватикану официальный протест, с которым выступил председатель Львовского облисполкома В. Черновол в связи с назначением архиепископом М. Яворского и его переводом во Львов. Львовское руководство особо возмущало то, что архиепархия латинского обряда во Львове — этом традиционном центре униатской Церкви — создается под эгидой польского епископата и с прямым подчинением кардиналу И.Глемпу.
Запомнился иронический ответ госсекретаря Ватикана А. Содано на этот демарш Украины. Странное складывается впечатление, с улыбкой говорил А. Содано, львовские власти настойчиво требуют, чтобы глава Униатской Церкви М.И. Любачивский как можно скорее вернулся во Львов. Они его сделали даже почетным гражданином города, хотя Любачивский не собирается отказываться от своего прежнего американского гражданства. Совсем другое отношение к католику М. Яворскому, хотя он является уроженцем города Львова, пострадал от советской власти, после войны был выслан вместе с родителями в Польшу.
Однако на этом история с назначением М. Яворского не кончилась. Мне позвонили напрямую из украинского Министерства иностранных дел и попросили сделать хоть что-то, чтобы предотвратить приезд М. Яворского во Львов. Униаты, как мне сказали, угрожают даже разлить машинное масло на посадочной полосе, лишь бы помешать «поляку и латинянину» М. Яворскому занять во Львове архиепископскую кафедру латинского обряда.
В конечном счете все обошлось благополучно и М. Яворский все-таки вступил на свою архиепископскую кафедру. Эта кафедра, кстати говоря, была образована еще в 1412 году, когда об униатах даже и не помышляли.
…В целом же после истории с назначением М. Яворского у меня сложилось впечатление, что Ватикан коробит атмосфера открытого национализма, в которой униаты восстанавливали иерархические структуры своей Церкви и добивались ее политической и юридической легализации.
Во всяком случае, даже представитель Ватикана в СССР нунций Ф. Коласуонно, присутствовавший во Львове на одной из проповедей М. Любачивского в городском соборе, вынужден был хоть как-то сбалансировать проповедь кардинала и призвать верующих молиться «не только за Украину, но и за Советский Союз».
Мои последующие беседы в Ватикане с госсекретарем А. Содано и главой внешнеполитического ведомства Ж.-Л. Тораном свидетельствовали о том, что Ватикан не собирается ограничиться Украиной и что там планируют провести полную реорганизацию административно-церковных структур на всей советской территории. Основываясь на этой информации, с большим опережением по времени, уже в начале января 1991 года, я сообщил в Москву, что Ватикан имеет в виду создать в СССР единую католическую епархию, в которую вошли бы территории всех союзных республик за исключением Украины, Белоруссии и Прибалтики. Писал я и о том, что ватиканское руководство склоняется к размещению центрального управления епархии в Москве с подчинением ему викарных епископов или администраторов для Казахстана и Сибири. Тогда же мною была названа и кандидатура на пост главы такой епархии. Им должен был стать Т. Кондрусевич, который занимал до этого должность апостолического администратора для Белоруссии.
…Москва дала согласие на проведение двусторонних переговоров с Ватиканом по религиозным вопросам. Это согласие, однако, было сопровождено требованием, чтобы Ватикан до завершения переговоров отказался от любых односторонних шагов.
Это требование, к сожалению, запоздало.
Запоздалый протест
События стали развиваться с калейдоскопической быстротой. Поздно вечером 5 апреля 1991 года Папа Иоанн Павел II принял еще одно решение о новых церковных назначениях в СССР, которое на этот раз касалось непосредственно России, а также Белоруссии и Казахстана. Мне об этом сообщил глава внешнеполитического ведомства Ватикана Ж.-Л. Торан утром 6 апреля.Апостолическим администратором для католиков латинского обряда европейской части РСФСР назначался Т. Кондрусевич, которому был присвоен личный титул архиепископа. Учреждалась также апостолическая администратура в Новосибирске для католиков Азиатской части РСФСР. Ее главой становился член Ордена иезуитов И. Верт, бывший до этого священником в г. Марксе Саратовской области.
…Ж.-Л. Торан пояснил мне, что речь идет о предварительной информации для советского правительства «в соответствии с обыкновениями и традициями Ватикана». Официальное же сообщение будет помещено в газете «Оссерваторе романо» неделю спустя, 13 апреля 1991 года.
…В ответ на мою реплику о том, что, во всяком случае, можно было подождать до проведения нового тура двусторонних переговоров, Ж.-Л. Торан откровенно сказал, что Папа, принимая решение о назначениях, был под впечатлением информации о росте политической напряженности в СССР и о том, что все более реальной становится опасность охвата внутриполитической борьбой церковной жизни. В этом Ж.-Л. Торан во многом был прав.
Вернувшись к себе в представительство, на Авентинский холм, я тщательно проанализировал складывающуюся ситуацию. Намерение Ватикана назначить апостолических администраторов для руководства католическими общинами в Москве, Новосибирске и Караганде, несомненно, вызовет в Москве всплеск негативных эмоций. Тем более что при установлении официальных отношений между СССР и Ватиканом имелось в виду, что все вопросы взаимоотношений будут решаться в духе согласия, уважения обычаев и законов, с учетом внутренней обстановки у партнера.
Однако и Ватикан по-своему был прав. Переговоры для урегулирования религиозных проблем, начавшиеся еще летом 1990 года, по сути дела, были нами заблокированы. Это не мешало Ватикану доверительно доводить до сведения советской стороны свою точку зрения о реорганизации иерархических структур в СССР и даже называть конкретных иерархов…
Все же объективно действия Ватикана по реорганизации своего церковного управления в СССР создавали впечатление, что его руководство ставит советскую сторону, а также Русскую Православную Церковь чуть ли не перед свершившимся фактом. Особенно это касалось назначения католических руководителей. Епископ — это не сельский священник, и от его личности многое может зависеть в том, как складывается местная социально-политическая обстановка. Нельзя было сбрасывать со счетов и то, что Ватикан в Советском Союзе воспринимался как религиозный центр, находящийся за рубежом. Все это, вместе взятое, отнюдь не способствовало, к сожалению, установлению отношений взаимопонимания и доверия между Католической Церковью и советской властью.
…С учетом этих своих размышлений я предложил Москве выдерживать нашу принципиальную линию на то, чтобы Ватикан предварительно согласовывал в той или иной форме вопросы, связанные с образованием епархий и с назначением католических руководителей. Кроме того, я вновь настойчиво ставил вопрос о проведении с Ватиканом полномасштабных переговоров по урегулированию всех двусторонних вопросов.
На этот раз Москва с ответом не торопилась. Получил я его лишь на шестой день после моего обращения. По сути дела, мне предписывалось заявить Ватикану формальный протест. Однако содержание этого протеста было довольно двусмысленным. Первая фраза московского демарша Ватикану звучала жестко. В ней выражалось «недоумение и разочарование» односторонними действиями Ватикана. Далее следовали размышления о сложностях начального этапа становления советско-ватиканских отношений, когда советскому руководству приходилось «пристальнее обычного следить за тем, как уважаются законы республик, права местных органов власти, интересы различных групп населения, в том числе и конфессиональных».
Приемлемым выглядело и наше предложение найти такой способ регулирования возникающих вопросов, который не нарушал бы «ни советских законов, ни римского канонического права, и в то же время позволял бы доверительно доводить свою точку зрения до другой стороны и иметь уверенность в учете своих законных интересов».
Однако положительное содержание нашего демарша Ватикану смазывалось заключительной ультимативной фразой: «Руководство нашей страны рассчитывает на то, что решение о назначениях апостолических администраторов не будет обнародовано, пока не будут проведены предложенные Ватикану консультации, на которых стороны, как мы надеемся, придут к согласованному, взаимоприемлемому урегулированию».
Перед тем как нести этот документ к госсекретарю Ватикана А. Содано, я все же позвонил в Первый Европейский отдел МИД СССР заведующему А.И. Глухову. Мне важно было уяснить причину странной эмоциональной окраски полученного из Москвы документа, которая отнюдь не облегчала нашу работу по поискам взаимоприемлемых решений.
Ответ А.И. Глухова не оставлял места для сомнений. Выражения «недоумение и разочарование», «поспешность», «стремление поставить партнера перед свершившимся фактом», по его словам, принадлежали лично М.С. Горбачеву и были взяты из его телефонного разговора с тогдашним министром иностранных дел А.А. Бессмертных. А.И. Глухов также дал понять, что на ватиканские темы с М.С. Горбачевым говорил по «кремлевке» и Патриарх Алексий II.
Свою беседу с госсекретарем Ватикана А. Содано, в ходе которой я пытался выполнить указание Москвы и добиться от Ватикана отказа от обнародования имен уже назначенных католических руководителей, я считаю одной из самых сложных и тяжелых за всю свою многолетнюю дипломатическую карьеру.
С самого начала она приобрела какой-то кафкианский характер. Формально мы говорили об одном и том же — о поисках наиболее гармоничного способа урегулирования двусторонних проблем. Для Ватикана было, несомненно, трудно пересмотреть папское решение и вернуть, как сказал А. Содано, лодку опять в порт, когда она уже ушла далеко в море. Наше требование, чтобы при назначении католических иерархов достигалось хотя бы элементарное взаимопонимание с местными властями, было разумным. Нельзя было забывать, что Ватикан назначал католических руководителей впервые и в тех местах, где о католических епископах или администраторах не слышали по крайней мере 70 лет.
Однако и аргументация А. Содано была по-своему выверенной и логично построенной. Трудно было, к примеру, возразить, когда в ответ на наши обвинения в «поспешности» он говорил, что вопрос о назначении католических руководителей в СССР возник не вчера, а обсуждается уже в течение двух лет, в том числе и с М.С. Горбачевым.
На грани разрыва
…В Ватикане, несомненно, заметили и серьезную внутреннюю противоречивость наших позиций. Во всяком случае, Ж.-Л. Торан, вручая мне ватиканский ответ на наш демарш, демонстративно просил подтвердить, что сообщение из Москвы, переданное мною государственному секретарю А. Содано, «действительно отражает мнение советского политического руководства». При этом Ж.-Л. Торан подчеркнул, что, по ватиканским оценкам, сама философская концепция московского документа не соответствует той атмосфере доверия и взаимопонимания, которая установилась в советско-ватиканских отношениях за последние два года.В ответ мне ничего не оставалось, как заявить, что сама постановка этого вопроса представляется странной. Речь идет о ясно выраженном мнении советского руководства…
…В ответ на замечание одного высокопоставленного ватиканского руководителя о том, что МИД СССР, насколько ему известно, придерживается иной, менее жесткой позиции в отношении папского решения о назначениях и что в этой связи встает вопрос, кого же представляет в Ватикане представитель СССР, я отреагировал, по тогдашним советским меркам, наверное, не лучшим образом. Я упомянул и о России — великой державе, ставшей христианской еще 1000 лет тому назад, и о том, что с тех пор Россия никогда не была и не будет впредь «ничейной землей для миссионерского освоения».
Чувствовал я себя напряженно и неуютно. Для этого у меня были причины, о которых, я полагаю, в Ватикане даже не догадывались. Дело в том, что по личным каналам я получил из Москвы очень тревожную информацию. Меня предупреждали, что если Ватикан окажется не способным сдерживать деятельность униатов на Западной Украине и будет продолжать назначать католических руководителей без предварительного согласования с нашими государственными органами, то в практическую плоскость может стать даже вопрос о прекращении, во всяком случае временном, двусторонних отношений и об отзыве представителей сторон из Москвы и Ватикана.
Такой могла оказаться политическая цена бесед, которые весь апрель 1991 года велись на первой и второй лоджиях ватиканского дворца.
Юрий Евгеньевич Карлов (1937−2002) — первый официальный представитель СССР и России в Ватикане в ранге Чрезвычайного и Полномочного Посла (1990−1995 гг.)
Фрагмент из книги: Ю.Е. Карлова «Миссия в Ватикан» (М.: Изд-во «Международные отношения», 2004).
http://religion.ng.ru/history/2005−06−15/7_diplomat.html
