 |
| Совершенно секретно | Владимир Абаринов | 13.06.2005 |
В черновом варианте пушкинской «Сказки о золотой рыбке» старуха, которой надоело быть вольною царицей, требует сделать ее «римскою папой». Рыбка исполняет старухино желание.
Воротился старик к старухе —
Перед ним монастырь латинский.
На стенах [латинские] монахи
Поют латинскую обедню.
Эпизод этот, конечно, не мог быть опубликован в России по цензурным соображениям: поставить Папу Римского ниже царицы было бы явной нелепостью, поставить выше — идеологической крамолой. В итоге Пушкин окоротил старуху на одно желание: их осталось шесть вместо традиционных семи.
Четвертому Риму не бывать
Отношения Святого престола с Русью никогда не были идиллическими, но и отчужденными они были тоже далеко не всегда. Христианство приходило в русские земли из обеих частей фактически распавшейся великой империи. Святая равноапостольная княгиня Ольга, которая стала княжить в Киеве по смерти своего мужа Игоря в 945 году, крестилась в Византии, но принять пастырей, подчиненных Константинополю, не пожелала и обратила взор к Европе, пригласив епископа из Германии. Немецкий миссионер Адальберт прибыл в Киев в 961 году, когда там уже правил сын Игоря и Ольги язычник Святослав. Адальберт был вынужден вернуться восвояси, так и не учредив епископство.Креститель князь Владимир сделал выбор в пользу византийско-греческого обряда, но контакты с Римом находил полезными и важными. Небесным покровителем Руси был полумифический четвертый Папа Римский Климент, мученически погибший в Крыму. Его мощи, открытые в Херсонесе святым Кириллом, считались главной христианской святыней государства. В XI веке Папа Григорий VII вмешался в политический кризис в Киеве: по просьбе изгнанного князя Изяслава, который послал в Рим своего сына Ярополка. Папа велел польскому королю Болеславу оказать военную помощь Изяславу и тем вернул его на княжение. То был один из самых ранних прецедентов вмешательства Святого престола на правах арбитра в споры светских правителей. Есть версия, что ради этого Ярополк принес Григорию присягу вассала; как бы то ни было, оба, Изяслав и Ярополк, канонизированы Русской Православной Церковью.
Отношения Руси и Рима необычайно оживились в 40−50 годы XIII века в связи с татарским нашествием на Европу. Инициатором консолидации перед лицом общей угрозы под эгидой Святого престола стал князь Даниил Галицкий. Он принял от Папы Иннокентия IV королевский титул и был коронован венцом, присланным из Рима. Состоял в дипломатических сношениях с папской курией и Александр Невский, желавший по примеру Даниила добиться от Папы запрета для крестоносцев на территориальную экспансию в северо-западных землях.
Следы присутствия на Руси миссионеров латинского обряда ясно видны в русской церковной терминологии, заимствованной отнюдь не из греческого языка: крест (crux), агнец (agnus), алтарь (altar), пастырь (pastor), орарь (оrаrе).
В 1438—1439 годах сначала в Ферраре, а затем во Флоренции прошел Вселенский собор, итогом которого стало подписанное Папой Евгением IV и восточными иерархами соглашение о церковной унии. На соборе присутствовала внушительная делегация Русской Православной Церкви во главе с митрополитом Киевским и Всея Руси Исидором. Возвращаясь из Италии, Исидор возвещал клиру и мирянам благую весть о воссоединении латинской и греческой церквей. Однако в Москве он встретил более чем холодный прием. На третий день после прибытия он был арестован по приказу великого князя Василия II, обвинен в ереси и сослан в монастырь, откуда впоследствии бежал в Литву.
Подобные эксцессы имели место и в дальнейшем. В 1472 году в римском соборе Святого Петра состоялось бракосочетание по латинскому обряду греческой принцессы Софьи Палеолог с московским князем Иваном III, которого на церемонии представляло доверенное лицо (процедура, отсутствующая в православном каноне). Когда кортеж великой княгини приблизился к Москве, митрополит Филипп I заявил, что покинет город, если сопровождающий Софью папский легат явится на шествии с латинским крестом.
В 1448 году Русская Православная Церковь провозгласила свою автокефалию (независимость). А в 1523 старец Псковского монастыря Филофей написал письмо Василию III, в котором выдвинул концепцию Третьего Рима — им будто бы стала Москва после завоевания Константинополя крестоносцами. А четвертому не бывать.
Тайна Лжедмитрия
Тем не менее Святой престол был крупнейшим и авторитетнейшим игроком на международной арене — уже по этой причине Москве приходилось иметь с ним дело. Иван Грозный, который вел неудачную и крайне тяжелую для Московского государства войну с Польшей, обратился к Папе Григорию XIII с просьбой о посредничестве в заключении мира. Для этой цели в 1581 году в русскую столицу прибыло посольство Святого престола во главе с иеромонахом Ордена иезуитов Антонием Поссевино. Переговоры Поссевино с царем продолжались семь месяцев и завершились подписанием мира с Польшей; Стефан Баторий снял осаду Пскова. Однако надеждам римского посланца на смягчение отношения Ивана Грозного к «латинству» не суждено было сбыться. Царь обвинял католиков в том, что они не живут по апостольскому учению; его претензии были совершенно вздорными — вроде того, что Папа носит туфли с изображением креста. Иван так и не дозволил строительство латинского храма в Москве, хотя у протестантов в то время уже была кирха в Немецкой слободе на Яузе. Лишь в конце XVI века в Астрахани был открыт католический приход, остававшийся единственным в Московии в течение десятилетий.Следующая важнейшая страница истории католичества на Руси — воцарение Лжедмитрия I в 1605 году. Русский царь, встреченный народным ликованием, был тайным католиком. Он обратился в Кракове, приняв причастие из рук папского нунция. Он безоговорочно признавал авторитет Папы и видел себя во главе христианского войска, сокрушающего Османскую империю — источник главной военной угрозы для Европы того времени. Создание антиисламской коалиции было насущным вопросом европейской повестки дня. Успешная реализация этого плана могла превратить Москву в лидера крещеного мира. Человек недюжинных способностей и ума, Лжедмитрий был первым русским монархом, увидевшим мир западной цивилизации. Он задумал глубокие реформы, призванные радикально изменить облик Московского царства, повергнутого в варварство зверствами опричнины; он мечтал о братском слиянии двух великих славянских народов.
Перед Святым престолом (стремительная карьера Самозванца начиналась при Клименте VIII и продолжалась при его преемнике Павле V) открывалась блестящая перспектива воссоединения церквей. Однако новому царю следовало проявлять в этом вопросе сугубую осторожность. Он ничем не выдавал своего «латинства» и венчался на царство по русскому православному ритуалу. Бракосочетание с Мариной Мнишек было совершено дважды: первый раз в Кракове по католическому обряду, во время которого роль жениха исполнял по доверенности его посол дьяк Афанасий Власьев, второй — в Москве, в Успенском соборе, причем оба, и жених и невеста, отказались от святого причастия; принять святые дары из рук православного патриарха Марине запретил сам Папа.
Вместе с династией Романовых в Московском государстве воцарилась крайняя нетерпимость к католицизму. Католическому духовенству и монашеству был воспрещен въезд в страну. Собор 1620 года потребовал повторного крещения для католиков, обращающихся в православие (Рим всегда признавал и признает греческое крещение). В царствование Алексея Михайловича и в регентство царевны Софьи имели место некоторые послабления: украинские клирики были воспитаны на польской католической культуре, знали латынь. Латинофилом был сам патриарх Никон, носивший шляпу кардинальского фасона и обувь, украшенную крестами. В Москве появилась школа Ордена иезуитов, где учились дети не только иностранцев, но и русской знати. В 1682 году в Москву для окормления иноземной католической общины прибыл францисканец отец Шиманн. Однако после свержения Софьи гонения возобновились. Поместный собор 1690 года объявил латинофильство ересью. Русские латинисты подвеглись репрессиям, а один из них, монах Сильвестр Медведев, был казнен на Красной площади.
Царь Петр поначалу возлагал некоторые надежды на союз со Святым престолом. В 1698 году он направил в Рим к Папе Иннокентию XII посольство во главе с князем Борисом Шереметевым. Однако впоследствии русский самодержец охладел к этим контактам. Оно и понятно: в результате петровских реформ церковь стала казенным учреждением, и даже нарушение тайны исповеди не только не возбранялось, но и предписывалось законом в тех случаях, когда имело место злоумышление против властей. Без сомнений, Петр был безбожником. Среди его пьяных затей были и пародии на Вселенский собор и церковные таинства, причем в этих недостойных кривляниях угодливо участвовали и православные священники. Монашество Петр называл «гангреной», а монахов — «тунеядцами». Тем не менее именно при Петре в России появились первые латинские храмы; один из его сподвижников, Феофан Прокопович, учился в Риме у иезуитов. Школу францисканцев в Астрахани окончил поэт Василий Тредиаковский.
Деятельность католических приходов была строго регламентирована. Они подчинялись Юстиц-коллегии Ливонских, Эстляндских и Финляндских дел; в Петербурге их было шесть, в Москве — четыре. После разрыва дипломатических отношений с Веной в 1719 году Петр изгнал иезуитов из пределов империи. Слово «иезуит» стало в русском языке синонимом коварного интригана. Их место заняли капуцины и францисканцы, окормлявшие, помимо столичных городов, католические общины Кронштадта, Риги, Ревеля и немецких колоний в Поволжье.
В царствование Екатерины II количество российских католиков за счет трех разделов Польши стало исчисляться миллионами. В российском подданстве оказались и греко-католические общины, имеющие православный обряд, но признающие над собой юрисдикцию Святого престола. Лютеранка по рождению и воспитанию, Екатерина отличалась не столько веротерпимостью, сколько полнейшим равнодушием к вопросам вероисповедания, постольку поскольку они не затрагивали интересы светской власти. Делиться этой властью с Папой она никоим образом не собиралась. Императрица по собственному усмотрению перекраивала границы католических епархий и повелела оглашать папские буллы лишь с разрешения генерал-губернаторов. Связи российских католиков с Римом фактически прервались.
В 1773 году Папа Климент ХIV под давлением европейских монархов распустил Орден иезуитов. Екатерина запретила оглашать папскую буллу на территории Российской империи и оказала иезуитам покровительство. В 1820 году они были изгнаны из России, но к этому времени их деятельность была снова легализована в Европе. Так русская императрица оказала ордену поддержку в критический период.
Павел I, еще будучи наследником, был в Риме и встречался с Папой Пием VI. После захвата Мальты Наполеоном Павел перенес в Петербург резиденцию Мальтийского ордена и был избран его Великим магистром. Папа — это был уже Пий VII — утвердил избрание. При приближении французской армии к Риму Павел предлагал Папе убежище в России, а затем выдвинул проект воссоединения церквей. Через неаполитанского посла идея была доведена до сведения Папы, но произошло это всего за месяц до убийства Павла 11 марта 1801 года.
В царствование Александра I в России насчитывалось 1 639 854 католика старше 14 лет, 845 церквей латинского обряда, 304 мужских и 80 женских монастырей. В результате новой бюрократической перестройки был учрежден Департамент духовных дел иностранных исповеданий в составе Министерства внутренних дел. Эта структура просуществовала вплоть до Временного правительства.
При Николае I совершилось насильственное «воссоединение» греко-католиков с православной церковью. Оно стало одной из форм реакции правительства на польское восстание 1830−1831 годов, которое Папа Григорий XVI отказался благословить. Униатские клирики, отказавшиеся подчиниться решению о «воссоединении», были сосланы в Сибирь; многие из них перешли в католичество.
Всяческие утеснения терпели в это царствование католические монашеские ордена. Однако рост революционных движений в Европе заставил Николая искать союза со Святым престолом. В 1847 году между Римом и Россией был заключен конкордат, оставивший нерешенными множество проблем.
Польское восстание 1863 года было подавлено с предельной по тем временам жестокостью. Католическая церковь в России подверглась настоящему разгрому, а в ответ на протесты Папы Пия IX правительство Александра II в 1866 году разорвало конкордат и дипломатические отношения с Ватиканом. Папа не успокоился и издал энциклику Levate, в которой запретил католическим епископам сотрудничать со светскими властями России. Петербург ответил ссылкой пяти епископов, подчинившихся запрету. Отношения нормализуются при Александре III.
Однако переход из православия в католичество преследовался законом. Этот запрет был отменен лишь 17 апреля 1905 года, когда был издан царский Манифест о веротерпимости.
Но до реального равноправия и после манифеста было далеко. Смена конфессии сопровождалась целым рядом формальных препятствий. Когда в 1905 году депутат Государственной думы епископ Виленский барон Эдуард фон Ропп создал Конституционную католическую партию, она была по рекомендации Святейшего Синода запрещена, а ее основатель изгнан из пределов империи. Католические священнослужители допускались в Россию лишь на правах туристов с разрешения МВД. По настоянию министра иностранных дел Сазонова Николай II согласился на либерализацию законодательства в отношении католической церкви, но мировая война помешала осуществить этот план.
В результате удачного наступления на австро-венгерском фронте под контроль России перешла Галиция — последний оплот греко-католиков. Военный комендант граф Бобринский объявил униатов «вероотступниками». Митрополит Андрей Шептицкий был арестован и сослан. Волынский архиепископ Евлогий начал принудительное обращение греко-католиков в «истинную веру». Но контрнаступление австрийцев обратило его и его клевретов в бегство.
В феврале 1917 года Временное правительство полностью упразднило законодательные ограничения на деятельность всех конфессий. Митрополит Шептицкий провел в Петрограде Русский католический собор. Фон Ропп вернулся в Россию и основал Христианско-демократическую партию, а затем был назначен митрополитом римско-католических церквей в России.
От Ильича до Михаила Сергеевича
Выстрел «Авроры» положил конец свободному развитию католицизма в России. Декретом «Об отделении церкви от государства» от 23 января 1918 года религиозные организации лишались статуса юридических лиц и не могли более владеть каким бы то ни было имуществом. Комиссары предложили настоятелям храмов подписать «расписки» о передаче церковной собственности государству. Это было только начало репрессий.Святой престол попытался вмешаться в участь царской семьи. Сразу после заключения Брестского мира через немецкого посла Мирбаха свергнутому самодержцу был предложен в качестве убежища Ватиканский дворец. В марте 1919 года государственный секретарь Ватикана кардинал Пьетро Гаспари направил Ленину телеграмму, в которой требовал прекратить преследования священников любых конфессий. «Святой Отец Бенедикт XV заклинает вас строжайше приказать, чтобы воздавалось должное уважение священникам, к какой бы религии они ни принадлежали», — гласил текст послания. Госсекретарю ответил наркоминдел Чичерин: «В нашей стране нельзя найти никакой аналогии с тем обращением, которому подвергалось православное население в странах, где владычествовал католицизм». Видный большевик даже не заметил двусмысленности своей фразы. Именно второй, нежелательный Чичерину смысл соответствует действительности.
Папа, однако, не оставлял своими заботами российский народ. В августе того же, 1919 года он начал кампанию сбора средств для голодающих России и в декабре 1921 передал Верховному комиссару Лиги Наций Фритьофу Нансену полмиллиона лир для оказания помощи страждущим без различия вероисповедания. Для раздачи продовольствия Бенедикт XV направил в Россию группу священников. Именно в этот момент пришел его смертный час. Папа настолько горячо сострадал голодающим России, что в ночь своей кончины, зная, что умирает, трижды справлялся, получены ли визы для его посланцев.
Святой престол и в дальнейшем пытался облегчить положение верующих и духовенства в большевистской России: требовал освобождения арестованного патриарха Тихона, настаивал на включении в повестку дня Генуэзской конференции пункта о свободе вероисповедания. Однако советская власть лишь ужесточала репрессии «церковников», в том числе, разумеется, и католиков. Поводом для расправы, напомнившей современникам времена Нерона, стала провокационная кампания по изъятию церковных ценностей в помощь голодающим. Поскольку архиепископ Иоанн Цепляк отказался подчиниться декрету, в декабре 1922 года в Петрограде были опечатаны все девять католических храмов, а Цепляк, прелат Констиантин Буткевич и еще девять священников арестованы и преданы суду революционного трибунала по обвинению в контрреволюционном заговоре. Цепляк и Буткевич были приговорены к расстрелу, остальные — к тюремным срокам от 3 до 10 лет. Буткевича казнили в лубянском подвале в ночь на пасхальное воскресенье 31 марта 1923 года. Его именем открывается мартиролог мучеников католической веры советского периода. Цепляку испуганный реакцией держав ЦИК заменил смертный приговор 10 годами тюрьмы, а затем счел за благо освободить и выслать его из России.
В 1925 году в римской курии при Конгрегации Восточных Церквей была учреждена комиссия Pro Russia. Ее возглавил знаток России иезуит Мишель д’Эрбиньи. Он был тайно рукоположен в епископский сан (с тех пор практика тайных хиротоний для стран, находящихся во власти атеистических режимов, сделалась правилом), дважды приезжал в Советский Союз и попытался реорганизовать русскую католическую церковь. Эти настойчивые попытки, однако, завершились полным разгромом католичества в СССР. Священники и миряне-активисты католических общин стали жертвами бездонного ГУЛАГа, иностранцы высланы. К концу 30-х годов в стране оставалось 16 католических священников и всего два храма — Святого Людовика в Москве и Лурдской Богоматери в Ленинграде. За их прихожанами велась слежка. С началом Второй мировой войны, помимо участия в «контрреволюционной организации», им стали вменять «шпионаж в пользу Ватикана».
Папа Пий XII отказался благословить как новый крестовый поход войну Германии против Советского Союза, чем навлек на себя ярость Гитлера. Тем не менее Сталин воспринимал Ватикан как враждебную себе силу. В 1943 году на встрече в Кремле с иерархами Русской Православной Церкви советский диктатор говорил о том, что Москву следует превратить в центр «вселенского православия», противостоящего Святому престолу, и обещал щедрую финансовую поддержку этого начинания. В 1944 году Берия представил Сталину справку о положении католиков в СССР. 15 марта 1945 года председатель совета по делам Русской Православной Церкви при СНК СССР полковник НКВД Карпов подал Сталину докладную записку, в которой предложил план ликвидации Украинской греко-католической церкви. Все иерархи-униаты были арестованы и получили предложение перейти под юрисдикцию Московской патриархии в обмен на освобождение. 8−10 марта 1946 года во Львове был созван собор, отменивший унию с Римом. Разгромом греко-католиков непосредственно руководил первый секретарь ЦК КП (б) Украины Никита Хрущев.
В феврале 1947 года Карпов направил в ЦК новую записку — на сей раз он предлагал стратегию борьбы против папизма в буржуазных странах. По замыслу Карпова, Русская Православная Церковь должна была выступить инициатором международного христианского движения против участия церкви в политике. «Движение, — писал Карпов секретарю ЦК КПСС А. А. Кузнецову, — базируется на известных евангельских изречениях: «Дом мой домом молитвы наречется для всех народов, а вы сделали его вертепом разбойников»; «Царство Мое не от мира сего»; «Божие — Богу, кесарево — кесарю».
С ликвидацией после смерти Сталина
ГУЛАГа на свободу вышли осужденные за веру священники и миряне, которым удалось выжить на советской каторге. Многим, однако, было запрещено возвращаться в западные области. Они остались на подпольное служение в Сибири. Узники ГУЛАГа из числа католических клириков-иностранцев высылались на родину. В 1962 году у папской курии возникла идея пригласить на Второй Ватиканский собор делегацию Русской Православной Церкви. В Москву для переговоров прилетел секретарь совета по содействию единству христиан Иоанн Виллебрандс. Политбюро ЦК КПСС решило направить на собор наблюдателей РПЦ. 10 октября Священный Синод исполнил это постановление, приняв свою резолюцию. 7 марта 1963 года Папа Иоанн XXIII принял в Апостольском дворце зятя Хрущева Алексея Аджубея и его жену.В 1963 году куратором внешних сношений Московской патриархии стал митрополит Ленинградский Никодим (Ротов), симпатизировавший «латинству». Он был знатоком и поклонником Игнатия Лойолы, приезжал в Рим и встречался с Папой Павлом VI. При отце Никодиме отношения двух церквей значительно улучшились. Возник даже слух о его тайном обращении в католичество. В сентябре 1978 года 48-летний митрополит Никодим скончался от инфаркта в Риме прямо посреди аудиенции у новоизбранного понтифика Иоанна Павла I. После его внезапной кончины отношения РПЦ со Святым престолом сошли на нет. 1 декабря 1989 года в Ватикане состоялась встреча папы Иоанна Павла II и Михаила Горбачева, которые договорились установить дипломатические отношения. На территории СССР была восстановлена католическая церковная иерархия, в страну вернулись монашеские ордена, в том числе иезуиты.
«Объединенные тенью мучеников»
Воссоединение христианских церквей было самым сокровенным и страстным упованием покойного понтифика Иоанна Павла II. Будучи сыном славянского народа, он особенно остро переживал разобщение Рима и восточных церквей, сознавая в то же время, что, как писал Владимир Соловьев, «дух выше крови». Иоанн Павел II воспринимал разделение церквей как наказание за грехи прошлого и неустанно эти грехи замаливал. В своей энциклике Orientale lumen («Свет Востока», 1995) он говорит о том, что различия западной и восточной церквей — это их «общее богатство», а не непреодолимое противоречие, что величайшее достояние христианства — «единство в разнообразии». Он понимал, хотя никогда не говорил этого прямо, что главная преграда этому единству — пастыри, а не паства. Чтя мучеников веры, он заклинал, обращаясь к православным единоверцам, помнить, во имя чего они претерпели свои страдания от языческих и атеистических властей: «Все едины в этих мучениках, в Риме, на „Горе Крестов“, и на Соловецких островах, и столь многих других лагерях уничтожения. Объединенные тенью мучеников, мы не можем не быть едиными». Он видел ключ к объединению во взаимном «познании сокровищ веры» и всячески способствовал такому познанию. Иерархи Русской Православной Церкви, увы, не вняли этому призыву. Но завет Иоанна Павла II останется его духовным наследием.Новый первосвященник Бенедикт XVI был ближайшим наперсником Папы Войтылы. В своем обращении к делегациям, прибывшим в Рим на церемонию его интронизации, Бенедикт XVI заявил о намерении идти по проложенной его предшественником стезе: «Католическая церковь намерена продолжать наводить мосты с другими религиями».
Накануне восшествия на престол нового Папы глава делегации РПЦ, руководитель Отдела внешних церковных сношений Московского патриархата митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, дал интервью итальянской газете La Stampa. По словам отца Кирилла, личная встреча предстоятелей двух церквей «должна стать итогом разрешения тех проблем, которые омрачают отношения между нашими Церквами и причиняют страдания нашей пастве». Русский иерарх уточняет, что речь идет прежде всего об отказе Святого престола «от нездоровой миссионерской конкуренции». После аудиенции, которую Папа дал отцу Кириллу, заместитель Кирилла в ОВЦС протоиерей Всеволод Чаплин сообщил журналистам, что Бенедикт XVI заверил митрополита, что «римско-католическая церковь не намерена вести миссионерскую деятельность среди православных». Всего вероятнее, Всеволод Чаплин принимает желаемое за действительное. Кардинал Ратцингер в своих трудах не раз писал о том, что миссионерство — неотъемлемая и важнейшая часть пастырского служения. В декларации Конгрегации вероучения Dominus Iesus он утверждает, что это «обязанность каждого крещеного».
«Действительное и внутреннее примирение с Западом, — писал Владимир Соловьев, — состоит не в рабском подчинении западной форме, а в свободном соглашении с тем духовным началом, на котором зиждется жизнь западного мира».
Для такого соглашения время, как видно, еще не пришло. И все же в отношениях двух церквей открывается новая глава. Писать ее предстоит не только клиру, но и нам, миру.
