 |
| Интернет против телеэкрана | Л. Григорян | 07.06.2005 |
Противоречивы и страны, государства. Корни этих противоречий произрастают из такой глубины времён, куда невозможно проникнуть.
Однако есть страна, корни противоречивости которой сравнительно легко разглядеть, потому что её «возраст» всего около четырёхсот лет. С другой стороны, обстоятельства сложились так, что эта страна играет беспрецедентную в истории последних тысячелетий роль в судьбах многих других стран и очень многих людей. Это США. Указанные две причины делают заслуживающим внимания разглядывание корней противоречивости США, её двойной морали и циничности.
Почему «четыреста лет»? Отсчёт времени здесь ведётся со времени прибытия в Америку «Мейфлауера». «Соглашение на „Мейфлауере“» от 11 ноября 1620 принято считать первым собственно американским документом, написанном и подписанным в Америке. (Точнее, на борту корабля, стоящего непосредственно у берега). Это небольшой по объёму докумет заслуживает быть приведённым полностью.
«Именем Господа, аминь. Мы, нижеподписавшиеся, верноподданные нашего могущественного суверенного государя Якова, Божьей милостью короля Великобритании, Франции и Ирландии, защитника веры и проч., предприняв во славу Божью — для распространения христианской веры и славы нашего короля и отечества — путешествие с целью основать колонию в северной части Виргинии, настоящим торжественно и взаимно перед лицом Бога объединяемся в гражданский политический организм для поддержания среди нас лучшего порядка и безопасности, а также для достижения вышеуказанных целей; а в силу этого мы создадим и введем такие справедливые и одинаковые для всех законы, ордонансы, акты, установления и административные учреждения, которые в то или иное время будут считаться наиболее подходящими и соответствующими всеобщему благу колонии и которым мы обещаем следовать и подчиняться. В свидетельство чего мы ставим паши имена, мыс Код, 11 ноября Anno Domini 1620».
К моменту подписания Соглашения на «Мэйфлауэре» находилось 103 пассажира. 41 человек поставил под Соглашением свою подпись, как можно полагать, все мужчины, достигшие 21 года, т. е. совершеннолетия. Важен состав «подписантов»: 17 «святых», 17 «чужаков», 3 наёмных специалиста (бочар, кузнец и плотник) и 4 «сервента». Пояснения принятых в документе терминов.
«Святые», иначе «пилигримы», это те, кого влекло в Америку желание утвердить «истинную веру», «чужаки» это люди, оплатившие свой переезд и рассчитывающие на лучшую, чем на родине жизнь, особо не интересующиеся религиозными вопросами. Особо следует отметить «сервентов». Это люди, которые искали в Америке спасения от нищеты и голода, но не имея возможности оплатить переезд, заключали с капитанами кораблей или купцами кабальное соглашение, обязываясь по прибытии в колонию отработать определённый срок (от 3 до 7 лет) хозяину, оплатившему проезд. Именно бесправные сервенты составляли основную рабочую силу в колониях и прежде всего за их счёт шёл прирост белого населения. В первой половине XVII они составляли до трёх четвертей населения колоний. Положение их немногим отличалось от рабского, поэтому ввоз сервентов и эксплуатация их труда приносили большую прибыль. Участие сервентов в подписании Соглашения не рассматривалось ни ими самими, ни их хозяевами как изменение существовавших между ними отношений. В ином случае это, несомненно, нашло бы какое-то отражение в документе, являясь мерой слишком значительной и радикальной, идущей вразрез с английскими законами. Наоборот, в документе словами о «верноподданности» английскому королю подтверждались автоматически: владение сервентами, власть над ними, возможность их почти рабской эксплуатации, обязанность сервентов под страхом жестоких наказаний выполнить условия контрактов. Статут сервентов в колонии в принципе остался неизменным, повторяя английские и виргинские образцы. Сервентов призвали подписать соглашение не как равноправных колонистов и не для того, чтобы чем-то специально обременить их. Их связывали круговой порукой при учреждаемом самоуправлении, обязывали подчиняться будущим местным законам — на время контракта и по истечении его действия. Ведь, освободившись, сервенты формально приобретали все права подданных английского короля наравне с другими колонистами, а, следовательно, в каких-то случаях теоретически могли апеллировать к английским законам, если местные в чем-то с ними расходились, ущемляя чьи-то права. В то же время, что не менее важно, подписывая Соглашение, сервенты как бы утверждали для себя и других слуг право по истечении срока контракта стать полноправными колонистами и пользоваться льготами местного законодательства. Другое дело, что ни английские, ни местные условия не давали освободившимся сервентам возможности воспользоваться своими формальными правами.
Для описания положения сервентов приведём документ, относящийся к самому раннему периоду колонии в Массачусетсе.
Цитируется по Л.Ю.Слезкин. Легенда, утопия, быль в ранней американской истории. М., Наука, 1980, стр. 128, 129.
«1. Властью магистрата запрещается сервентам, будь то мужчина или женщина, отдавать, продавать или обменивать что-либо без разрешения их хозяев: все время службы — под страхом штрафа или телесного наказания, налагаемого в соответствии с тяжестью поступка.
2. Все работники должны работать весь день, имея необходимое время для еды и отдыха. (Когда? Сколько? — Л. С.)
3. При побеге сервентов от их хозяев в обязанность местных властей входит организовать за беглецами погоню — по земле или по морю, используя для этого, если необходимо, лодки и пиннасы за казенный счет, и вернуть их назад силой оружия.
4. Указанной выше властью устанавливается также, что фримены (свободные) каждого из поселков могут в случае необходимости сговариваться между собой о размере оплаты всех работников и сервентов. Те, кто будет платить больше договоренной суммы, подвергнутся наказанию…
5. Оплата труда сервентов и работников может производиться зерном в размере, устанавливаемом двумя незаинтересованными фрименами, избранными: один — хозяином, другой — сервентом или работником, которые должны учитывать качество и размер проделанной работы. Если они не смогут договориться, будет избираться третий — властями соседнего поселка. (А если не оказывалось „незаинтересованного“ фримена? — Л. С.)
6. Если какой-либо сервент сбежит, не вынеся тирании жестокости своего хозяина или хозяйки, в дом какого-либо фримена из того же поселка, он может в нем оставаться под защитой этого фримена до тех пор, пока не будет отдан должный приказ о его освобождении; при этом предусматривается, что взявший его под защиту сразу же сообщит об этом хозяину, от которого бежал сервент, а также властям ближайшего поселка или констеблю. (Тирания заведомо предполагалась!- Л. С.)
7. Ни один из сервентов не должен быть передан другому хозяину больше, чем на год, — ни при жизни его хозяина, ни после смерти этого хозяина исполнителями его воли — без решения магистрата или разрешения двух ассистентов.
8. Если хозяин выбьет глаз или зуб своему сервенту, мужчине или женщине, или каким-либо другим образом искалечит его, он должен, если это не результат чистой случайности, отпустить сервента на свободу и компенсировать ему увечье каким-либо образом по решению суда. (Искалеченный случайно оставался сервентом и не получал никакой компенсации! — Л. С.)
9. Каждый сервент, который служил верно и добросовестно своему хозяину семь лет, не должен быть отпущен безо всего; если же он не проявил верности, добросовестности и усердия на своей службе — при хорошем обращении с ним хозяина, он не будет отпущен на свободу, пока власти не сочтут, что он выполнил свои обязательства».
Действенность статей, защищавших сервентов и работников, сводилась зачастую к нулю. Ни сервенты, ни работники не участвовали в рассмотрении дел в качестве равноправной стороны. Интересы же магистрата, члены которого имели сервентов и нанимали работников, совпадали, как правило, с интересами других хозяев.
(Ассистенты — это те, кто имели право избирать из своего числа губернатора и его заместителя, которые совместно с ассистентами должны издавать закны, а также избирать специальных лиц для их осуществления).
Положение сервентов было, пожалуй, тяжелей, чем у крепостных крестьян в России: «запрещается сервентам, будь то мужчина или женщина, отдавать, продавать или обменивать что-либо без разрешения их хозяев». Тогда как многие оброчные крепостные занимались торговлей в городах и многие из них были богаче, а некоторые значительно богаче своих хозяев. Описан случай, когда один из таких крепостных валялся в ногах у своего нищего хозяина, предлагая любые деньги за свидетельство об освобождении, которое дало бы ему право записаться в купцы II гильдии.
Таким образом, белые рабы эксплуатировались в Америке задолго до чёрных.
В Соглашении на «Мэйфлауэре», в других важнейших установлениях и проявлениях общественной жизни английских колоний в Северной Америке содержались в зачаточном состоянии те противоречия, существуют там по сей день. Это нашло свое выражение в подписании Соглашения частью сервентов при сохранении всех прав хозяев на владение этими сервентами. Преобразованные временем, те же противоречия проступили в американской конституции.
Если говорить о прямой связи Соглашения с американской конституцией, то их соединяет нить длиной более чем в 150 лет, но нисколько не толще той, которая связывает конституцию с некоторыми другими установлениями раннего колониального периода в истории США. Связь, тем не менее, налицо. Соглашение на «Мэйфлауэре» и американскую конституцию, несмотря на их отдаленность друг от друга во времени, объединяет то, что они порождены буржуазным развитием страны. Остальное зависело от степени этого развития в конкретных обстоятельств создания документов.
Первые устроители первых поселений в Америке принимали в качестве основы «принципы человеческого благоразумия». После введения в оборот термина «демократия» в зависимости от отношения к скрвавшемуся в нем содержанию истолкователи Соглашения выводили из него или американские демократические институты, или узаконение эксплуатации трудящихся. На самом деле, зачатки того и другого содержались в нем неразделимо и существовали не потому, что они были американскими, а потому, что были буржуазными, отражали, хотя еще далеко не полно, принципы новых буржуазных отношений.
Таким образом, с некоторыми оговорками, состав пассажиров «Мейфлауера» повторяется сейчас в составе «пассажиров Америки»: «святые» — несколько тысяч хозяев Америки, остальные — сервенты, чужаки и специалисты. Во сколько раз число вторых пассажиров больше числа первых, во столько же раз цинизм и противоречия сейчас явственней.
