«Монах — молитвенник за весь мир»

А как сейчас отец Дамаскин?

Ну, о сегодняшних 21 века сказать — такого делания уже нет у монахов. Я сам хуже их всех. Как они себя ведут, как молятся, мы не можем даже сказать, что мы настоящие православные христиане. Верующий человек — православный, а монах на ступень выше должен быть.

Батюшка, вот ведь Сам Господь на землю пришел, Его видели, а все равно предали. Господа видели, а слабые были, даже Его ученики. А нам — то как, спустя две тысячи лет, быть: мы Его не видим, Он с нами не говорит, нам-то как трудно.

Нам труднее, но нам и плюс: «блаженны не видевшие, а уверовавшие». Будем надеяться на милость Божию. Молимся, насколько можно и, может, Господь нас спасет. Пусть дает нам болезни и скорби, лишь бы спастись. Пусть последними, но быть в Царстве Небесном. Все-таки хочется там быть. Это желание у всех есть, но некоторые хотят и здесь с удовольствием прожить, и там. Не знаю, какой нам будет конец, какие будут испытания в последние дни нашей жизни и общей нашей жизни, но мы просим, чтобы Господь укрепил, чтобы мы могли претерпеть эти муки и страдания. Мы себе много позволяем, ублажаем себя. Но на сегодняшний день добрых дел нету, чтобы оправдаться ими. Вроде кажется, что есть добрые дела, но этого недостаточно.

А из чего строится день монаха, какие у него послушания?

Начинается день с молитвы, с утренней, ранней где-то с пяти, полшестого утра. Начинаем с братского молебна, потом послушания церковные: кто-то Псалтырь читает каждый день, и ночью каждый час.

Неусыпаемая псалтырь.

Да. Это нас радует и можно оправдываться этим, что мы что-то делаем, и, конечно, это надо, ведь мы за людей молимся. После обеда — ужина молитвы. Монашеское правило, есть священническое послушание у иеродиаконов, храмовые послушания, общие. Разные. В субботу и воскресенье — Литургия и все праздники, вечернее правило общее в храме. Каноны ко сну: в полдвенадцатого, в двенадцать. Монахи спят четыре с половиной — пять часов. Послушники — шесть, не больше. Кто может, по благословению, молится ночью.

Ничего не делается без благословения в монастыре? Никакой своей воли нету?

Да, но бывают и самовольники, своевольники — все бывает, как в семье. Господь тогда посещает болезнью, кого побьют. Вразумляет Господь.

Накладываете, отец Дамаскин, запреты, прещения на провинившихся?

Да. Но накладывает, определяет это Владыка, я могу попросить Владыку отменить, помиловать.

Говорят, монах провидит, видит лучше обычных людей. Даже исповедь в монастыре у священника: можно и не рассказывать, монах видит исповедника, его грехи?

Духовно видит, особенно монастырские духовники. У нас в монастыре внимательный духовник, молитвенник, и враг его «побил» здорово. Но, думаю, все наладится. У нас мало людей, было бы побольше батюшек, но нет. Так что мы смиряемся.

До революции было заведено, что если ты одна или один, не женился, то дорога прямая в монастырь. Сейчас много людей одиноких, но все в миру. Идти в монастырь можно только по воле Божией, или это личный подвиг сейчас, батюшка?

Обычно, одинокие и верующие люди — они знают. Но, наверное, не могут отважиться, зная, потому и боятся нести такой крест. Знаете, как боятся жениться? Бояться. Но я скажу по своему какому — то опыту и по рассказам других: в сегодняшнее компьютерное время, которое тебе навязывают, навязывают всю эту бесовщину — воспитать детей не так просто. Это сложнейшая задача из задач, и даже, может быть, сложнее, чем монашество. Монах — он один за себя отвечает, о нем заботятся, он ни в чем не имеет нужды. Только молись и неси послушание без ропота. И подвизайся сколько возможно. И людям надо объяснять о монашестве, говорить, издавать какие — то брошюры просветительские и в храмах раздавать, чтобы люди знали, что есть еще один путь спасения — монашество. Можно и просто потрудиться в монастыре во Славу Божию. А в наше время идут в монахи мало и редко, и большей частью не те честные люди и верующие. Православных мир перенял, они хорошие семьянины, как правило, а такие нужны семье и миру. Они не доходят до монастыря, хотя, бывает, и желают. А идут те, кто в семье порядка не навел, не обеспечил семью. Идут пьяницы, наркоманы, которых мир побил. Идут еще и потому, что желудок требует кушать. Они идут не в монахи, а чтобы переждать, пережить. А которые хорошие, настоящие, таких почти нет.

А сколько сейчас в монастыре монахов и послушников?

За столом много бывает, а на послушании не видно. Монахов и послушников у нас боле двадцати человек.

Как вы видите, когда готов послушник стать монахом, нет срока определенного для пострига?

Видно по поведению, послушанию, отношению. Все взвешивается, все смотрится. Три года минимальный срок до монашества. Обычно пишут на имя Наместника просьбу о постриге, а Владыка пишет резолюцию. Раньше трех лет Владыка не подпишет. Но редкий случай, когда меньше трех лет, это уже обычно для немолодых, понимающих.

Со своего опыта, монашеского знания, отец Дамаскин, скажите, что такое постриг?

В переводе — посвящение. Не рукоположение в сан, а посвящение в монахи. Крещение. Второе крещение. Дается обет, присяга — то буду делать, а то и то — не буду: «Ей Богу не от своего Отче произволения», что значит не от насилия или нужды иду в монахи, никто не понуждает. Меняется имя при постриге. Постриг — новое крещение.

Начинается другая жизнь.

С первого дня. Другая жизнь. Лучшая.

Когда идет этот чин, послушник ползет до алтаря. Это знак уничижения, готовность уничижаться?

Это приход блудного сына к Отцу. Притчу о блудном сыне, помните? Вот он и ползет. Он там нагулялся, он ползет к отцу. Так смирил себя, уничижил, что ползет ползком. Потом его отец подымает и облачает в лучшие одежды, устраивает пир. Монашеские одежды, крест, четки и — духовный пир.

Рассказывали, что когда Вы рождались, то над домом было видение Богородицы? Где Вы родились, батюшка?

Немножко не так. Хмельницкая область, Славутский район, село Великий Праотин. Большая деревня, дворов пятьсот. Рассказывала бабушка об этом, а ее сын мой крестный. Когда я родился — она видела сияние над домом.

Вы знали, что будете в монастыре, или так случилось?

Не знал ничего. И никогда не стремился. Семья была верующая, мама сейчас в монашестве монахиня Варвара, папа — просто послушник. А мама всегда хотела быть в монастыре.

А у Вас получилось?

Перешло это ее желание на меня. Я служил в Сибири, потом работал на стройке, штукатуром был четвертого разряда, в психиатрической больнице — санитаром, а потом собрался жениться. Набрался смелости и сказал ее матери. За родителями раньше было решение, а ее мать говорит: Какое замуж? Мы в монастырь ее готовим, она в монастырь пойдет! У меня так все и оборвалось внутри. Я сам с малых лет ходил в церковь, пост держал, причащался, мама у меня строгая. А тут приехали монашки из Печерского монастыря Псковского, они стали рассказывать, как там хорошо, как красиво. Съезди, говорят, ничего не потеряешь. И я слушал так внимательно, и у меня теплело в груди, чего — то там уже формировалось новое. Дома сказал с восторгом: «Я уезжаю и больше никогда не приеду» Мама отнеслась положительно, была рада. И папу уговорила отпустить. Я был папиным помощником, умел все делать: строгать, строить…Меня сразу приняли в монастырь, дали послушание. Это был 1971 год. Был послушником два года, попал келейником к архимандриту Алипию, пять лет у него был проходил школу.

А какая школа была у архимандрита?

Главное — послушание, и своего не должно быть суждения и рассуждения. Сказали: делай, и делай. Как он говорил: «Иван — пулей»! И бежишь, тапки потерял, босыми ногами по снегу, успеть надо.

Боялись Алипия, уважали?

Не то слово. Очень любил, и уважал, и боялся — все вместе. И не раз плакал, но он был прав.

Монаха без послушания не получится.

Да, конечно. Я прошел подготовку, и меня рукоположили в диаконы, а потом в 1973 — на св. Иоанна Дамаскина, меня постригли.

У вас легко получилось монашество? Бог помогал?

Да, все мирское как — то вылетело сразу, все осталось в стороне. Наверное, Божием промыслом все. Так надо.

А кто постригал — архимандрит Алипий?

Хотел, чтобы отец Алипий постригал. Но он благословил архимандрита Иринея. Я ему сказал, что хотел бы, чтобы сам игумен постригал, а Алипий мне: «Придумал тоже, тебя сама Матерь Божия постригает».

Обычно говорят о страшных искушениях братии: видениях, они особенно сильны в монашестве. Вы переживали искушения?

Искушения были большие, говорить о самом искушении — это как исповедь, и я исповедоваться вам не могу. Это тайна есть. Но особенно мысленная брань присутствует постоянно, ни на минуту не отпускает. За монахом, конечно, больше бесов приставлено, чем к мирскому человеку. Если ты опускаешься — враг хлопает в ладоши — наш он, нерадивый монах. И ловят его на каждом шагу.

Недавно Вас по указу Святейшего Патриарха наградили за усердную молитву и возрождение Крыпецкого монастыря званием архимандрита, вы сейчас строитесь, у вас там много помощников, тяжело братии, искушений много?

А как без народа? Можно было бы обойтись без мирских, не пускать паломников, и что получится? Искушения найти при желании можно, где хочешь.

Говорят, сейчас легче в монастыре, чем в миру. Вы с этим согласны, отец Дамаскин?

Я вам и говорил, что семью хорошую создать, детей воспитать труднее сейчас, чем быть монахом.

Какой же тогда смысл монашества?

Монах — это молитвенник за весь мир, он молится за весь мир. По молитвам монахов, может быть, до сих пор стоит мир. Если бы не было молитв монахов, мир бы, может, уже и развалился.

Информационная служба Псковской епархии.

http://informpskov.ru/church/20 938.html