Генерал Кутепов

От РЕДАКЦИИ. В издательстве «Кучково поле» в 2024 году вышла в свет книга «Добровольцы и генералы». Это воспоминания начальника Дроздовской дивизии генерала Константина Александровича Кельнера (1879 — 1969). Центральное место в книге уделено боям Добровольческой армии с РККА в Донецком бассейне в 1919 году. Отдельный раздел книги составляют биографические очерки генерала Кельнера о «маршалах» Добровольческой армии — генералах Дроздовском, Кутепове, Май-Маевском, Туркуле, Витковском и других.

К 95-летию годовщины гибели от рук большевиков в Париже генерала А.П. Кутепова предлагаем читателям «Русской линии» биографический очерк об этом русском офицере из данного издания.

Слишком хорошо известен этот большой человек среди русской эмиграции, чтобы пытаться обрисовать полностью его крупную фигуру, попытаемся лишь внести некоторые штрихи его характера и жизни.

Александр Павлович Кутепов родился в 1882 г. и по окончании гимназии пошел во Владимирское военное училище в Петербурге. Молодым офицером он попадает вскоре на Японскую войну и раненый, с Владимиром в петлице[i], возвращается с войны и переводится из армии в лейб-гвардии Преображенский полк. В 1914 г. штабс-капитан Кутепов — начальник учебной команды и на Европейскую войну он выходит командиром роты. Славные бои и доблестное выполнение долга, делают его кавалером ордена Георгия 4-й ст[епени][ii] и Георгиевского оружия[iii]; он еще два раза ранен. Во время первых дней революции он случайно в Петербурге[iv] и командует отрядом против бунтарей на Литейном проспекте. Он с отрядом — в числе немногих, выполняющих долг и лишь по распоряжению своего начальства он прекращает сопротивление и сам уезжает в полк. В июле 1917 г. он назначается командующим полка. Всюду развал, но преображенцы не изменились и реляции гласят, что Петровская бригада (преображенцы и семеновцы) под Тарнополем разбили немецкую дивизию[v]. Но вот настает большевистская революция и пресловутое выборное начало; Кутепов не выдерживает, садится в экипаж и уезжает[vi]. В ноябре он уже в Новочеркасске, на должности командира офицерской роты у генерала [С. Л.] Маркова и выступает с горсточкой добровольческой армии в Корниловский поход[vii]. Дальше — к[оманди]р б[атальо]на, полка, бригады[viii]; временно на административной должности губернатора Черноморья[ix], затем опять в армии. С назначением генерала Май-Маевского командующим армией, он просит гл[авнокомандую]щего назначить своим заместителем генер[ала] Кутепова и вот он командир Добровольческого корпуса, в лице славных корниловцев, марковцев, дроздовцев и алексеевцев, с которыми фактически и не расстается до конца.

Редкая карьера военного, заканчивающаяся в старой армии, в должности к[оманди]ра Преображенского полка 35 лет отроду и в Добровольческой и Русской армиях — чином генерала от инфантерии; это само по себе должно служить указанием на незаурядные способности и талант этого необыкновенного человека, да и на самом деле: в шесть лет попасть из чина штабс-капитана в генералы от инфантерии, это что-нибудь да значит!

Наружность его генерал Врангель коротко описывал так: «Небольшого роста, плотный, коренастый, с черной густой бородой и узкими несколько монгольского типа глазами, генерал Кутепов производил впечатление крепкого и дельного человека»[x]. Безукоризненно честный рыцарь по взглядам он и в других всегда хотел видеть людей готовых бороться с большевизмом как и он, всеми силами своей энергии, самопожертвования и жизни; в его душе не укладывалась мысль, что кто-нибудь из его соратников мог смалодушничать и изменить своему долгу; он верил в порядочность человека, потому его особенно неожиданно и сильно ударяла всякая бесчестность и измена нашему делу — в лице ближайших сотрудников изменников-ренегатов де Роберти, Достоваловых, Гравицких, Сорокиных и т. п.[xi]; он не мог себе представить, чтобы русский человек и офицер, мог пасть так низко и несмотря на эти отрицательные примеры, вера его в человека осталась незыблемой; он продолжал с открытым и чистым сердцем идти ко всякому русскому, уверенный встретить в нем националиста, патриота и врага большевиков. Видимо эта черта благородства его характера, подмеченная его злейшими врагами и сыграла роковую роль в его похищении…

Необыкновенная доступность всем и каждому генерала Кутепова, составляла редкую его черту; он многих рядовых добровольцев знал лично в лицо и они его навещали часто на квартире, не стесняясь прибегать в своих нуждах. Эта доступность сыграла свою большую роль в Галлиполи, ибо желая этот русский уголок, с турецко-армяно-греческим поселением и французской оккупацией, устроить возможно уютный (так в тексте. — Прим. сост.), каждый старался проявить свою инициативу и она санкционировалась и осуществлялась после доклада Кутепову и с его помощью. Таким образом возникли и театр, и устная газета, и студия художников, научные курсы, детский сад, кооператив выставки и т. п. культурные начинания. Кроме того это общение держало генер[ала] Кутепова в курсе дела и настроения массы.

Доминирующим и неодолимым качеством генер[ала] Кутепова была сила воли и упорство в достижении цели. Цель его жизни после революции и вся его воля были направлены на борьбу с большевиками и на возрождение нашей Родины; как только выступали какие-либо препятствия по пути этой высокой цели, Кутепов был не преоборим; железной рукой он проводил задуманные мероприятия и ничто не могло свернуть его с намеченного пути.

Черта этой твердости проявилась у него еще в начале службы, когда он молодым офицером назначен был начальником учебной команды в л[ейб]-гв[ардии] Преображенском полку: железную дисциплину и неукоснительное выполнение солдатского долга проводил он среди будущих унтер-офицеров полка и он достиг цели. В дальнейшем, где нужна была твердость, он не церемонился; перед нашим отходом из Ростова, начались грабежи и мародерства населения, поднялись головы у скрытых большевиков, но с прибытием в город Кутепова, все сразу присмирело: несколько пойманных грабителей и большевиков повесили на железнодорожных столбах в центре города — водворили немедленный порядок. Все Галлиполи обязано твердым внедрением дисциплины генералу Кутепову. Отношения с французским командованием там не раз принимал весьма острый характер, но всегда генерал Кутепов, благодаря проявленной им твердости и решимости выходил победителем; ни разу он не поступился честью и достоинством русской армии и только ввиду его непреклонности, французы шли на уступки.

В Болгарии наглым обманом министру [А.] Стамболийскому, вместе с московскими большевиками, удалось разъединить Кутепова с частями его корпуса и лишь тогда начались попытки к разоружению и распылению частей армии, иначе они не рискнули бы начать свою подлую работу.

Обычно выдержанный и спокойный ген[ерал] Кутепов редко выходил из себя, но если он бывал в гневе, то весь штаб замирал и никто не решался к нему идти с докладом, — этот гнев воистину был гневом Зевса. Впрочем он был отходчив и распушив виновного, он через короткое время забывал его проступок.

Энергия и трудоспособность его были изумительны; это человек который мог работать 24 часа в сутки; но принимая какое-либо решение, он останавливался на нем лишь после долгого и всестороннего размышления и широкой ориентировки, представленной его подчиненными; но зато приняв решение он проводил его настойчиво и энергично, ничто уже не могло поколебать его и он ломал все преграды пока не добивался цели.

Скромность в собственных потребностях и необыкновенная щепетильность в пользовании своими правами по должности и казенными деньгами, доходила у него до чрезмерности; особенно это заметно в связи с его похищением: отсутствие адъютанта для личной охраны и частые отказы в пользовании автомобилем, наряжаемым союзом шоферов[xii].

Трогательность экономии в расходах на себя и свою семью особенно подчеркивалась в Галлиполи, где его супруге приходилось секретно, с помощью денщика продавать на базаре некоторые его вещи. Чрезвычайно радушный дома, милый и гостеприимный хозяин, он как бы оставлял свою служебную оболочку в штабе. Он и его супруга чрезвычайно любили детей и отсутствие своих, долгое время являлось для них больным местом, но судьба наконец сжалилась над ними и в Париже у них родился сын Павлик[xiii], ставший сразу кумиром супругов; впрочем можно быть уверенным, что воспитание его, в любящих и опытных руках Лидии Давыдовны Кутеповой, умеющей соединить любовь, с необходимой твердостью, явится великолепным.

Будучи оба религиозны, они были глубоко верующими русскими людьми и эта вера в Бога и посещение храма, по простонародному выражению, определяла их хорошими людьми (в Бога верует и в церковь ходит — значит хороший человек).

Будучи глубоким патриотом своей Родины, Александр Павлович великолепно знал географию вообще, а отечественную в особенности; этот предмет был его слабостью и изучил он ее в совершенстве часто удивляя собеседников своими глубокими познаниями.

Чисто военная, полководческая деятельность генер[ала] Кутепова требует особого всестороннего исследования, но успехи Добровольческого корпуса и его наступление в московском направлении, со взятием Харькова, Курска и Орла, его железная оборона по линии Азов — Батайск, с коротким ударом на Ростов, захват Северной Таврии и операция против [Д. П.] Жлобы — все что сделано под его руководством; железной рукой водил он свои части и успехи их — это его заслуга и слава.

Может быть несколько стратегических ошибок, допущенных нашим командованием в борьбе на юге России, не имели бы место, если бы решающее слово было за генералом Кутеповым. Кто знает?

К. Кельнер

Смедерево

Югославия

1930 г.