 |
| Православие.Ru | Александра Грипас | 01.12.2024 |
В 1990-е годы открылось много частных клиник, в которых делали аборты, — от вакуумного (именуемый мини-аборт) до искусственных родов, прерывания беременности на больших сроках.
Недавно одна знакомая поделилась своей историей о том, как ее маленькая дочка из частной клиники увела и спасла от аборта:
— Середина 1990-х. Муж работу потерял, вернее, уволился, потому что не платили зарплату. Стал «челноком» — летал в Турцию, возвращался с огромными баулами. Многие так делали, но у нас такой бизнес не задался. Вещи бойко и быстро распродавали, но однажды на мужа напали, отняли и деньги, и оставшийся товар. Обратились в милицию, но там даже заявления не приняли, посоветовали радоваться, что жив остался, отделался синяками и выбитым зубом. Благодаря родственникам и друзьям долги муж раздал, но и из «челноков» ушел.
У нас к этому времени была уже пятилетняя дочка Настя. Были дни, когда холодильник — абсолютно пустой, нечего на обеденный стол поставить. Вот в такое время я обнаружила «полосатый» тест. Дважды ходила к врачу-гинекологу, еще дополнительно кровь сдавала в НИИ скорой помощи имени Н.В. Склифосовского — всё надеялась, что тесты ложные, и беременности нет.
Мы с мужем обсудили на кухне и единогласно пришли к выводу, что надо прерывать беременность. Скажете, что денег на еду не было, а на частную клинику нашли? Да, насобирали у знакомых, друзей и родственников. Просто о бесплатных больницах, где делают аборты, такие страшные истории рассказывают: женщины кричат от боли, им медсестры грубо замечания делают, пациенток с каталок роняют, при нехватке мест в палате оставляют на ночь в коридоре спать. Выписывают на вторые или третьи сутки, потом еще дома женщины мучаются болями в животе, пояснице, черные круги под глазами держатся несколько дней, не зря даже больничный открывают. А в платной — все по-другому. Во-первых, анестезия — один укол и маска, во-вторых, прерывание провели, врач осмотрел всех, при подозрении на неполное выскабливание — тут же УЗИ, если все хорошо — через час-другой выписывают. Выглядят женщины-«платницы» бодро, как будто ничего и не произошло, чуть ли не вприпрыжку уходят домой.
Мы с мужем были крещены в детстве, но на тот момент верующими не были, поэтому спокойно обсуждали аборт — детоубийство. Нам даже в голову не приходило, что это может быть грехом, убийством. Как и наши родители, мы относились к аборту как к неприятной медицинской процедуре.
Дочку не с кем было оставить, я пошла с ней для медосмотра и получения направления на аборт. В платной клинике тоже надо было сдать анализы, сделать УЗИ, получить заключение врача-гинеколога. Только все это быстро получалось — полдня на медосмотр, через день-два — сам аборт. Очередь к врачу за финальным заключением была немалая. Настя у нас подвижная, пяти минут усидеть не могла. Естественно, что такое аборт и зачем мы пошли с ней в клинику, она не знала. Но, зайдя в медучреждение, девочка как-то резко затаилась, села рядом со мной на стул и задумалась. Обычно, как любознательный ребенок, она задает десятки вопросов в минуту, переспрашивает, спорит, сомневается, дает свою версию ответов, конечно, шутит и смеется. Еще бегает и прыгает. В тот день я Настю не узнала, она даже никому в очереди не улыбалась, а на вопрос, как ее зовут, отворачивалась. Из кабинета пациентки выходили грустные и озадаченные.
Вдруг Настя тихо спросила меня: «Мама, а тебе больно будет? Там больно делают?» Я растерялась, постаралась улыбнуться и успокоить: мол, я ненадолго, только переговорю с тетей-доктором, и мы сразу домой пойдем. Дочку ответ не устроил, она прижалась ко мне и говорит: «Я вчера глаза закрыла, все думали, что сплю. А сама слушала, совсем чуть-чуть, потому что подслушивать нехорошо. Вы с папой хотели мне брата или сестру подарить. Но почему не сейчас? Почему ты сказала, что не время? Сестра ждет меня, где она, вы ее выгнали, не пустили ко мне? Потому что еды нет? Так папа говорил, еще сказал, что скоро на улице будем жить».
Стоит отметить, что мы были с Настей в одном крыле, а в другом — непосредственно и делали аборты.
Настя взяла меня за руку и сказала, что ей здесь не нравится: холодно, пахнет чем-то, вокруг все чего-то боятся, а у врача — злые глаза, как будто укусить хочет. Настя по-детски, но правильно определила: «Мы в страшный лес попали, бежим домой».
Я расплакалась. Мне стало больно, но не физически, а на душе. Впервые подумала, что там, под сердцем, не 6−8 недель «чего-то непонятного», а там сестра или брат Насти, наша дочка или сын. Понимаете, я подумала, как о живом, пусть маленьком, но человеке.
Муж удивился моему рассказу, но слова Насти его тоже тронули. Мы решили оставить ребенка, подарить Насте сестру или брата, не «выгонять» никого. Даже пошутили: неужели еще одному ребенку не найдется тарелки супа, пеленок и одежды?
Вечером пожилая соседка Ника зашла к нам, она часто нас баловала своей выпечкой. Сели за стол, а хлебосольная женщина поделилась, что мы идем навстречу большому и светлому празднику — Рождеству Христову. Мы переглянулись с мужем: хотя и не жили церковной жизнью, но знали, что Рождество в январе, а тогда был ноябрь. Тетя Ника просветила, что Рождественский (Филиппов) пост не за горами, и заканчивается он радостным праздником. Соседка потеряла сыновей, которые погибли в Афганистане, жила одна, нашу Настю любила как внучку, и девочка к ней тянулась. После чаепития Ника вышла со мной в коридор и аккуратно спросила:
— Когда пополнение? Не удивляйся, я вижу, уже больше месяца у тебя глаза светятся, ещё красивее стала. Только будущие мамы такой красотой обладают — лучики солнца вокруг них, даже при грусти глаза лучезарные, глубокие. Сходите в храм, помолитесь, вспомните, что вы на своей земле — православной, сколько можно вместо нательного крестика кулончики носить? Вон, гороскопы покупают в киосках, мимо храмов проходят.
Потом она обняла меня и со слезами попросила не делать страшных ошибок. У неё было три аборта после рождения двоих сыновей, сейчас очень жалеет и раскаивается: мальчики погибли, муж не выжил после инфаркта.
— Я плачу по тем детям, от которых сама избавилась. Сейчас трудно, но Господь рядом. Мне тогда тоже было трудно, а сейчас вижу, что была дура, такой грех совершила. Какие трудности? Трудности прошли, а тех детей не вернуть.
Слова тети Ники запали в душу. Мы с дочкой в ближайшее воскресенье пошли в храм. Я решилась на Исповедь, мою первую в жизни Исповедь. Это в 27 лет! Батюшка обрадовался, что маленькая дочка уберегла от страшного греха. Он сказал, что нам Господь посылает помощь и советы и через детей, и через случайных знакомых, и через соседей. Еще священник сказал, что ребенок — дар Божий, что жизнь начинается с момента зачатия, а не после родов, поэтому аборт — тяжкий грех. Сначала мы с дочкой стали ходить в храм, узнали об иконах, до этого я только могла образ святителя Николая Чудотворца, Пресвятой Матери Божией назвать. Муж не сразу к нам присоединился, постепенно воцерковлялся.
Кстати, когда мы решили сохранить беременность, моему мужу предложили работу, не скажу, какую, потому что не по специальности, но зарплату платили вовремя. Как говорила тетя Ника, трудности были, но они разрешились, мы всегда чувствовали присутствие Господа, милость Господа. У Насти появилась младшая сестра Ника, девочки уже выросли, обе выбрали медицину. Одна — операционная медсестра в детской больнице, другая — во взрослой.
Я благодарна Господу, что уберег меня и мою семью от страшного греха. В жизни были разные ситуации, проблемы, болезни, но я рада до слез, что не было абортов в нашей жизни.
К сожалению, муж Николай умер 4 года назад от ковида. Но закончил земной путь верующим православным человеком, за 2 часа до смерти успел исповедоваться и причаститься.
