 |
| Гудок | Андрей Воронцов | 24.05.2005 |
Масштаб этого культурно-исторического события трудно переоценить хотя бы потому, что подготовка к нему началась три с половиной года назад — в соответствии с указом Президента России Владимира Путина «О праздновании столетия со дня рождения М.А.Шолохова», подписанным 11 января 2002 года.
Ввиду особой значимости векового юбилея писателя Патриарх Московский и всея Руси Алексий Второй благословил проведение на малой родине писателя в Ростовской области Дня славянской письменности и культуры, который предваряет Шолоховские торжества. О международном значении юбилея лауреата Нобелевской премии свидетельствует и тот факт, что постановлением ЮНЕСКО 2005 год объявлен Годом Шолохова.
О писателе Михаиле Александровиче Шолохове написано и сказано много слов, но главное все-таки осталось за словами. Его успех был небывалым в нашей литературе. Ни один знаменитый русский роман (ни «Мертвые души», ни «Война и мир», ни «Преступление и наказание», ни «Братья Карамазовы») не имел такого успеха, как первые две книги «Тихого Дона», не расходился сразу в сотнях тысяч экземпляров. «Роман-газета» перепечатала «Тихий Дон» тиражом 140 тысяч экземпляров, но и этого оказалось недостаточно. В 1929 году последовал второй выпуск (300 тысяч). А вскоре началось триумфальное шествие книг Шолохова по всему миру.
«Тихий Дон» выстроен Шолоховым в соответствии с канонами древнегреческой трагедии. Роман глубоко символичен. В нем посредством художественных образов предельно выражена философия исторической судьбы.
Жизнь самого Михаила Шолохова представляется мне готовым романом, да еще местами детективным.
У всякого великого писателя есть своя философия, своя идея, а в чем же философия, идея Шолохова? В том, что он широко показал народную массу, «центростремительную силу жизни», как писал Палиевский. Но все это второстепенные для писателя задачи. «Навскидку» понятно, что их было куда больше. Взять хотя бы поразительную историческую точность «Тихого Дона». Очевидцы тех давних событий на Дону говорят, что совпадает все, даже описанная Шолоховым погода в тот или иной день. Документы в прозе могут быть частью художественного вымысла, а у Шолохова ни один документ не вымышлен! Спрашивается: зачем он еще брал на себя труд историка? Ведь это оценили только десятки лет спустя, а поначалу мало кто верил в историческую добросовестность Шолохова: наоборот, считали, что он многое придумывает.
И пришла в голову мысль: а ведь он писал не просто роман о Гражданской войне, а эпос русского народа. Ведь не было до «Тихого Дона» в нашей литературе большого народного эпоса, сопоставимого по своему культурно-историческому значению с «Илиадой», «Нибелунгами», «Калевалой», «Сидом».
Если так, если была поставлена такая сверхзадача, то образ Шолохова (во всяком случае, юного Шолохова) нужно искать в «Тихом Доне», точнее, рядом с «Тихим Доном». Сам он невидим, но именно его глазами мы смотрим на персонажей романа и на все происходящее в нем.
Стало быть, увидеть самого автора можно по закону обратной перспективы, сформулированному Павлом Флоренским: то есть посмотреть на него из «Тихого Дона». И не важно, что сам роман заканчивается в начале 1922 года: тут надо исходить не из хронологии произведения, а из хронологии его создания.
Я рассматриваю Шолохова не только как исторический персонаж, но и как отраженный в сознании русских людей образ, овеянный многими легендами. А легенды обычно не возникают ни с того ни с сего, они — своеобразная часть реальности, как, впрочем, и литература. Таков Григорий Мелехов, таков был и сам Михаил Шолохов.
Сегодня мы отмечаем первый век писателя, чьи книги переживут многие века. Каждое новое поколение будет заново открывать для себя сложный и многообразный мир шолоховской прозы, восхищаться созданными им образами Григория, Аксиньи, Нахаленка, деда Щукаря, которые прочно вошли в нашу жизнь, стали неотъемлемым элементом российской и общемировой культуры.
